От автора
Я росла в городе под названием Великий Новгород, в котором к началу 90-х из великого осталась только история: кирпичная кладка кремлёвских стен, помнящая Ивана Грозного, трёхъярусный торт памятника «Тысячелетия России», суровый лик Спаса Нерукотворного и наивный трёхпалый автопортрет мальчика Онфима на берестяной грамоте в музейных витринах. Моим родителям, университетской профессуре, хотелось, чтобы великое заняло важное место в моей жизни. Но в маленьком мире рождённой на стыке двух пластов времени меня важнее было другое: вкладыши от сторублёвых жвачек, набор фломастеров из шестнадцати цветов и пеналы-раскладушки с двумя, а то и тремя уровнями, слухи, что в первом Баскин-Робинсе есть мороженое с кусочками клубничной жвачки, и нереальная, абсолютно недостижимая красная лаковая куртка моей одноклассницы Риты, появившаяся у неё за год до того, как её родители купили фритюрницу.
Мои девяностые отличаются от опыта сотен тысяч других людей только деталями. Возможно, у вас тоже есть своя история про вашу одноклассницу в ярком
... 
