Оглавление

Предисловие

Небольшого роста старушка бережно расправляла старый потёртый форменный китель. На нём, кроме погон лейтенанта с принадлежностью к войскам связи, были боевые награды. Все они заслуженные, но самая любимая была первая. В наградном листе имелись сухие слова: «За проведение успешных операций на оккупированной территории в составе партизанского отряда»… Всегда перед тем, как надеть китель, она поглаживала награду, ощущая шероховатость металла, и возвращалась мыслями в далёкий 1941 год в партизанский отряд. Глаза сразу наполнялись слезами. Всплывали закопчённые кострами лица мальчишек и девчонок, составлявших большую часть личного состава отряда. Ребята с самого начала войны очень хотели попасть на фронт, но их не брали из-за возраста. Но потом получилось наоборот: война сама пришла к ним! Старушка вспоминала их, неунывающих, идущих на боевые задания с лёгкостью, словно они были не на войне, а играли в войну в мирное время! Они навсегда остались такими в её воспоминаниях о том военном лихолетье.

Часть первая.
Игра с судьбой

Глава 1. Колька

Через лес, по просеке, обдавая деревья паром, мчался бронепоезд. Из окна выглянул машинист, но выглядел он странно: был одет в настоящие рыцарские доспехи, а на голове находился шлем, забрало которого очень напоминало путеочиститель ведущего локомотива. Машинист поднял забрало и посмотрел вверх. В небе параллельно ходу бронепоезда летел аэроплан, ловко маневрируя между клубами чёрного дыма, вырывающимися из трубы паровоза. Лётчик был в кожаной куртке и шлеме, поверх которого были надеты очки. Он, увидев машиниста, жестом руки предложил ему потягаться в скорости. Машинист принял вызов, махнув в ответ.

— Сегодня проигрывать нельзя! — сказал он про себя и с помощью рукоятки увеличил подачу пара. Локомотив будто ждал этого: вздрогнул многотонным телом и начал уверенно набирать ход.

— Ага! — воскликнул машинист, глядя в окно. Аэроплан тоже прибавил, но бронепоезд не отставал! Довольный машинист перевёл взгляд вперёд по ходу движения. Впереди стоял семафор, отчётливо показывающий сигнал, запрещающий движение.

— Ух ты, чуть не прозевал! — Машинист резко повернул рукоятку на выпуск пара, пробуя остановить бронепоезд. Локомотив окутался клубами и послушно начал сбавлять ход, издавая скрежет и выбрасывая потоки искр из-под колёс. Вагоны толкали друг друга сцепками и повизгивали. Выглянув ещё раз в окно, машинист увидел удаляющийся аэроплан, покачивающий крыльями с красными звёздами. От досады он снял шлем.

— Вот кабы не семафор, да ни в жисть аэроплан не смог бы обогнать бронепоезд! — и, зацепив рукоятку сигнала, подал тревожный паровозный гудок, который постепенно перерос в крик петуха, от которого Колька открыл глаза и окончательно проснулся, переживая финал сна. Он потянулся, зевнул и решительно сдёрнул одеяло.

Сегодня выпускной день в их сельской школе. Лидия Борисовна была классным руководителем и преподавала естествознание, включающее в себя астрономию, особенно интересовавшую учеников. Вместе с учителем дети даже нарисовали плакат с летящей ракетой и надписью: «Вперёд, к звёздам!». До этого никто толком и не знал, как выглядит космическая ракета. Кольке тогда досталась задача: нарисовать в иллюминаторе лицо космонавта. И почему-то он изобразил его улыбающимся.

В этом году выпускников было трое, а всего учеников набиралось двадцать пять. Накануне Лидия Борисовна объявила:

— Завтра после уроков из района в школу приедет фотограф, чтобы сделать на память фото учащихся вместе учителями.

Мама Кольки, узнав об этом, с вечера отутюжила костюм и рубашку. Раньше считалось, что фотография — волшебство, миг жизни, запечатлённый навсегда, поэтому на висящих в горнице дома фотографиях все выглядели солидно, с достоинством. Вот сидит на стуле дед, держа на коленях руки. Он в военном кителе и с орденом на груди, а рядом бабушка в накинутом на плечи платке. Колька серьёзно относился к фото и, если напроказничает, старался побыстрее пройти мимо, чтобы его не заметили. А когда было чем похвастать, долго стоял перед фотоснимком, рассказывая об очередной победе.

Все фотографии были любимыми, но особенно та, где он маленький, с папой и мамой. В это время его все называли смешным словом — Патитешка. Почему? Колька смог узнать позже, у бабушки.

— На Руси так издавна ведётся: чтобы защитить дитё от всякой нечисти, давали ему другое имя. Вот придёт, например, бес и скажет: «А позовите мне Кольку», а все ответят, что не знают никакого Кольки! А если спросит: «А это кто там такой маленький бегает?» Все ответят: «Да это не Колька, это Патитешка какой-то!» Бес тебя тогда не тронет, и все неприятности пройдут мимо!

— Так бес может сейчас меня найти?

— Тебе уже три года, вон ты какой большой и сам сможешь его прогнать.

С этого времени Колька, гуляя, возьмёт и оглянется вокруг: нет ли где-нибудь рядом нечисти, чтобы сказать: «Я уже взрослый и не боюсь!»

Чем Колька становился старше, тем серьёзней возникали вопросы. Однажды с друзьями он поставил в тупик деда Петро, пытаясь выяснить: «Что такое душа?» Тогда Петро выкрутился, но заставил задуматься детей.

— В далёкие времена правил один император, народ его жил в достатке и равенстве. Но на чужой достаток всегда есть завистники. Они придумали, как захватить власть: нужна ложь! Это грозная сила в корыстных руках. Люди перестали выполнять обязанности, стали лгать, возникло недоверие, и начался хаос. Завистники сместили императора, присвоили богатство и подчинили себе народ. Но ложь было не остановить. Вскоре они ощутили действие лжи на себе, но не могли ничего поделать! Ложь жила сама по себе, и вместе с ней росло зло. Завистники быстро потеряли украденное богатство и, не выдержав, пришли к Всевышнему. Они преклонили колени, прося о помощи. Всевышний их выслушал и вынес свой вердикт.

— Каждый, кто поверит в могущество лжи, потеряет душу, а без души не станет человека!

— А как же тогда вернуть душу, — взмолились завистники, — ведь мы с помощью лжи добились всего?

И тогда Всевышний создал веру и вложил в неё составляющие души человеческой: «Творить добро, быть честным, говорить только правду и выполнять обещания!»

— Всё просто: принял веру — остался человеком. Отказался — потерял душу. А без души нет человека, — закончил рассказ дед.

Ребята получили такое сильное впечатление, что каждый задумался и начал рассуждать: есть ли у него душа и является ли он человеком?

Свойство мальчишек — искать и находить себе новые трудности. Вот одновременно возник вопрос о ведьме. Всем было известно, что на краю деревни живёт скверная старуха, которую все вполголоса называли ведьмой. Она была хитрая, распускала слухи и любила жаловаться. У неё в хозяйстве имелся конь. Был он маленьким, чуть повыше пони, чёрным, как дёготь. Конь, так же как и старуха, имел скверный характер! Сельчан, пытающихся его погладить, он норовил укусить или лягнуть. Не раз мальчишки обсуждали эту тему, но всё сводилось к рассказам старух. На этот раз Серёга рассказывал новую весть.

— Бабки говорят, что ведьма может превращаться в животных. Помнишь артельщиков, построивших коровник? Они тогда отмечали окончание стройки, а старуха проходила мимо и что-то попросила у них, но они её прогнали. А когда гулянка перевалила за полночь, старуха превратилась в громадную свинью с горящими глазами прибежала к ним, разбросала столы и покусала их!

— Ну и что, бывает, и у свиней клинит в голове, вот они и носятся как заведённые! — парировал Колька.

— Да ты дослушай! Рабочие были не хилые. Не сплоховали, сумели оседлать свинью и отрезали ей ухо. Она завизжала и убежала. А наутро никто не мог найти рабочих. Сгинули, будто их вообще не было! А старуха неделю ходила с перевязанной головой и всем жаловалась на них!

— Да уж! — ответил Колька.

— А я слышал, что к ней приходит чёрт.

— А как он к ней приходит?

— А кто его знает, он всегда появляется в полнолуние. Вот бы это проверить!

На этих словах Серёга перекрестился.

— Говорят, если посмотреть в глаза чёрту, то можно провалиться в омут! Может, не связываться с этим? Больше из ребят никто не соглашается участвовать, боятся. А потом времени уже не будет, школа на носу!

Решив не оставлять на потом это важное дело, мальчишки в одну из полнолунных ночей направились к дому ведьмы. Заняв позицию с учётом того, чтобы можно было вовремя смыться, начали ждать полуночи. Темнота и стрёкот сверчков убаюкали их. Разбудил их хлопок.

— Серёж, ты что-нибудь заметил?

— Вроде дверью хлопнули. Смотри, свет загорелся, не спит ведьма. Может, какие гадости делает? Надо заглянуть в окно.

Окно было закрыто занавеской, и только сверху оставалась небольшая щель. Подкравшись к окну, Серёга встал на плечи Кольки, который стал медленно выпрямляться. Как только глаза Серёги поравнялись с щелью над занавеской, он закричал:

— А-а-а! — конструкция рухнула, и мальчишки дали стрекоча. Один бежал, продолжая кричать: «А-а-а!» — другой, ничего не поняв, но поддавшись панике, летел следом, только кричал: «У-у-у!» Отбежав на безопасное расстояние, они остановились отдышаться.

— Ты чего кричал-то? — спросил Колька, боязливо оглядываясь, нет ли погони. — Вроде спокойно. Смотри, а свет в окне погас!

Серёга был не на шутку напуган и, заикаясь, ответил:

— Я… заглянул ему прямо в глаза!

— Кому?

— Да чёрту! Такие большие, красные! Горят, как огонь! А сам лысый, и одни рога торчат, и ещё улыбается, гад, белыми зубами!

— Да ты что?! А может, это вовсе и не чёрт?

— Нет, чёрт, я точно его видел. Теперь вот, наверное, с ума сойду, ведь прямо в глаза ему посмотрел!

— Ты не паникуй, — успокаивал друга Колька, — завтра разберёмся, утро вечера мудренее!

С этим они и разошлись по домам. Утром им встретиться не пришлось. Чуть свет, ведьма пришла к дому Кольки и нажаловалась маме. В итоге он получил, как говорится, по полной и до обеда был наказан. Только вечером, встретившись, ребята выясняли: «Ведьма-то раздвоилась, одновременно жаловалась Колькиной маме и Серёгиной тётке».

— Вот тебе на! Ты, кстати, взгляни, у меня глаза не краснеют? — с испугом попросил Серёга.

— Да нет! Но что-то тут не так, — Колька, раздумывая, чесал затылок.

— Ладно, отложим разбор на недельку, пусть в деревне немного забудется!

Через три дня случилось событие, которое ещё более запутало мысли ребят. Серёга был в огороде, когда появился Колька и огорошил его:

— Говорят, ведьма помирает! Там вся деревня собралась, побежали!

— Может, не стоит, вдруг она нас узнает?

— Я думаю, ей сейчас не до этого!

У дома ведьмы они узнали: старуха никак не может отойти в мир иной, грехи не пускают. А ещё, говорят, она должна передать свои силы кому-нибудь, но таковых не нашлось! Кто-то сказал:

— Нужно завалить старухиного коня на спину, и тогда ведьма помрёт!

Вот это уже было интересно! Друзья наблюдали, как мужики окружили коня, но не решались подойти к нему. Тот, предвидя что-то нехорошее, пытался кого-нибудь лягнуть или укусить. Но бутылка самогона, принесённая тёткой Марфой, прибавила храбрости мужикам, и, скрутив бедное животное вожжами, они всё-таки опрокинули его на спину. Вместе с последним хрипом коня умерла и ведьма.

— Ведь это не из-за нас, мы же не виноваты? Правда, Коль?!

— Да конечно нет! Старухе, наверное, уже лет сто было. Хотя мне тут пришла одна мысль! — Колька хлопнул друга по плечу. — Серёга, а может, ты в окне видел не чёрта, а коня старухи? Вроде всё сходится: глаза красные, зубы белые, морда с ноздрями, а уши, если сложить, похожи на рога! Ведь с испуга и не отличишь!

Серёга открыл было рот, но промолчал и только кивнул головой в знак согласия.

— Слушай, пойдём отсюда, а то опять нас заметят, и ещё раз получим по полной! — и друзья потихоньку ускользнули от толпы. Они шли и рассуждали о событиях, связанных с ведьмой. Тут Колька вдруг остановился и серьёзно спросил Серёгу:

— А ты не хочешь меня укусить или лягнуть? — тот сначала ничего не понял, тогда Колька продолжил: — Если это был не чёрт, а конь, вдруг ты превратишься в старухиного коня? — Серёга испугался, но, поняв, что это шутка, попытался укусить Кольку за плечо, но не выдержал и рассмеялся.

Колька встал и потихоньку прошёл мимо кроватки, в которой спала сестрёнка Ольга. Из-под одеяла торчала маленькая ножка, и как ни хотелось Кольке пощекотать разовую пятку, здравый смысл подсказывал: разбуди её раньше — привяжется как хвост, и ничего не успеешь с утра сделать.

В горнице уже пахло свежеиспечённым хлебом, во рту сразу же появились слюнки! Колька сглотнул и выскочил из дома. Мама как раз выходила из сарая, неся ведро с надоенным молоком.

— Забирай Любку. И не забудь наполнить водой бочку!

Любкой была их пёстрая корова, которая выглядывала из своего закутка.

— Ладно!

Проводив корову до ворот, он открыл ей калитку, и Любка выскочила на улицу, присоединившись к формировавшемуся стаду. Наполнив бочку водой и взяв с собой рукавицы, Колька побежал в сторону речки. Добежав, он увидел Серёжку, который уже барахтался в прохладной прозрачной воде. Разбежавшись, Колька прыгнул в воду и взвизгнул от обжигающей прохлады и удовольствия. Немного поплавав, мальчишки выбрались на берег.

— Ты чего задержался, проспал, что ли?

— Нет, воды натаскать надо было!

— Понятно, я с вечера натаскал. Пошли за крапивой!

Вот для этого и нужны были рукавицы. Крапива была лакомством для поросят. Нарвав по охапке, ребята двинулись домой.

— Ты к школе готов?

— Ещё бы, тётка приготовила новые штаны и пиджак почистила!

— А мне мама сказала, что буду выглядеть как жених! — друзья разом рассмеялись, представив Кольку в образе жениха.

Договорившись встретиться у школы, ребята разбежались по домам. Подходя к дому, Колька услышал визжание поросёнка, почуявшего запах свежей крапивы. Высыпав всю охапку ему в загон и задержавшись на секундочку посмотреть, как поросёнок с урчанием начал уничтожать лакомство, Колька снял рукавицы и забежал в дом. На пороге он встретил уже уходящую маму, которая тянула за руку, как всегда, не выспавшуюся сестрёнку.

— Завтрак на столе. Выходя из дома, не забудь посмотреть в зеркало! — и добавила: — Вроде Басяся (кошка) приходила, надо сходить на заимку, прибраться. Заодно могилку деда подправить.

Заимка деда Петро занимала в Колькиной жизни особое место. Там был свой мир, своя жизнь, вернуться в которую не было возможности, так как не стало хозяина, самого деда Петро. В память о нём остался только орден деда, Георгиевский крест, Колька его хранил на заимке, в военном мешке деда, о котором кроме него не знал никто.

Уничтожив завтрак, кружку парного молока с хрустящей коркой хлеба, Колька начал примерять наряд. Он неловко себя чувствовал во всём новом, но посмотрев на деда с бабкой, глядевших на него с фотографии, вздохнул, подошёл к зеркалу и увидел не себя, а какого-то пижона! Повязал красный пионерский галстук и подытожил:

— Придётся потерпеть денёк. Вот раньше рыцари тоже одевались красиво и терпели, поэтому их уважали!

С такими мыслями Колька выскочил из дома, прихватив небольшую вещевую сумку.

Дети дождались последнего звонка, но не спешили выходить из класса!

— Чего ждём, идёмте фотографироваться! — сказала Лидия Борисовна.

И только тогда ребята гурьбой повалили на улицу. Места хватило всем. По центру расположились учителя и директор, позади них встали выпускники, а впереди разместились остальные ученики.

— Поправить причёски, улыбнуться, сейчас вылетит птичка!

Все замерли, и впрямь ожидая чего-то. Яркая вспышка, и фотограф сказал:

— Вот и всё!

Вечером ребята встретились, Кольку так и распирало рассказать свой сон.

— Я был машинистом бронепоезда!

— Да ладно, ты хоть раз был на нём?

— На поезде приходилось, а на бронепоезде нет, охрана не пускает.