Так или иначе, вопрос о том, пыталось ли государство восстановить контроль над культурой, стал на повестку громких дебатов. Горючего в топку добавили два события на рубеже 2008–2009 годов, переключив внимание на позицию, которую формулировал журналист Геросин. В октябре 2008 года Владимир Путин на совещании по вопросам развития кинематографии в России заявил о выделении значительных средств на ее поддержку, имея в виду кинематограф, «который должен способствовать формированию ценностных установок, соответствующих интересам общества и стратегическим задачам развития страны». В мае 2009 года российское правительство создало Комиссию при Президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Юрий Богомолов выразил мнение, что кино снова стало «важнейшим из искусств» и мотором для создания мифов, в которых нуждается правительство [779]. Виктор Ерофеев заявил, что правительство создавало «новую-старую цивилизацию, православную цивилизацию», которая не репрессирует, как Советы, но ведь все еще впереди. К теме подключился Владимир Сорокин, сказавший, что «наше будущее становится нашим прошлым», поскольку «мы возвращаемся в эпоху Ивана Грозного» [780].
Новый закон о противодействии фальсификации истории вызвал пересмотр стандартов преподавания в школах. Как сказал Путин в 2007 году на конференции учителей, «мы не можем позволить себе возложить на себя вину». Когда администрация Путина одобрила учебник для средней школы современной истории России А. В. Филиппова, показалось, что кино и история вернулись к советской практике. Леон Арон сравнил новый учебник с печально знаменитым «Кратким курсом» Сталина [781].
