Цитаты из книги автора Евгений Водолазкин Музей

Не болезнь лечить надо, а человека.

И нет ничего кроме него. Потому что социализм – это советская власть плюс музеефикация всей страны.

Сегодня вы расхлебываете то, чем злоупотребляли вчера. Вы, извините меня, вращаетесь в порочном кругу.

Только что ты мне можешь сделать – ты, Костриков? Когда я узнала твою настоящую фамилию, мне стало смешно. Честное слово, смешно

А я учил немецкий. И по-немецки натюрморт – шти́ллебен. Штиллебен, Мирон, что значит «тихая жизнь». Красиво, правда? Молчишь… Тебе не хочется тихой жизни?

Натюрморт… Я ведь учил французский… Это мертвая натура, Иосиф.

Когда я навещал его в Горках, наш Ильич мог уже только мычать. А такой был шустрый, помнишь, Мирон? Всей матушке России подол задрал.

В ту же Кунсткамеру. У меня там и вопросы накопились по персональному составу. Мы ведь, Иосиф, даже не знаем социального положения заспиртованных!

Можно бурлить, извергаться, а все равно останешься на дне куском базальта. Музей – это застывшая история. История без всяких там «если бы».

Смешно?

КИРОВ. Что ты, Иосиф. Я ведь все понимаю. Зима, дом… Воспоминания – это самое дорогое.

СТАЛИН. Это не воспоминания. Я потому туда хожу, что этого у меня никогда не было. Никогда. Зима была, печка была. А дома не было. (Выходит из задумчивости, хлопает Кирова по плечу.) Ты ходи в театр почаще. Полезно, знаешь? То одно услышишь, то другое. Или в музей. Любишь музеи?