Баррель Оак

Случайные письма

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Баррель Оак, 2017

Сборник стихов современного российского поэта, пишущего в редкой повествовательной манере. Героика человека и вещи, обреченных путешествовать по реке отведенного им судьбой времени. В общем, завораживающие умные строки, в которых каждый может услышать что-то свое.

16+

ISBN 978-5-4483-8638-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Случайные письма
2. Письма мертвого воина
3. Размышления китайского крестьянина периода Хань
4. В приграничных районах империи
5. Одиссей — проплывая мимо острова
6. Иностранный легион
7. Нансен
8. Корабельный бунт
9. На галерах
10. Возвращение с троянской войны
11. Путь
12. Возрождение
13. Истощение времени
14. Разложение
15. Дорога в холодный вечер
16. Вдоль берега
17. Erbarme dich, mein Gott
18. Под фонарями и звездами
19. Я иду
20. Путевые заметки
21. Взгляд ложится на вещи
22. Нарастаю кольцами год за годом
23. Привокзальный блюз
24. Данте
25. Погибшему в чухонских болотах прадеду
26. Иконопись
27. Переходы
28. Я — не предмет веры
29. Отложенное
30. История
31. Потомки — мой ласточкин хвост
32. Зима времени
33. Шутка живой природы
34. Круг 2 — Ад ищущих
35. Круг 0 — Ад безвольных
36. Город женщин
37. Помнишь, как бежали по Монмартру
38. О любви
39. Лолита
40. Вечер в станице
41. Закат в Марсала
42. Потому что, летя над морем
43. Письмо о несостоявшейся прогулке
44. То, что написано на бумаге
45. Любовь
46. Летние иды
47. Ход ферзем есть мат
48. Дождь над Марселем
49. Возвращайтесь
50. Письменность
51. Мимолетное знакомство
52. Товарооборот любви
53. Эротический вечер у больного
54. Автобиография теоретика
55. Голос ценнее строчки
56. Изнанка
57. Рука выпускает потертый ключ
58. Отъезд
59. Искусство разлучаться и любить
60. Маленький мужчина и его женщина
61. Сажусь с тобой на мокрые ступени
62. Возможности тела и слова
63. Здравствуй!
64. Вальс 1949
65. Осень любви
66. Любовь вполоборота
67. Наш разговор случаен
68. Наблюдаю молча из редких окон
69. Дому моему привет
70. Женщина
71. Елизавета I Английская
72. Полторы комнаты
73. Номер в Англетер
74. Дороги и доски 1460 года -Сад земных наслаждений
75. Блудный сын
76. К вопросу об исправлении смерти
77. Герою Испанской войны
78. 1918ый
79. Психолог в концлагере
80. Фрейд на секунду
81. На смерть друга
82. Театральные иды — Японский сад, шестое действие, расстрел
83. Калиостро
84. Benvenuto, распятый Плотник!
85. Иуда
86. Сутра
87. Ось колеса Сансары
88. Двойной сон в хижине перед рассветом
89. Божество муравейника
90. Проходящий Иисус — зарисовка
91. Пасхальный вечер — при дворе божества
    1. Раз мыслю, значит все еще угоден…
92. Встреча с Моисеем
93. Вызывает раздражение
94. Ад Спинозы
95. Анатомия дома
96. Готхоб
97. Математический этюд Манхэттена
98. Париж — русскому эмигранту
99. Варшавский сон
100. Португальские кораблики
101. Площадь святого Петра
102. Гроза над Москвой
103. Московскому поэту
104. Миновав Стерлинг
105. Поднявший парус, бросает жребий
106. В трех поворотах к Вене
107. Венецианские прогулки
108. Средиземноморский полдень
109. По замерзшему озеру
110. Монастырское утро
111. Родос
112. В иудейском городке
113. Новогодний круиз
114. Юго-Восток — Сибирь
115. Улицы Монмартра
116. Лондонские перемещения
117. Вечный номер Таймс
118. Питерская квартира
119. Приморский городок
120. Осенняя простуда
121. Рига
122. Одесса
123. Похолодание, очевидно, связано с осенью
124. Город подгибает стынущие крылья
125. Переплывая через Гибралтар
126. Простота намерений и планов
127. Ночная жара
128. Утро
129. Сочи
130. Египетский бред
131. Дорога
132. Выборг Великий

Письма мертвого воина

I

Мы, кажется, еще воюем.

Но это, знаешь, более похоже

На помесь жречества

С крестьянством — мы стоим

Рядами утром, чистим наш металл,

После чего расходимся за пищей,

Что ищем, ковыляя в сухостое,

Подобно насекомых вереницам,

Сгрызающих на мертвых чьих-то лицах

Черты родства. И тащим по земле

Свой запах, взгляд, и тени.

II

Так в детстве нам рассказывал старик

В деревне по соседству: край земли

Находится за умершими льдами,

Где только слышен вой

Ветров, и, как предвестье ада,

Совы белы.

Мы, не заметив, минули его,

Похоже, с той укрытой в снег черты,

Где ночи вдруг лишились черноты

И блеклый солнца шар

В бессилии касается тропы.

III

Под тряпьем раскрытые ребра

Исходят паром. Руки давят на воздух,

Немея. Вперед удара

Сердце чуть замирает,

Еще не привыкнув к позе

Бегуна на искрящем звездой морозе.

Что-то светит, мерцая, над самым теменем

(Если лежу, то за). Слышу запахи.

Вижу твои глаза,

Обводящие кругом белеющий горизонт,

Вычитая меня как секунду из суммы времени.

IV

Ты далеко от меня. И это — горчайший яд.

Как страсть на лице старика — неуместна улыбка.

Взгляд, обращенный куда-то туда, назад,

Тем больнее сжимает о горизонт зрачок,

Чем полнее глотающий степь восток

Наливается перестоявшей тьмой.

В каждом запахе — запах твоих волос,

Сохраняющих где-то, я верю, мой.

От горящих костров — череда полос.

В шелестящем воздухе пар. В густой

Пыли неслышно ступает ночь.

Размышления китайского крестьянина периода Хань

Кроша весеннюю землю, мерзлую, с жилами льда

И сукровицей проступающих мелких луж,

Я порой посматриваю туда, где кончается свет, и чужд дыханию воздух;

Где вода, упираясь в невидимое дно, замедляет падение тела, пока оно,

Натолкнувшись на твердое, не станет сном — прошедшего о себе самом.

Оступаясь в бороздах, бреду назад,

Где в тени скалы дом углами цепляет невольно взгляд,

У стены которого младший брат с переломанной голенью гонит лист

Прошлогодний, упираясь плечом в костыль, от лица свободной рукой,

И пыль забивает прищуренные глаза.

Прижимая к полу циновку, зад вторит общим законам бытья,

В каких, я уверен, записано ему быть — тем, что сверху должно давить

(Что есть суть империи). Раньше жить, говорят старики, было проще:

Порядок простой вещей был надежнее… люди ценили труд,

Верность… рыбой обилен пруд… кротки женщины… слава страны…

Вчера на краю деревни из тех племен,

Что не чтят ни старость, ни блеск имен,

Простояли конные с четверть дня, не решаясь напасть…

Может в прошлом, увидев вдали коня с черным всадником,

Дети не мчались прочь? Только это вряд ли…

Съедает ночь тусклый свет, оставшийся между туч.

Мы вдвоем, очерченные в квадрат, слышим только:

Небо роняет град на солому крыши.

За братом брат, забираясь в общий и теплый дом,

Мы как раньше — вновь вмещены в одном.

В приграничных районах империи

В приграничных районах империи —

мелкий дождь прибивает пыль

на камнях; под ногами белые

трубки чьих-то хрустят костей;

перламутровый венчик веера

в шумном доме; среди гостей —

дичь лесная, да где-то с севера

дым от вставших в степи частей.

По обочинам выбитой в скалах

колеи — еще тлеет снег

между пятнами влаги талой.

Проезжавший недавно грек,

не боясь острия меж ребер,

крикнул, что, мол, живой человек

так мечтает о тесном гробе,

как хотел бы здесь жить свой век.

Все возможно. В утробе неба

зреет вечер; горят костры,

под котлами; и тянет хлебом.

Жизнь и смерть — это две сестры,

что находят тебя, и где бы

ни был ты — их глаза остры.

Это время есть финиш бега.

Это место есть просто ты.

Одиссей — проплывая мимо острова

Значительно продвинувшись в пути,

Взираю подозрительно на остров

Очередной (после пиров Цирцеи

Отталкивает что-то в островах).

Какой-то, впрочем, странствующий муж,

(Возможно, католический монах)

Слонявшийся бесцельно по Итаке,

Орал и спорил чуть ли не до драки,

Что суши — только треть… Но это враки:

Была бы суши хоть бы эта треть,

Давно уже вернулся. Между пальцев

Эоловы метаются ветра.

Я думал написать еще вчера

Гомеру о препятствиях скитальцев —

Вот только не припасши со двора

Ни голубя, ни свитков, ни пера,

Сижу под парусом который день без дела.

И радостно бы спеть, иль чтобы спела

Сирена, Пенелопа иль Елена

(Природа разная, но общий результат) —

Да только нет вина и лопнул бубен.

Безлюдный остров мал и каменист.

Не слышно Зевса. Я не атеист,

Но вера без чудес заметно меркнет.

Хоть вечности по семимильным меркам

Мой путь, наверное, короче муравья,

Но это впечатление, друзья,

На опыте лишь требует проверки.

Маячит горизонтами земля…

И Гелиос летит как бутоньерка…

Иностранный легион

Пустыня —

Есть в сути берег —

В самом крайнем виде,

Который в набежавшую волну

Бросая тертый кварц,

Остановиться — забыл.

Зажженному в подобие окну,

На брызги слюдяные

Приманивает взгляд среди теней.

И если бы шакал во тьме не выл,

Надавливая нотой на луну,

Я знал бы, что один.

Что вереница дней

Не есть причина,

Но следствие —

Готовности ко сну,

Способности к отличию жары,

От холода — по влаге на плечах;

И памяти, что ты еще мужчина,

Нащупывая вдруг в своих вещах

Осколком дома — бритвенный прибор,

Желтеющее фото с незнакомым

Пейзажем, знакомой женщиной,

И чем-то там вдали, что,

Пачкая растрескавшейся глянец,

Есть (по методике Дали)

Проявленное в кажущемся.

Укладывая названное в ранец,

Спешу к определенному в крови

Пределу.

Мне имя, может быть, не легион,

Но точно совершенно — иностранец.

Нансен

Чтобы

почувствовать хоть какой-то запах, нужно

прижаться к вороту свитера,

отогревая с минуту в нем

замерзшие ноздри. Чтобы

услышать хоть что-нибудь,

кроме снежного хруста, нужно

произнести это самому. Чтобы

почувствовать самого себя, нужно

остановиться, закрыть глаза,

вспомнив о том, каким ты казался себе

когда-то. Все кончилось. Осталась одна свобода

преодолеть этот бескрайний замерзший мир,

подойдя к чему-то, что кажется

уже на середине пути

неважным.