чай, сахар, табак, разная еда, марки и апельсины.
И жаль было этих прекрасных цветов, пасынков жизни, обвеянных поэтической грезой, живущих и умирающих, как мотыльки, неизвестно зачем, почему и для кого…
прекрасных душ… Может быть также…
Она думала, быть может, встретить другого, закаленного человека, сильного и гордого, как его письма, с резкими движениями и мягким взором… Все может быть.
Ну, говорите же что-нибудь, – тихо сказала девушка и виновато улыбнулась.
отчаянием придумывал тему для разговора.
на столе между ними протянулись пухлые, белые руки ротмистра.
камеру, слегка переваливаясь, вошла толстенькая, скромно одетая, некрасивая девушка с розовыми щеками и светлыми, растерянными глазками, которые слегка расширились, остановившись на Броне.
столика сидел жандармский ротмистр, молодой человек с сытым, бледным лицом и сильно развитой нижней челюстью.
камеры с бледным, сгорбившимся человеком внутри…
