Теперь я смотрела на людей не «вот они идут, каждый с грузом своей нереализованной мечты». Я думала: «Они идут, смеются, несмотря на несбывшиеся мечтания. Значит, до сих пор находят причины жить. Я тоже могу так».
Я часто говорю себе: «Я буду счастливой. Не сейчас. Я еще не израсходовала все топливо. Но когда-нибудь потом обязательно. Когда-нибудь я захочу этого».
каждый раз я слышала голос Адама: «Мы изначально рождаемся такими» и «Кто-то приходит в этот мир быть счастливым, независимо от жизненных обстоятельств. А мы – чтобы страдать и творить искусство».
Наш внутренний стержень, основы нашего характера формируются не в детстве. Мы изначально рождаемся такими. Некоторые черты, как бы мы ни старались их оправдать влиянием других людей, – это неизменяемая и не зависящая от кого-либо часть нас. – Что-то божественное? – Нет, я не про Бога. Скорее про фатальность, про судьбу. Что мы не могли стать другими, даже если бы жили в семье как из рекламы сока, даже если бы наши родители были невероятно богатыми или невероятно внимательными. Что кто-то приходит в этот мир быть счастливым, независимо от жизненных обстоятельств. А мы – чтобы страдать и творить искусство. Показывать этим счастливым оголенные нервы и всю боль как кино, просто чтобы они знали, что такое существует на свете. Заряжались эмоциями, обсуждали это, а потом возвращались в свою безоблачную жизнь.
Твоя главная проблема – не отсутствие отца или холодность матери, не желание быть всеми любимой. И даже не непонимание окружающих. Это всего лишь занозы, которые ты не хочешь вытаскивать. Твоя главная проблема – ты просто не хочешь быть счастливой, не хочешь становиться лучше.
В те дни я записала, что боюсь не оставить после себя ни одного яркого образа, боюсь описать только знакомые всем вещи и мысли, боюсь транслировать людям только узнаваемое.
У меня не было сомнений, когда я отвечала на вопросы. Я всегда предельно честна с собой. И с другими. – Она быстро посмотрела на Адама, а потом повернулась к нам: – Но у меня есть сомнения в правдивости всего этого. Я вижу здесь театр с режиссером, у которого больная фантазия, и актерами, которые никогда не снимают свои маски. Разве вам нравится…
Но демонов нужно освобождать! Сбегать из серого города с площадью Ленина, кричать всему миру о своих страхах! Превращать свою тьму в искусство. Разрушать себя, потому что это самый завораживающий перформанс. Возрождаться из пепла после костра саморазрушения, потому что это самое правдивое кино.
Мне стало ясно, что я всегда буду хотеть вот таких вот неправильных отношений. Чтобы они были невозможными, чтобы душили, как плющ, отравляли, напоминая, что сейчас я дышу. Мне не хочется сейчас (и вряд ли захочется когда-нибудь) спокойного и предсказуемого. Без надрыва, запрета, насилия, эмоциональных вспышек – это просто пресное существование, даже не жизнь.
