Вхожу в село, как в детство, где все друзья-товарищи,

Где я родился, вырос, где годы пронеслись.

И здесь мои родители лежат на сельском кладбище,

Отдав селу родному свою простую жизнь.

 Я — Герасим большой без Мумы,

 Пассажир я экспресса без места,

 Осуждённый, не знавший тюрьмы,

Я и брачная ночь без невесты.

С керосином лампа,

Книжка на столе,

Что читала мамка…

Было на Земле.

Зачем с гитарой лезу петь,

Рвать пальцы ржавыми аккордами?

Мне важно вовремя успеть

Кому-то сделать что-то доброе.

Хочу со всеми и для всех

Чем сам наполнен, поделиться,

Веселой шуткой вызвать смех,

Помочь над словом прослезиться.

Кружит нас жизни круговерть,

Ветра, дожди и бури снежные,

Как важно вовремя успеть

Сказать кому-то слово нежное.

Когда над нами жизни плеть

Занесена, и мы над бездною,

Как важно вовремя успеть

Оставить что-нибудь полезное —

Надежду, песню, дом, строку,

А в память детям — жизнь без фальши…

Успеть всё сделать на веку,

Чтобы твой век продлился дальше.

И надо всё-таки суметь

На этот мир не обозлиться…

Как важно вовремя успеть

Собой с другими поделиться.

Во мне звучат песни,

Когда просыпаюсь в ночной тишине,

Отдельные тексты

Звучат тихо с музыкой вместе во мне.

Предметы и стены

В ночной полудрёме мне песни поют.

Звенит колокольчик

В стихах полуночных моих под дугой,

И жизнь моя мчится,

Меня унося в неизведанный путь.

И строятся фразы,

И рифмы стоят, как солдаты в строю,

Но я засыпаю…

А утром не помню опять ничего.

* * *

Мелькают телеграфные столбы,

Огни ночные — миллионы глаз.

Сегодня нам, парням, забрили лбы,

И эшелон во тьму увозит нас…

Май 1974

Пролетело огненное лето,

Зимние метели отшумели,

Вот уж скоро год, как мы одеты

В серые солдатские шинели.

Скоро год, как робу цвета «хаки»

Вместо джинсов и «техас» надели,

Вместо «кепи» — серые ушанки,

Вместо «фраков» — серые шинели.

Все воспоминания остыли,

Может, мы немного постарели?

И девчонки наши позабыли

Нас, одетых в серые шинели.

1975, Байконур

Ну здравствуй, мой пыльный, родной Тюра-Там,

Калитка в воротах, что в космос ведут,

Позволь мне вернуться к далёким годам,

Когда побывать посчастливилось тут.

А Байконур — ребят родные лица,

Отбой-подъём и утренний развод.

Ведь здесь не только космоса столица,

В погонах юность здесь моя живёт.

«Эх, мама, ты знаешь: здесь очень тепло,

Почти шестьдесят», — я отсюда писал.

«Мы рады, — в ответ, — что тебе повезло,

В такое хорошее место попал».

А Байконур — была под сапогами

Как угли раскалённая земля,

Ты летом — зноем, в зиму — холодами

Мальчишеский характер закалял.

И вспомнились тайны смешные твои:

Год семьдесят пятый, «Союз-Аполлон»,

Мы все вдруг студентами стали МАИ,

Его корпусами весь наш батальон.

А Байконур — почти гражданский город,

На карту ни одну не занесён,

И до сих пор картографы все спорят:

Где, в самом деле, расположен он?

Я в Ленинске в парк непременно приду,

На братских могилах прочту имена

Погибших при пуске в таком-то году,

Но только об этом молчала страна.

А Байконур — истории страница,

Отсюда начат был Вселенной штурм.

И я хочу сегодня поклониться

Солдату, что построил Байконур.

1991, Байконур

Общий вагон, общий вагон —

Тот, что в конце хвоста,

Стук монотонный всех клонит в сон,

И заняты все места.

Соседка болтает — удержу нет,

И голос такой противный.

Общий вагон — вся наша жизнь,

Общий и курс, и путь.

А у кого сердце добрей,

Тот у дверей стоит.

Вот ревизор, щёлкает он

Компостером своим всласть,

Всех пассажиров тысячу лет

Подозревает, а лучше

Скажи, ревизор, зачем вам билет?

Пусть вам предъявят души.

Устал,

Как видно, очень в этой жизни я устал,

Отстал,

Смешно, нелепо — я от поезда отстал.

Вдруг стал,

Среди Земли стою, от поезда отстав.

Летим

Мы в самолётах,

Глядим

Мы лишь вперёд, и нам живётся хорошо,

Сквозь дым

Не замечаем мы, что поезд наш ушёл.

Февраль 1987, вокзал г. Пенза

Он сказал бы: не плачьте — не нужно,

Человек был весёлый, большой.

И он многих одаривал дружбой,

И в компаниях был он душой.

Сколько раз в тех компаниях пели

Под баян его русский, простой,

Но его сохранить не сумели,

И остался баян сиротой.

Не слыхать больше песен и смеха,

Рок взмахнул своим чёрным платком,

Ехал в песнях и вот не доехал

К своей миленькой да с ветерком.

Лёд утраты не скоро растает

И кольнёт, нам напомнив не раз.

Врут попы, что душа улетает,

Нет — она поселяется в нас.

Чтобы сделать нас выше, щедрее

На любовь, на уменье прощать,

Ко всем близким и дальним добрее,

Чтоб унылую жизнь освещать.

Научить не скрываться в квартире,

Как в своей скорлупе, от других…

Жил большой человек в этом мире,

И остался он в душах живых.

Часы идут, часы стучат,

И, навевая волшебство,

Над нами кружит снегопад.

Сегодня праздник — Рождество.

Из прошлых лет вернувшись к нам,

Он обновлённый стал такой,

Над миром снова тишина,

 И на душе царит покой.

Часы идут, часы стучат,

Как будто тикают: держись!

Не только время на часах,

А наша жизнь, а наша жизнь.

А жизнь идёт, бежит вперёд,

И, хоть не верю в божество,

Часы встречают Новый год,

А я встречаю Рождество.

Труднее с каждым годом жить

И с каждым днём во что-то верить,

Другою мерой факты мерить,

Ничем былым не дорожить.

Труднее с каждым днём читать

Журналы, книги и газеты,

И все призывы и заветы

На веру только принимать.

Труднее верить всем вождям,

Тому, что партии с народом,

Труднее верить с каждым годом

Решеньям, съездам и статьям.

Распознавать того, кто врёт

Всем новым веяньям в угоду…

Вернуть бы веру для народа,

А остальное он вернёт.

Май 1988

Какая серая весна,

Какая хмурая погода.

И, пробуждённая от сна,

Не дарит радости природа.

Вновь из-под снежной белизны,

Вчера прикрывшей все изъяны,

Теперь проклюнулись, грязны,

Земли открывшиеся раны.

И кажется, что никогда

Нам солнце землю не согреет,

Не смоет грязи с гор вода,

Деревья не зазеленеют.

И все прохожие глухи

К веселью в птичьих перезвонах,

А я весенние стихи

Пишу на сахарных талонах.

1988 г.

Что же мне навеяло тоску?

Тесно мне на пятом этаже.

Осень мажет слезы по стеклу,

Осень и в природе, и в душе.

Время — самый лучший в мире врач,

Лечит от разлуки и тоски.

Мокрый за окном бежит народ,

Кружит над землею листопад.

Осень, ну пожалуйста, не плачь,

Полно рвать мне душу на куски.

Время — самый лучший в мире врач,

Лечит от разлуки и тоски.

Октябрь 1992

Я стою как олух,

Голову склоня.

Дорогой нарколог,

Вылечи меня.

Не смотри с опаской,

Грустно не молчи

И от всей дурацкой

Жизни излечи.

Вот и всё, и не нужно нам лишних вещей,

И без них как-нибудь проживём, слава Богу.

Завтра ждет нас рассвет,

Только крикнем: привет!

Всё равно приведут

Нас куда-то дороги, дороги.

Мы давно насовсем потеряли покой,

А для счастья, поверьте, нам нужно немного:

И дорога, дорога, дорога, дорога.

Припев.

Под кроссовками крутится шарик земной,

Пролегает наш путь от родного порога.

Где б ни шлялись с тобой,

Приведет всё ж домой

Нас дорога, дорога, дорога, дорога.

Припев.

Белый снег… Белый снег над землёю кружится,

Заметает дороги, укрывает дома,

Тает он на прохожих, на их шапках и лицах.

Это значит, что в город приходит зима.

Это значит, что снова будут ветры с морозом,

Завыванье пурги, вьюги муторный вой.

И в ледышки твои превращаются слёзы,

Если хочешь поплакать — скорее домой,

Где домашним теплом и уютом согрето,

Где с чайком хорошо коротать вечера,

А ещё вспоминать пролетевшее лето,

И что было давно, и что было вчера.

Белый снег… Белый снег покрывалом ложится,

Всю осеннюю грязь он спешит забросать,

Будто кто-то большой перекинул страницу,

А на новой странице не успел написать.

«Свадебное платье продаётся…», —

Вспышкой объявление в газете.

Будто гром нежданный на рассвете

Вдруг, при чистом небе, раздаётся.

«Продаётся свадебное платье…»,

Чья судьба сегодня не сложилась.

И какой другой судьбе на милость

Этим объявлением сдаётся?

Помнишь: «Как идёт оно невесте!

Среди всех нет лучше нашей пары!»

И из свадьбы пьяного угара

Вы сбежали, чтоб остаться вместе.

Распахнулись жаркие объятья,

И оно сниматься не хотело,

А теперь свидетелем по делу

Выступает свадебное платье.

Нет, скорее, даже потерпевшим,

Ведь оно ни в чём не виновато.

Было в первый раз оно женатым

И дальнейших планов не имевшим.

Свадебное платье продаётся,

«Секонд хендом» ношеной одежды

Продаются чувства и надежды…

Что же вам, скажите, остаётся?

А я живу в провинциальном городке,

Что затерялся на Сакмаре, на реке,

Где над горами загорается рассвет,

В провинциальном городке — Кувандыке.

Я не спортсмен, не депутат и не артист,

Не либерал, не демократ, не коммунист,

Но отличаюсь только качеством одним,

Что я по жизни безнадёжный оптимист.

А там, в столицах, кто-то вновь шумит-орёт,

Что он «до коликов» болеет за народ,

Ну а в моём провинциальном городке другой народ,

Он любит с маслом бутерброд.

Он веселиться и работать любит всласть,

И без столицы он сумеет не пропасть,

Его б не гнула, не ломала до земли

Одна напасть, она зовется просто — власть.

А я живу в провинциальном городке,

Что затерялся на Сакмаре, на реке,

Здесь начинается Российская земля,

В провинциальном городке — Кувандыке.

«Долина счастья» — может громко сказано,

Но как назвать иначе Кувандык?

С ним столько судеб и событий связано,

Он — жизни человеческой родник.

Родник, который новыми приливами

Даёт начало рекам и морям,

Кувандык, ты сердцу так дорог,

И тебя я люблю всей душой.

Быть может, выглядит немного странно

Среди степей вид кувандыкских гор,