Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что это естественно, что люди судят в первую очередь по внешнему виду. Теперь я всегда советую женщине, которая хочет получить работу, взять в долг, выпросить, одолжить или украсть одежду гораздо лучше, чем она может на самом деле себе позволить, чтобы предъявить как паспорт работодателю, и пусть потом он узнает ее внутренние качества [
Момент, когда она в свои одиннадцать-двенадцать лет открывает для себя библиотеку в Дулуте, становится откровением. Стоя там, ослепленная книгами, она понимает, что хочет стать писателем. Похожий эпизод есть у Рейтер: В свете этого пожирающего огня я видела, что нет в мире более важных вещей, чем способность видеть, чувствовать и понимать то, что происходит в мире людей; способность ухватить самую суть и превратить эти наблюдения в художественный текст. И затем, в ослепительной вспышке ужасающей дерзости, у меня мелькнула дикая мысль. «Я тоже напишу книгу, которая будет стоять на полках в таком месте —
Стич отмечает, что Салверсон убеждала свою подругу Нелли МакКланг «быть более личной в своей новой [автобиографии] Метадо. Вскрыть и рассказать все! Мы хотим видеть тебя и знать, как работал твой разум» [69]
Все это женщины. Они рабы, каждая из них, рабы условностей, религии, домашних дел — рабы по образу мыслей. Даже современная женщина, считающая себя свободной, лишь обменяла служение одному мужчине, чтобы сделать себя рабой множества. Даже в искусстве женщины подражают мужчинам, обезьянничают, говорят то, что умный мужчина ожидает услышать от умной женщины [66].
Она жалеет свою утонченную подругу-шведку, оказавшуюся замужем за грубым, бесчувственным мужчиной. Часть ее протестов направлена против домашней работы, которую она ненавидит — работы, на которую небогатые женщины обречены тратить свою жизнь:
ее мать, хоть и пытается сделать для дочери все возможное, абсолютно неверно истолковывает ее детские чувства и навязывает ей что-то не то: Библию в качестве первой книги, куклу в подарок на день рождения (в то время как Лалла — так называют Лору в детстве — ненавидит кукол) или красное самодельное пальто, в котором пухлая девочка, по ее мнению, выглядит еще толще — в то время как отец в тех же ситуациях ведет себя верно, превращая «разочарование в радость» [56]. Так, для первого чтения он дает дочери детскую книгу, а на день рождения дарит коробку шоколадных свинок — «восхитительно бесполезный подарок» [57], потому что она не ест конфет. Однако невнимательность ее матери — это лишь частный случай того, что, по мнению автора, является слепотой взрослых в общении с детьми.
Санд вдохновлял Руссо, и она выражает свое восхищение им. Одновременно она явно не согласна с его откровенным эксгибиционизмом, по ее мнению, неуважительным к окружающим. В этом аспекте она ориентируется на «Исповедь» Августина, который, по ее словам, рассказал историю своих бедствий и страданий в назидательных целях [2].
«Ответственность» за появление жанра можно возложить на Жан-Жака Руссо, чья «Исповедь» открыла традицию светской автобиографии, а также, например, популярности интимных дневников во Франции XIX века. Французские писательницы в 1854–1855 годах получили огромный импульс от выхода монументальной, вдохновленной Руссо «Истории моей жизни» Жорж Санд.
