Самый страшный сон на свете — знать, что закроешь глаза, чтобы больше никогда их не открыть. В сознании человека не умещаются такие понятия, как «вечность», или «никогда», или — «смерть».
Я еще тот предатель и стукач. Единственный, кого я все никак не могу предать, как ни пытаюсь, — это я сам. Потому что там и предавать-то толком нечего.
теперь, после этой улыбки, Таня никогда не будет говорить и думать о своей карьере. Она никогда больше не будет делать что-то для себя. У нее нет больше себя, но это неравноценный обмен — она все равно все еще не понимает, что никогда не появится никакого «мы» взамен. Ты никогда не умрешь, я никогда не умру. Это такая игра, я веду игру. В ящик с тобой играю, дура моя сестра. Ничего не больно, не страшно, все пустота, игра.
Потом снова начинается дикий ор умирающего животного. Поднимаюсь, чтобы пройти в отсек с камерами, и обнаруживаю, что я у себя дома. Потом выясняется, что ору я сам. Мне становится дико смешно. А потом — страшно.
