Не дёргайся. Всё будет хорошо.

Кто начинал, тот и поставит точку.

Когда тебя стирают в порошок,

как все нормальные, переживаешь шок,

но ты теряешь только оболочку,

так хряпни за неё на посошок;

и слава Богу, ежели пуста,

а не пуста, опять же — слава Богу.

сплошные уязвимые места;

и первый встречный без ножа зарежет,

и ссадины, фингалы, как с куста,

и непонятно, кто кого содержит.

2012

Старая, пожившая деревня.

Вечера дымящийся покров.

Маются огромные деревья

возле заколоченных дворов.

Избы покосились, поредели,

взгляд окон по-старчески потух;

на молодок шпорится без дела

тощий инкубаторский петух.

Над рекой с названьем некичливым

серебро ракитовой каймы.

Изредка на чибисово «чьи вы?»

я кричу:

— Капустинские мы!

1975

В тени высокого обрыва,

как дирижабли невесомы,

проходят медленные рыбы

самоуверенно и сонно.

Тепло желтеющая глина,

ветвей недвижимые своды,

многозначительно и длинно

текут медлительные воды.

Река тепла и бесконечна:

тенистые деревья томно

глядятся в реку, будто вечно

не узнают или не помнят.

1984

А в углу этом тёмном могли бы стоять образа

с негасимой лампадой: она не соперница свету,

просто память о нём или, если подумать, слеза.

Но икон и лампады в углу, разумеется, нету.

В этом тёмном углу даже нет и, пардон, паука,

ни ажурной его и тончайшей такой паутины…

Паука с паутиною нет, надо думать, пока,

потому что их там не хватает

для полной картины.

2011