— Пожалуй, — разводя ветви и глядя вниз, говорил Дуб, — я не остаюсь таким, как был. Но до неба ещё так далеко! Когда я смотрю на него, мне кажется, я вообще не расту. А звёзды совсем не приближаются... Что это значит?
— Это значит, что ты растёшь, — отвечала снизу Голубая Скамейка, которая давно уже хромала на одну ногу. «Только бы у него не закружилась голова!» — думала она и добавляла: — Не смотри вниз! Смотри вверх и думай о небе: там звёзды.
— А меня Вы в кого превратили? — прямо-таки в голос разрыдалась Плакучая Ива, мастерица рыдать. — Я же у Вас получаюсь совсем какой-то каракатицей бесформенной, хотя на самом деле я стройна, как... как тополь!
«Непонятно, зачем ей сегодня понадобилось быть тополем!», — с отчаянием подумал Пруд Маленькой Величины, но вслух сказал:
— Вы немножко чересчур близко стоите к воде, потому и искажаетесь...
— Я бы тоже попросила Вас, любезный, — не слишком любезно произнесла Беседка-с-Удивительным-Именем-Ротонда (любезнее она, правда, и не умела), — отражайте и меня точнее! Я вся такая изящная до умопомрачения, а у Вас тут... колонны почему косые?
никто не может помешать не видеть того, чего мы видеть не хотим. Во всех зеркалах и на всех полированных поверхностях, сквозь все подзорные трубы, очки и контактные линзы видим мы только то, что нам нужно, а совсем не то, что есть в действительности...
право на собственную точку зрения, вне всякого сомнения, имеет каждый. Даже тот, кто считает, что солнце вообще не восходит и не заходит: есть ведь, наверное, и такие — почему бы им не быть?
Ну, что ж... Значит, давайте спорить! Накаляйся, Лампочка, доходя до белого каления, шумите, Телевизор и Магнитофон, визжи, Телефон!
А солнце всё равно будет молча восходить на востоке и заходить на западе: Солнцу ведь нет дела до того, какая у кого точка зрения по этому поводу. Притом что право на собственную точку зрения, конечно, имеет каждый!
