Он сидел на траве и открывал свой контейнер с обедом. Над ним навис Сэм Хилдер.
– Чудной ты, Гарретт.
Напрашивался ответ «я знаю».
– Извини.
– За что?
Тоби достал сэндвич с яйцом и помидором и впился в него зубами. Сэндвич – это палец Сэма. Сок помидора – его кровь.
– Что с тобой не так?
– Ничего.
– Ты странный.
Жуткое ощущение, будто все вокруг нас разлагается, то появлялось, то отступало.
Истории мальчиков были очень разными, но чувства — одинаковыми.
Я мог бы помолиться о том, чтобы меня постигла заслуженная кара, но не стал этого делать, поскольку не верю в существование сил, к которым можно обратиться с подобной просьбой.
Я мог бы помолиться о том, чтобы меня постигла заслуженная кара, но не стал этого делать, поскольку не верю в существование сил, к которым можно обратиться с подобной просьбой.
Лето омрачало лишь то, что рядом не было Андреаса. Тоби скучал по нему каждый день. Поворачивался, собираясь поделиться с ним мыслью, что-нибудь показать, вместе посмеяться над шуткой, толкнуть его, чтобы Андреас толкнул его в ответ и началась шутливая драка. Тоби хотел гулять вместе с ним, жевать травинки, просыпаться ночью и слышать дыхание друг
С того первого вечера мальчики стали неразлучны и все время играли во всякие игры, хотя и учились в разных классах. Они вежливо отделились от остальных и не общались ни с кем, кроме друг друга. Сдвинув стулья, они молча корпели над уроками, и в столовой ели точно так же. Если Тоби не нравилось приготовленное мясо, он отдавал его Андреасу. Андреас не пил молока и не ел молочных пудингов. Он пододвигал свою тарелку Тоби, и тот съедал обе порции — и свою, и друга. Они вместе гуляли, сидели на солнце, прислонившись к стене библиотеки и читали или срывали травинки и задумчиво жевали их
