ПРОЛОГ

Старуха жила, как и полагалось ведьмам, вдали от людей, в лесу. К ее дому вела петляющая меж болот тропа, которая, по поверью, не каждому показывалась. А если являлась, внезапно могла оборваться топью. Говорили, многие так сгинули в ведьмовской ловушке. Он же увидел тропу еще издали, и под его ногой она ни разу не чавкнула опасной жижей. Страшное проклятье хранило Путника и тут.

Избушка, за которой суровой стражей выстроился лес, была ветхой, с виду хлипкой, но, как и хозяйка, держалась с достоинством. Не иначе, ведьма и на нее наложила чары.

Старуха будто его ждала: вышла на темное крыльцо, вцепилась скрюченными пальцами в перила и подслеповато сощурилась. По ее неслышимой указке с высокой ели сорвался ворон и, оглушительно каркая, закружил над Путником.

— Пришел, — обронила ведьма.

Он снял шляпу и чуть поклонился, но старуха уже развернулась и пошаркала прочь. Ворон снова взлетел на ветку и уже оттуда, кося глазом, проследил за гостем.

Путник отряхнул с сапог налипшую грязь и поднялся на крыльцо. Из дома пахнуло острым ароматом сушеных грибов, трав и меда. И этот запах неожиданно вызвал смутные воспоминания, слишком далекие и расплывчатые, чтобы сложиться в образы. Только сердце сжалось от внезапной грусти да, переступая порог, Путник споткнулся и ухватился за занозистый косяк.

— Не всякого порог пускает, — заметила старуха. — А тебе, значит, шибко надо.

Гость опустился на деревянную лавку, прикрыл шляпой дыру на колене и смело поднял на ведьму глаза. Она молчала, выжидающе сверля его взглядом, не предложила воды с дороги, не расспросила, как он отыскал ее жилище.

— Я пришел за…

— Я знаю, — резко перебила ведьма и издала короткий смешок, похожий на скрип рассохшейся двери. — Зря пришел.

Зря?! Спину словно огладил зимний ветер, а в груди, наоборот, стало жарко. Но ведьма уже указала ему на выход.

Ничего не оставалось, как подняться, но в дверях Путник остановился и невольно усмехнулся, глядя сверху вниз на старуху: какая она маленькая и с виду беззащитная! Дунешь, и рассыплется. Однако же держится с ним смело, буравит глазами, хмурит седые брови и сжимает в тонкую нитку морщинистые губы. Но внезапно ведьма высунулась наружу, вытянула шею и повертела головой, к чему-то прислушиваясь. Он тоже напряг слух и невольно коснулся спрятанного под одеждой ножа. Нет. Ничего не слышно. Только зачирикала вдали пичужка да отозвался карканьем ворон.

— Немедленно уходи! — приказала старуха и, больно ткнув кулаком ему в спину, поторопила: — Иди!

Едва гость переступил порог, как дверь тут же захлопнулась. Старуха даже отказалась его выслушать.

В задумчивости Путник прошел добрую часть пути, но когда дорога повернула на деревню, опомнился. Никак старуха его обморочила, раз он так легко сдался! Проклятая ведьма! От захлестнувшего его гнева в груди стало горячо, а рука сама потянулась к ножу. Он так долго шел не ради того, чтобы его выставили, как нашкодившего кота, наружу!

На этот раз тропа ускользала, пряталась, то и дело проваливалась в трясину. Но клокотавшая в нем ярость придавала ловкости. Вымокший, грязный, Путник добрался до ведьминского жилища, взбежал на крыльцо и толкнул приоткрытую дверь. От злости он не сразу понял, что запах в доме изменился…

Пробыл Путник внутри недолго, спустился с крыльца и с досадой вытер испачканный кровью сапог о траву. Вот же напасть какая! Ведьма так и унесла с собой в преисподнюю ответ. Проклятье! Он в отчаянии пнул кочку и вымещал на ней злость до тех пор, пока на ее месте не образовалась рыхлая ямка. Выкрикнув в небо проклятия, Путник разжал кулаки и вытер выступивший на лбу пот. Чувствовал он себя как никогда опустошенным. Смерть старухи отобрала у него последнюю надежду. Цель, к которой он шел так изнурительно долго, обернулась миражом. Если бы можно было умереть прямо сейчас! Если бы можно… Путник непроизвольно сжал припрятанный под одеждой нож и на мгновение зажмурился, представив, что это он, а не старуха, лежит в избе с перерезанным горлом.

— Тятя! — внезапно раздался детский крик, полный то ли удивления, то ли восторга.

Он обернулся и увидел девушку. Увидел и замер, пораженный ее красотой. Что такой неземной цветок делает на этом болоте? Незнакомка не была похожа на деревенских жительниц: светлокожая, тонкая, как былинка, с белокурыми длинными волосами. Она скорее была заплутавшей в лесах царевной, чем крестьянкой. Девушка смотрела на него не со страхом, а скорее с любопытством, но чем дольше они молчали, глядя друг на друга, тем больше в ее синих глазах удивление сменялось тревогой.

— Тятя! — вновь раздался звонкий голос. И только тогда Путник взглянул на девочку трех-четырех лет и отметил разительное сходство той с матерью: малышка была такой же белокурой и синеглазой.

— Вы кто? — холодно спросила незнакомка и сделала к нему шаг. Смелая! Не боится бродить в одиночку по лесу, да еще с малым ребенком. Впрочем, причина бесстрашия красавицы тут же стала ясна: из-за ее спины вышел волк и, как верный пес, уселся рядом. Девушка нахмурилась, обеспокоенная молчанием, а потом, будто что-то почувствовав, испуганно вскрикнула:

— Бабушка!

Увлекая девочку за собой, она бросилась к избушке. А волк, не сводя с гостя желтых глаз, оскалился и утробно зарычал.

Глава 1

10 лет назад

Дышать было тяжело и больно, словно в одуряюще пряном воздухе густо рассыпали мелкие колючки. Катя на бегу хватала воздух ртом вместе с отрывистыми всхлипами и тут же выдыхала. Захлебываясь от едва сдерживаемых рыданий, чувствуя адское пекло в груди, не разбирая дороги, она все бежала и бежала — подальше от бивших набатом в ушах слов, произнесенных Тарасовой: «После выпускного мы поженимся». Подальше от смущенно ухмыляющегося Шаталова, которому шоу, устроенное Лизкой, явно было не по душе. Подальше от восторженно завизжавших одноклассниц.

Катя жмурилась, трясла головой, желая прогнать картину: Лиза Тарасова, до безобразия счастливая, протягивает руку и вертит перед носом девчонок кистью, демонстрируя простенькое колечко. «Мы поженимся…» И в тот момент, когда одноклассницы обрадовано и одновременно завистливо завизжали, Катя умерла. Снова. Как умирала каждый раз, когда видела этих двоих, Тарасову и Шаталова, вместе.

Кажется, она забежала слишком далеко, потому что историческая часть городка внезапно сменилась частным сектором с курами, гусями и лениво развалившимися в солнечных лужах кошками. Тяжело дыша, Катя перешла на шаг и, уже не сдерживаясь, разрыдалась. В тот момент ее не волновало ни где она находится, ни то, что ее исчезновение всполошит учительницу Марину Владимировну. Кто-то наверняка сложит вместе два таких разных, но на самом деле вытекающих одно из другого события — новость от Тарасовой и пропажу невзрачной отличницы Польской — и сделает соответствующие выводы. Пусть! Теперь уже плевать. Не за горами экзамены и выпускной, после которого красавица Тарасова выйдет замуж за Шаталова. А невзрачная Польская пойдет по той дорожке, которая и уготована слишком умным, но некрасивым девушкам, — получать высшее образование. Иногда она будет пересекаться на улице с Глебом Шаталовым, отводить глаза и неловко кивать в знак приветствия. А еще хуже — сталкиваться в магазине со счастливой Лизкой.

Катя плюхнулась на деревянную скамью напротив чьего-то двора, сняла очки и закрыла лицо ладонями. Ну почему жизнь такая несправедливая и жестокая? Кому нужно ее умение решать алгоритмы? Лучше бы вместо математического склада ума природа наградила ее блестящей каштановой гривой, как у Тарасовой, смуглой кожей, правильными чертами и приятными формами. Катя громко всхлипнула. Ну что это за фигура у нее: тощая и нескладная, как циркуль! Из всех выпуклостей — острые коленки! Сильнее фигуры Катя ненавидела только свои тонкие и тускло-серые волосы. И пусть мама утешала ее тем, что у нее красивые глаза — большие, прозрачно-янтарные с темными крапинками, Катя только скептически хмыкала: даже тут ей не повезло, потому что из-за близорукости приходилось носить уродливые очки с толстыми стеклами. Она с трудом сдержала желание зашвырнуть ненавистные очки в заросли крапивы, вместо этого обреченно нацепила их на нос, поднялась и только тогда заметила, что вокруг все изменилось.

Куда-то провалился забор вместе с полосатым котом на нем, пропали куры, гуси и красная колонка. Исчезли дома и дворы, и на месте неасфальтированной улицы возник темный лес из тянущихся к самому небу сосен. Катя в ужасе попятилась и, споткнувшись, снова плюхнулась на скамью, которая обернулась вдруг поваленным стволом. Как, как она тут оказалась? И вряд ли дело в близорукости или в застилавших глаза слезах! Она же видела кошек, гусей и кур! Видела дворы с припаркованными старенькими машинами и вывешенными на просушку простынями. И под ладонью было гладкое отполированное сиденье скамьи, а не шершавая колкая кора. Да и пахло тогда совершенно по-деревенски: курятниками, дымом и, приятно, выпечкой. Сейчас же нос улавливал запахи сырой земли, хвои и грибов. Катя снова вскочила на ноги и завертелась на месте, пытаясь понять, куда ей двигаться. Опомнившись, она вытащила из кармана мобильник и в отчаянии застонала, увидев, что сигнал не ловится. Куда ее занесли даже не ноги, а отчаяние пополам с горем?!

Внезапно Катя услышала за спиной рычание, резко оглянулась и увидела оскалившегося волка. Она даже не успела закричать от испуга, как зверь прижал уши и прыгнул.

Настоящее

Мужчина сидел на бетонной скамье, опустив голову и сложив, будто в молитве, ладони. Может, он и правда молился — настолько казался погруженным в себя. Проходя мимо, Катя незаметно покосилась на него и успела заметить, что губы мужчины не шевелятся, а напряженно сжаты, и смотрит он уже не на колени, а сосредоточенно перед собой. На какую-то долю секунды их взгляды скрестились. Катя поспешно отвела глаза и прошла к зеркалу, возле которого останавливался первый вагон. Но хоть она нарочито встала к незнакомцу спиной, давая тем понять, что ее мимолетный интерес к нему — случайный, чувствовала, что он ее рассматривает.

Катя обернулась на шум приближающегося поезда. Темный туннель метро осветили фары, синяя гусеница вынырнула из округлой дыры, люди на платформе засуетились, готовясь к посадке. Только мужчина, снова глядя перед собой, продолжал сидеть на скамье. Но когда состав, сбрасывая скорость, стал приближаться к зеркалу, поднялся и торопливым шагом направился к краю платформы. Чем ближе он подходил к путям, тем быстрее и решительнее шел. «Самоубийца!» — мелькнуло в голове оцепеневшей от неожиданности Кати. И в тот момент, когда носок ботинка мужчины коснулся черты, она завизжала.

Ее громкий вопль утонул в грохоте состава и скрежете тормозов, и Катя невольно зажмурилась…

— Польская, ты меня слушаешь? Екатерина?..

Она вздрогнула и подняла глаза на Максима Степановича. Директор смотрел на нее не строго, а с укоризной.

— Да, Максим Степанович, слушаю. Простите.

Шеф слегка кивнул и продолжил. Говорил он важные вещи: ставил перед отделом новые задачи, корректировал даты и назначал ответственных за исполнение. Катина фамилия прозвучала второй, сразу после фамилии Свердлова — начальника соседнего отдела. Катя кивнула и нарисовала в своем блокноте плюсик — чтобы хоть что-то пометить. Сегодня она никак не могла собраться с мыслями, хоть обычно была организованной и внимательной.

— Екатерина, ты хорошо себя чувствуешь? — тихо спросил у нее директор, когда сотрудники потянулись к выходу.

— Да, Максим Степанович. Простите, день с утра не задался, — улыбнулась она и бодро отрапортовала: — Задачу поняла. С утра проведу собрание и…

— Хорошо. Отчитаешься потом, — оборвал Максим Степанович и закрыл за ней дверь.

Катя попрощалась с секретарем Аленой, прошла на свое место и торопливо убрала в ящик канцелярские принадлежности. Сегодня из-за собрания она задержалась на полтора часа. Вульф уже привык к тому, что хозяйка может возвращаться поздно: работа такая. Но все равно она волновалась, как он там. Торопливо стуча каблучками, Катя выскочила во двор, поискала взглядом машину и с досадой простонала, вспомнив, что приехала сегодня на метро, потому что ее «девочка» с утра отказалась заводиться. Что ж, метро, значит, снова метро.

Она передернула плечами, вспомнив утреннее происшествие. Это же надо, решила, что незнакомый мужчина собрался покончить с собой у нее на глазах! Впрочем, какой он неосторожный: приблизился к краю и отступил в последний момент. Какое счастье, что с ним ничего не случилось, а ее испуганный крик услышал только он.

Подходя к метро, Катя вытащила телефон и набрала номер Лены.

— Ну что, все остается в силе? — спросила она, когда подруга ответила.

— Да. Только… — замялась Лена. — У нас тут изменения в программе и составе компании.

— И? — насторожилась Катя.

— В последний момент отменили бронь в наш домик, а остальные оказались заняты. Пришлось срочно искать другое место! Но я уже все забронировала. Я и Таня. Пытались до тебя дозвониться, но ты, как обычно, днем не берешь трубку. В общем, ставим тебя перед фактом: едем отдыхать на другую базу. Там тоже ништяк.

— А с составом что?

— Таня приедет с новым бойфрендом!

— Оу! Это не новость. Я тоже буду с парой, — засмеялась Катя. — С Вульфом.

— Кто бы сомневался! — фыркнула Лена.

— Скинь мне локацию, в метро посмотрю.

— В метро?

— Да. Машина с утра не завелась, — вздохнула Катя. — Надеюсь, к выходным ее починят. Если не починят, даже не знаю, что буду делать.

— Поедешь с нами.

— Ну да, — скептически хмыкнула она. — Ты, Димка и ваши близнецы. Куда мы с Вульфом? Но за предложение спасибо. Ладно, что-нибудь придумаю!

Катя попрощалась и уже в вагоне метро получила ссылку.

— Подруга, ты что, издеваешься?.. — не сдержалась она тихо, увидев, где располагается туристический комплекс. Конечно, вряд ли Лена выбрала город специально, потому что, несмотря на доверительные отношения между ними, Катя не рассказала университетской подруге о том, что случилось десять лет назад во время школьной экскурсии. То, что Лена забронировала домики для отдыха в этом месте, — простое совпадение: новый туристический комплекс набирал популярность. Но все равно на какое-то мгновение стало трудно дышать, а на руке зазудел старый шрам. Настроение испортилось, и поездка перестала казаться привлекательной, хоть и очень хотелось увидеться с Леной и Таней. За школьные годы Катя так и не обзавелась друзьями, а вот в университете обрела подруг. После окончания вуза их дорожки разошлись: кто-то вышел замуж и засел в декрете, как Лена, кто-то, как Катя и Таня, строил карьеру. Но раз в год они обязательно ездили вместе в пансионат на несколько дней. Семейная Лена приезжала с мужем и детьми, Таня каждый год — с новым ухажером. А Катя последние два года — с Вульфом.

Когда она уже поднималась из подземки на улицу, у нее зазвонил телефон.

— Антон?

— Привет, Кать! С твоим волчарой все в порядке! Мы недавно вернулись с прогулки, — отрапортовал баском племянник. — Ты скоро будешь?

— Скоро! — ответила она. — Задержалась на собрании, да еще машина сломалась, ехала на метро. Спасибо, Антош. Что бы мы без тебя делали?

Девятнадцатилетний племянник, крепкий и спортивный, у которого учеба заканчивалась в полдень, очень ее выручал, выгуливая Вульфа. Катя щедро одаривала Антона подарками и денежными бонусами — к неудовольствию своей сестры и смущению самого парня, который уверял, что любит гулять с Вульфом. Но Катя считала, что за работу нужно платить. Да и деньги студенту-третьекурснику не помешают: на модные джинсы, кино и цветы девушке.

— Кать, — начал Антон и сделал паузу. — Ты говорила, что на выхи уезжаешь?

— Да. Вульфа забираю с собой.

— Угу! Кать, а можно я у тебя переночую? Понимаешь…

— Без вечеринок! — отрезала она.

— Да не, не вечеринка. Я Свету хотел пригласить. Ну, кино там посмотреть, музыку послушать. Не к себе же вести девушку, когда там родители!

— Про Свету ты не рассказывал, — упрекнула Катя.

— Ну, вот сейчас рассказываю… Она тебя понравится! Вульф уже одобрил.

Катя угадала по интонациям, что Антон улыбнулся в трубку, и засмеялась:

— Ну, раз Вульф одобрил… Ладно, договорились!

— Катя, ты самая классная, знаешь? — возликовал Антон.

— Знаю, знаю. Ты еще у меня? Дождись, я подхожу. Чайник поставь!

— Да я не один, — смутился Антон. — Мы вместе со Светой Вульфа выгуливали. И уже торопимся.

— Хорошо, хорошо, — сдалась Катя, поняв, что Антон пока не готов знакомить ее со своей девушкой. — Бегите!

После звонка племянника она немного успокоилась и позволила себе задержаться еще на десять минут, заскочив по пути в круглосуточный маркет за пирожками и косточками для Вульфа: ей ужин, а ему — гостинец.

Пес, как обычно, почуял ее приближение и огласил подъезд громким воем, который не могла заглушить даже дверь. Катя поморщилась: волчья ария грозила проблемами с соседями.

— Тише ты, тише, — забормотала она, отпирая квартиру. Вульф, не давая ей войти, засуетился от радости: прижал уши, оскалил в улыбке внушительные клыки и пригнул голову. А затем и вовсе опрокинулся на спину и подставил заросший белой шерстью живот под ее ладонь.

— Я пришла, пришла, — ласково пробормотала Катя, почесывая ему брюшко. Вульф легонько прикусил ее запястье и посмотрел янтарными глазами волка.

— Какой же ты… — с нежностью сказала Катя, любуясь им, как всегда. А потом аккуратно высвободила руку из его пасти, поднялась с корточек и вошла внутрь. Первым делом она проверила, не натворил ли что Вульф. Вел он себя уже гораздо лучше, почти ничего не портил, но иногда, впав в тоску по задерживающейся хозяйке, мог разодрать обивку на стуле или сорвать штору. Сегодня Вульф был паинькой.

— Молодец! Хороший мальчик! Заслужил гостинец!

Вульф терпеливо дождался, пока она наполнит его миску тертыми овощами, мясом и косточками, а затем неторопливо приступил к ужину. Катя и себе разогрела пирожки и налила чай, заботливо заваренный Антоном. Но не успела она приступить к ужину, как услышала серию сигналов, извещающих о принятых одно за другим сообщениях. Она поморщилась, потому что ужасно не любила, когда ей «телеграфировали» по слову, и со вздохом скользнула пальцем по экрану.

«Катя, нужно срочно поговорить!»

«Катя, позвони мне!»

«Не игнорь»

«Это важно!»

«Слышишь?»

«Позвони!»

Все сообщения оказались от Глеба Шаталова.

* * *

Что на него нашло? На какое-то мгновение отчаяние захлестнуло его настолько, что в туманной пелене, застилавшей глаза, он сделал несколько решительных шагов, но у роковой черты успел остановиться.

Не поможет. Это не выход — кому, как не ему, знать.

Как хорошо, что никто из пассажиров, не столько равнодушных, сколько сонных и погруженных в свои смартфоны, не обратил внимания на его порыв. Никто, кроме той девушки, которая разгадала его намерения и испуганно вскрикнула. Ярослав специально, дабы избежать ее неуместного любопытства, не вошел в вагон, а поднялся из подземки и еще долго бродил под мелким дождем по так и не ставшим ему родными улицам. Убивал время, которое не в состоянии убить его, — какая ирония!

Сегодня был один из тех дней, в которые он, как в известной песне, «немного болен, немного устал», только коньяк с кагором уже давно перестал смешивать. В такие дни Ярослав брал выходной, отключал телефон и, чтобы не умирать в тесной клетке квартиры, бродил по городу, упиваясь одиночеством в толпе. Но в это утро, наоборот, то и дело вытаскивал смартфон из кармана и проверял сообщения. Сегодня он должен получить один из тех ответов, ради поиска которых прошагал бесконечный путь, петлявший не только по разным местам, но и по чужим жизням.

Дождь усилился, а он, как назло, забыл дома зонт, поэтому, когда увидел открытое кафе, не раздумывая, зашел. Молоденький официант, который, наверное, и бриться еще не начал, предложил ему столик в самом центре, но Ярослав, качнув головой, прошел в дальний угол с декоративным камином. И пусть огонь в том был ненастоящим, и тепло исходило электрическое, на какое-то мгновение ему почудились запахи дыма и сухих дров, и губы тронула невольная улыбка. Скучал ли он по тем временам? Возможно. И, скорее инстинктивно, по старой памяти, чем отдавая отчет своим действиям, он вытянул ноющую еще с ночи ногу к огню. Пусть тот не излечит и не опалит желанным жаром, но на какое-то мгновение убаюкает иллюзией.

— Что будете заказывать? — нарушил его уединение официант. Есть не хотелось, но Ярослав, дабы оправдать нахождение в кафе, попросил тост с омлетом и кофе. Мальчишка ушел выполнять заказ, а он снова проверил телефон. Кроме рабочих вопросов от Лидии Ивановны, других сообщений не оказалось. Что ж…

Ему позвонили, когда он, размышляя над тем, что в это место стоит вернуться из-за вкусного омлета и превосходного кофе, заканчивал завтрак.

— Ее самой уже нет в живых. Но у нее осталась внучка, — после короткого приветствия произнес звонивший. — Семнадцать лет, живет с теткой — родной сестрой по отцу.

— А родители?

— Погибли. Автокатастрофа.

Автокатастрофа… Ярослав прикрыл глаза и на мгновение услышал грохот удара, звон разлетающихся стекол, почувствовал резкую боль, хлынувшую от ног к груди, а затем погрузился в ватную тишину.

— Да, с трех лет ее воспитывала бабка. А последние два года девочка живет с теткой, — продолжил собеседник, возвращая его в реальность — к камину, остаткам кофе и ноющей боли в правой ноге.

— Ясно. Адрес?

— Сейчас сброшу.

В сообщении оказалось лишь название городка и номер дома, будто улиц там и не было. Ярослав не сдержал усмешки: какая ирония, искал рукавицу, а она за поясом. «Спасибо», — отстучал он ответ, подложил под тарелку деньги за завтрак и вышел. Надо купить билеты и найти место для проживания. Это дело он решил не поручать секретарю, а сделать все сам.

Глава 2

Они уже добрую четверть часа бродили под мелким ночным дождем, останавливаясь возле деревьев, которые внимательно обнюхивал Вульф. «Читал чаты», — как обычно смеялась Катя.

Глеб напряженно молчал. Засунув руки в карманы куртки и подняв плечи, он покорно следовал за Катей и ее псом, но так и не решался начинать разговор.

Она тоже не торопила его, испытывая не столько любопытство, сколько досаду. Возможно, Глеб надеялся на приглашение в дом, но Катя ответила, что встретиться они могут лишь во время ее прогулки с Вульфом. Когда она, одетая в непромокаемую куртку с капюшоном, походные штаны и грубые ботинки, спустилась на улицу, Глеб уже ждал возле подъезда.

— Хороший у тебя волчара, — сказал наконец-то Шаталов.

— Это не волчара, а собака, — педантично поправила Катя.

— Я знаю, — кивнул он и снова замолчал.

— Глеб, — не выдержала она. — Мне уже пора. Что ты хотел сказать?

— Может, посидим где-нибудь?

— С собакой?

— Ну… Да, понимаю. Я хотел тебе кое-что показать. Рисунки, если быть точным. Под дождем это неудобно.

— Ты увлекся рисованием? — засмеялась Катя, но осеклась, потому что Глеб бросил на нее острый и одновременно полный боли взгляд. Неудачная шутка. Надо же так облажаться.

— Ладно, — сдалась она, дабы загладить бестактность. — Давай поднимемся. Только мне завтра рано вставать.

— Я ненадолго! — обрадовался Глеб, а Катя с тоской подумала, что когда-то отдала бы многое за то, чтобы он пришел к ней в гости.

Первым в квартиру влетел Вульф. Катя вытерла ему лапы и спину, и пес проследовал на кухню — на любимое место возле холодильника. Глеб стряхнул капли с завившихся от влаги светлых волос и неловко улыбнулся. Катя поставила чайник и развернулась к гостю. Глеб осматривался, будто был здесь впервые. Или словно с последнего визита не узнавал кухню.

— Это рисунки Вали, — начал он без всякого перехода, вытащил из-за пазухи пластиковый файл и бережно разложил на чистом столе несколько листов. Катя с любопытством наклонилась, но, едва бросив взгляд на первый рисунок, нахмурилась. Валя, девятилетний сын Глеба, безусловно, был талантлив, хоть за гениальность платил здоровьем. На первом рисунке мальчик изобразил одетую в плащ с капюшоном девушку с волком на поводке. Непосвященный человек мог бы подумать, что ребенок нарисовал по мотивам сказки Красную Шапочку, только вот у Шапочки оказалось лицо Кати.

— Как тебе? — спросил Глеб, но без свойственной отцам гордости, скорее с беспокойством. Почему в его тоне просквозила нервозность, Катя поняла, когда увидела следующий рисунок: лес, избушку, оскалившегося волка и лежащую на траве девушку с ножом в груди. Лицо несчастной было закрыто длинными волосами, выбившимися из-под капюшона, но Катя и без деталей поняла, кто это мог быть. Содрогнувшись, она перевернула листок и увидела третий рисунок — абстрактный портал, по краям которого Валя изобразил расплывчатые фигуры, вытягивающие руки в желании за что-то зацепиться.

— Ужас, — невольно выдохнула она и тут же поправилась: — Ужас, потому что страшно. А нарисовано, безусловно, талантливо. Валя гениален.

— Кать, ты что, не поняла? — поднял на нее небесные глаза Глеб и наморщил лоб. Она помедлила с ответом, машинально отметив про себя, что Шаталов выглядит гораздо старше своих двадцати семи лет: рот очерчен скорбными складками, лоб испещрен горизонтальными линиями. Какой у него уставший и обреченный взгляд! Катя сглотнула горечь сожаления: от того веселого и беззаботного красавчика Глеба Шаталова, в которого она была отчаянно влюблена, осталась лишь тень.

— Глеб, ты здоров? — вырвалось у нее тихо, и она тут же прикусила язык.

— Что? Почему спрашиваешь?

— Выглядишь уставшим.

— А как мне еще выглядеть, Польская? — натянуто засмеялся он. — Ты не отвлекайся. Сама сказала, что тебе рано вставать. Что ты об этом думаешь?

— А что мне думать? Валя мог изобразить сказку… Красную Шапочку.

— Страшновата сказка! Да и у Шапочки — твое лицо.

— Я не понимаю, Глеб. Не понимаю, что ты от меня хочешь?

— Валя пытается что-то сказать. По-разному. Всяко. Рисовал лес, избушку. Волка! Одна картинка вообще передавала кровавую бойню. Я даже не разобрал, что и кто там был изображен. Месиво! После этого рисунка Валя полночи кричал, еле его успокоили. Рисунок тот я, конечно, выбросил.

— Глеб, почему ты спрашиваешь у меня, что пытается сказать твой сын? Я плохо его знаю. И я не… Я просто аналитик, который дает прогнозы, а не…

Она не договорила и беспомощно развела руками.

— Катя, что тогда произошло? — в лоб спросил Шаталов, глядя ей в глаза. — Я о той экскурсии. Там что-то произошло. Не только с тобой, но и с Лизой.

— Не помню! — резко ответила Катя. Снова, как и в прошлые разы.

— Врешь, — тихо, но весомо возразил Глеб. — Что-то произошло, но говорить об этом не хочешь! Мне не хочешь. Лиза тоже что-то видела. И это «что-то» ее потом убило.

— Не придумывай, Глеб…

— Ты тоже чего-то боишься! Скажи, ведь так, Польская? Боишься! Завела этого охранника — собаку, которая так похожа на волка! Да и вот это…

Катя не успела отступить, как Шаталов уже схватил ее за руку и быстро оголил вытатуированную на ее предплечье волчью морду.

— Шрам все равно прощупывается, — сказал тихо Глеб, проведя пальцем по рисунку. Катя дернулась, но Шаталов крепко держал ее за запястье. Казалось, они целую вечность сверлили друг друга взглядами, пока она наконец-то не выдавила:

— Тебе уже пора, Глеб.

— Хорошо! — внезапно быстро согласился он, разжал пальцы и поднялся. Делавший вид, что дремлет, Вульф открыл один глаз и проследил за гостем.

— Береги себя, — сказал Глеб уже в дверях. — Мне кажется, Валя пытается на этот раз предупредить. И извини… за резкость.

Он ушел. Катя закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце бешено колотилось, но не от взгляда Глеба, не от прикосновения его пальцев, а от нахлынувших воспоминаний, которые хотелось уничтожить, как и этот шрам, который снова горел, будто ожог.

— Я не виновата в смерти твоей жены, Шаталов, —прошептала Катя, закрывая глаза, из которых покатились слезы. — Виновата только в том, что тогда тебя любила.

Вульф, чувствовавший ее настроения, бесшумно подошел, ткнулся каменной головой с прижатыми ушами ей в колени и издал звук, похожий на скулеж.

— Я уже в порядке, волчонок, в порядке, — отозвалась Катя, потрепала его по шее и отправилась на кухню — убирать чашки, в которые она так и не налила чай. Глеб, нарочно или случайно, оставил рисунки на столе. Катя аккуратно спрятала их в файл и положила под стопку полотенец в ящик.

* * *

— Ваши ключи, Ярослав Дмитриевич!

Молодая девушка выложила на стойку ключ с прикрепленным к кольцу номерком. Надо же, не электронный, а самый обычный. Отчего-то эта старомодная уже деталь показалась приятной. Ярослав кивнул, не ведясь на заигрывающую улыбку служащей, взял ключ с паспортом и подхватил небольшой чемодан.

Ему повезло в том, что в новомодном туристическом центре, в который уже хлынули дождавшиеся начала лета туристы, оказалось свободное место. И пусть остался самый дорогой дом, это только обрадовало: находился тот в уединении и от других, одинаковых, будто близнецы, домиков его отделяла собственная территория. Все, что нужно для нескольких дней отличного отдыха вдали от столичного шума, суеты и загазованности.

Только вот приехал он сюда не на отдых.

— Завтрак и обед входят в стоимость проживания! — прокричала ему уже в спину девушка. — А вкусно поужинать можно…

Но он ее не дослушал, выйдя из двухэтажного здания наружу.

Изнутри дом оказался не таким уж большим, каким виделся снаружи. Небольшая гостиная с электрическим камином, две спальни с общей ванной комнатой и маленькая кухня с барной стойкой — вот и все. Впрочем, ему другого и не надо. Это Ветров Ярослав Дмитриевич, финансовый директор крупной компании, привык к роскоши и удобству, а ему и сырая земля пуховой периной казалась. Он не сдержал горькой усмешки, но, ставя у камина чемодан, напомнил себе, ради чего сюда приехал.

В смартфоне уже ожидали пропущенные звонки и вопросы в чатах. На пару рабочих сообщений он ответил, переадресовав запросы управляющему. Сообщения от Лели проигнорировал: ничего нового. Вначале заигрывает, потом обижается, затем снова заваливает клятвами в любви и просьбами простить ее несдержанность. Леля боится его потерять. Какая ирония! Ведь он для нее и так потерян. Знала бы она… Ярослав занес палец над экраном, с трудом борясь с искушением заблокировать Лелю — для ее же пользы, но сдержался. Все же она дарила ему некую иллюзию тепла.

Он быстро принял душ, побрился и переоделся в удобные джинсы и поло. Столичный турист, да и только. Ну что ж, лучше не тратить время. Чем раньше он все закончит, тем лучше.

Ветер растрепал мокрые волосы, солнце ослепило яркой вспышкой. Ярослав поморщился и поспешно надел темные очки. Возле гостиницы уже дежурили, окучивая туристов, местные частники-таксисты. Но он решил пройтись пешком, хоть долгие прогулки с некоторых пор стали мучительны. В другом случае он обязательно взял бы машину, но его путь лежал не в исторический центр, а в частный сектор, в который столичные гости вряд ли заглядывают.

Нужный дом находился возле зеленого луга, за которым высился лес. Новый темно-синий забор охранял ухоженный участок скорее от посягательства чужих кур и собак, чем от любопытных взглядов. Ярослав задержался, не боясь, что его интерес насторожит хозяев и бдительных соседей. В утреннее время местные уезжают в центр — торговать сувенирами, обслуживать посетителей в кафе и ресторанах, проводить экскурсии и так далее. В этом маленьком городке все крутилось вокруг туризма, заработки оставались сезонными, как на морских курортах. Поэтому можно было не опасаться настороженных вопросов. А если он и привлечет внимание, то найдет, как отговориться.

Впрочем, ничего примечательного тут тоже не было: чистый двор, яркая клумба, вывешенное на просушку благоухающее свежестью белье. Все опрятно, красиво и уютно. Городок дышал благополучием. Местные жители привели запущенные дворы в порядок, покрасили заборы, убрали мусорные кучи, залатали ямы, потому что сюда стали приезжать не только столичные жители, но и иностранцы. Хорошее место для отдыха! Может, наплевать на чуждую ему жизнь с мнимыми благами, махнуть сюда, купить или снять один из этих свежепокрашенных домиков, завести ленивого полосатого кота и дожить здесь те многие или немногие дни, что ему отведены? Слишком хорошо тут, спокойно и благостно. Думать об этом было так приятно, что Ярослав, скользя взглядом по ухоженным дворам, даже улыбнулся.

Но в тот момент, когда он напомнил себе, что столько раз проигрывал року, из автобуса вышла молодая девушка.

Ярослав узнал ее сразу: те же белокурые длинные локоны, фарфоровая кожа и нежные черты. Только одета девушка была современно: в ярко-розовый топик, в джинсы с высокой талией и широкими штанинами, открывающими тонкие лодыжки, и обута в белые кеды. За ее спиной болтался туго набитый рюкзак, а под мышкой она сжимала пластиковую папку. Похоже, возвращалась с занятий. Поравнявшись с Ярославом, девушка подняла на него глаза — такие же пронзительно-синие, как у той, образ которой до сих пор хранила память.

Глава 3

Уже в дороге позвонила Лена и сообщила, что не может поехать: заболел один из близнецов. Катя пробормотала обязательные слова поддержки и выразила надежду, что сын быстро поправится. Но подруга обреченно возразила, что следом за первым подтянется второй, и предложила Кате пригласить кого-то, раз отменить бронь нельзя.

— Да кого я приглашу!

— Да хоть племянника своего.

Позвать Антона с его девушкой было неплохой идеей, но у тех б