Оглавление

1. Фаетон
2. Книга — VI Цепная реакция Глава первая
3. Глава вторая
4. Глава третья
5. Глава четвертая
6. Глава пятая
7. Глава шестая
8. Глава седьмая
9. Глава восьмая
10. Глава девятая
11. Глава десятая
12. Глава одиннадцатая
13. Глава двенадцатая
14. Глава тринадцатая
15. Глава четырнадцатая
16. Глава пятнадцатая
17. Глава шестнадцатая
18. Глава семнадцатая
19. Глава восемнадцатая
20. Глава восемнадцатая

Книга — VI
Цепная реакция
Глава первая

— Привет Анюта, — позвонила Анна Собинова Ане.

— Привет, — ответила ей Аня на мобильный телефон.

— Ты ждала приезда тетушки Эльзы?

— Да, она уже здесь. И ты знаешь так классно. Я высыпаюсь по утрам. Голова перестала болеть. Ведь у меня в этом учебном году выпускные почти уже висят на носу. Надо работать над дипломной работой. В общим я ей так благодарна.

— Послушай, я вот что хотела сказать? Пока наших пацанов нет, может, двинем в Переделкино. Сейчас же конец августа. Грибов там видимо, не видимо.

— Да в общим занятия то с первого сентября, а в последние выходные не плохо бы.

— Самый раз. И тетя Эльза у тебя как раз кстати! — подзадоривала ее Анна.

— Димка так привязался к ней. Так сдружился. Я после декретного, ну помнишь в прошлом году, намучилась с этими экстернумскими экзаменами.

— Ну, ведь тебя же восстановили в твоей же группе. Все–таки жена героя России.

— Да ладно тебе. Только бессонными ночами дались мне эти экзамены.

— Ну, так что?

— А, давай. Завтра суббота. Двинем в Переделкино. Переночуем там и на рассвете за грибами. Жду тебя завтра. Заезжай и сразу на электричку.

— Окей.

Аня, закончив разговор, прошла в кухню, где малыш уплетал кашку. Тетушка Эльза самозабвенно кормила младенца из маленькой кастрюльки. Малыш с удовольствием тянулся ручонками к этой кастрюльке, пытаясь ухватить за ее край. И когда ему это удавалось, он изо всех сил тянул ее на себя. Если бы на столе стояла тарелка, то уже б давно она была бы перевернута, а с кастрюльки кормление превращалось в приятное занятие. Тетушка Эльза держала ее крепко за рукоятку одной рукой, а второй кормила из ложечки. А когда малыш пачкался кашкой, оставляла кастрюльку и тщательно вытирала его щечки чистой салфеткой. Тетушка Эльза была в клеенчатом переднике. Сидела за кухонным столом и вытирала щечки малыша как раз за этим занятием и застала ее Аня.

— Эльза Эдуардовна, я завтра уеду с Анной Собиновой за грибами в Переделкино и буду в воскресенье вечером.

— Ох, милая девочка, как бы я хотела поехать с вами, но малыш важнее.

— Я так вам благодарна за все, что вы для меня делаете.

— Ну, что ты. Мои внуки давно уже выросли, а опыт вещь бесценная. Вот почему он у тебя не хотел есть манную кашку, например, у меня ест так, что я даже боюсь перекормить, а?

— Ну, конечно же, вы знаете какой-то секрет? — стараясь придать разговору больше тепла, говорила Аня.

— Конечно, знаю. И он заключается в том, что я утром, чуть свет, бегу на базар. Там я познакомилась с хозяйкой, у которой есть козы, и покупаю свежее козье молочко. От этого то сладчайшего на вкус молочка, вырастают настоящие русские богатыри.

— Я так вам благодарна, тетушка!

— Ты мне как дочка стала. Ведь мы с тобой можно сказать потеряли близких. У тебя умерла мама, у меня уехали дети. И я, и ты мы практически одиноки, а вот он наше спасение. — Эльза Эдуардовна указала глазами, полными нежной любви, на Димку.

— Да тетушка Эльза, мне ведь никогда даже Леню проведать в реабилитационном центре. Так только перезваниваемся по мобильному.

— А что он, как он там?!

— Ему пообещали отпуск, аж в конце апреля. Как раз на день рождения Димочки. Крестный папа Гаринов Алексей Алексеевич обещал тоже прилететь.

— Да, я помню, как мы крестили Димочку с ним в нашей церквушку у реабилитационного центра. Такой статный и красивый мужчина. Эх, была бы я помоложе.

— Да он ведь одинок. Когда погиб его сын, жена не смогла пережить смерть сына. Умерла спустя полгода.

— Так он так и не женился? — с удвоенным любопытством спросила Эльза Эдуардовна.

— Да, одинок, — вздохнув сказала Аня.

— Ну, если у меня не будет неотложных дел, то и я буду на дне рождении Димочки. Вот тогда мы ему тут все вместе подберем невесту, будь уверена.

— Э–Э–мля–мм, — пролепетал малыш, измазывая ручкой полной кашицы свой рот и щечки.

— Ох, ты мой маленький! — причитая, Эльза Эдуардовна чистой салфеткой быстро вытерла кашку…

Субботнее утро выдалось теплым и солнечным. Аня, потягиваясь в постели, с наслаждением, предаваясь лени и бездействию, не торопилась вставать. В дверь неожиданно позвонили. Эльза Эдуардовна, шаркая комнатными тапочками, поспешила открыть дверь. Вскоре из коридора послышался голос Собиновой: –Здравствуйте, Эльза Эдуардовна. Аня еще спит? — звонкий ее голос с веселыми нотками говорил о том, что Аниной лени в постели пришел конец. И она быстро всунула ноги в тапочки, поспешила навстречу к подруге, на ходу застегивая розовый махровый халат.

— Привет, Собинова. Каким ветром в такую-то рань?

— Какая рань? Уже десять часов, — и, спохватившись, что она не у себя дома, и не вычитывает своего Петю, продолжала, –Ну, извини меня, пожалуйста. Заскучала я вот и не выдержала долго, кстати, такси уже ждет. Так что одевайся и в путь.

— Мы же, как все нормальные люди договаривались, что поедем на электричке.

— Да, но, я что–то уж давно отвыкла от электричек.

— Ты знаешь, я наверно то же. Ты меня подожди, вон там за журнальным столиком, я скоро. В душ сбегаю и поедем. А такси не смоется?

— Да ты что? Где он найдет столько бобла? За целый день не наездит столько, сколько я ему пообещала, — имитируя жаргон бывалой в переделках женщины, отвечала Собинова. Аня удивленно посмотрела на нее, подумав, –″Что может сотворить с женщиной вынужденное одиночество? ″.

Собинова имела в своем распоряжении все. Деньги, служебную машину, дачу в Переделкино и даже приходящую домработницу. Но при таких возможностях недолго было облениться и стать брюзжащей толстухой с вечно недовольным характером. Это никак не входило в планы Анны, и она решила коренным образом поменять все и начать вести спартанский способ жизни. Особенно после прочтения исторического романа ″Триста Спартанцев″. В один прекрасный день, проснувшись ″по утру″ этак часиков в 12, она вызвала к себе домработницу и рассчитала ее. Затем принялась за водителя со служебной машины. Попросив отогнать ″Волгу″ в Переделкино и запереть там, в гараже, который был выстроен во дворе дачи, а ключи отдать садовнику. Водитель пытался возражать, но, наткнувшись на железные нотки в голосе хозяйки, покорно взял причитающиеся расчетом деньги и, не попрощавшись, и с силой хлопнув дверью удалился с недобрыми мыслями.

— ″Подожди, сука, приедет хозяин, как миленькая позовешь″.

Итак, оставшись одна, Анна принялась хозяйничать в доме. И это ее отвлекло от вынужденного безделья, дав новый толчок в борьбе со скукой одиночества. Конечно, Аня Кразимова не успела вволю, насладится прелестями сытой беззаботной жизни, какая была до недавнего времени у Собиновой. И ей хотелось, как можно дольше продлить это состояние, но жесткий напор Анны и податливость характера Ани сделали свое дело. Спустя с пол часа процедур, Аня свежая и одетая в спортивный костюм, была готова следовать за подругой.

— Аня, а во что мы будем собирать грибы? — встревожено, осмотрев с ног до головы подругу, спросила Собинова.

— Там на нашей даче в Переделкино есть все необходимое, пошли! — скомандовала она. И попросив кое о чем тетушку Эльзу, вышла с Анной в коридор…

Такси у входа в дом, загородив подъезд легковым машинам, стояло посередине проезжей части подъездной дороги к дому. Таксист стоял у открытой дверцы, явно нервничая, очевидно сомневался в обещанном вознаграждении. На нем был клетчатый суконный кепи, сшитый на английский манер, и в клетчатой безрукавке. Черные густые и щетинистые усы, нависали с нижней губы, практически закрывая рот, а кудряшки черных с проседью волос, выступавшие из под кепи и толстая шея на округлом туловище, делали сходство с крупным и хищным бульдогом. Особенно подчеркивало это сходство тяжелая и массивная челюсть, маленькие лоснившиеся карие глазки и нос, как шарик в лузе рулеточного колеса, лежащий в промежности усов.

— Я уж хотел уезжать! — встретил он женщин радостным, алчным возгласом.

— Ну, что вы? Мы женщины пунктуальные, — ответила Собинова, растягивая певуче слова.

— Пунктуальные то, да, а вот за простой надо бы накинуть?

— Ну, на счет этого не волнуйтесь. И трогайте. — властно скомандовала она, усаживаясь рядом с водителем.

До Переделкино ехали молча. Дорога шла подмосковной трассой, обсаженной с обеих сторон ельником и березками вперемешку. Переделкино раскинулось в живописнейшем подмосковном пригороде. Рядом был сосновый лес со смешанными вкраплениями орешника, березок, дубовых и осиновых рощиц. Обширный водоем богатый на рыбу сулил отдыхающим тут знаменитостям улов от карпов до щук. Их женам и детям здесь было, где набирать полные корзины грибов.

Перед въездом в Переделкино водитель вдруг запротестовал, узнав, куда надо было сворачивать. Он остановил такси и с нескрываемым раздражением сказал, –Дальше не поеду!

— Это почему же?! — возмущению Собиновой не было предела.

— Там закрытые дачи эФ–эС–Бе.

— Так и что?!

— А то, что вы едете туда на пикник, а меня потом будут таскать по всем инстанциям, кого и для кого ты сюда привез? И сколько они тебе заплатили и в какой валюте? Я этого не хочу!

— Послушай, ты! — вдруг грубо начала Собинова, — Ты за кого нас принял? Я что похожа на шлюху?

— Нет, — вдруг спокойно ответил таксист, — я таких видел не один десяток! Ты похожа на сутенёршу.

— Что?! Да ты…! — Анна, покраснев от возмущения до малинового цвета, не знала, что и сказать. Исправил положение таксист: –Послушай, если ты заплатишь мне таксу, по которой сюда возят сутенеры — это украшение стола, он кивнул кепи в сторону Ани, я вас довезу. Если нет, то выметайтесь и идите пешком здесь с километров три будет.

— Ну, ты и наглец. Если ты не извинишься немедленно и не довезешь нас бесплатно, то я тебе гарантирую, что завтра ты не устроишься даже водителем машины, что выкачивает дерьмо из выгребных ям в Переделкино.

— Да, кто ты такая? Ану пошла…! — таксист не договорил. Анна сунула ему под нос удостоверение пропуск на территорию закрытого элитного поселка, строго охраняемого сотрудниками ФСБ. С придурковатым видом, внимательно, таксист долго разглядывал написанное там, изучая содержимое красной книжицы с солидными печатями и размашистой подписью начальника особого отдела ФСБ. Затем побледнел, как мел и молча завел мотор. Он довез до первого поста со шлагбаумом. К ним подошел охранник в полицейской форме. Анна показала пропуск. Охранник потребовал пропуск у Ани. Когда она предъявила ему свой, шлагбаум поднялся вверх. Такси последовало дальше. У массивных выкрашенных в зеленый цвет металлических ворот остановилось. К ним подошел прапорщик в зеленой фуражке, убедившись в правильности пропусков, дал команду открыть ворота. Машина проследовала дальше, углубляясь в сосновую тень от высоких столетних сосен. Вскоре появились двухэтажные особняки с индивидуальными заборами и воротами, с тарелками спутниковых антенн на крышах. Возле особняка с табличкой с номером на ней 10 остановилось. Анна открыла дверцу такси, молча, швырнув на сидение стодолларовую купюру и, с силой захлопнула ее. Аня еще возилась со своей дверцей, когда водитель повернул к ней свою бульдожью физиономию, заискивающе стал лепетать: — Скажите своей подруге, что я не хотел вас оскорбить, я порядочный таксист и мне не все равно, как на наши деньги, на деньги налогоплательщиков, развлекаются их дети? Дети этих высокопоставленных шишек. Ну, и извините меня?!

Аня открыла, наконец, дверцу, сказав: — Будете в следующий раз внимательнее. А моя подруга уже вас извинила, иначе она не расплатилась бы. Прощайте!

— Храни вас Бог, милая девушка, — облегченно вымолвил таксист.

Анна входила уже в калитку, когда Аня догнала ее.

— Вот подлец, так испортить настроение, — причитала Анна, — У тебя есть, что-нибудь выпить? — вдруг спросила Собинова.

— Посмотрим в баре у камина, там Леня ставит всякие сувенирные напитки, — отвечала Аня, открывая входную дверь. Они вошли в просторную веранду с круглым столом и рядом дачных деревянных стульев вокруг. Аня стала возиться с замком от двери в комнаты дома. Вскоре они вошли в гостиную. Прямо напротив входа располагался камин. Слева от него был встроенный в стену бар с импровизированной стойкой и выставленными у зеркальной витрины на полках напитками. Над стойкой висели бокалы, а внизу под стойкой стоял холодильник, где можно было сделать лед и охладить шампанское. Анна, как у себя дома, зашла за стойку бара и повеселевшим голосом, стараясь подражать бармену: –Что будете пить, сер? — Аня, подражая разбитным пьяницам, отвечала: –Кровавую Мери! Со льдом!

Анна полезла в холодильник.

— Холодильник отключен.

— Так включи его, чего ждешь, а я займусь камином.

Спустя некоторое время, подруги сидели в кожаных креслах у пылающего камина, на столике между ними стояла недопитая бутылка шотландского крепкого виски ″Белая Лошадь″. Анна, когда включала холодильник, обнаружила там банку с икрой. И скоро, в розеточках наполненных красной икрой уже торчали чайные ложечки, время от времени они отпивали из своих бокалов по глотку виски, вкушать чайными ложечками икру.

— Надо же, козел старый, за сутенёршу меня принял, и кого, меня? — стуча кулаком себя в грудь, говорила Собинова пьяным голосом, проклиная, на чем свет стоит таксиста.

— А, по-моему, оригинально. Меня вот с проституткой, а, меня? — вторя ей, возмущалась Аня, — Как ты думаешь, похожа я на проститутку?

Анна долго смотрела на Аню, меряя ее пьяным взглядом осоловелых глаз, затем авторитетно ответила, –Не–а! Не похожа, но, — она сделала многозначительную паузу, затем добавила, — за жрицу любви, может быть, и сошла бы.

— А, за жрицу любви? Ну, а ты за моего сутенера? Ха–ха–ха! — они смеялись громко и долго, время от времени повторяя друг дружке:

— Жрица!

— Сутенер!

И снова смех, пока пьяный угар не поверг их, и они не уснули прямо в уютных и удобных креслах у камина…

На следующее утро, проснувшись, они долго не могли понять, как оказались на даче. Превозмогая страшную головную боль, по очереди бегали к унитазу, и неприятный подступавший к горлу ком выплескивался, туда на несколько минут облегчая общее состояние. К часам двенадцати все прошло. Ослабевшими голосами они стали обсуждать, что с ними произошло вчера и, как очутились они на Аниной с Леонидом даче?

— А может Эльза Эдуардовна, что–то знает? — высказала догадку Аня.

— Ты, что в своем уме, чтобы нас заподозрили в пьянстве? Я вот что думаю, давай ты спроси, как там с Димочкой, а тетушка Эльза наверняка что–то да подскажет. Набирай!

Аня набрала номер на мобильном телефоне, и вскоре услышала голос Эльзы Эдуардовны:

— Да, это ты Аннушка? Ну, как там много грибов насобирали? — Аня вдруг вспомнила, что они собирались на дачу за грибами. Ей стало все понятно, и чтобы спасти положение она отвечала: –Никаких грибов здесь нет. А может их собрали уже, так, что приедем с пустыми руками. А как там маленький?

— В порядке, накормлен, и уже спит после обеда.

— Скажите ему, что мама скоро будет, пусть не скучает, хорошо?

— Хорошо, милая, скажу.

Аня положила телефон на стол и обратилась к Анне: –Так знаешь, как мы здесь очутились, а…

Глава вторая

Из Байконура Леонид вылетел в Москву поздно вечером. Его самолет еще был в полете, когда в его квартире две Ани, Анна Собинова и жена Леонида Аня накрывали на стол по случаю дня рождения сына Кразимова, Димы. Малышу исполнятся второй год. В этот апрельский вечер, особенный вечер для Ани и Леонида, так, как ко дню рождения сына, Кразимову был предоставлен отпуск. И они будут вместе целый месяц.

Петр нервничал. Часто выходил на балкон. Всматривался на рубиновые звезды Кремля, хорошо видневшиеся отсюда с балкона квартиры Кразимовых. Сияние, исходившее от их величественных пятиконечных лучей, озаряло небо над Москвой, одевая столицу в праздничный блеск. Собинов, в ожидании встречи, мысленно не раз возвращался к тому моменту, когда Гаринов должен был утвердить экспедицию в аномальную зону с надеждой ожидая, что полетят они вдвоем с Леней. Но все вышло, как вышло. И теперь Петр слегка завидовал Лене.

Анна Собинова восхищалась оригинальными рецептами солений, выставленных на стол и приготовленных Аней по особым рецептам Эльзы Эдуардовны, которые она передала Ане. Эти соления издавали чудный аромат восточных пряностей и были такими свежими с виду, словно только что собранными с грядки. А маслята в хрустальной вазе со свежее нарезанным колечками луком, лоснились, там томясь в ожидании закуски. Особенно хороши они под Столичную водку, если пить ее мелкими рюмками, обильно закусывая маслятами, то водка становится бодрящим напитком, освежающим мысли и возбуждающим гамму чувственных наслаждений застолья. Под соленые огурчики и грибочки водка навевает собой романтические мечтания о новых проектах и экспедициях в неведомое и еще не исследованное космическое пространство, увлекая собеседников в неведомые миры вселенной. Стол уже был накрыт и ломился от яств. Женщины закончили накрывать и вели непринужденную беседу о хозяйственных делах, вплетая в разговоры замеченные причуды в характерах их мужей, и от этого с кухни время от времени доносился их веселый и жизнерадостный смех. Петр откровенно скучал. С балкона дома с двенадцатого этажа, открывался изумительный вид на Москву, на Красную Площадь и на Кремль. Внизу по прилегающей улице неслись сплошным потоком автомобили, время, от времени замирая на перекрестках у красных огней светофоров.

— ″Очевидно попал в пробку″, — подумалось Собинову. Он взглянул на наручные часы, стрелки показывали без пяти двадцать один. Самолет приземлился в Шереметьево в двадцать ноль, ноль, и ехать сюда всего то сорок пять минут, если конечно нет пробок. Петр не выдержал, набрал номер на мобильном телефоне. Длинные гудки в трубке внезапно прервались: –Да, Петро, слушаю, — Леонид зычным голосом ответил.

— Ну, ты где? Водка уже застыла в холодильнике, а тебя нет.

— Уже поднимаюсь лифтом.

Петр вышел из балкона на кухню: –Эй, девчонки, Леня уже в лифте!

Женщины быстро сняли фартучки, и вышли в коридор навстречу хозяину квартиры. Леонид с букетом красных роз переступил порог и вручил цветы Ане, она передала букет Анне Собиновой, а сама обняла и прижалась к Леониду всем телом. Он ощутил упругость ее груди и трепетание ее молодого тела. Они поцеловались. Затем Леонид поцеловал в щеку Анну и крепко пожал руку Петру: — Ну, здравствуйте, мои родные. А где же самый маленький?

— Он уже давно в кроватке. — ответила Аня.

— Я ему тут кое-что привез, — указывая на увесистый прямоугольник кожаного кейса, сказал Леонид.

— Это потом, — скомандовала жена. — Давай, мой руки и за стол. Видишь, гости заждались.

Застолье проходило весело. В разговорах о смешных событиях в жизни пар. О том, о сем, кроме работы. Эту тему почему-то старательно обходили стороной, и все понимали, что это табу. Чувствовалось, что Алексей Алексеевич провел хорошую работу с каждым и в разговорах, и в мыслях о работе ни, ни…

Далеко за полночь Собиновы распрощались. Леонид проводил супругов до лифта и с нетерпением вернулся к жене. О, как он ждал этого мига, блаженного мига уединения и покоя в объятиях горячее любимой женщины и верного друга. Лежа в постели, наслаждаясь друг другом, они, как дети, лепетали разные слова, коверкая их смысл. Им казалось в эти мгновения любви, что смысл этих слов, понятен, им двоим в целой Вселенной, и что жизнь сказочно прекрасна и божественна. У Ани в полумраке, глаза казались огромными сияющими, как две звезды. В пушении длинных ресниц, глаза были прекрасны, сияющие счастьем и радостью, восторгом, наполненным ее сильным мужчиной. В эти мгновения ее женская слабость приобрела силу любовной игры, ради которой влюбленные мужчины ломали копья на рыцарских турнирах. Ради которой, влюбленные совершают чудеса храбрости, отстаивая в поединке честь и достоинство своей избранницы. Аня, как прекрасный цветок, источающий тончайший аромат, порождающий бурю чувственной неги, взрывался полуобморочным трепетом, в котором утопало и останавливалось время. Пространство исчезало и только Аня, и только ее глаза, ее губы, ее щеки, ее красивые изгибы и линии, ее острые соски грудей, как два острых и нежных бугорка, скользили по его груди, повергая все тело в экстаз любви…

И лишь под утро, когда первый луч восходящего солнца проник в спальню, муж и жена, уставшие от любовных страстей, уснули в неге. Их разбудил лепет малыша в кроватке. Гремя погремушкой, он громко звал:

— Ма–ма! Ма–ма–а!

От этого голоса оба проснулись. В комнате уже сияло солнце. Часы показывали 9–00.

— Пора кормить именинника. — сказала Аня.

— Пошли, я поменяю ему постельку и постираю пеленки. — заботливо с отцовской теплотой заговорил Леонид, — А ты, сваришь ему кашки?

— За дело, — скомандовала Аня. И они быстро и со знанием дела принялись выполнять свои родительские обязанности…

Леонид, сидя в кресле под лампой торшера, читал книгу. Это было произведение Шарля де Костера ″Легенда об Уленшпигеле и Ламе Гудзаке об их доблестных забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях. ″ Леонид читал эту книгу еще в детстве, и теперь, с наслаждением, придавался домашнему уюту, и отдыху перечитывая любимое произведение еще раз. Аня с сынишкой в это время ушли во двор прогуляться перед сном. Старинные часы, свадебный подарок Аниной бабушки, мерно тикали в углу комнаты, было уже 19–00, вот должны были явится с прогулки жена с ребенком, как вдруг в полумраке комнаты сверкнула молния и вмиг возник силуэт мужчины. От этой вспышки комната наполнилась озоном, а силуэт материализовался в Карлоса Альенде. На нем был неизменный спортивный костюм. Леонид, привыкший к неожиданностям в своей работе, спокойным голосом приветствовал непрошенного гостя:

— Добрый вечер. С чем пожаловали на этот раз?

— Вы не поверите, — Карлос взмахнул рукой. Над двуспальной кроватью спальни в воздухе возник мерцающий экран и на нем прошли картины секретного разговора Леонида с Гариновым в сверхсекретном ″Музее″, детище Алексея Алексеевича. Удивлению Кразимова не было предела: –Откуда это? — спросил он.

— Спасибо Вам, Леонид, за информацию. Мы вживили Вам имплантат, он сделал запись, которую мы сканировали с его памяти, вот и все. Теперь мы точно знаем, что торсионные поля штурмуются вами. Что исследования, не зависимо от смертельной опасности, продолжаются.

— Так ведь, мы принимаем меры к нейтрализации, — пытался возразить Леонид. Карлос снова взмахнул рукой. На экране возникла лаборатория с восстановленным из пространства оборудованием.

— Вы видите, что восстановить предметы, или, другими словами, вернуть из пространства в целости и сохранности ничего нельзя. Это будет хаос. Обратите внимание на лабораторный стеллаж посреди комнаты. — на экране увеличилось изображение и стоявшие там колбы были с трудом узнаваемы. Одна была впаяна в деревянную полку, словно выросла вместе с деревом, из которого эта полка была изготовлена. Другая колба лежала на краю стеллажа, и ее свободный конец был вытянут до самого кафельного пола. Ни единого предмета, находившегося в лаборатории, не было в хорошем не деформированном состоянии.

— Как видите, эти эксперименты ни к чему хорошему не приведут. Поэтому я настоятельно рекомендую, прекратите издеваться над природой вещей. Мы в свое время вынуждены были утопить известную вам Атлантиду из–за хаоса и деструкции пространства. Но вам еще повезло. Еще можно было спасти планету, пожертвовав одним материком. А вот Фаетон пришлось разрушить.

— А что там произошло?

— Для захвата власти в ходе междоусобных войн они создали квази-кварковую бомбу, которая представляла собой не что иное, как цепную реакцию превращения материи в пространство. Втиснув толчок к началу реакции в бомбу, они провели первое испытание в районе пустыни Пастка. Там был заброшенный город. После испытаний от развалин города не осталось и следа, образовался огромный и глубокий котлован. Наши передовые отряды спасателей еле погасили очаг разрушений начавшейся неуправляемой цепной реакции. Котлован заполнился водой, образовав там огромное озеро.

— Мне непонятна Ваша позиция, уважаемый Карлос, почему Вы игнорируете контакт?

— Вы низшие цивилизации не понимаете одного, что, вступая с вами в контакт, мы подвергаем вас опасности заражения. Пока вы не достигнете уровня самоочищения и защиты себя от синдрома алчности, зависти и злобы, мы не сможем полноценно развивать наши отношения.

— А помочь нам преодолеть эти синдромы?

— Это невозможно! Невозможно из–за того, что Вы еще не достигли понимания того, что, получив все блага высокоразвитых цивилизаций, и их достижения мгновенно наступает эпидемия вселенской деградации личности, порожденная синдромами лени и бездействия. Ваши организмы так устроены. А переделать их мы не в силах и только исторический опыт, и борьба за выживание перестраивает вас, а для этого необходим естественный отбор, естественный путь развития, который мы тщательно оберегаем.

— И ничего не делаете, чтобы прекратить начало военных действий и конфликтов среди Человечества.

— Если хотите, то войны и конфликты стимулируют ваше естественное развитие и толкают прогресс. Мы стоим на страже вашего естественного развития отсюда наше невмешательство. И только в исключительных случаях, когда цивилизация заходит слишком далеко, нанося вред угрожающий всему живому во Вселенной, мы принимаем меры.

— Уничтожая цивилизацию.

— И как вы догадываетесь и целую планету, как например Фаетон. Но на самом деле это не наших рук дело. Цивилизации уничтожают сами себя, мы лишь ликвидируем последствия их разрушительной деятельности. И порой это нам достается с трудом. На месте Фаетона, вследствие цепной реакции, образовалась черная дыра вселенского масштаба, грозившая все материальные тела превратить в единый пространственный монолит. Нам пришлось задействовать новейшие технологии для блокирования места взрыва планеты. Заблокировать континуум нам все же удалось, там теперь дрейфует аномальная зона или Дыра времени, что вы и используете для проникновения в прошлое.

— Значит, я так понимаю, что для продвижения нас в познании законов мироздания необходим некий исторический путь естественного отбора.

— Понимайте, как хотите. Что заложено природой, то заложено и всякое вмешательство в этот процесс грозит деградацией и вымиранием цивилизации. Я не хочу повторять одно и то же.

— Можно еще спросить?

— Спрашивайте.

— Мы знаем, что высокоразвитые цивилизации имеют отличительный внешний вид по сравнению с Человеком. Но вы, Карлос не отличаетесь от земного жителя?

— Да это верно. Цивилизация будущего ведет коррекцию наших предков, наставляя их деяния, что улучшает нас и продвигает внедрение в будущие времена, где нет таких огромных запасов бурлящей энергии, как здесь.

— А черпать энергию из прошлого вы не пробовали?

— Ха–ха–ха. Вы мне определенно нравитесь, Леонид. Нельзя, даже крупицу на атомном уровне почерпнуть этой энергии, пойдет цепная реакция и принесет вред нам в нашем времени. Мы можем только брать некоторые ресурсы для своих летающих объектов, которые использовать в этом же времени для передвижения, вот и все.

— Уважаемый господин Карлос, смею вам заметить, что жена сейчас войдет.

— Не волнуйтесь, я верну вас во время начала нашего разговора, и на часах время нашего диалога продлится лишь мгновение.

Леонид с любопытством посмотрел на часы. Маятник часов застыл в отклоненном положении и не двигался, стрелки застыли на отметке 19–00.

— Как Вы это делаете?

— Нашей цивилизации миллиарды лет, а вы хотите, чтобы мы дали вам управление энергией, чтобы вы разрушили мироздание. Нет уж. Научитесь жить в мире и уважении друг друга, тогда мы поможем вам.

Как и в прошлый раз, пришелец растаял в пространстве комнаты. Часы тут же пробили 19–00. И в комнату вошла Аня.

— Какой-то странный запах появился в спальне. Ты не чувствуешь?

— А что такое?

— Как будто озоном запахло, ну как после грозы…

Глава третья

Леонид осторожно, чтобы не разбудить жену, подвинул на полу комнатные тапочки рукой, и, стараясь не шуршать и не делать лишних движений, всунул ноги в их уютный мех. Затем осторожно встал с постели, мягко ступая, прошел на кухню. Включил свет. На кухонном столе лежал мобильный телефон. Он взял его в руку. Долго смотрел на клавиши соображая, что с ними делать и как быть в сложившейся ситуации. Затем взглянул на настенные часы. Стрелки на них показывали 1 час 30 минут. Махнув рукой, набрал номер. В трубке шли длинные гудки, наконец, гудки прекратились, и сонный голос Алексея Алексеевича отозвался: –Да, я слушаю.

— Это Кразимов, доброй ночи Алексей Алексеевич.

— Доброй ночи. Ну не тяни, выкладывай все на чистоту, что случилось?

— Вы не поверите, у меня сегодня был гость. Аня об этом ничего не знает, но зато гость знает все про лабораторию и про то, чем мы там занимаемся.

— Этого не может быть? — взорвался Гаринов. Это означало, что карьере генерал лейтенанта пришел конец. Как минимум ему светит пенсия, или еще хуже понижение в звании за разглашение засекреченных сведений. В трубке Леонид слышал сопение генерала. Спустя минуту он уже не сонным голосом сказал: –Немедленно собирайся! Чтобы сегодня же был на месте и доложил по полной форме, как произошла утечка информации?

— Товарищ генерал, разрешите спросить?

— Спрашивай! — засопел Гаринов в трубку.

— Причиной является вживленный имплантат, наши средства не смогли его обнаружить, так что здесь ни моей, ни вашей вины нет.

— И где же он взялся, черт бы его побрал?

— Гость сказал, что вживили его мне еще на корабле в полете. — приврал Леонид, спасая репутацию генерала. На самом деле он не знал, где и когда был вживлен этот имплантат и, что самое смешное, кому из обслуживающего персонала. Леонид рисковал и подвергал себя опасности в подозрении, правду он говорит или нет. Теперь все зависело от того, есть в его теле этот имплантат или нет. А доказательством невиновности его и генерала теперь будет только этот факт.

— Это все?

— Так точно!

— Выполняй приказ!

— Есть! — Леонид выключил мобильный телефон, положил его на письменный стол, присел на стул в раздумье.

— ″Только начался отпуск. Прошло всего пять дней и на тебе″.

На кухне скрипнула дверь, вошла Аня: –Ты что не спишь? — ее заспанный голос шел к ее личику и не причесанным волосам, закрученным на голове в замысловатый узел. Леонид невольно залюбовался женой, очарованный ее голосом и сонным видом прослушал, что она спрашивала. Аня повторила вопрос, –Ты меня слышишь? Ты что не спишь? — в ее голосе зазвучали тревожные нотки. И только тревога в голосе жены заставила Леонида вернуться к действительности.

— Я? Ах да, пошли спать, — он решил ей пока ничего не говорить, скажет утром. Пусть хоть выспится спокойно.

— Водички захотелось попить, вот зашел на кухню.

— А, я уж думала, что–то случилось, и ты уже собрался убегать.

Они вошли в спальню и залезли под одеяло. И снова этот неописуемый аромат, исходивший от ее нежного тела, от волос и тембр ее нежнейшего, почти детского, и такого естественного голоса, и все в ней повергало Леонида в сказочный мир любви, безмерной и сильной. Дожив до своих тридцати пяти лет, Леонид не мог себе представить, что есть в мире такое сильное чувство, как взаимная любовь двух сердец. Безмерная и чистая, как любовь его Ани и его к ней…

Утро забрезжило на окнах домов первыми лучами теплого апрельского солнца. В воздухе уже пахло весной. Но еще на Московских улицах в тени каменных оград лежал грязный снег и тротуары были мокрыми. Внизу нескончаемой вереницей двигались автомобили и появились первые пешеходы, спешившие по своим делам. Леонид проснулся рано и, делая утреннюю гимнастику на балконе, наблюдал открывшуюся панораму с двенадцатого этажа. Было уже шесть утра. Аня, обнаружив, пустую постель, беспокойно заворочалась под одеялом, окончательно просыпаясь. Она встала, вышла на холодный балкон в одном махровом халате.

— Я же чувствую, что что–то произошло? Ану выкладывай? — строгим голосом, не терпящим возражений, приказала она.

— Аннушка, — он подошел к ней нежно обнял и прижал к себе, — у меня приказ немедленно сегодня же вылететь на Байконур.

— Я так и знала, — горько вздохнула она, — но, ничего не сделаешь. Такова твоя участь, Леонид Кразимов.

— Самолет в двенадцать ноль ноль, — поставил он в известность жену.