автордың кітабын онлайн тегін оқу Яхта олигарха. Авантюрно-приключенческий роман
Шапи Казиев

Кітап туралы Қазір оқып жатыр9 Тегін фрагмент

Шапи Магомедович Казиев

Яхта олигарха

Авантюрно-приключенческий роман

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Авантюрно-приключенческий роман с изрядной долей юмора и захватывающей интригой. Сицилийская мафия, голливудские знаменитости, пираты-троцкисты, американский военный флот, плавучие гаремы, остров скучающих миллионерш, сумасшедшие искатели Атлантиды — лишь часть того, с чем встретятся герои этого трагикомичного триллера.

18+

Чудесным летним утром к загородному особняку подкатил длинный белый лимузин. На подобных авто обычно возят невест, создавая сладкую иллюзию семейной жизни. Но потом лимузины уезжают, прихватив с собою грезы наивных девушек. Еще на них передвигаются неожиданно разбогатевшие нувориши. К обычному дому на таких авто-чудовищах не подъедешь, так что их хозяевам приходится воздвигать виллы.

Ворота открылись, лимузин подкатил к помпезному дому. Привратник открыл дверцу, и из машины появилась энергичная дама неопределенного возраста.

— Где этот бездельник? — спросила дама.

— Как всегда, — привратник указал в сторону парка с экзотическими растениями и огромными кактусами в кадках.

Тот, кем интересовалась дама, отыскался быстро. В гамаке между двумя пальмами дремал загорелый худощавый субъект лет сорока. Рядом висела надраенная до блеска рында — корабельный колокол, а вокруг валялись пустые пивные банки.

Дама взялась за язычок колокола и отбила пару склянок.

— Уже завтракал, — пробормотал человек в гамаке и повернулся на другой бок.

Настойчивая дама повторила сигнал. Человек вывалился из гамака и сонно взглянул на гостью:

— А, это вы? Добро пожаловать на борт.

— Пора отчаливать, капитан!

Лимузин мчался к городу. Тот, кого назвали капитаном, перемещался по салону как бильярдный шар между лузами. И в каждой понемногу преображался. Им деловито занимался целый штат ассистентов. Его стригли, пудрили и переодевали.

По ходу трансформации дама инструктировала клиента:

— Это — паспорт моряка. Это — чеки. Первый обналичить в Панаме. Второй — в Дарвине, Австралия. Документы на яхту — в сейфе на борту. Остальное — в записке.

Она сложила все в конверт и сунула в карман новых бриджей Андрея.

— Я уже проснулся, или еще нет? — вопрошал изумленный капитан.

— Советую больше улыбаться и меньше болтать, — и дама улыбнулась так, что стало ясно — не будь у нее ничего, кроме этой улыбки, карьера была бы обеспечена.

Жителей этого приморского города, избалованного наивными отпускниками и щедрыми мафиози, было трудно чем-нибудь удивить. Однако невероятные новости выгнали их из прохлады кондиционеров, заставив отложить курортную бухгалтерию, заключавшуюся в подсчете прибылей от сданных отдыхающим коек и убытков от взяток чиновникам. Да и сами чиновники дружно явились в порт, влекомые чрезвычайными известиями.

Их город видел всякое: от закрытия подпольных борделей до их официального открытия, от нашествия медуз до возведения аквапарков, от одиноких дам с собачками до бесчисленных гаремов ударников капиталистического труда на ниве нефтяных залежей.

Главный причал порта был украшен флагами пивной компании «Парус». На опутанной гирляндами воздушных шаров трибуне красовался сам владелец компании в тельняшке под пиджаком от Версаче.

В этом городе он был легендарной личностью. Любой пацан, делавший первые шаги в мелком бизнесе, знал его славную биографию. В свое время папа определил его на комсомольскую работу. Памятуя, как первые комсомольцы реквизировали пивное заведение его деда, приносившее в портовом городе немалый доход, папа надеялся, что сынок сумеет вернуть утраченное. Наследник погубленного пивного дела начал со сбора членских взносов, которыми распоряжался по своему усмотрению. Он их не крал, а пускал на удовлетворение жизненных потребностей своих начальников. Смышленого парня быстро продвинули по служебной лестнице, но затем попридержали. Слишком уж явно он присматривался к главному креслу, которое, как правило, катапультировало своих хозяев в столичные эшелоны власти. Парня наградили грамотой и направили укреплять таможенную службу. И он укрепил ее так основательно, что государство стало получать незапланированный доход от пошлин и штрафов. Борьбу с контрабандой в виде излишне качественной западной продукции он возвел в ранг классовой. Теперь контрабанду изымали целыми фурами. Взяток наследник пивного дела не брал, он был кристально чист перед законом. Но его наследственный нюх на наживу не дремал. Конфискованные товары отправлялись в особые магазины, продавались за бесценок исключительно родственникам ретивого таможенного начальника, а затем перепродавались на черном рынке за бешеные деньги. При тогдашнем дефиците это было золотым дном. Служебное рвение бывшего комсомольца начало раздражать начальство, которому перепадало все меньше и меньше. Но к тому времени, когда терпение таможенного руководства достигло предела и готово было выплеснуться через край, как правильно налитое пиво, произошло небольшое событие, сильно повлиявшее на судьбу будущего олигарха. Среди конфискованных товаров оказалось несколько коробок австралийского пива. Он не стал его продавать, а решил угостить друзей. На пикнике кто-то рассказал, что местный пивной заводик дышит на ладан и почти разорился. И не худо бы его прикупить, тем более что там поставили новое оборудование, а зарплату платить нечем. Наследник пивного дела почувствовал, что пробил его час. Заводик был куплен за бесценок и вскоре начал выпускать пиво, которое наследник назвал «Парус» — как называлась пивная его прадеда. Дела быстро пошли в гору. Особенно много пива потребовалось когда государство открестилось от коммунизма и бросилось в рыночную стихию. В порт зачастили иностранные суда, и сходившие на берег матросы первым делом требовали пива.

Из таможни он ушел сам. И это никого не удивило. Состояние пивного короля росло как на пивных дрожжах. Удивляло другое — как это он еще не мэр? Или, по крайней мере, не депутат? Кандидатура вполне подходящая — пусть ростом не вышел и лысоват, зато, если выборы, пива для народа не пожалеет.

Любимец публики улыбался с трибуны, смущенно постукивал пальчиком по дорогим часам и пожимал плечами, демонстрируя свою непричастность к тому, что главный виновник торжества слегка задерживается. Впрочем, публику это не особенно беспокоило, потому что бесплатное пиво текло рекой, вернее — расползалось по рядам вереницами банок.

— А правда, что ваша компания на грани?.. — дерзко вопрошал молодой журналист.

— Не на грани, а на гребне успеха! — перебил его босс.

— А почему в вашем, так сказать, пиве обнаружен переизбыток… — другой журналист, явный наймит конкурентов, попытался испортить праздник, но босс не дал договорить и ему.

— Потому что наш продукт — больше, чем просто пиво! И народу оно нравится! А? — обратился босс к публике. — Нравится?

— Нравится! — орала толпа. — Еще давай!

Но настырный журналист не унимался:

— А я выяснил…

Охранники босса решительно пресекли провокацию, и журналисты исчезли в толпе, будто их и вовсе не было.

Рядом с причалом покачивалась дорогая яхта — предмет зависти конкурентов и неоспоримый символ успеха. Называлась она «Dream», то есть «Мечта», и вполне оправдывала свое название. Яхта была так хороша, что перед ней блекла даже красота моря, которому оставалось только отражать очертания гордой красавицы.

Наконец, к причалу подкатил белый лимузин. Водитель галантно открыл дверцу и к публике вышла дама — секретарша босса. Она обворожительно улыбалась и хлопала в ладоши, приглашая публику последовать ее примеру.

— А вот и он! — объявил сияющий хозяин торжества.

Дама приглашающе кивнула, и из лимузина появился капитан. Он выглядел сногсшибательно, что подтвердил протяжный вдох прекрасной половины публики. Если бы кто-то видел капитана час назад, то вряд ли бы узнал его в этом гламурном господине в дорогих кроссовках, бриджах, спортивной рубашке и капитанской фуражке а ля «олигарх на морской прогулке».

Секретарша возвела его на трибуну и снова одарила публику своей лучезарной улыбкой.

— Мы присутствуем при историческом событии! — объявил пивной король. — Сегодня наш земляк Андрей Соколов отправляется в кругосветное плавание!

— Куда? — не понял Андрей.

— На этой прекрасной яхте он обогнет земной шар и прославит наше пиво, а с ним и наш любимый город на всех широтах!

— Мы так не договаривались, — тихо протестовал Андрей.

— Договоримся, — так же тихо ответил босс и продолжал уже во всеуслышание. — Но это будет не просто кругосветное плавание! Наш герой решил установить уникальный рекорд — ничего кроме пива!

— Как это? — все больше изумлялся Андрей, продолжая, тем не менее, кивать и улыбаться.

— Он берет с собой только отличное, исключительно питательное пиво «Парус»! И больше никакой пищи. И никаких денег! Разумеется, в экстремальных условиях кругосветного плавания, ему понадобится что-то еще. Но все остальное он сможет получить в обмен на пиво «Парус»!

— Пиво «Парус» — лучшее в мире! — заревела массовка.

— Пора удивить человечество новым отечественным продуктом! — призывал босс. — А то все балет, водка да Калашников. Пора кончать с мрачным наследием прошлого!

— Пиво «Парус» — напиток будущего! — соглашалась массовка.

— Пожелаем же отважному мореплавателю счастливого пути! То есть семь фунтов стерлингов под килем!

— Футов, — поправил Андрей. — Морских.

— Вот именно! Никаких денег и много пива!

Андрей хотел возразить еще что-то, уже в микрофон, но ликующая массовка сняла его с трибуны и перенесла на борт яхты.

Босс тоже взбежал по трапу, чтобы пожать руку мореплавателю перед фотообъективами и телекамерами.

— Вы это серьезно? — не верил Андрей.

— Еще как, — продолжал трясти его руку босс. — Конкуренты достают. Нужна громкая рекламная акция.

— Кругосветка — это не по бухте с девочками болтаться.

— Справишься — яхта твоя, — пообещал босс.

Андрей не нашелся, что ответить и продолжал трясти рукой, которую босс давно отпустил.

— Ну, герой, с богом!

— Яхта же прогулочная, — объяснял Андрей, все еще надеясь, что его разыгрывают. — На таких в кругосветки не ходят.

— Яхта за лимон долларов должна ходить даже посуху. Давай, командуй!

— Отдать концы! — машинально выкрикнул Андрей.

— Какие концы? — зашипел босс. — Ты мне живой нужен!

Но на причале Андрея поняли правильно. Сняли с чугунной «кошки» швартовый канат и перекинули на палубу, как только ее покинул босс.

Оркестр грянул «Прощание славянки. Но боссу показалось, что эта мелодия недостаточно поднимает боевой дух мореплавателя, и он велел играть «Врагу не сдается…». И даже запел, прощально помахивая флажком своей фирмы:

— Врагу не сдается наш гордый Варя-я-яг!..

— Пощады никто не желает! — подхватила массовка.

Буксир подцепил яхту и торжественно повел ее из порта. Танкеры провожали мореплавателя протяжными гудками.

Андрей еще не успел придти в себя от столь внезапной причуды судьбы, но ветер уже расправлял паруса, будто проверяя их на прочность. И Андрею ничего не оставалось, как встать за штурвал.

Танкеры заревели с новой силой. Расчувствовавшийся босс смахивал слезы батистовым платочком.

— Это несправедливо, — печалился босс. — Я всю жизнь хотел в кругосветку, а ушел другой. Причем, на моей яхте!..

— Пивка бы подкинул! — требовали с буксира. — А то ватерлиния утонула!

Яхта действительно была перегружена. Коробками с пивом стояли даже на палубе. Андрей перекинул одну коробку на буксир.

— Теперь в самый раз!

Буксир отцепил яхту, рявкнул и пошел к берегу.

— Когда ждать? — донеслось уже издали. — За год управишься?

— Да раньше! — бодро пообещал Андрей. — Не в первой!

— Попутного ветра!

Андрей смотрел на родной город, не веря, что и в самом деле его покидает. Но постепенно краски южного курорта поблекли, музыка стихла, город превратился в серую полоску у подножья зеленых покатистых гор, и осталось одно море с чайками, которые висели над яхтой, требуя угощения.

Наконец, город совсем исчез, но ожидание подвига от мореплавателя Андрея осталось. И разве мог бы кто-то предположить, что подвиг этот невозможен? И не по причине опасностей, ждущих мореплавателей в подобных авантюрах, а по причине более прозаической — Андрей море не любил.

Это началось еще в детстве, когда он на спор поплыл со старшими друзьями до пляжного буйка, который ограничивал разрешенную зону. Раньше он так далеко не заплывал, но в тот раз решился. Друзья передохнули, уцепившись за буек, и поплыли обратно. А у него уже не было сил. Но оставаться одному на буйке было страшно, и он бросился следом за друзьями. Почти у самого берега у Андрея отнялись от усталости руки и он начал тонуть. Спас его долговязый пьяница, который жил на их улице. Потом оказалось, что Андрей до берега доплыл, но от усталости у него подкосились ноги и он тонул там, где уже мог стоять.

Чтобы преодолеть страх, Андрей записался в детский яхт-клуб, а затем поступил в мореходное училище. И все шло отлично, пока Андрей не закончил учебу и не попал в торговый флот. Одно дело — кататься на маленькой яхте, и совсем другое — будни торгового флота, со штормами, привинченными к полу койками и едой, рвущейся обратно. Единственной отрадой были стоянки в иностранных портах. Андрей чувствовал, что долго во флоте не протянет, а потому отдавался изучению чужих языков и нравов со страстью и усердием, как солист балетной труппы, ожидающий выгодного предложения от иностранного импресарио. Но предложение все не поступало, и усердие покидало Андрея, как только он поднимался на борт родного судна.

Свои сложные отношения с морской стихией Андрей улаживал при помощи пива. Оно-то и погубило его морскую карьеру. Пьяные матросы хороши только для корабельных бунтов, а если по команде «Отдать якорь!» они включают пожарную тревогу, после чего команда бросается в шлюпки, а на груз чая обрушивается водопад из автоматических брандспойтов, то такие матросы флоту ни к чему.

Матросский суд был суров, но справедлив. Андрея, едва живого, сняли с борта в Стамбуле. Домой он добрался на автобусе, и еще долго не мог смотреть на море без содрогания.

Андрей отлеживался в ветхом домике на дачном участке, доставшемся ему от родителей, когда к нему заявился его будущий босс. Новый русский, он же — старый комсомольский деятель, собирался строить виллу, и купил несколько участков по соседству с Андреем. Но для воплощения грандиозного архитектурного замысла не хватало малого, а именно участка, принадлежавшего Андрею.

Покупатель не скупился, предложив взамен квартирку в городе, а сверх того — солидную денежную компенсацию. Таким образом Андрей получил жилье и обеспечил себе пару лет роскошной жизни на приморском курорте. На него стали обращать внимание дамы, которым он представлялся капитаном в отпуске. Одна симпатичная барышня поверила в его легенду и взяла капитана в оборот. Бурный роман обернулся женитьбой. А когда деньги у Андрея неожиданно закончились, дама, обманутая в своих ожиданиях, подала на развод. Половину квартиры отписали бывшей жене, но Андрей, в котором успели прорасти аристократические наклонности капитанов дальнего плавания, благородно отказался от своей доли.

Оказавшись на мели, Андрей пошел к пивному королю. Босс денег не дал, зато взял на работу. Как раз тогда он купил яхту, как это полагалось у нормальных олигархов, но что делать с ней дальше представлял смутно. Отсутствие денег и жилья сделало Андрея красноречивым, и он поведал боссу то, что обычно рассказывал сентиментальным дамочкам в ресторанах. О своих невероятных морских приключениях, о схватках с пиратами и контрабандных алмазах, которые пришлось утопить, чтобы они не достались береговой охране Ямайки. Фантастические мемуары столь впечатлили босса, который когда-то мечтал стать пиратом, что он назначил морского волка Андрея капитаном своей новенькой яхты.

На счастье капитана, эта дорогая игрушка далеко не плавала, у нее была более важная миссия — убеждать партнеров босса в успешности его бизнеса и безграничных финансовых возможностях. Было у яхты и особое предназначение, о котором Андрей молчал, за что, в основном, и получал зарплату. Во второй, тайной жизни яхта превращалась в плавучий бордель, куда привозили понравившихся боссу девушек из пикантных заведений. В таких случаях Андрей получал оплачиваемые отгулы и море бесплатного пива. Но теперь, когда хозяину вздумалось употребить яхту по прямому назначению, Андрею остро захотелось обратно на берег. Но пути назад уже не было.

Яхта давно скрылась за горизонтом, но праздник в порту продолжался. Пива было много, и публика не спешила расходиться.

Босс был в ударе. Он вдохновенно развивал свой тезис о пользе пива, особенно того, что выпускал его завод. Он столь щедро угощал публику историческими примерами, народными традициями и заключениями неизвестно откуда взявшихся международных экспертов, что даже интеллигентным людям становилось не по себе от того, что они столько лет малодушно пили заморские напитки, подрывая устои отечественной экономики, и вообще преступно маячили на пути прогресса.

Исчезновение нахальных журналистов никак не повлияло на всеобщий энтузиазм. Народу даже прибавилось. Среди прочих в массы почитателей пива влились и сотрудники налоговой полиции, которые прибыли арестовывать имущество босса за неуплату налогов и прочие финансовые махинации. Они собирались начать с яхты, но омрачить историческое событие как-то не решились. Оставались вилла и пивной завод, которые никуда не могли уплыть, а потому налоговые полицейские сочли возможным разделить с народом праздник, а также пиво, которое текло бесплатно в последний раз.

Журналисты были найдены ближе к ночи сторожем приморского парка. Одурев от количества выпитого пива, они пытались взять интервью друг у друга.

— Ходят слухи… Компания на грани банкротства, — язвил один.

— Зато в ваших банках не пиво, а.., — пытался парировать другой.

— А ты его пробовал?

— Пробовал. И еще попробую…

— И я попробую…

И они принялись открывать банки, которых вокруг было предостаточно. Предложили и сторожу. Тот залпом опорожнил банку и позавидовал:

— Ну и работенка у вас. Сплошная дегустация.

Яхта, похожая на огромную белую бабочку, летела по морской глади. Берег уже превратился в легкую дымку над горизонтом, а солнце палило так, будто хотело прожечь дыры в парусах. И только лоснящиеся дельфины резво неслись рядом, поглядывая на Андрея с некоторой завистью, будто сожалея, что им не суждено отправиться в кругосветное плавание на яхте, набитой пивом. Однако Андрей и не думал с ними состязаться. Напротив, он ослабил паруса и сбавил ход, чтобы кое над чем поразмыслить.

В кругосветку Андрея не тянуло. Мало ли какая блажь найдет на чокнутых олигархов? Пусть сами попробуют. А отставным матросам дальние одиночные плавания и вовсе противопоказаны. Выходило, что курс неясен, пути назад нет, а перспективы… Перспективы восхитительны! Андрей был не из тех, кто способен впасть в отчаяние на борту шикарной яхты за миллион долларов. И как только он понял, что все теперь в его руках, его посетила блистательная идея. Она была свежа и долгожданна, как бодрый бриз после мертвого штиля. Она могла изменить его судьбу, а заодно избавить от безумной затеи олигарха. Эта идея была так неожиданна, что Андрей невольно оглянулся, будто не веря, что она родилась в его голове, что ее никто не шепнул ему на ухо и что никто ее больше не слышал. Потому что озарение, посетившее Андрея в открытом море, имело вид почти гамлетовского вопроса — где и кому эту яхту продать? Подороже и побыстрее.

«Олигархи не обеднеют, — убеждал себя Андрей. — А он обретет покой и обеспеченное будущее». Но вопрос о продаже яхты оказался не таким простым, и был на время вытеснен вдохновляющими предположениями о том, как он распорядится будущим богатством.

Он открыл банку пива и предался сладостным грезам. Миллион сам плыл к нему в руки, вернее, он плыл в его вожделенные объятия. Ему, наконец, улыбнулась удача. Это был тот самый великий шанс, который выпадает не всякому. И раз уж ему так повезло, то стоило основательно пошевелить мозгами, чтобы не упустить фортуну.

— Итак, — лихорадочно распределял будущее состояние Андрей, — дом, лимузин, счет в банке, женщины…

Но тут он остро почувствовал, что размышляет как изголодавшийся пролетарий, жаждущий попросту грабить награбленное. Как случайно разбогатевший плебей с примитивными инстинктами. А в очереди уже маячило быдло и прочие босяки с атрофированным воображением. Так мелко плавать Андрей не желал.

— Надо вложить деньги в дело, — прикидывал он. Но тут же начинал сомневаться. — Сначала вложишь, а потом ни минуты покоя.

Видел он своего босса, который даже в компании с очередной красоткой не всегда успевал снять штаны, как мобильный телефон звал его защищать бизнес от очередных происков конкурентов. А если просто положить в банк? Пусть сначала покажут ему банк, который заботится о клиентах, а не о своих барышах. Купить акции и на Мальту! Ну да, как раз там босс регулярно и расслабляется. Занятная будет картина:

— Ну, здравствуй капитан! Как кругосветка?

— Хорошо, хозяин. Но плохо.

— Какие проблемы?

— Пираты. Яхту отняли, самого чуть не убили.

— Пираты не смогли, так я уж сам, гнида!

Ни один из этих вариантов Андрея не устраивал. Свой кровный миллион он хотел пристроить надежно и без хлопот.

— Проклятые деньги, — нервничал Андрей. — Гробишься, пока заработаешь, а после не знаешь, что с ними делать. Да еще эта ненасытная инфляция. Жрет и жрет, как акула, и не подавится.

Так и не решив вопрос размещения капитала, он вновь принялся за более насущный — куда плыть и кому продать? Грузия отпала по причине опасной близости. Болгария имела свои плюсы, и у Андрея там были друзья, но у них вряд ли нашлось бы столько свободных денег. О Румынии он помнил только, что там без особых церемоний расстреляли президента, человека весьма состоятельного. Оставалась Турция. Судя по тому, сколько турецких товаров перегружали в порту его родного города, деньги там водились немалые.

Пока Андрей прикидывал уровень платежеспособности причерноморских государств, как дельфин из морской пучины, выскочил еще один занятный вопрос. А не лукавил ли босс, когда называл стоимость яхты? В рекламных журналах суда такого класса стоили куда больше.

— Миллион — так миллион! — согласился себя Андрей. — Не будем жадничать. Но ни копейкой… Ни центом меньше!

Когда был объявлен миллион, вопросы, над которыми бился Андрей, обрели столь осязаемую плоть, что даже слегка придавили капитана к штурвалу с золочеными ручками. Однако дело было не в весомых перспективах, просто шедший мимо турецкий контейнеровоз поднял большую волну, которая ударила в бок яхты. Андрей поначалу оскорбился таким бесцеремонным отношением к владельцам элитных судов, но затем принял это как знак судьбы.

— Стамбул! — окончательно решил он и, перефразировав песню, затянул:

Нужен нам берег турецкий!

И Франция тоже нужна.

Про Францию он добавил для порядка, Лазурный берег в его планы пока не входил. Хотя, кто знает? Белогвардейцы тоже бежали из Крыма в Турцию, а оказались во Франции.

Охваченный волнующими перспективами, Андрей все крепче брал судьбу в свои руки. Для начала он изучил окружающую акваторию, чтобы ненароком не попасть под караваны турецких негоциантов. Бинокль действительно обнаружил на горизонте несколько кораблей. Но до них было достаточно далеко и они пока не представляли опасности.

Переход до Стамбула, который намеревался совершить Андрей, требовал не только мореходных навыков, но и немалых сил. Чтобы немного подкрепиться перед броском к новой жизни, Андрей спустился в каюту. Камбуз этой яхты весьма отличался не только от обычной кухни, но и от камбузов вообще. Оборудование сияло чистотой и бахвалилось роскошью. Плита была так изящна, что не каждый решился бы к ней притронуться, не говоря уже о том, чтобы на ней готовить. Холодильник, отделанный, как и все вокруг, красным деревом и позолотой, имел к тому же массу приспособлений для сохранности содержимого даже при сильном крене или штормовой качке. Шкафы содержали столько дорогой посуды, что ее хватило бы на званный ужин. И каждый предмет был надежно закреплен. Все остальное было так же компактно, надежно и вызывающе дорого. И все это чудесно благоухало, как, наверное, и должен благоухать миллион долларов.

Не пахло здесь только едой. Зато вокруг было много пива. Даже холодильник был забит пивными банками. Безумные идеи босса начали обретать явь. Пиво, ничего кроме пива! Андрей не хотел в это верить, он надеялся что-нибудь найти. После шальных оргий, которые регулярно устраивались на яхте, еды оставалось столько, что чайки по нескольку дней кружили вокруг и бессовестно гадили на палубу. Но в этот раз ничего не было.

Андрей был растерян, но сокровенная мечта придавала ему силы. В конце концов, пиво — тоже еда, денек-другой можно и протянуть. Он только пожалел, что Турция не так близко, как Румыния или Болгария. Андрей проложил себе дорогу к кровати, которая на самом деле была удобным раскладным диваном, присел на край, взял банку пива и погрузился в размышления о том, что богатство, как не крути, просто так не дается. И если цена его — пара коробок пива, то Андрей выпьет их со смирением.

Небольшая качка делала свое дело, банка открылась с громким хлопком и обдала Андрея пеной. Андрей переждал извержение пивного гейзера и поднес банку к губам. И в тот момент, когда он собирался сделать солидный глоток, на его шею легла чья-то рука.

От неожиданности Андрей поперхнулся и вскочил. На диване лежала очаровательная девушка. Андрей удивился бы меньше, взберись на яхту русалка или опустись на нее сладкоголосая сирена.

Прелестная дива в скромном купальнике, который только подчеркивал ее красоту, обворожительно улыбалась. Андрей протер глаза, надеясь, что это просто химера, материализовавшаяся соблазн из меню, предлагаемого грядущим богатством, но девушка не исчезла. Она лишь слегка поправила свои волнистые каштановые волосы.

— Мне всегда нравились молчаливые мужчины, — улыбнулась гостья, ослепив Андрея голубыми и бездонными как море глазами.

Андрей хотел что-то ответить, но высказать все, что роилось у него в голове, был не в состоянии.

— Серьезным мужчинам некогда тратить время на банальности, верно?

Андрей только кивнул, соглашаясь с имиджем серьезного мужчины.

— У вас такая красивая яхта. Я столько раз любовалась ею издали.

Андрей начал приходить в себя и сдержанно улыбнулся. Девушка придвинулась поближе.

— Я представляла вас другим.

Андрей смущенно покачал головой.

— Я ждала вас до рассвета. Вообще-то пиво я не пью, но, учитывая, кто его производит, решила попробовать. Ваше пиво действует просто волшебно. Я отлично выспалась.

Убедившись, что это не сон, Андрей поинтересовался:

— Откуда ты взялась?

— Я, конечно, слышала, что вы господин со странностями, но пригласить девушку на яхту, а после спрашивать, откуда она взялась…

— Не помню, чтобы я тебя приглашал.

— Может, вы не помните и то, что пообещали тысячу долларов за визит?

— Тысячу долларов?

— Ну, такую мелочь вы могли и забыть.

— Ты путана?

— Еще одна грубость, и я повышу ставку, — пригрозила девушка.

— Женщина на борту — это не к добру, — припомнил Андрей старую морскую примету.

Женщин Андрей любил. Они его часто обманывали, бросали и даже разоряли, однако он продолжал любить всех, с кем провел хоть небольшую, но все же часть своей жизни. Но то, что женщины и корабли — вещи несовместимые, он усвоил еще в юношестве, когда занимался в яхт-клубе. Зимой они строили модели кораблей во Дворце пионеров, а летом постигали премудрости морской жизни, характер ветров, тайны течений и свирепость штормов на тупоносых швертботах класса «Кадет». Наградой за все эти труды были приятные прогулки вдоль пляжа. Здесь юные морские волки частенько брали на борт девочек, помешанных на мифах про алые паруса и благородных пиратов. Девицы заворожено наблюдали, как загорелый мускулистый яхтсмен легко управлялся с рулем и парусами, делал резкие повороты и ловил ветер, которого, казалось, и вовсе не было. По ходу дела девушек удавалось поприжать, потрогать за коленки и даже слегка опрокинуть на горячий от солнца борт, объясняя это необходимостью создать крен. Девушки, в общем, были не против морской романтики. Одни были твердо уверенны, что дальше невинных ласк дело не пойдет. Другие давали понять, что настоящие пираты ведут себя с девушками более решительно.

В трудных случаях приходилось идти на особые хитрости. Андрей неожиданно закладывал оверштаг — резкий поворот, в результате которого грот, главный парус, рывком перекидывался к другому борту. Основание грота, деревянный гик, перелетал следом, опрокидывая за борт ничего не подозревавшую и не успевшую пригнуться барышню. Ну а спасенная из почти смертельных объятий морской стихии, девушка становилась куда покладистее.

Но иногда подобные прогулки оборачивались проблемами. В их небольшом городе жили большими семьями. И у девушек в изобилии объявлялись братья, кузены, дяди и прочие родственники, полагавшие, что этих наглых яхтсменов следовало хорошенько проучить. Добровольное соучастие девушек в морских приключениях во внимание не принималось. Драки, синяки и прочие неприятности преследовали юного Андрея до следующего пляжного сезона, когда подрастали новые искательницы морской романтики, и все повторялось сначала.

Сентиментальные воспоминания Андрея прервал гневный голос гостьи:

— Тогда зачем меня привезли на яхту?

— Послушай, — вздохнул Андрей. — Вчера у меня был трудный день. Но не настолько, чтобы я не помнил, что пригласил девушку.

— Надо поменьше трудиться. И зачем миллионерам столько вкалывать? У вас же и так все есть.

Андрей начал догадываться, за кого его принимают. Эта красотка, похоже, считала, что он и есть босс, пивной король, владелец яхты и прочего. Впрочем, она была не первой. Настоящий пивной король, когда перебирал лишнего, любил проделывать один занятный номер. Если ему почему-то не нравилась гостья, приглашенная на яхту, он прикидывался капитаном, а боссом объявлял Андрея. И от души веселился, наблюдая, как полная надежд дамочка обхаживала Андрея, и как он корчил из себя олигарха. Андрея воротило от этих представлений, но кое-какой опыт он приобрел. Манеры и лексику он усвоил быстро. Но типичный взгляд олигарха ему никак не давался. Эти слегка прищуренные жесткие глаза, резко контрастировавшие с притворной полуулыбкой, нуждались в системе Станиславского.

Но эта девушка тоже не была похожа на тех, что регулярно посещали босса на яхте. Она будто тяготилась своей ролью, хотя и старалась не подавать виду. Как актриса, привыкшая быть примой и принужденная вдруг играть «кушать подано».

— Раз уж вы такой забывчивый, — продолжала девушка, — Лучше сразу покончить с формальностями. Деньги вперед.

— Мадам, я никогда не беру деньги в плавание.

— Почему это?

— Для чистоты эксперимента. Вот когда вернемся…

— А когда мы вернемся?

— Думаю, не скоро.

— Что вы имеете в виду? — насторожилась девушка.

— Только то, что я совершаю кругосветное плавание. Если все сложится удачно, вернусь домой через год-другой.

— Ну у вас и шуточки!

Девушка оттолкнула Андрея и взбежала на палубу. Кругом было море. Гостья бросалась от борта к борту, взбиралась на крышу каюты, но весь горизонт состоял из сплошной водной глади. Ее метания начали забавлять Андрея. Он уже привыкал к образу миллионера, и немного дамского трепета было только кстати. Он подал девушке бинокль, но она опять не увидела ничего, кроме маячивших вдали кораблей.

— Высадите меня! — потребовала она.

— Ты хочешь сойти прямо сейчас?

— Вот именно!

— Могу предложить надувную лодку.

— Лучше причальте к берегу!

— Принимая во внимание, что наше совместное путешествие продолжается уже довольно долго, смею предположить, что мы давно вышли из наших территориальных вод.

— Ну и что? Поверните обратно!

— Это невозможно, — объяснял Андрей, подтягивая паруса и прибавляя яхте ходу. — Кругосветное путешествие имеет определенный график. Если мы не успеем до закрытия пролива Босфор…

— До какого еще закрытия? — всплеснула руками девушка. — Я не хочу в кругосветное плавание!

— По моим расчетам мы будем в Турции завтра к полудню… Там ты сядешь на самолет и вернешься за своими деньгами.

Их увлекательный диспут прервал рев парохода, который стремительно надвигался на яхту. Андрей едва успел изменить курс, чтобы избежать столкновения.

— Держись!

Девушка вцепилась в поручни.

Громадина парохода пронеслась в опасной близости, извергая рев, дым и проклятия экипажа, грозившего с борта баграми.

— Вы точно — сумасшедший!

— Возможно. Нормальные люди редко становятся миллионерами.

Андрей стремительно превращался в олигарха. По крайней мере здесь, на борту шикарной яхты, ему ничего не мешало им быть.

Его гостья была в смятении, и Андрей знал, что если бы он решил соблазнить ее, то теперь был самый подходящий момент. Стоило лишь проявить немного участия, восхититься ее красотой, попросить прощения за свою дерзость. Как же, увезти в кругосветное путешествие такую милашку! Может, пообещать, что плавание будет посвящено ей? Или намекнуть, что кругосветка вполне может обернуться свадебным путешествием? Хотя это было бы уже слишком. Чтобы возвести девушку на престол ее мечты нужно немного. А когда она уверует, а она непременно уверует, в свою неотразимость, останется только выбить из под нее стул, как из под приговоренного на эшафоте, и вот она уже у тебя в руках… И не знает, как отблагодарить своего спасителя.

Но у Андрея были другие планы, в которые эта красотка, будь она хоть Мисс Вселенная, никак не вписывалась. Даже если она случайно оказалась на борту, ее следовало высадить при первом же удобном случае. Не стоило сбрасывать со счетов и тайные замыслы босса — тот был мастер на хитроумные каверзы, иначе как бы он сколотил такое состояние? Этот ловкач запросто мог подсунуть ему девицу, чтобы Андрей не надумал совершить то, что он как раз и собирался сделать.

К большому облегчению для Андрея, выход предложила сама девушка:

— Нельзя ли пересадить меня на корабль? Вон их сколько вокруг, наверняка кто-то идет в наш порт.

Действительно, впереди маячило судно. Согласись капитан взять на борт это трогательное создание, Андрей наградил бы его парой коробок пива в качестве премии за морскую солидарность. Да и какой нормальный моряк откажется скоротать вечерок с такой красоткой? А тут еще бесплатное пиво.

Андрей взял курс на приближавшееся судно. Девушка спустилась вниз, надела вызывающе легкое платье, прихватила сумочку и приготовилась к эвакуации. Надеясь укрепить ее решимость, Андрей сказал с легким сожалением в голосе:

— Жаль, конечно, что ты меня покидаешь… Но на твоем месте я сделал бы то же самое. Тем более что на моей яхте совсем нет еды.

— А пиво? — напомнила девушка.

— Этого сколько угодно.

— Так вы что, собираетесь всю кругосветку питаться одним пивом?

— Именно так. В крайнем случае, на что-нибудь обменяю. Но я докажу, что мое пиво — лучшее в мире, и с ним нигде не пропадешь.

— Ну да, ну да, у богатых свои причуды… — пожалела девушка странного мореплавателя. — Но не до такой же степени!

— Тебя это удивляет? Богатым трудно понять бедных, но можно попытаться. Весьма отрезвляющая процедура… Деньги, они, знаешь ли, портят…

— Слышала, — кивнула девушка, поправляя прическу перед зеркальным окном каюты. — Но в основном они портят тех, у кого их нет.

На них надвигался танкер. Андрей попытался связаться с ним по рации, но танкер не отвечал. Девушка скакала по палубе, призывно размахивала руками и кричала:

— Эй! Стойте! Возьмите меня!

С танкера тоже махали руками, но не столь призывно, а скорее наоборот, требуя освободить дорогу. Андрей начал лавировать, давая понять, что хочет подойти к борту танкера. В ответ по яхте ударили из брандспойтов. Танкер прошел мимо с угрожающим ревом, как слон, чуть не наступивший на глупого щенка. Вымокшие яхтсмены ошалело смотрели вслед недружественному судну.

— Вот гады, — всхлипнула девушка, утирая с лица то ли воду, то ли слезы.

— Контрабандисты, — подыскивал объяснение Андрей. — Настоящие моряки так себя не ведут.

Первая неудача Андрея не смутила. Он был полон решимости найти для своей гостьи подходящее судно. Хотя… В промокшем платье она была еще более хороша… Если бы не проклятая бедность, он и сам был бы не прочь взять на абордаж такую нимфу. Как знать, может судьба и сведет их еще раз, когда Андрей будет при настоящих деньгах. Только будет ли тогда она при этой своей красоте?

— Кстати, как тебя зовут?

— Зачем вам? Вряд ли мы еще встретимся.

— Почему ты так уверена?

— Я слышала, из кругосветок мало кто возвращается. Ураганы, там, акулы, людоеды…

— Не без этого, — согласился Андрей. — Но вдруг, где-нибудь на острове, умирая от жажды и голода, я решу оставить завещание… Вдруг захочу отписать тебе свое имущество?..

— Маша, — сказала девушка, поправляя платье. — Мария Нестерова.

— Как зовут меня, ты, наверное, знаешь.

— Вы у нас знаменитость, — замялась Маша. — Но вот насчет имени…

— Значит, не такая уж знаменитость, — сказал Андрей. — Но, на всякий случай, меня зовут Андрей.

— Приятно было познакомиться… — неуверенно произнесла Маша. — А паспорт нужен? А то я его с собой не взяла.

— У тебя нет паспорта? — удивился Андрей.

— Есть, конечно, но на работу я его не беру. Мало ли что…

— Как же можно отправляться в море без документов?

— А я и не собралась в море. Я пришла на работу в свое кабаре. Вы не подумайте, я там инструктор, тренер в общем. Просто у нас девочка заболела, и пришлось заменить ее на пару номеров. А эти ваши, подручные, сказали, что вам понравилась, как я танцую. И что у вас срочные дела, но вы приглашаете меня в гости, чтобы я станцевала персонально для вас. И машину потом прислали. — Маша вооружилась биноклем и принялась разглядывать горизонт по курсу. — Откуда я знала, что вы назначаете свидания на яхте, да еще перед кругосветным плаванием?

— Это может осложнить дело, — задумчиво произнес Андрей. — Тот, кто согласится взять тебя на борт, может запросить подробные сведения о пассажире.

— Что-то они не очень соглашаются. А может они не верят, что кто-то захочет пересесть с такой шикарной яхты на их ржавые корыта?

— Титаник тоже был шикарным лайнером…

— Впереди корабль! — сообщила Маша, тыча пальчиком в горизонт. — Огромный!

И Андрей начал охоту за проходящими судами, как пират за испанскими галеонами, набитыми сокровищами инков. Он применял все способы — от призывов по радио до сигнальных ракет. Он перегораживал курс теплоходам, танкерам и паромам, перебрасывал на плывущие мимо судна банки с пивом, имитировал повреждение яхты, размахивал спасательным кругом. Но никто не останавливался. Одни сообщали, что идут в другую сторону, другие ссылались на отсутствие места на палубе, третьи заявляли, что не берут пассажиров.

Морской мир угрожающе переменился. Команды берегли время и не обращали внимания даже на слезные просьбы несчастной девушки. Хотя, могли быть и другие причины: капитаны, как люди суеверные, вовсе не горели желанием получить на борт женщину, тем более списанную с дорогой яхты.

В перерывах между попытками пересесть на корабль, Маша все больше удивлялась мореходным навыкам олигарха.

— У богатых людей всегда свора слуг, а вы так ловко управляете яхтой.

— Это не так уж и трудно, — улыбался польщенный Андрей. — Попробуй сама.

— У меня не получится. Может, есть какой-нибудь учебник? Или, там, руководство для начинающих?

— Управлять яхтой по руководству — все равно, что любить по телефону.

Андрей поставил Машу у штурвала и помогал ей рулить.

— Главное, чтобы был попутный ветер? — спрашивала Маша.

— Для настоящего мореплавателя любой ветер — попутный, — объяснял Андрей. — Когда он дует под некоторым углом, яхта идет даже быстрее.

— Здорово! — улыбалась Маша. — А если надо повернуть?

— Делаешь, к примеру, оверштаг — резкий поворот в ту сторону, откуда дует ветер. И парус перемещается на другой борт. А когда яхта развернется, снова парус натягиваешь… Сейчас попробуем…

И они сделали поворот, который был очень похож на поворот судьбы. Маша вскрикнула от страха и прижалась к Андрею, навевая ему картины счастливого детства. С той лишь разницей, что она была в полной его власти, а пляжа с негодующими родственниками уже не предвиделось.

— При встречном ветре только так и плавают, зигзагами, — шептал Андрей на ушко Маше. — Это называется идти галсами. Примерно, как в вальсе.

— А вы танцуете? — дрожащим голосом спросила Маша.

— Немного.

— Корабль! — больше с сожалением, чем с радостью воскликнула Маша, когда Андрей покрепче притиснул ее к штурвалу.

Андрей оглянулся — встречным курсом шел сухогруз. Андрей нехотя отпустил девушку и взял в руки бинокль. А Маша неожиданно запела:

В море встречаются два корабля,

Право руля! Лево руля!

— Вот так крушения и происходят, — сказал Андрей.

— Почему? — удивилась Маша. — Эту песню вся страна пела.

— Вот и допелись.

— Ну, есть же на море какие-то правила движения?

— Конечно. Только не такие идиотские.

— Идиотские? — не понимала Маша. — Мы — вправо, они — влево…

— И кораблекрушение обеспечено, — усмехнулся Андрей. — По крайне мере, мы точно врежемся друг в друга.

— Действительно, — задумалась Маша. — Им, выходит, тоже вправо надо? Точно! Они же навстречу идут… Надо же… А мы пели и радовались.

Андрей оставил Машу у штурвала и спустился в каюту. Здесь он отхлебнул пива, похлопал себя по щекам, чтобы прийти в чувство и вспомнить о главной своей цели. И о неожиданном препятствии, от которого следовало как можно скорее избавиться. Утвердившись в своей решимости, он пошел на крайнюю меру и подал сигнал «SOS».

Груженый апельсинами сухогруз сбавил ход и опустил трап. Моряки вожделенно поглядывали на Машу, собираясь принять ее в свои крепкие, истосковавшиеся по женской ласке объятия. Но тут заупрямилась Маша. Теплая компания морячков ее не привлекала. Она потребовала капитана.

Андрей передал по радио ее просьбу. И на капитанском мостике действительно появился капитан. Вернее — капитанша, потому что это была женщина. Капитанша смерила взглядом трепещущую от страха Машу, оценила ее явные достоинства и приказала убрать трап. Моряки издали вопль, в котором негодование слилось с отчаянием, но приказ выполнили, попутно посылая Маше воздушные поцелуи.

— В чем дело? — недоумевала Маша. — Почему они уплывают?

— Уходят, — поправил Андрей, поднимаясь на палубу. — Говорят, у них перегруз.

— А морячки так радовались, — не верила Маша, провожая грустным взглядом удалявшееся судно.

— Бунт на корабле обеспечен, — предрек Андрей со знанием дела.

— А как же я?

— Придется потерпеть до Стамбула.

Андрей взял штурвал в свои руки и выправил курс.

Увлеченные вынужденным пиратством, они не заметили, как над морем опустилась ночь и в беспредельном небе зажглись яркие россыпи звезд. Андрей включил сигнальные огни и сбавил ход. В темноте море непредсказуемо.

— Мы не заблудимся? — спросила Маша, устало откинувшись шезлонге.

— При таких звездах? — усмехнулся Андрей. — В море можно заблудиться только днем.

— А вы знаете звезды?

— Поплавай с мое, и они станут тебе как родные.

— Красивые, — разглядывала сияющий небосвод Маша. — В городе таких не увидишь.

— Город занят собой. Люди не могут жить без фонарей, а без звезд как-то обходятся.

— И мы будем плыть по звездам?

— Идти, — снова поправил Андрей. — Вон там, видишь, Большая медведица?

— А, знаю, как огромный половник.

— Советую быть с мирозданием повежливее, — предупредил Андрей. — А над Большой медведицей — Малая.

— Это в которой Полярная звезда?

— Да ты знаток, — улыбнулся Андрей. — Так вот, если Полярная звезда — это север, то нам надо в противоположную сторону и немного правее. Курс зюйд-вест, что в просторечии означает юго-запад.

— Значит, плыть и все время оборачиваться? — не понимала Маша.

Андрей решил не обращать внимания на терминологию и посоветовал.

— Лучше найти по курсу путеводную звезду.

— А можно я выберу?

Маша взглянула на небо по-новому. Она вертела головой, примериваясь к Полярной звезде, но проложить курс у нее получалось.

— Они все красивые. И Млечный путь, как река… А если вон ту? — указала Маша. — Которая мерцает… Хотя они все мерцают… Или вон то созвездие, будто женщина на коленях.

— Кассиопея?

— Точно! Мы в школе проходили. Она хвастала своей красотой перед нимфой, а та оказалась женой Посейдона. Ясное дело, повелитель морей разгневался и превратил Кассиопею в созвездие. Печальная история.

— Не важно, главное, что точно по курсу.

— Может, выбрать другое созвездие? — сомневалась Маша. — Кассиопея меня не вдохновляет.

— Ее можно переименовать, — предложил Андрей.

— Как это?

— Очень просто. Звездам все равно, как их называют. А созвездия — они вообще, как иероглифы. Каждый читает по-своему. И если ты назовешь Кассиопею Марией, то так оно и будет.

— Марией?

— Почему бы и нет? У тебя красивое имя.

— А вдруг Мария уже есть?

— Тогда просто Маша. Есть же созвездие Девы. Но какой девы? Никто не знает. А созвездие Маши — это совсем другое дело! И как звучит!

— Ну, я не знаю.

— Никаких проблем, — заверил Андрей. — У меня хорошие связи в Астрономическом обществе. Небольшая спонсорская помощь, и они все устроят. У нас улицы переименовывают как хотят. Была себе Причальная, и вдруг — имени товарища Барабулькина, знатного комбайнера, отца директора банка. Был бы стимул! Так на улицах люди живут, у них в паспортах адрес проставлен, а звезды — пусть и глаза вселенной, но фактически ничьи.

— Значит, созвездие Маши приведет нас в Турцию?

— Как по рельсам.

— Лучше бы оно привело нас обратно, домой.

Маша оглянулась на Полярную звезду. Но ее заслонял Андрей. Он стоял за штурвалом, как романтический герой, как благородный капитан из девичьих грез. Он был наедине со стихией и прокладывал путь по звездам.

«С таким можно и в кругосветку», — подумала Маша, снова отыскав в небе Кассиопею.

«Если бы он не был таким чокнутым», — ответила другая Маша, которая помещалась в том же шезлонге, но предпочитала Полярную звезду.

Андрей поставил яхту на автопилот, сел в свое кресло у штурвала и открыл банку пива.

— Хочешь? — предложил он Маше.

— От пива полнеют, — отказалась Маша.

— Посмотрим года через два, — улыбнулся Андрей, отпивая из банки.

— Не думала, что олигархи способны шутить.

— Ты как-то плохо думаешь об олигархах, — удивился Андрей. — По твоему, мы — не люди, а чудовища? Яхтами управлять не умеем, юмора не понимаем…

Андрей попытался вспомнить, как шутит его босс. Но ничего смешного не припоминалось. Юмор у воротилы пивного бизнеса был и в самом деле мрачный. Все знали, что если босс пытается шутить — жди беды. Как-то утром, первого апреля, он сообщил своему финансовому директору, что втрое повышает ему зарплату, а вечером уволил без выходного пособия. Но Андрей ведь не тот алчный магнат, которому даже в обычном «Здравствуйте» чудится «Подкинь деньжат, мошенник!». Андрей — человек душевный, хотя и увлекающийся. И дамы находят его весьма остроумным кавалером с благородными порывами, по крайне мере до того момента, когда приходится с ним расставаться.

Андрей так и не подобрал решительного аргумента в пользу веселости олигархов. И это будило в нем сострадание к несчастным богачам.

— Большие деньги — большие проблемы, — неожиданно для себя изрек Андрей.

— Да ну? — не поверила Маша. — В смысле не в деньгах счастье?

— Вот-вот, — кивнул Андрей.

— Бедность, знаете ли, тоже счастья не гарантирует.

— Где тебе понять, как тяжело бремя капитала, — вздохнул Андрей, душу которого опять терзал вопрос о распределении грядущего состояния.

— У вас-то какие проблемы? — недоумевала Маша.

В ее голосе звучало сочувствие, и Андрей подумал, что приятный флирт на переломе жизни только придаст ему новых сил. Тем более что до Стамбула было еще далеко, а там — неизбежное расставание.

Роль олигарха, как казалось Андрею, давалась ему без особых усилий. Да и кто они такие, эти олигархи? Вчерашние пионеры и комсомольские активисты, которых Андрей гонял пинками за доносы о его свиданиях с девчонками. Только они оказались хитрее и наглее, в результате неправильного воспитания. А теперь пачками скупают лучших девочек и даже забывают их в каютах собственных яхт. И Андрея вдохновенно понесло:

— Конкуренты, бедные родственники, вымогатели-чиновники, параноики, свято верящие, что я должен просто так, за здорово живешь, раздать им по миллиону. Какой-нибудь бедолага выпьет пива, закусит чипсами и сидит себе на лавочке, поливая грязью олигархов. Мы, можно сказать, надрываемся круглые сутки, теряем последнее здоровье в заботах о благополучии компании и отечественной экономики! А налоги? Это не налоги — это какая-то дань, оброк, рэкет! Не успеваешь разобраться с одними — грузят другими. Их послушать, так я должен государству больше, чем мог бы заработать за сто лет вперед! Да пираты — дети малые по сравнению с нашими чиновниками. Те хоть жизнью рискуют, добывая хлеб насущный, а эти сидят себе в кабинетах и выдумывают как бы еще тебя обобрать. Вот и упомни, где я кого увидел и куда пригласил…

— С вами такое часто случается? — интересовалась Маша, которой этот несчастный миллионер становился все более интересен.

— Если честно, в первый раз, — признался Андрей. — Забыть о такой красивой девушке! Никогда себе не прощу. Не сердись на меня… Перед кругосветкой пришлось улаживать столько срочных дел…

— Странно, что при такой беспокойной жизни вы успели обратить на меня внимание.

— Да разве это жизнь? Суета! Вот и захотелось отвлечься, пока совсем не пропал. Там, на берегу, для настоящей жизни всегда чего-то не хватает. Сначала денег, потом — времени.

— Ну, теперь-то у вас есть и то, и другое.

— Кроме главного.

— Чего же?

— Любви.

От неожиданности Маша встрепенулась и глаза ее заблестели как созвездие ее имени. А Андрей, напротив, закрыл их от изнеможения. Играть одновременно пылкого кабальеро и утомленного миллионера — это отнимало слишком много сил.

Пока Маша размышляла, что ответить на это почти признание, Андрей уснул с банкой в руке. Он действительно устал от напрасных погонь за кораблями с бездушными капитанами, и его сморило пиво, которого он выпил изрядное количество.

Маша потрогала его за плечо:

— Эй, капитан!

Но Андрей только выронил пустую банку и произнес:

— Морской порядок.

Она накрыла капитана пледом и встала за штурвал. Прямо по курсу призывно сияло созвездие Марии.

Андрея разбудил звон погремушек.

Перед поникшими в штиле парусами танцевала Маша. Она приспособила под погремушки, которые в оркестрах называют маракасами, пустые пивные банки, насыпав в них всякую мелочь. Но простота инструментов лишь усиливала очарование этого волнующего видения из сказок «1000 и 1 ночи». Маша вполне сошла бы и за Шахеризаду в своем купальнике и полотенце, обернутом вокруг талии на манер набедренной повязки. Это чудесное зрелище околдовывало, и Андрей почувствовал себя обреченным кроликом перед завораживающим танцем кобры.

Маша танцевала искусно, используя все, что ее окружало — и мачту, и лебедки и даже штурвал. Ее фигура извивалась от пламенного темперамента, бедра трепетали от страсти, а грудь, казалось, и вовсе жила своей особой жизнью. Пошлые пляски вокруг шеста в полутемных ночных клубах не шли ни в какое сравнение с этим торжеством грации. К тому же Маша танцевала для него, хотя и делала вид, что он тут не причем. Андрей видел не просто танец, а древний ритуал, обнажавший естество женщины в ее изначальной сути.

Под последние аккорды Маша сделала невероятное па и склонилась в глубоком поклоне.

Ее выступление было встречено яростными аплодисментами. Это хлопали турецкие пограничники со своего катера, незаметно причалившего к яхте.

— В чем дело? — вскочил Андрей, возмущенный нарушением таинства.

— Данс! — кричали довольные пограничники. — Давай-давай!

Маша была удивлена не меньше Андрея.

— Кто это? — спросила она, снимая полотенце и надевая платье.

— Береговая охрана, я полагаю.

— Что им нужно?

— Просят продолжить шоу.

— Это была простая разминка, — объяснила Маша. — Мне нужно поддерживать форму. Иначе с работы выгонят.

— Такое не часто увидишь.

— Матушка! — нажимая на второй слог кричали пограничники, привыкшие называть так всех русских женщин со времен эмигрантской волны прошлого столетия. — Данс!

— Нашли матушку, — сердилась Маша. — Я им в дочки гожусь!

— Все, все, — замахал руками Андрей. — Отчаливайте!

Пограничники обиделись и из восторженных поклонников мгновенно преобразились в строгих блюстителей закона.

— Паспорт! — заорал, видимо, главный, положив руку на кобуру пистолета.

— Пожалуйста — переменил тон Андрей, опасаясь, что образ процветающего олигарха мог быть легко погублен протоколом о нарушении границы. — Сейчас принесу.

Андрей спустился в каюту. А пограничники тем временем пристрастно изучали Машу, цокали языками, прищелкивали пальцами и приглашали в Стамбул:

— Гель! Гель Истанбул!

Их навязчивость не требовала перевода, как не требовал его и язык танца, которым Маша поразила турок.

Андрей вернулся с паспортом моряка. Главный изучал его, часто оглядываясь на Машу и продолжая восторженно цокать. Паспорт Андрея его не заинтересовал. Он вернул его хозяину и кивнул на Машу.

— Матушка паспорт?

— Я его потеряла, — сказал Маша. — По дороге выпал. Штормило.

— Паспорт нет? — насторожился пограничник. — Эмигрейшен?

Последнее предположение он высказал с нескрываемой радостью.

— Она не эмигрантка, она со мной, — сообщил Андрей. — То есть я ее подобрал… Кораблекрушение! Ship-wreck! — Андрей перешел на английский, которому выучился за время плаваний на торговых судах. — Yesterday! Вчера!

— Дюн! — кивнул пограничник. — Понимаю! Можно говорить русский. Гель, матушка!

Он галантно протянул руку, предлагая девушке сменить борт.

— Я никуда не пойду! — пряталась за Андрея Маша.

— Нет проблема! — пограничник то прикладывал руку к сердцу, то хлопал себя по погонам, заверяя, что все будет официально и по всем правилам, стоит лишь позвонить в русское посольство. И добавил на английском: — Officially! Russian embassy! Telephone! All will be good!

— Они обязаны снять тебя с борта, — убеждал Андрей. — Обещают, что передадут в наше посольство.

— Да понимаю я, что они говорят! — упиралась Маша. — Может, повернем обратно, пока не поздно?

— Раньше надо было думать. Кто тебя просил переть до Босфора?

— Но ты спал! — возмущенная Маша забыла о церемониях и перешла на «ты».

— Вздремнул немного… Сама знаешь, как пиво действует.

— Я шла точно по курсу. По созвездию!

Пограничник поднялся на яхту, чтобы помочь Маше перебраться на катер.

— Please! — настаивал он, беря ее за руку.

Андрей одернул руку пограничника. В ответ его коллеги передернули затворы автоматов.

— Ест конфликт — ест якта арест, — пригрозил пограничник.

— Ты не волнуйся, — успокаивал Машу Андрей. — В Стамбуле я свяжусь с нужными людьми. Полетишь домой первым классом.

— Не волнуйся? — негодовала Маша. — Притащил меня за тридевять земель и мною же хочешь откупиться? Да был бы ты настоящий мужик, а не олигарх конченый, ты бы им по сотне баксов в зубы и всего делов! А паспорт мне бы на самолете доставили! С охраной!

— Ты не права, Маша!

— Пошел ты… в свою кругосветку! Чтоб тебя акулы сожрали!

Маша схватила свою сумочку и решительно перешагнула на борт пограничного катера.

— O-key, — удовлетворенно кивнул пограничник.

Затем он прошелся по палубе, оценивающе разглядывая ее оснащение. Постучал ботинком по коробке с пивом.

— Контрабанд?

— Пиво, Beer, — объяснял сникший Андрей и указал на логотип на коробке. — Реклама!

Андрей открыл банку и протянул пограничнику. Тот отпил, посмаковал и заявил:

— Много реклам! Контрабанд!

— Сейчас будет меньше, — пообещал Андрей и перебросил коробку на катер, в руки давно ждавших этого пограничников.

— Контрабанд, — настаивал главный.

На катер перелетела еще пара коробок.

Пограничник перебрался к своим и под аккомпанемент открываемых банок помахал Андрею рукой:

— Welcome!

Андрей смотрел вслед удаляющемуся катеру и не знал, стоит ли радоваться такому обороту дела. В смысле его потенциального перерождения в олигарха это был лучший выход. Но он им еще не стал, и его предательски мучила совесть обычного человека. Такую девчонку отдал, да еще пивом приплатил. А все оно, пиво… Не заснул бы ночью — может, встретил бы знакомого капитана.

Андрей взял бинокль и отыскал катер. Он медленно шел вдоль вереницы огромных судов, ждущих своей очереди на проход через Босфор. Наконец Андрей увидел и Машу. Она танцевала! Не так страстно, как на яхте, но все же слишком красиво. Турки хлопали и любовались женщиной, напрочь позабыв служебные обязанности.

Затем Андрей узрел еще более печальную картину. Маша сама открывала банки с пивом и грациозно, в ритме танца, подавала их зрителям. Турки были вне себя от восторга и всем своим видом обещали Маше покровительство. Нет паспорта? Пустяки! Лишь бы танцевала. Зачем такой женщине паспорт? Она и без него приятнее тупых законопослушных мигрантов. Все эти бумажки — глупая формальность. А они — не формалисты. Они утонченные ценители танца и дамских прелестей.

Внутреннюю борьбу олигарха с обычным смертным прервал усиленный мегафоном голос:

— Лоцман нада?

Это был другой катер, поменьше, с которого Андрею предлагали помощь в проводке через Босфор. Сам пролив считался международными водами и за проход через него денег не брали. Но эту досадную несправедливость с успехом компенсировали навязчивые лоцманы.

— Обойдусь! — огрызнулся Андрей.

— Икиюз! — кричали в мегафон. — Двеста доллар!

— Нет! — замахал руками Андрей. — Не надо!

Андрей был уверен, что пройдет Босфор без посторонней помощи. Тем более что денег у него действительно не было. Турок равнодушно пожал плечами и указал на длинную вереницу судов:

— Ты — потом. Ждат нада.

Андрею ничего больше не оставалось. Но мысль о Маше не давала ему покоя. Если бы он юркнул в пролив и потерял пограничный катер из виду, могло бы и полегчать. А тут он вынужден был наблюдать тягостную картину. Маша продолжала развлекать пограничников, а те все больше воспламенялись, подогреваемые конфискованным пивом.

Чтобы отвлечься, Андрей достал конверт, который ему всучили перед отплытием. Он надеялся обнаружить в нем ответы на некоторые вопросы, включая разъяснения про неожиданную попутчицу. Кроме чеков и паспорта, в конверте была записка от босса, но про Машу в ней ничего не говорилось. Босс обещал подарить ему яхту, если он совершит кругосветку, и напоминал о деньгах, которые ждали его в Панаме и Австралии. Насчет Австралии имелась приписка. Чтобы получить солидную сумму от партнеров босса, Андрей, вместе с чеком, должен был передать им коробку с образцами пива для рекламных целей. Эта коробка была помечена рисунком кенгуру и помещена в дальнем углу яхты.

Андрей не придал записке особого значения, но, на всякий случай, положил ее, вместе с чеками, в сейф, встроенный в переборку за часами. После чего поднялся наверх и принялся разглядывать живописную панораму Босфора, который вел к древнему Стамбулу. Впрочем, до Стамбула было еще далеко, он располагался по обоим берегам пролива у выхода в Мраморное море. А здесь, у входа в Босфор, как стадо у водопоя, теснилось множество танкеров, контейнеровозов и паромов, не считая прочей плавающей мелочи. Это было любопытное зрелище, но мысли Андрея вновь и вновь возвращались к Маше. Ему вдруг показалось, что праздник на катере закончился. Убитый мрачными предчувствиями, Андрей навел на него бинокль. На борту никого не было видно, но катер быстро приближался к большому теплоходу. На корабле в панике суетились матросы, подавая сигналы и пытаясь предотвратить столкновение. Но катер мчался прямо на них, не сбавляя скорость.

Андрей забеспокоился. Он уже несколько свыкся с гадкой мыслью, что Маше приходится кого-то развлекать, но кораблекрушение могло обернуться еще более ужасными последствиями.

Когда суда столкнулись, вокруг начался грандиозный переполох. Катер получил повреждение и стал тонуть. Загудели суда, заревели сирены, а затем появился спасательный катер, с которого начали прыгать в воду спасатели-аквалангисты.

Андрей впился глазами в бинокль, но вдруг услышал поблизости голос Маши:

— Помоги!

Андрей перегнулся за борт и увидел Машу, пытающуюся взобраться на крутой борт яхты. Андрей перестал что-либо понимать, но руки сами делали то, что нужно. Он опустил трап, а затем и сам спрыгнул в воду, чтобы помочь девушке.

— Ты цела? — волновался Андрей, подталкивая Машу вверх.

— Я-то в порядке, — тяжело дышала Маша, передавая Андрею свою сумочку, которую она умудрилась не потерять. — А турки как?

— Катер пошел на дно.

— Надеюсь, в воде они проснулись, — сказала Маша, взобравшись на борт и стаскивая с себя мокрое платье.

— Что там случилось? Я, честно говоря, перенервничал.

— Неужели?

Маша спустилась в каюту, сняла купальник и завернулась в простыню. Затем вернулась на палубу и повесила купальник сушиться, а заодно и денежные купюры, которыми пограничники, следуя древней традиции, наградили танцовщицу.

— Пора сниматься с якоря, — торопила Маша.

— В пролив не протолкнешься, — покачал головой Андрей, стаскивая с себя мокрую одежду.

— Самое время! — настаивала Маша. — Пока эти бегемоты будут топтаться у входа, мы как раз и проскочим!

Андрей почувствовал, что Маша права. Переполох еще не улегся, и был шанс проскользнуть в пролив. Неизвестно было, как поведут себя пограничники, когда их приведут в чувство. Так что стоило попытаться.

Они вошли в пролив под сердитый рев остановленных крупнотоннажных судов и легкой бабочкой полетели между пологими берегами Босфора, подгоняемые ветром и попутным течением.

— Так что же там случилось? — допытывался Андрей.

Маша приводила себя в порядок и отмалчивалась. Но затем не выдержала и призналась, что подмешала в пиво снотворное, которое оказало на непривычных к подобным методам пограничников сокрушительное действие. Они заснули как младенцы, не допив коробку пива и не дождавшись окончания представления, устроенного Машей.

К словам Маши Андрей отнесся с подозрением. Он слышал, что такими способами коварные путаны обирают наивных любителей приключений до нитки, а затем и исчезают. Но Маша заявила, что она вовсе не путана, и что зелье это использует только если слишком навязчивые посетители, путая кабаре со стриптиз-клубом, пытаются затащить ее в постель, хотя правилами это запрещено. Но бывают посетители, которым законы не писаны и которым хозяйка кабаре просто боится отказать. Как, например, владельцу этой яхты.

— А я думал, их сразил твой репертуар, — сказал Андрей, чтобы сменить неприятную тему.

— И то, и другое.

— Где ты научилась так танцевать?

— Длинная история, — пожала плечами Маша. — Сначала ходила на художественную гимнастику, пока ко мне не стал приставать тренер. Этот маньяк специально заставлял нас делать долгие мостики, чтобы получше все разглядеть. В конце концов, я не удержалась и так его исцарапала, что он потом долго лечился, а меня выставили из спортивной школы

Упрямый блеск, которым загорелись глаза Маши, делал ее похожей на пуму, изящную дикую кошку, выдрессированную в неволе, но готовую при первой возможности отвоевать свое место в мире. Ее заставляли выполнять трюки, но добиться от нее покорности было невозможно.

— Мама решила, что сделает из меня переводчицу, она английский преподавала. Таскала меня по всяким вечерам дружбы, для практики. Я даже призы брала на олимпиадах, — продолжала Маша. — Но мне очень хотелось танцевать, и мама отвела меня в хореографический кружок при морском клубе. Там была такая славная женщина, Анна Георгиевна. Она раньше в ансамбле Моисеева танцевала, а потом вышла замуж на военного моряка и переехала к нам. Чего только мы не выплясывали. Танцы народов мира, в общем. На фестивалях побеждали. Но дисциплина была суровая. Занятия до упаду и никаких мальчиков. Я уже в балерины собиралась, но вдруг умер папа, и мне пришлось остаться, хотя мама и отпускала. А когда Анна Георгиевна с мужем уехала на Северный флот, меня попросили занять ее место. Ну а потом морской клуб закрыли. Там теперь ресторан. Зато открылись разные ночные клубы, кабаре, а девочек учить некому. Вот и пришлось…

Маша вытряхнула из сумочки ее содержимое. Промокшие мелочи ее не интересовали.

— Мой телефон! — воскликнула она. — Пограничники его не вернули!

— Наверное, утонул вместе с катером, — сказал Андрей.

— Но мне нужно позвонить!

— Сожалею, — пожал плечами Андрей. — Свой я оставил дома. Из принципа. В настоящей кругосветке это лишнее.

Берега легендарного Босфора пестрели красными крышами домов, зубчатыми стенами крепостей и стрельчатыми минаретами. Воды пролива бороздили суда всех видов: от огромных танкеров до яхт, катеров и антикварных рыбацких фелюг, снабжавших прибрежные поселения морской живностью. Трудно было представить, что бы творилось в проливе, если бы все капитаны сами решали, как по нему двигаться.

Андрей скоро убедился, что лоцманы не зря предлагали свои услуги. Пролив то раздавался в ширину, то сужался так, что судам становилось тесно. К тому же Босфор извивался как змея, пряча за каждым поворотом встречные суда и другие неожиданности. Яркие буи предупреждали об опасности, но не сообщали, как ее избежать. Тысячи лет Босфор оставался сколь важным, столь и опасным морским проливом, потому что был еще и кладбищем погибших кораблей, которые усеяли его дно в ходе многочисленных войн. Кое-где торчали их ржавые мачты.

Андрею пришлось сбавить ход и идти почти на ощупь. Но затем он пристроился в фарватер танкера и старался не отставать, хотя сделать это, имея лишь паруса, а не мощные моторы, было делом нелегким. Увлеченный борьбой с кознями Босфора, Андрей совсем позабыл про Машу. Но она сама напомнила о себе.

— Не мешало бы поставить зеркало заднего вида. Как на машине.

Андрей оглянулся — на них надвигался высокий нос круизного теплохода. Андрей прибавил скорости и юркнул в сторону.

Сердито гудя, лайнер обогнал яхту. С борта свесился лоцман, который предлагал свои услуги у входа в Босфор. Лоцман презрительно усмехнулся и сплюнул в сторону яхты. На поднятых лайнером волнах яхту закачало так, что стоявшая на палубе коробка опрокинулась, и банки покатились за борт.

— Совсем обнаглели! — сердился Андрей, с трудом возвращая яхту на прежний курс. — Только и думают, с кого бы чего содрать.

— И где же твой Стамбул? — спросила Маша, окончательно переходя на «ты» после пережитых волнений.

— Скоро будем на месте, — пообещал Андрей.

Берега Босфора снова раздались, открывая перед путешественниками дружеские объятия Стамбула.

Древний город был великолепен. Знаменитые мечети возносили в небеса беломраморные минареты, на взгорьях царили дворцы, красовались современные отели, а через пролив был перекинут огромный мост, по которому двигался нескончаемый поток автомобилей.

Но любоваться красотами могла только Маша. Андрея измучили паромы, беспрерывно перевозившие людей через пролив между азиатской и европейской частью Стамбула, и рой мелких суденышек, с которых Андрею предлагали всевозможные яства и напитки. Даже получив отказ, они не отставали, потому что бесплатно поглазеть на прогуливающуюся по палубе полуобнаженную красотку тоже было удачей.

Маша и не думала прятаться от вожделенных взоров, и даже исполнила небольшую танцевальную программу, которую можно было бы с успехом показывать в местных заведениях под названием «Виват, Стамбул!». Он же Византий и Константинополь, в зависимости от исторических предпочтений.

Миновав второй, еще более грандиозный мост через Босфор, Андрей свернул вправо. Это была бухта Золотой рог, в которой собирались яхтсмены со всего мира. И в самом деле, яхт здесь было множество. Со стороны даже могло показаться, что здесь стартует парусная регата. Но, войдя в бухту поглубже, Андрей понял, что яхты курсируют сами по себе, без определенного порядка.

Вдоль берега пестрели флаги марин — яхтенных клубов со своими причалами, у которых трепетали на ветру сотни парусов. Между маринами попадались рыбацкие пристани. У одной из них скакала на волнах старая байда, уставленная раскаленными жаровнями, на которых готовилась свежевыловленная рыба. Расторопные официанты ловко перескакивали с качающейся палубы на пристань, где располагалось что-то вроде закусочной. Этот аттракцион привлекал множество туристов и торговля шла бойко.

— Балык! Балык! — орали повара, переворачивая рыбу на решетках.

Балык по-турецки означал просто рыба. Еще шипящая от жара, она подавалась на тонких лепешках, а на столиках стояла соль и высились горы нарезанных лимонов, соком которых клиенты щедро поливали рыбу.

— Неплохо бы пообедать, — вздохнула успевшая проголодаться Маша.

— Некогда, — ответил Андрей, занятый поиском подходящего причала.

Он и сам был бы не прочь перекусить, но отсутствие собственных денег и необходимость поддержания образа аскетичного мореплавателя не позволили бы ему это сделать, даже если бы его угостили бесплатно. Он только отхлебывал пива, отгоняя навязчивую мысль о том, как хорошо под это самое пиво идет жареная рыба. С другой стороны, чувство голода делало его все более твердым в намерении поскорее спровадить Машу домой, продать яхту и… Тогда уж он сполна насладится кулинарными изысками экзотического Стамбула.

Андрей выбрал причал посвободнее и начал швартоваться. На причале тут же появился мальчишка с длинным багром. Он упер его в борт яхты и потребовал денег за швартовку:

— Money!

— No money, — изо всех сил улыбался ему Андрей, предлагая взамен пиво.

— Money! — настаивал турчонок.

Андрей очертил в воздухе большую дугу и попытался объяснить:

— Кругосветное плавание! Round-the-world!

— Goodby! — ответил мальчишка, что в данном случае означало «Проваливай!» и попытался оттолкнуть яхту от причала.

— Позови босса! — велел Андрей, уверенный, что солидарность настоящих моряков поможет уладить это небольшое недоразумение. — Босс! — втолковывал он турчонку.

Тот что-то смекнул, бросил багор и куда-то убежал. Но вскоре вернулся с полицейским.

— Босс! — объявил мальчишка, показывая на полисмена.

Андрей немного растерялся и оглянулся на Машу, которая делала вид, что безмятежно загорает в шезлонге.

Полицейский с уважением оглядел яхту и показал большой палец. Андрей угостил его пивом. Полицейский принял банку, передал ее мальчишке и протянул руку за другой. Андрей дал ему еще пару банок и тоже показал большой палец. Безмолвные переговоры продвигались успешно, но их перспектива Андрея очень беспокоила. В ответ на яростную жестикуляцию Андрея полицейский только недоуменно разводил руками:

— Эфенди? — так турки обращались ко всем, кто мог заслуживать хотя бы небольшого уважения.

Затянувшийся диспут привел Машу к заключению, что это вовсе не босс, имеющий право принимать серьезные решения вроде согласия на бесплатную швартовку. И она попробовала объясниться сама.

— Russian tourists! То есть яхтсмены! Где у вас тут начальство? Мне срочно нужно в российское посольство.

Из легкой постройки появился светловолосый молодой господин в панаме и шортах. Он зевнул и закурил сигарету.

— Гранд босс! — гордо объявил турчонок. — Амир!

— Наконец-то! — обрадовался Андрей и громко сказал. — No money! Но есть пиво.

Гранд босс задумчиво докурил сигарету и заговорил по-русски:

— У меня тут орать не принято.

— Вы — русский? — обрадовался Андрей.

— Русский — не русский. Какая разница? Для меня все клиенты одинаковые. Лишь бы платили.

— Амир — это ваше имя? — спросил Андрей.

— По-турецки это просто начальник, но мне так проще.

— Видите ли, мы совершаем кругосветное плавание.

— Без денег? — усомнился Амир. — На такой яхте?

— Нравится? — с надеждой спросил Андрей.

— Видали мы и покруче.

— Здравствуйте, — улыбнулась ему Маша.

Русский турок приподнял панаму и с интересом уставился на девушку:

— Добро пожаловать.

— У нас временные проблемы с наличностью, — начал было Андрей.

— Карточки не принимаем, — оборвал его владелец клуба.

— Может, возьмете пивом? — Андрей кивнул на свои коробки.

— По бартеру не работаем.

— Вы попробуйте, — Андрей достал банку и протянул Амиру. — Высший сорт!

Тот с подозрением повертел банку в руках.

— Капитан на этом пиве всю кругосветку пройти собирается, — сообщила Маша.

— На пиве?! — удивился Амир и раскатисто захохотал.

— Что в этом смешного? — спросил Андрей, напуская на себя оскорбленный вид.

Насмеявшись вдоволь, Амир отдал банку турчонку.

— Ну-ну…

— У вас телефон есть? — поинтересовалась Маша.

— Само собой. У меня солидный яхт-клуб.

— Можно позвонить в наше посольство?

— Посольство в Анкаре. Но здесь имеется консульство. А что, какие-то проблемы?

— Так, ерунда. У меня паспорт… волной смыло, вместе с мобильным телефоном.

— Да ну?!

— Даме нужно вернуться домой. Срочные дела, — сказал Андрей.

— Вы, значит, в кругосветку, и вдруг срочные дела?

— Представьте себе, — улыбнулась Маша.

— Бизнес, — пояснил Андрей.

— Бывает, — согласился владелец яхт-клуба. — Я тоже на неделю приехал, позагорать. И уже лет десять греюсь на турецком солнышке.

— Неплохо греетесь, я вижу, — понимающе улыбнулся Андрей.

— Пока не жалуюсь. — Он достал мобильный телефон и набрал номер. — Алло! Тут наша соотечественница паспорт потеряла. Ее можно отправить домой? Вы уж постарайтесь. Такая симпатичная девушка, просто жалко… Почему завтра?

— Завтра мы не можем! — вклинился в разговор Андрей. — У меня график!

— Надо сегодня. Разве я вас когда-нибудь подводил? Лады!

— Что они сказали? — спросила Маша.

— Попробуют что-нибудь сделать. — Владелец яхт-клуба спрятал телефон и зевнул. — Все бы на Востоке хорошо, если бы не это вечное «завтра». Такая здесь традиция, хотя я считаю — болезнь. У меня и дела-то пошли только потому, что я все делал не завтра, а сегодня.

— А в посольстве что, тоже местные работают?

— Почему? Наши. Я же говорю — болезнь. Эпидемия. Приезжает нормальный человек, расслабляется, и начинается «зайдите завтра». Причем завтра он может сказать то же самое. И это завтра никогда не наступает.

— Что же мне делать? — расстроилась Маша.

— Отдыхайте, — улыбнулся владелец яхт-клуба. — Стамбул, между прочим, очень интересный город. Особенно рекомендую обратить внимание на его «вчера».

— Мне нужно не вчера и не завтра, мне нужно сегодня.

— Сегодня — это девиз моего бизнеса, — с готовностью сообщил Амир. — Мои клиенты, в основном из Европы, а теперь и из России зачастили. Им всегда надо сразу — яхту подкрасить, руль заменить, паруса починить, лоцмана, повара дать или еще что — у меня полный сервис. Захочет яхту — будет яхта, захочет бабу покатать… — Амир осекся. — Прокатим, со всеми прибамбасами… Тут есть такие пикантные бухты! Вам ничего такого не надо?

— Возможно, мы поговорим о некоторых услугах, — пообещал Андрей. — Но сначала нужно решить проблему моей спутницы.

Амир шепнул что-то полицейскому и тот быстро ушел.

— Или вот, — Амир кивнул на мальчишку, который стоял теперь с ящиком для чистки обуви. — Обувь не желаете почистить?

— Да нет, — Андрей показал свои кроссовки. — Зачем?

— Это — Стамбул, — просвещал Амир. — Первое, что видит здесь турист — чистильщика обуви, главную достопримечательность. Здешние свято верят, что туристы приезжают, чтобы как следует надраить ботинки, а потом уже глазеть на исторические реликвии и вывозить мешки ширпотреба. А если отказываешься чистить свои башмаки, то они думают, что их кто-то опередил.

Подъехала машина, в которой сидел полицейский, встретивший их у причала.

— Садитесь, он отвезет вас в консульство.

— Полицейский? — не понимала Маша.

— По совместительству, — объяснил Андрей. — Незаменимый человек в моем деле. Он все устроит.

Маша спустилась в каюту, чтобы захватить свои вещи. Но когда напоследок взглянула на себя в зеркало, то увидела в своих глазах грусть. Что-то мешало ей торопиться, будто якорь, который забыли поднять… Но никто не просил ее и остаться. Маша медленно поднялась на палубу, перебралась на причал, отказавшись от руки Андрея, который хотел ей помочь, и села в машину.

— Счастливого плавания! — помахала она Андрею на прощанье.

— Еще увидимся, — пообещал Андрей.

— Надеюсь.

— Пока!

Машина уехала. Андрей стоял в задумчивости, будто потерял что-то очень нужное. Но затем взял себя в руки и решительно приступил к реализации заветной мечты.

— У меня к вам деловое предложение.

— Знаю, — улыбнулся Амир. — Хотите продать яхту?

— Как? — опешил Андрей. — Откуда вы…

Амир взобрался на борт яхты и принялся придирчиво ее осматривать.

— Полиция все знает, — улыбнулся он. — Говорю же — незаменимый сотрудник!

— Причем тут полиция? — спросил Андрей упавшим голосом.

— Турция — гостеприимная страна, — говорил Амир, спускаясь в каюту. — Но за попытку утопить пограничников и уничтожение принадлежащего государству катера может наказать очень строго.

У Андрея перехватило дыхание.

— На сколько строго?

— Точно не скажу, но мало не покажется. — Амир проверял, работают ли приборы. — Таких прецедентов еще не было. Вы, можно сказать, вписали новую страницу в историю морского разбоя! Вас будут показывать туристам, как мавзолей великого пирата Барбароссы!

Андрей похолодел. Испытание милосердия турецкой Фемиды в его планы никак не входило.

Амир пощупал паруса, а затем прокричал в яхтенный рупор:

— Образцово-показательная расправа гарантирована! Тут с этим строго!

— Вы на меня донесете? — спросил Андрей.

— Так сколько вы хотите за свою посудину? — спросил Амир, будто не расслышав вопроса Андрея.

— Эта яхта стоит больше миллиона, — набрался храбрости Андрей.

— Пролив Босфор вообще бесценен, но вы плыли по нему совершенно бесплатно, да еще нарушая все правила навигации.

— Обратите внимание на отделку! — хвалил яхту Андрей. — Это же красное дерево, тик, сибирская сосна! И позолота кругом. Эксклюзивный экземпляр!

— Это все для пижонов. А мои клиенты — реальные люди.

— Восемьсот тысяч, — сбавил цену Андрей. — Долларов.

— Пожалуй, я лучше позвоню в полицию, — развел руками Амир. — Пусть яхту конфискуют, зато мне выйдет благодарность за поимку опасных преступников. Мне тут жить и жить.

— Семьсот, — старался торговаться Андрей.

— А может вы сами придете с повинной? Могут срезать срок, лет на десять.

— Пятьсот! — махнул рукой Андрей.

— Нет, вас сразу не посадят. Сначала полечат в психиатрической клинике.

— Триста, и по рукам! — отчаянно сопротивлялся Андрей.

— За такую чудовищную цену я могу купить самолет, — сообщил Амир. — Кстати, я забыл сказать, что еще недостаточно владею турецким. Мой сотрудник, который по совместительству полицейский, мог меня не понять. Возможно ваша пассажирка уже дает показания в местном участке.

— Мы так не договаривались, — помрачнел Андрей.

— Но вы же хотели от нее избавиться, если я правильно понял — усмехнулся русский турок.

До консульства оказалось совсем недалеко. Но почему-то оно больше смахивало на гостиницу, а вместо флага над ним переливалась неоном пластиковая красотка в бескозырке с надписью «Titanic».

Полицейский оставил Машу в холле и пошел кого-то искать. Маша огляделась, но ничего похожего на дипломатические атрибуты не обнаружила. Из-за затемненных стеклянных дверей доносились смех и музыка, а за стойкой, мешая русские слова с турецкими, болтала по телефону чрезмерно накрашенная особа. Закончив щебетать, она игриво подмигнула Маше и снова куда-то позвонила. Через минуту появилась дама весьма деловитого вида.

Она подсела к Маше и сказала:

— Добро пожаловать, милочка.

— Здравствуйте… — растерянно произнесла Маша.

— Может, хотите перекусить? Кебаб, щербет, халва?

— Спасибо, — отказалась Маша. — Вы консул?

— Вроде того, — улыбнулась дама. — Мы помогаем девушкам решать возникающие проблемы.

— Мне нужно срочно вернуться домой.

— Разумеется, — кивнула дама.

— А сегодня самолеты есть?

— Да, но билеты давно раскуплены. Отдохнете у нас недельку-другую…

— Как это? — не поняла Маша.

— Разве вам не нужны деньги на самолет?

— У меня есть, — Маша показала купюры, полученные за танец на турецком катере.

— На это вы пару раз прокатитесь на такси, — усмехнулась дама. — А я помогу вам заработать серьезные деньги. С вашими данными это совсем не трудно.

Маша почувствовала неладное.

— А что нужно делать?

— Это зависит от того, чем вы можете заинтересовать мужчин.

— Я умею танцевать.

— Всего-то? Надеюсь, вы умеете не только это, — сказала дама. — Наши клиенты — серьезные ребята, моряки со всего света… И всегда при деньгах.

Один такой серьезный парень вылетел из ресторана в разорванной матроске. Следом выпорхнула девица в одном накрахмаленном переднике. Парень поднялся, и, ругаясь по-шведски, собирался было ринуться назад, мстить обидчику, но девица с неожиданной силой поставила его на ноги и потащила за собой на второй этаж.

— Шевелись, ублюдок, — ласково говорила она своему приятелю — Посмотрим, какой ты герой…

— Ничего себе консульство, — сказала Маша, начавшая догадываться куда ее занесло.

— Вам понравится, — убеждала дама. — Вы же не хотите иметь проблемы с полицией?

Полицейский, пивший кофе у барной стойки, приподнял чашку, демонстрируя Маше свое дружелюбие.

— Проблемы никому не нужны, — вздохнула Маша. — Но когда я смогу улететь?

— Через неделю-другую, если захотите. Многие предпочитают остаться.

Решив, что дело сделано, дама подала знак служащей за стойкой и распрощалась.

— Она все объяснит. Желаю удачи, милочка.

И дама скрылась за дверьми ресторана, откуда с новой силой загремела музыка.

Маша была в отчаянии. Она чувствовала себя белоэмигранткой, которую лишили родины и предложили взамен бордельное рабство. Но Маша еще не на столько привыкла к предлагаемой ей роли, чтобы смириться. Она мысленно перебирала варианты спасения, но один оказывался нелепее другого. В этом мраке ей слабо светила лишь надежда на то, что Андрей еще не отчалил на своей яхте. И ей ужасно захотелось его пива, в его каюте, пусть даже в кругосветке. Но и эта надежда начала стремительно гаснуть, когда полицейский принялся за вторую чашку, а служащая по-хозяйски поманила Машу пальчиком с ярко накрашенным ногтем.

Но тут в гостиницу ввалились двое изрядно подвыпивших моряков. Один держал в руках расписной кальян с тлеющим на угольках табаком, и оба рвали друг у друга мундштук, пытаясь этот кальян раскурить. В стеклянной колбе возникали мутные водовороты, но результат моряков не удовлетворял. Это занятие их настолько измучило, что они уже не в силах были говорить, а только нечленораздельно мычали. Они уселись за столик, знаками подозвали Машу, усадили ее рядом и также знаками велели наладить эту конструкцию, чтобы сполна насладиться ароматом Востока.

В ответ Маша только улыбнулась. Тогда один из моряков понимающе кивнул и положил тяжелую руку на Машину коленку. Она отзывчиво погладила его руку своей, а затем призывно улыбнулась другому моряку. Тот отставил кальян и ухватил Машу за талию. Первому это не понравилось. Второму не понравилось то, что не понравилось первому. Каждый тянул Машу к себе, и это привело к естественной развязке. К морякам вернулась членораздельная речь, и речь эта оказалась немецкой.

— Das Schwein! — первый обозвал приятеля свиньей.

— Du der Bock! — не остался в долгу второй, возведя коллегу в козлы.

Один двинул другого кулаком. Тот обрушил на голову соперника кальян. В разгар драки в заведение ввалилась еще дюжина моряков в такой же форме. Но вместо того, чтобы разнять разбушевавшихся приятелей, они тоже полезли в драку. Под горячую руку попал и полицейский, собравшийся было восстановить порядок в заведении.

На шум из ресторана стали появляться другие моряки с подружками. Публика сначала забавлялась, оценивая удачные броски и удары, но этого ей показалось мало. И зрители дружно влились в этот увлекательный аттракцион с понятным на всех языках кличем «Наших бьют!». Единственным, кто не пострадал в этом кровавом развлечении, была Маша, которая покинула заведение задолго до его кульминации.

Тем временем Амир продолжал строгую ревизию яхтенного оснащения.

— Навигатор работает?

— Как часы.

— Смотря, какие часы, — сомневался Амир. — Тут у нас «Ролексы» продают по пять долларов. — Эхолот в порядке?

— Экстра-класс.

— Все так говорят, — сомневался Амир. — А потом клиенты с претензиями наезжают.

— Может даром вам яхту отдать? — не сдержался Андрей.

— Зачем же? Мы — деловые люди. — Амир проверил, как крутится штурвал, как работают лебедки.

Улучив момент, турчонок снова начал приставать к Андрею со своими щетками, предлагая навести блеск на кроссовки, которые в чистке не нуждались в принципе. Андрей машинально пошарил в карманах:

— Говорят тебе — нет у меня денег!

— У каждого свой бизнес, — философски заметил Амир.

Он бросил настырному мальчишке монету и что-то сказал. Шустрый малый тут же кинулся закрашивать ваксой название на борту яхты. Затем, на черном овале, он вывел белую цифру — «47».

— Это еще зачем? — не понял Андрей. — Я пока ничего не продал.

— Договоримся, капитан.

Амир спрыгнул на причал, закурил и почесал панаму, производя в уме неторопливые вычисления.

— Учитывая растаможку, перерегистрацию… А также лояльность властей и прочие формальности… Не говоря уже о торжественных проводах с оркестром… Незабываемое зрелище, капитан! Очень рекомендую.

— Так сколько вы предлагаете? — сдался Андрей. — Торжественные проводы можете вычесть, я в них не нуждаюсь.

Амир собрался было назвать последнюю цену, но опасался, что Андрея хватит удар. С другой стороны, жестокие законы бизнеса диктовали свои условия. В такой ситуации яхту можно было получить и даром. Сомнения Амира прервал звонок мобильного телефона, сыгравшего первые аккорды «Ах, Одесса…».

— Эфенди? — отозвался Амир, что, видимо, означало не только уважительное обращение, но и обычное «Алло».

То, что он услышал в трубке, произвело на Амира сильное впечатление. Он быстрым шагом двинулся к своей машине.

— Один момент! Съезжу в банк за наличностью! — И, опасаясь, чтобы за время его отсутствия Андрей не передумал, добавил. — Я дам хорошую цену, капитан!

Андрей был в отчаянии. Он опустился на край причала и, обхватив голову руками, тупо уставился на кишащую яхтами бухту. Но Андрею виделось совсем другое — как тонет в Босфоре его вожделенная вилла и уплывает куда-то лимузин, а на берег выходит грозный, опутанный водорослями, дядька Черномор с трезубцем.

Когда Андрей очнулся от страшного зрелища, его кроссовки уже сияли, как лакированные туфли, а довольный турчонок стоял с протянутой рукой, требуя вознаграждения. Андрей дал ему банку пива. Мальчишке это не понравилось. Он схватил щетку с черной краской и пригрозил, что вымажет ею светлые бриджи Андрея. Их напряженный диспут нарушил скрип тормозов. Из подъехавшего к клубу такси выскочила встревоженная Маша.

— Матушка! — напомнил о себе таксист.

Маша отдала ему почти все свои деньги. Остальное она сунула мальчишке и сказала, давая понять, что хочет есть:

— Кебаб, щербет, халва!

Турчонок понятливо кивнул и рванул за покупками.

— Маша?.. — слабо улыбался Андрей.

— Ты мне должен тысячу долларов. Вернее — три, за три дня.

— Ты же хотела домой? — напомнил Андрей.

— Где этот негодяй? — оглядывалась Маша.

— Амир? Куда-то уехал.

— Тем лучше! Он меня чуть в бордель не продал!

Маша взбежала на яхту, встала у штурвала и приказала:

— Отчаливай!

Андрей и сам понимал, что это единственный шанс спасти яхту. Продать ее можно было и в другом месте, по достойной цене. Он оттолкнул яхту от причала и вскочил на борт. Паруса наполнились ветром, яхта слегка накренилась, набрала скорость и выпорхнула из марины как птица из клетки. Теперь нужно было смешаться с множеством яхт, бороздивших Босфор во всех направлениях. С соседних бортов им приветственно махали руками, показывали большие пальцы и вообще всячески приветствовали коллег, разделивших с ними наслаждение яхтингом в столь чудесном месте.

— Дарданеллы! Дарданеллы! — кричал Андрей, стараясь найти попутчиков.

Оказалось, что к Дарданеллам — проливу, ведущему из Мраморного моря в Эгейское, направлялся целый парусный караван. Андрей пристроился посредине и велел Маше работать лебедками, чтобы паруса были надуты как следует и яхта не теряла скорость.

Свежий ветер и соленые брызги несколько отвлекли Андрея от событий, чуть было не разрушивших его мечту. Теперь он надеялся продать яхту на греческих островах.

— Куда мы плывем? — спросила Маша.

— Не важно. Главное, чтобы полиция не сцапала. Ты произвела на местных большое впечатление. Думаю, они просто жаждут познакомиться с тобой поближе.

— А разве Турция еще не кончилась?

— Осталось пройти Дарданеллы. А там и до Греции рукой подать. Из Афин тебе будет легче добраться домой.

— И когда мы прибудем в Афины?

— Смотря по погоде. С хорошим ветром — через пару дней.

— Будешь должен мне пять тысяч.

— Уже пять? — удивился Андрей.

— Даже шесть. По тысяче за каждый день плюс ночь в порту, когда ты не явился.

— Логично, — согласился Андрей.

— А сколько, говоришь, длится кругосветка?

— Год-два, но можно уложиться и быстрее. А что?

— Если я поплыву с тобой, то стану миллионершей?

— Зачем тебе столько денег? — опешил Андрей, вспомнив, как сам спасовал перед распределением предполагавшегося состояния.

— Но вы то, олигархи, находите, что с ними делать. Да и где я еще столько заработаю? Такие, как ты, редко заходят в наше кабаре.

— Ты меня там видела?

— А там никого не видно — свет в глаза, а за ним — темнота. Если бы я видела хоть одну рожу, пардон, физиономию, разве бы я смогла танцевать?

— А деньги? Их же вам суют в разные места.

— Суют стриптизершам. С намеком, что это аванс.

— А ты, значит, не по этой части?

— Все женщины по этой части. Но есть некоторые различия. Если я скажу, что все мужики — кобели, это же не значит, что между тобой и каким-нибудь спившимся морячком, охраняющим твою яхту на причале, нет никакой разницы?

— По большому счету — нет, — согласился Андрей.

— А я думаю, что есть.

— Так что ты собираешься делать с миллионом?

— Ну, — Маша слегка растерялась. — Накуплю шикарной одежды, машину… Смотаюсь на Канары…

— Останется почти столько же. А дальше?

— Выйду замуж…

— Вот с этим будут проблемы. На богатых невест альфонсы кидаются как стервятники на куропаток.

— Это точно. Вот у меня подруга… У нее, как только бизнес пошел…

— Я вижу, ты не готова к большим деньгам.

— Ничего, как-нибудь подготовлюсь… За три-то года.

Андрей с удовлетворением ощутил, как вновь начинает обрастать шкурой олигарха.

— Большие деньги — они как электричество. Как ток высокого напряжения. Тех, кто не умеет с ними обращаться, они просто убивают.

— Значит, нам будет о чем поговорить.

Андрей начал подозревать, что избавиться от Маши будет не легче, чем продать яхту. Но он не мог продать ее с Машей на борту или даже в ее присутствии. Узнай она о его настоящих планах, об этом неминуемо стало бы известно и боссу. А тот шуток не любил, тем более таких. Как и большинство преуспевающих бизнесменов, он не видел греха в том, чтобы надуть кого угодно, если это приносило прибыль. Но если кому-то удавалось перехитрить его самого, босс считал это страшным преступлением, требующим самого сурового возмездия.

Они миновали Мраморный остров, где к каравану присоединилось еще несколько яхт, и уже в сумерках подошли к Дарданеллам. У входа в пролив дежурил полицейский катер, освещая прожектором проходящие мимо яхты. Но номер «47», нарисованный чистильщиком обуви вместо названия яхты, полицию не заинтересовал. К тому же за штурвалом, в капитанской фуражке, стояла Маша.

Андрей облегченно вздохнул, когда стайка яхт миновала пролив и перед ними открылось Эгейское море с его многочисленными островами.

Парусный караван скоро свернул влево и пошел вдоль турецкого берега. Кто собирался посетить полумифическую Трою, до которой теперь было совсем недалеко, кто спешил на знаменитые курорты, большинство же направлялось в Мармарис, считавшийся Меккой турецкого яхтинга.

Андрей двинулся в открытое море, к берегам Эллады. Он верил, что потомки великих мореплавателей-аргонавтов и соплеменники знаменитого судовладельца Онасиса по достоинству оценят его прекрасную яхту и не станут мелочиться.

Ночь на юге опускается неожиданно, а бороздить Эгейское море в темноте — занятие небезопасное. Морские неожиданности были способны погубить не только древних аргонавтов, веривших в силы природы, как нынешнее поколение в компьютеры. К тому же поднялся ветер, и нужно было срочно найти безопасную бухту. Андрей осторожно лавировал между причудливыми островами, выраставшими из темноты как морские чудовища. Найдя подходящее место, он собрался уже бросить якорь, но в луче фонаря, которым светила Маша, вдруг затрепетал на шесте турецкий флаг. Пришлось спешно менять дислокацию.

На соседнем островке трепетал уже греческий флаг, но швартоваться было невозможно — кругом торчали острые камни. С большим трудом они отыскали еще одну удобную бухту. Там тоже стоял шест, но с табличкой «Sale». Остров продавался, хотя было непонятно — кем. Зато было ясно, что бросить около него якорь мог каждый желающий. Ведь прежде чем купить остров, его, по крайней мере, нужно было осмотреть.

— Приехали? — робко поинтересовалась Маша.

— Можно сказать и так.

Он надул спасательную лодку и они переправились на берег. Трудно было назвать этот остров земной твердью, но, по крайне мере, под ногами ничего не качалось, и можно было передохнуть.

Остров был абсолютно гол, как декоративные камни на виллах олигархов. Возможно, он потому и продавался, что ни на что больше не годился. Зато купивший эту глыбу посреди моря мог с полным правом называть себя владельцем острова в Эгейском море и приплести к своей престижной собственности пару античных мифов. Пепелище от костра и металлический бочонок из под маслин свидетельствовали, что покупатели к этому острову уже присматриваются.

— Ну что, по пивку? — предложил Андрей.

— Сам его пей, — Маша бросила банку на песок и отвернулась. — Я хочу нормальной пищи.

Андрей тоже хотел нормальной пищи, но даже если бы перед ним явилась скатерть-самобранка, он бы не притронулся ни к чему, кроме пива. По крайне мере, пока поблизости была Маша.

В темноте раздались странные звуки. Будто кто-то стучал в металлический барабан. Андрей в страхе схватил фонарь и посветил туда, откуда раздавались звуки. Из темноты на него смотрели сотни маленьких горящих глаз.

— Мама! — в ужасе вскочила Маша, прячась за Андрея.

— Спокойно, — взял ее за руку Андрей. — Это крабы!

То, что можно было назвать нормальной едой, само выползало из моря. А несколько больших крабов уже дрались за банку пива. Победитель попытался вскрыть ее своей громадной клешней, но банка не давалась, и тогда в битву за странную добычу бросались новые претенденты.

— Прогони их! — требовала перепуганная Маша.

— Может, их лучше сварить?

Андрей развел костер и принялся собирать крабов. Маша набрала в бочонок морской воды, и, когда она закипела, высыпала в нее добычу.

Столько нежного крабьего мяса Маша не ела никогда. И никогда еще Андрей не был так близок к голодному обмороку, наблюдая, как все ловчее и ловчее Маша выхватывала из кипятка сварившихся румяных крабов и разламывала их клешни.

— Крабы хороши с пивом, — напомнил Андрей слабым голосом.

— Угу, — кивнула Маша. — Они и без пива — прелесть! А ты что, не хочешь?

— Дело принципа, — из последних сил крепился Андрей.

— Я никому не скажу, — пообещала Маша.

— Спасибо, — процедил Андрей, заливая голод очередной банкой пива.

Насытившись, Маша откинулась на теплый гранит.

— Как тут хорошо!

— Дома лучше, — ностальгически намекнул Андрей.

— А что там хорошего? — говорила Маша, засыпая. — Вкалываешь с утра до ночи, пока олигархи острова скупают…

Сон, а вернее — Морфей, раз уж они находились в широтах древнегреческих мифов, властно окутал Машу сладостными объятиями. Андрей и сам был не прочь предложить объятия своей хорошенькой спутнице, но лучезарная мечта требовала от него твердости духа.

Убедившись, что Маша крепко спит, Андрей немного полюбовался ее фигурой, которая в отсветах костра становилась все соблазнительнее. Но потом заставил себя отвернуться, переборов растущее искушение. И тогда его взгляд упал на бочонок с крабами. Этого соблазна он преодолеть уже не смог. Андрей запускал руки в еще горячую воду, лихорадочно ворошил останки крабов, но целых так и не нашел.

Андрей схватил фонарь и бросился искать новых крабов. Но они куда-то дружно исчезли, видимо решив, что на острове появились новые хозяева. Наконец Андрей разглядел что-то шевелящееся у самой кромки воды. Он бросился туда. Щелчок зубастой пасти чуть было не отхватил Андрею руку — из темноты на него глядел крокодил. Это был небольшой, но очень прожорливый крокодил, обитавший в местных водах. Похоже, он собирался полакомиться крабами, но его опередили, и крокодил кипел естественным негодованием. Андрей швырнул в конкурента пару камней, и тот нехотя попятился к воде. В отместку крокодил прокусил надувную лодку и исчез.

Злой на крокодила, Машу и себя Андрей пробовал уснуть. Но голод оказался сильнее Морфея, будь он трижды богом сна, и мучил Андрея всю ночь. Сытая и спящая Маша уже не казалась ему столь прекрасным созданием, чтобы ради нее отказываться от своей золотой мечты.

Как бы проверяя, уцелела ли после нападения крокодила лодка, Андрей спустил ее на воду. Лодка заметно обмякла, но еще держалась на плаву. Ее хватило только на то, чтобы помочь Андрею добраться до яхты. В полузабытьи от голода и бессонницы, Андрей забрался на борт, поднял якорь и начал медленно уходить от острова, таявшего вдали маяком догорающего костра.

Нет, он не бросал безмятежно спящую Машу на произвол судьбы, крабов и крокодилов. Он знал, что ей лучше, чем ему. И хотел, чтобы она вернулась домой. А это Андрей легко устроил бы, добравшись до обитаемых мест и сообщив, что видел на продающемся острове костер, разожженный, вероятно, жертвой кораблекрушения. Машу спасут и отправят домой, о ней даже напишут в газетах. А Андрей тем временем продаст яхту и станет миллионером. А раз исполнение его мечты уже так близко, то не было необходимости воздерживаться от естественных человеческих потребностей. И можно было съесть дюжину-другую крабов или солидную рыбину, которых кругом было полно. Но делать этого Андрей не стал. От решимости довести дело до конца у него пропал аппетит.

Яхта пробиралась между островками до рассвета. А когда солнце вновь принялось обогревать для туристов море и пляжи, Андрей увидел нечто ужасное — почти на всех этих островках красовались таблички с надписью «Sale». Они тоже продавались, и некоторые даже со скидкой.

Когда Маша проснулась, она была очарована чудесными видами, открывавшимися вокруг. Зеленые острова в лазурном море навевали сказочные мечты из детства. Вокруг резвились сверкающие дельфины и суетились чайки, добывая из воды серебристых рыбешек. Однако в этой идиллии чего-то недоставало. Маша не сразу поняла, что именно мешало завершенности живописного пейзажа. А недоставало главного — яхты. Маша испуганно огляделась, затем взобралась на пригорок — яхты не было.

— Негодяй! — закричала Маша, пугая чаек. — Чтоб ты подавился своим пивом!

Чего-чего, но такой подлости она не ожидала даже от олигарха. Из за его идиотских прихотей она оказалась на яхте, набитой пивом и плывущей неизвестно куда, чуть не попала за решетку, едва не стала потаскушкой в притоне, и вот теперь — одна на необитаемом острове!

Она в гневе пинала пустые пивные банки и швыряла вслед исчезнувшей яхте еще полные. И даже выбросила в море табличку с надписью «Sale». Ей оставалось лишь превратиться в сладкоголосую Сирену, которой удавалось завлечь на свой остров проплывавших мимо моряков. Но вряд ли бы нашелся еще один сумасшедший, который бы заплыл в эти дикие места. Да и пела Маша не так хорошо, как танцевала, и ей оставалось лишь скулить, проклиная свою несчастную судьбу.

Но вдруг ей почудилось, будто что-то светлое мелькнуло за одним из островов. Большая чайка? Мираж? Но нет, это был парус! И скоро из-за острова выплыла знакомая яхта, сверкая позолотой в лучах утреннего солнца. От радости Маша готова была простить капитану все, даже то, что он утащил ее в это нелепое странствие.

Она схватила пустые банки, насыпала в них камешки и принялась греметь своими маракасами. Дельфины перестали прыгать, уставившись на необычное зрелище. Подбиравшийся сзади крокодил замер с раскрытой пастью, а чайка выронила пойманную рыбу.

Андрей возвращался. Он вовремя понял, что при таком обилии продающихся островов, найти Машу будет проблематично. Даже ему, только недавно ее покинувшему, это далось нелегко.

— Я здесь! — кричала Маша. — Сюда! Я здесь!

Не выдержав, она бросилась в воду и поплыла к яхте.

Андрей поднял счастливую Машу на борт и стал оправдываться:

— Просто нужно было проверить фарватер. Не хотел зря будить.

— А я, дура, так испугалась! — смеялась Маша, повиснув на шее Андрея.

— Ну что ты… Сама видишь — не море, а сплошные камни. Спасибо, ночью не напоролись.

Покидая остров, Андрей поднял из воды табличку с надписью «Sale».

— Решил купить остров? — поинтересовалась Маша.

— А что? Неплохое вложение.

— Недвижимость всегда в цене, — согласилась Маша. — А как они узнают?

— Позвонят, — сказал Андрей. — Я оставил визитку.

Попутный ветер нес яхту к греческим берегам. Они шли на хорошей скорости, но Андрею казалось, что яхта не двигается с места. Его мутило от бесконечного пива. Так больше продолжаться не могло. Он уже объяснял своему желудку, что пиво делается из ячменя и солода, что это почти что хлеб, но организм оставался глух к его увещеваниям и требовал своего.

Андрей надеялся избавиться от Маши в ближайшем же порту. А чтобы не терять времени даром и заранее привлечь интерес клиентов к яхте, он приладил табличку «Sale» к правому борту. Полусмытый номер «47» портил вид и мог вызвать подозрения, и Андрей аккуратно смыл остатки ваксы, вернув яхте законное название «Dream».

— Земля! — воскликнула Маша. И радость ее была не меньшей, чем радость Колумба, открывшего Америку.

Слипающимися от бессонницы глазами Андрей всмотрелся в горизонт и тоже заметил темную полоску, поднимавшуюся над горизонтом. Однако радость мореплавателей оказалась преждевременной. Это был остров Эвбея, который не сулил Андрею ничего определенного. То ли дело Афины!

— Ты Акрополь видела? — спросил Андрей, обмакнув в воду полотенце и отирая им лицо.

— Только по телевизору.

— Скоро увидишь в натуре.

Андрей передал штурвал Маше и спустился в каюту. На штурманском столике он разложил карту и нашел Грецию. Эллада была похожа на истлевшую руку, по-прежнему лежавшую на пульсе истории.

Андрей сверился с масштабом карты и обнаружил, что до Афин оставалось еще около ста километров. Он прилег на диван, прикидывая, сколько это будет в милях, и за сколько они смогут их пройти. И будто олимпийские боги помутили его разум, как в свое время посмеялись на Одиссеем. Ему привиделся Рог изобилия, из которого сыпались нескончаемые яства, и Андрей наслаждался ими, как Одиссей своей местью наглым женихам Пенелопы.

Когда он проснулся, яхта уже стояла на рейде большого порта, вокруг которого открывалась величественная панорама древнего города. Андрей недоуменно смотрел в иллюминатор.

— Афины! — улыбающаяся Маша протянула ему баночку пива.

— Не может быть! — не верил Андрей, машинально отпивая. — Ты сама привела яхту?

— Ну, как сказать, — пожала плечами Маша. — Мне помогли.

— Кто?

— Какой-то военный корабль.

— Нас что, арестовали?

— Никто нас не арестовывал, — объясняла Маша. — Просто я не справлялась с управлением. А когда они проходили мимо, сделала вид, будто у нас что-то сломалось. Такие добрые морячки. Они привели нас на буксире. У них тут база.

Андрей снова прильнул к иллюминатору. Это действительно были древние Афины.

— Смотри, вон там, храм на холме. Это и есть Акрополь? — показывала Маша.

— Похоже, — Андрей почесал затылок. — Надо будет принести жертву морских богам.

— Я уже принесла, — сообщила Маша.

— Как это? — не понял Андрей.

— Подарила морякам пару коробок пива. А они нам — коробку еды. Разве ты не помнишь?

— Еды? — недоумевал Андрей. — Не помню я никакой еды!

— Ничего себе. Да ты уплетал за обе щеки!

— Я? — Андрей перестал что-либо понимать.

— Вообще-то ты неважно выглядел. Но ел с аппетитом. Сэндвичи, маслины, сыр…

— Ты хочешь сказать, что я все это съел?

— Еще были фрукты и несколько йогуртов.

— Ты шутишь?

Маша показала на пакет, полный пищевого мусора.

— Какие шутки? Я думала хоть что-то мне оставишь.

Она поднялась на палубу, вдохнула свежайшего утреннего воздуха, улыбнулась просыпающимся Афинам и приступила к обязательной утренней тренировке. Эллада — Элладой, а форма прежде всего. Этот чокнутый миллионер уплывет куда глаза глядят, и, не дай бог, помрет от передозировки алкоголя, так и не вернув ей должок. А если она потеряет спортивную форму, ей не видать работы даже в стриптиз-баре.

Над бухтой лилась мелодия сиртаки, напоминая те счастливые времена, когда Маша занималась в танцевальной школе. Переполненная эмоциями Маша не удержалась, и ее тренировка легко превратилась в старинный греческий танец.

Андрей, как ни старался, вспомнить ничего не мог. Только обрывки каких-то кошмарных снов, в которых фигурировали олимпийские боги со своими фокусами. Но привычного чувства голода он тоже не испытывал. Если Андрей что-то и съел во сне, в бессознательном состоянии, то это следовало рассматривать исключительно как медицинскую процедуру. Не станет же находящийся при смерти отказываться от спасительного лекарства, даже если это не предусмотрено договором с хозяином яхты. Хотя, кто здесь хозяин? Для Маши, хозяин — он. И если его слегка беспокоила совесть, то лишь из опасения пасть в глазах этой девушки, поверившей в его твердое намерение держаться на пиве. К тому же и сам босс не возражал против того, что можно получить в обмен на его продукцию. А Маша честно обменяла пиво на еду. Хотя, будь Андрей в полном сознании… Несмотря на все оправдания, он чувствовал себя грешником, ненароком нарушившим пост.

Его душеспасительный внутренний монолог прервала музыка. Когда он поднялся наверх, Маша самозабвенно танцевала. И хотя сиртаки был мужской танец, да еще и групповой, в исполнении Маши он выглядел гимном древней Элладе.

Андрей оказался не единственным зрителем. По соседству с яхтой, и большей частью по правому борту, на котором висела табличка «Sale», покачались катера и рыбацкие лодки.

— Посо? Посо? — кричали греки.

— Чего — посо? — не понимал Андрей.

— How much? — вопрошали греки, красноречиво потирая пальцами. — Посо?

Андрей сообразил, что речь идет о цене. Табличка на борту сделала свое дело.

— Ладно, заканчивай, — говорил Андрей, выпроваживая Машу с палубы. — Тут у меня не кабаре.

— Тебе бы тоже не помешала гимнастика, — сказала Маша.

Она сделала несколько дыхательных упражнений и нырнула в море. Андрей забеспокоился и хотел бросить ей спасательный круг, но Маша уже грациозно плыла вдоль яхты и махала ему рукой.

— Прыгай! — звала Маша. — Вода — прелесть!

— Посо? Посо? — продолжали живо интересоваться греки с другого борта.

Андрей снял табличку, перевернул ее и нарисовал на ней впечатляющую цифру.

Греки увидели «$ 1000000» и дружно выразили свое недовольство:

— Поли! — закричали они, замахали руками и нервно замотали головами, удивляясь дороговизне. — Поли!

Делать было нечего, и Андрей выставил новую цену — 800000. Но и эта цифра не очень понравилась участникам аукциона.

— Поли! — разводили они руками.

Цифра 5 вместо цифры 8 произвела на греков более благоприятное впечатление. Между покупателями разразился темпераментный диспут. Одни продолжали утверждать, что все равно «Поли!» — много! Другие склонялись к тому, что цена вполне сносная и кричали «Акриво!», то есть «Хорошо!».

Андрей вгляделся в тех, кто соглашался с предложенной ценой, и усомнился, что эти ребята способны выложить такую сумму. Но тут же успокоил себя мыслью, что это — Европа и здесь не принято выставлять свое богатство напоказ. Не то, что наши богачи, у которых острая аллергия на все, что стоит меньше десяти тысяч долларов — будь то галстук или унитаз. А может, в Греции это и не такое уж богатство? Андрей почувствовал, что его, воспитанный на аскетизме, менталитет может увлечь в темные дебри классового антагонизма, который не сулил ничего хорошего в деле продажи чужих яхт. Куда выгоднее было распустись паруса и ловить ветер рыночной стихии.

Тем временем спор справа по борту продолжался, вовлекая в аукцион проходившие мимо суда. Греки говорили быстро, и за несколько секунд успевали произнести столько слов, что не греку потребовалась бы немало времени, чтобы сказать то же самое в обычном темпе. Андрею же, который кроме слов «Эллада» и «сиртаки» больше ничего по-гречески не знал, приходилось ориентироваться на выражения лиц и красноречивые жесты. Ему даже начало казаться, что греки вообще позабыли про яхту и открыли диспут на отвлеченные темы, поддерживая традиции своих славных предков — античных философов.

Пока они спорили, Андрей прикидывал, что делать с Машей, если «Поли» наконец превратится в «Акриво». В виде реальной наличности «Акриво» помогло бы решать эту проблему без особых осложнений. Всегда найдутся добрые люди, нуждающиеся в деньгах. В крайнем случае, ему ничто не мешало позвонить в посольство и сообщить, что их соотечественницу украли вместе с яхтой.

Утомленная, но довольная, Маша поднялась на борт. С интересом поглядывая спорящих греков, она спросила:

— Что это с ними?

— Спорят, чья яхта круче, — объяснил Андрей.

— Темпераментный народ! — улыбнулась грекам Маша.

Как бы подтверждая ее слова, греки заспорили еще живее. Маша взяла полотенце, вытерла свое роскошное тело и расположилась в шезлонге, любуясь прекрасными Афинами.

— Прежде, чем улететь домой, я бы хотела посмотреть город. Я столько про него читала…

Афины манили неодолимо. И даже широкая, окаймленная пляжами, набережная будто указующим перстом сворачивала к центру города, туда, где над Афинами царил величественный Акрополь.

Споры за бортом вдруг стихли. Покупатели начали разъезжаться. Остался только стилизованный под старину катер, в котором сидел спортивного вида мужчина с венецианской бородкой. Он помахал Андрею рукой и кивнул:

— Акриво!

— Я скоро, — сообщил Андрей Маше, спускаясь по трапу на прислонившийся к яхте катер.

— А я?

— Паспорт! — развел руками Андрей. — Могут выслать, не разобравшись. Ты же хотела посмотреть Афины. Так что отдохни, пока я улажу формальности.

— Ясас! — поприветствовал Андрея грек, с улыбкой протягивая руку.

— Ясас так ясас, — ответил Андрей, пожимая ему руку.

Катер помчался к Афинам.

Пирей, который прежде был отдельным городом-портом, а позже сросся с Афинами, вмещал в себя огромное количество судов. От военных — слева по курсу, до торговых, стоявших в самом порту. Таких морских исполинов Андрею еще видеть не приходилось. От обычных судов они отличались примерно так же, как киты от дельфинов. Это были плавучие грузовые терминалы, где разноцветные контейнеры стояли в несколько этажей, напоминая гигантские кубики Рубика. Греция унаследовала от легендарной Эллады не так уж много, если не считать исторических памятников, но облик великой морской державы сохранила.

Берег стремительно приближался, открывая все новые и новые детали. Появились пляжи, выросли пальмы, запестрели призывные вывески таверн вперемежку с кофейнями. Они пришвартовались и сошли на деревянный помост. Грек шел быстро, дружелюбно оглядываясь на Андрея. А тот намеренно отставал, стараясь изобразить из себя богатого бездельника, которому наскучила роскошная игрушка. В данном случае — яхта за миллион долларов, которую он по-барски уступал за полцены.

На стоянке грек уселся в открытый синий «Порше» и открыл дверцу Андрею.

— Контракт! — объяснил грек, жестом приглашая садиться.

Серьезный подход к делу Андрею понравился. Он сел в машину, и она помчалась по широкой набережной, отыскивая щели в обычной автомобильной суете. Когда они остановились у светофора, грек наконец представился:

— Александр.

— Андрей, — ответил капитан.

— Андреас! — закивал грек, переиначив имя на греческий манер.

Они приехали в юридическую контору, где сомлевшие от жары служащие мгновенно приняли боевой вид, когда в дверях их заведения появились посетители.

— Ясас! — приветствовали клиентов клерки.

— Ясас! — ответил грек, а Андрей просто кивнул, устав повторять за другими.

По тому, как услужливо вели себя юристы, Андрей понял, что имеет дело с важной птицей. Им предложили кофе, прохладительные напитки и только затем поинтересовались целью визита.

Андрею очень хотелось чего-нибудь холодного, и еще больше — отведать настоящего кофе из миниатюрных чашек, но он не притронулся к напиткам, решив соблюсти приличия, по крайней мере, пока он имел отношение к яхте.

Партнер Андрея скороговоркой сообщил суть дела, и клерки тут же принялись составлять контракт. По ходу дела они удивленно таращились на Андрея и обсуждали с клиентом пункты сделки, которые вызывали у них некоторые сомнения. Затем клерки попросили у Андрея его паспорт, из которого они переписали нужные им данные, непрерывно восклицая:

— О, Руссия!

Наконец, бумаги были составлены и предложены к подписанию. Андрей пробежал глазами контракт. Он был составлен на греческом языке, в котором было много знакомых букв и ни одного знакомого слова. Понятной была лишь цифра $ 500000, которая убедила Андрея, что с остальным тоже все в порядке.

Грек подписал контракт. Очередь была за Андреем, но тот медлил, многозначительно водя ручкой в воздухе над заветной цифрой. Грек о чем-то поговорил с клерками, те согласно закивали, и вскоре в руках у Андрея оказался банковский чек с соответствующей контракту суммой.

— О’кей? — поинтересовался грек, с трудом сдерживая довольную улыбку.

— О’кей, — согласился Андрей.

И они пожали друг другу руки с чувством глубокого взаимного удовлетворения. Вслед за тем грек расплатился за услуги, снова выкрикнул «Ясас», которое, похоже, означало не только «Здравствуйте», но и «До свидания», и исчез.

Андрей откинулся в кресле, перевел дух и с удовольствием выпил прохладного сока. Сделка была совершена, кругосветное плавание отменялось, и он мог себе позволить забыть о надоевшем пиве. Затем Андрей помахал перед клерками чеком:

— Где тут банк?

Те изумленно переглянулись, но затем вышли из конторы и жестами показали Андрею как добраться до ближайшего банка. Удивление клерков Андрей списал на трепет перед внушительной суммой, проплывающей мимо их носов. В банк он решил зайти позже, когда окончательно освоится со своим новым положением — положением человека, который может ни в чем себе не отказывать. Для начала он решил не отказать себе в удовольствии прогуляться по знаменитым Афинам.

Он собирался посетить Акрополь, но ноги упрямо вели его в сторону банка. К тому времени, как он его нашел, банк закрылся на перерыв. Как и везде в Греции, перерыв предполагался довольно длинный — пока не спадет жара. На это время жизнь замирала, прячась от жгучего солнца в прохладе кондиционеров и в соседстве с крепким кофе. И только суда в порту продолжали перекликаться раскатистым ревом.

Несмотря на жару, на улицах было полно туристов. Они щелкали фотоаппаратами, беспокоили персонал кофеен и дегустировали греческую кухню в тавернах. Андрей искал глазами амфитеатры и прочие архитектурные древности, но натыкался только на живописные улочки, утопающие в цветах. Растения всевозможных видов опутывали город, как змеи опутывали Лаокоона и его сыновей. Цветы были везде — на балконах и террасах, увивали стены и подоконники, взбирались на пальмы и крыши. Они же благоухали в нескончаемых кадках вдоль улиц.

— Не город, а клумба, — удивлялся Андрей. — Маше стоит на это посмотреть.

Он хотел продолжить экскурсию, держа курс на исторический центр города, на Акропольский холм, куда караваном направлялись из порта туристические автобусы. Но ноги его не слушались и снова поворачивали обратно — к знакомым дверям банка. До его открытия Андрей успел изучить ближайшие окрестности, наметил пару таверн, источавших манящие ароматы, несколько магазинов, где можно было освежить гардероб, и автомобильный салон, предлагавший последние чудеса мировых брэндов. От нетерпения Андрею начало казаться, что банк закрылся на все лето, до осенней прохлады. Но двери, наконец, открылись, и изнемогающий от жары Андрей ринулся к ближайшему окошку.

— Ясас! — выпалил Андрей, и положил чек перед миловидной служащей.

— Ясас! — улыбнулась в ответ девушка и принялась разглядывать бумажку.

— Money! — объяснил Андрей.

— Moment, — кивнула девушка, продолжая изучение чека.

— All money! — уточнил Андрей и для убедительности потер пальцами перед глазами служащей. — Я хочу получить всю сумму.

— Sorry, — извинилась девушка и начала тыкать в строчки чека, тараторя что-то греческой скороговоркой.

— Какое еще sorry? — не понял Андрей, протягивая девушке паспорт. — Money!

Девушка заглянула в паспорт и куда-то позвонила. Она разговаривала долго, несмотря на скорость речи. Кроме того, она что-то записывала, переспрашивая и внося поправки.

Андрей терялся в догадках и превозмогал сомнения. Наконец, девушка положила трубку и начала очень медленно говорить. Это давалось ей нелегко, потому что говорила она по-русски. То, что Андрей услышал, повергло его в безмерное удивление.

— Ваш чек хороший, — по слогам произносила девушка. — Но ви не можете получит денги.

— Как это не могу? — вопрошал ошеломленный Андрей. — Money! И побыстрее!

— Ви можете получит денги после девят месьяцев.

— Что? — не верил Андрей. — Через девять месяцев?

Девушка радостно закивала.

— Вы их что, родить собираетесь?

— Sorry, — развела руками девушка, продолжая улыбаться.

Андрей схватил чек и действительно обнаружил среди непонятных слов цифру 9.

— А яхта? — спросил Андрей. — Яхта — тоже через девять месяцев?

Но девушка непонимающе пожала плечами.

— I don’t understand you.

Андрей попытался было объясниться по-английски и даже показал девушке контракт. Но прочитав его, девушка в ужасе вытаращила глаза, похлопала себя по щекам, сделала вид, что только что забыла английский, и больше не считала возможным общаться с клиентом:

— I don’t speak English!

Маша наслаждалась греческим солнцем, когда к яхте снова подошел катер. Она подумала, что это вернулся Андрей, уладив все дела, и бросилась к трапу. Но по нему поднимался грек с симпатичной бородкой.

Мило улыбаясь, и кое-как изъясняясь на английском, он назвался Александром и объяснил Маше, что все в порядке и что его прислал Андреас, то есть Андрей, чтобы отвезти Машу на берег. Чтобы развеять ее сомнения, он даже показал какие-то бумаги.

— Афины? — спросила Маша, быстро одеваясь.

— Афина, Афина, — радостно закивал грек.

В машине грека они прокатились по древним Афинам, полюбовались на Акрополь, заглянули на Агору, где когда-то была тюрьма, в которой Сократ испил смертельной цикуты, а теперь здесь красовались многочисленные статуи и обломки, похожие на пособие для патологоанатома. Затем взглянули на храм Зевса, с его уцелевшими пятнадцатью колоннами, на Ратушу и Королевский дворец. Экскурсия была довольно стремительной и дополнялась путеводителем на русском, чтобы Маше было понятнее.

Полностью они посмотрели только смену почетного караула у здания Парламента. Гвардейцы со старинными ружьями в руках, одетые в белые юбки, вышитые золотом жилетки поверх белых же рубах с широкими рукавами, красные шапочки и башмаки с черными помпонами, исполнили замысловатую церемонию на радость туристам.

После экскурсии они направились в пригород Афин. Когда машина подкатила к старинному замку, Машу радостно встретила со вкусом одетая дама лет сорока, которая, как потом выяснилось, была хозяйкой замка, а экскурсовод Маши — ее мужем. Грек что-то быстро говорил жене, показывая на смущенную Машу.

— Диана, — улыбнулась хозяйка, протягивая Маше руку.

— Маша, — пожала руку гостья. — Мария…

— О, Мария!

Гречанка расцеловала Машу и повела в дом.

Сначала ее пригласили за огромный стол, сервированный изысканной посудой. Машу угостили легкими закусками и чем-то вроде лимонада, после чего подали кофе. Затем ей предложили освежиться в ванне, напоминавшей своими размерами морской залив. Служанка помогла ей искупаться, одела в красивый шелковый халат и проводила в спальню. Таких спален Маша не видела даже в кино. На ум ей приходила только банальное «Живут же люди!».

Она не могла взять в толк, что с ней происходит и с какой стати эти люди так к ней благосклонны? Она только чувствовала, что все это как-то связано с ее капитаном, который куда-то запропастился. Наверное, это были его друзья, с которыми он вел свой пивной бизнес. Или коллеги по какому-нибудь закрытому клубу миллионеров. Ни с того, ни с сего ее не стали бы так принимать, тем более в замках.

Маша оставалась в спальне довольно долго, и даже успела немного передохнуть, прежде чем явилась служанка с вазой, наполненной запотевшими фруктами. Служанка что-то спросила, но Маша ее не поняла.

— Я не говорю по-гречески, — улыбнулась Маша, лежа на огромной кровати в позе одалиски.

— Слава богу! — воскликнула служанка. — Вы наша?

— А вы откуда? — удивилась Маша, встретив родную душу.

— Из Молдавии. Я здесь работаю.

Маша хотела расспросить ее еще много о чем, но тут в спальню вошла Диана. Она присела на кровать рядом с Машей, погладила ее красивые волосы, легко провела рукой по груди, заглянула в разрез халата и удовлетворенно улыбнулась. Затем что-то сказала служанке и удалилась.

— Что происходит? — недоуменно спросила Маша. — Я жду одного человека…

— Я знаю, — кивнула служанка. — Он скоро придет.

— Он уже приехал?

— Да, вместе с вами.

— Послушай-ка, — Маша завернулась в халат и села на кровати скрестив ноги. — Я приехала с греком. А должен приехать капитан.

— Наверное, — пожала плечами служанка.

— А эта Диана, она кто?

— Они очень богатые люди. В Греции таких называют магнатами.

— А консульство?

— Какое консульство?

— Российское, где документы оформляют. Мне срочно нужно домой.

— Насколько я поняла, вы здесь надолго…

Распахнулись двери и вошли гостеприимные хозяева. Диана была в своем прежнем наряде, а Александр — в тапочках и халате.

Служанка пододвинула к кровати кресло, в которое опустилась Диана, а ее муж скинул тапочки и взобрался на кровать. Удивленная Маша отодвинулась вглубь кровати и спросила:

— В чем дело, господа?

Но Диана только милостиво улыбалась.

— Да что тут происходит? — не понимала Маша. — Чего им от меня нужно?

— Ребенка, — шепнула служанка. — Они вас купили, как суррогатную мать.

— Что?! — не поверила Маша.

— Вам очень повезло, — убеждала служанка. — Я родственниц из Молдавии выписывала и подругу из Саратова, не подошли.

Догадавшись, о чем идет речь, Диана ободряюще кивала и жестами приглашала Машу слиться с Александром в сладострастных объятиях.

— Хозяйка слишком увлекалась диетами и теперь не может родить. — Вводила в курс дела служанка. — Чего только они не испробовали, а детей нет. Вот и решили пригласить суррогатную мать. У богачей это теперь модно. И ребенок есть, и фигура в порядке.

Тем временем Александр деликатно снял с Маши халат и уже более настойчиво предлагал принять горизонтальное положение. Увидев обнаженную Машу, Диана пришла в еще больший восторг. Но Маша не желала становиться родильной машиной для бездетных магнатов. Она сопротивлялась так, что Александру едва хватало сил, чтобы просто удерживать ее на ложе.

— Отпустите меня! — требовала Маша. — Я вам ничего не продавала, тем более — себя!

Диана прослезилась и что-то сказала мужу. Тот развел руками и что-то ответил. По его тону было ясно, что он не ожидал таких препятствий к зачатию наследника, и в некотором смысле был не совсем готов.

— Лучше не ломайся, — советовала служанка. — Депортируют в два счета. А родишь им наследника — и самой кое-что перепадет.

Маша вырвалась из объятий Александра и бросилась к окну. Оно было наглухо закрыто, но за ним открывался чудесный вид на залив, посреди которого белела знакомая яхта.

— Мерзавец! — всхлипнула Маша. — Лучше бы он продал свою яхту!

Андрею перестали нравиться Афины. Сумасшедшая жара и скопище руин, а еще называются колыбелью цивилизации! И банки у них какие-то странные, не говоря уже о чеках. Пока обналичишь, можно с голоду помереть! Не зря эти клерки так ехидно перемигивались. Андрей начинал подозревать, что с контрактом что-то не чисто.

Он вернулся к морю и увидел, что его яхта стоит на прежнем месте. Это было уже кое-что. Нет денег — нет яхты! Да и Маша, наверное, заждалась. Шикарного синего «Порше» на стоянке не было, зато у пирса стоял тот самый катер, который выглядел старомодным, но стоил дороже самого нового.

Дежурный спал сладким послеобеденным сном. Но Андрей на всякий случай вернул себе вид богатого бездельника и даже притронулся пальцами к козырьку своей капитанской фуражки, когда проходил мимо стеклянной будки. Он спустился в катер, легко включил двигатель и рванул с места. Катер почти выпрыгнул из воды, но тут же шлепнулся обратно, потому что от нервных переживаний Андрей забыл снять швартовый конец. Тем не менее, вместо того, чтобы снять канат с чугунной кошки, Андрей прибавил газу. Канат вырвал кошку и она помчалась за уносящимся катером как спортсмен на водных лыжах.

Дежурный проснулся, подивился на причуды миллионеров, прикинул, сколько сможет заработать, получая компенсацию за повреждение пирса, и уснул снова.

— Маша! — кричал Андрей, обыскивая яхту и заглядывая за борта.

Но Маши нигде не было. Андрей лихорадочно соображал что делать, но в голову ничего не приходило, кроме желания спрятаться от жары. Он спустился в каюту, достал из холодильника банку пива, покатал ее по лбу, а затем открыл и выпил. Ему полегчало, и в голове начало проясняться. В плюсе была яхта, которая много стоила, но за которую не удавалось ничего получить. В минусе — Маша, которая неизвестно куда подевалась. Впрочем, утонуть эта резвая девица никак не могла, а потому беспокойство о ней Андрей отложил на потом. Для начала следовало разобраться с греком и его контрактом, от которого становилось дурно даже банковским служащим.

Андрей поднялся на палубу и оглядел окрестности в бинокль. Ничего подозрительного он не обнаружил. На его яхту пока никто не претендовал. Это было слабым утешением, потому что контракт есть контракт, и он его подписал. Но Андрей не мог поверить, что грек был мошенником — слишком прилично он выглядел и вообще, именно такими Андрей представлял себе богатых аристократов. Да и катер у него не из дешевых, не говоря уже о машине.

Андрей решил, что случилось какое-то недоразумение на почве незнания греческого языка, и решил это недоразумение устранить. Он вернулся на катер и помчался обратно к берегу. Во избежание лишних осложнений, Андрей причалил к другому пирсу, а тяжелую кошку так и оставил привязанной — в виде якоря.

На берегу он остановил такси и показал водителю контракт — то место, где, как он предполагал, значились имя и адрес покупателя. Таксист присвистнул от удивления и нажал на газ.

Когда они прибыли на место, Андрей сам был готов присвистнуть, потому что по сравнению с виллой грека вилла его родного босса выглядела жалкой театральной декорацией, переделанной из сельского Дома культуры. Стены виллы были увиты плюшем, а ворота заперты.

— Момент, — сказал Андрей таксисту и позвонил.

Открылась калитка, за которой стоял степенный пожилой привратник.

— Ясас! — вспомнил Андрей.

— Ясас, — кивнул привратник.

На этом познания Андрея в греческом иссякли.

— Полиция! — выкрикнул Андрей, сунув в лицо привратнику контракт.

Пока привратник пытался понять, чего от него хотят и причем тут полиция, Андрей успел заметить синий «Порше», стоявший у входа в дом. Не долго думая, Андрей отодвинул недоумевающего привратника и проник в частные владения.

В доме никого не было видно, но сверху доносился подозрительный шум и слышались сдавленные крики. Андрей взбежал по лестнице и заглянул в приоткрытые двери спальни.

На кровати размером с его яхту происходило нечто странное. Какая-то солидная дама вцепилась в ногу обнаженной девушки, лица которой Андрей не мог разглядеть, потому что ему мешала служанка, вцепившаяся в другую ногу. Похоже было, что они таким образом пытались заставить девушку вступить в интимную связь со знакомым Андрею греком, который стоял наготове в распахнутом халате. Однако предполагаемую связь, учитывая нелегкую борьбу двух наседающих и одной отчаянно сопротивляющейся дам, трудно было назвать по-настоящему интимной. Так же как готовность грека победно завершить эту страстную битву победой была весьма относительной.

Греки говорили на своем языке, но общая картина была ясна без слов.

— Скорее! Ну что же ты! — торопила Диана.

— Я так не могу, — уклонялся от решительных действий Александр.

— Ну, давай же, сделай это! — настаивала Диана. — Ради меня!

— Это не будет дитя любви, — упирался Александр.

— Какой еще любви? — гневалась гречанка, едва удерживая в подходящей позиции Машу. — Ты с ума сошел!

— Я — потомок аристократов, а не боцман, — гордо напомнил грек, оправдывая свою неготовность. — Насилие — удел плебеев!

Он решил добиться своего законным путем и предъявил Маше бумаги с печатями.

— Контракт! — объявил он. — О’кей?

— Пошел ты со своим контрактом! — брыкалась Маша. — Пустите меня!

— Убери свои бумаги и займись делом! — требовала Диана, перемещаясь по кровати вслед за извивавшейся Машей.

— Но если женщина не хочет… — сомневался Александр.

— Я всегда знала, что ты не настоящий мужчина, — в сердцах выкрикнула Диана.

— Я не настоящий? Да если бы ты знала!.. — грек многозначительно взглянул на служанку. — Скажи ей, не бойся!

— Еще чего! Чтобы меня уволили? — ужаснулась служанка.

— Ты слишком поистаскался в портовых борделях! — упрекала мужа Диана. — Лучше бы мы купили суррогатного отца!

Она отпустила девушку и горестно зарыдала. Служанка тоже прекратила борьбу и побежала прочь из спальни. На ложе, растрепанная и уставшая от борьбы, тяжело дышала Маша.

Когда служанка открыла дверь, чтобы выйти, перед ней стоял обомлевший Андрей.

— Маша?! — в ужасе выкрикнул он, направляясь к девушке.

— Ты? — Приподнялась на ложе Маша.

Оскорбленный грек нервно курил у окна, искоса поглядывая на нежданного гостя.

— Что они с тобой сделали? — свирепел Андрей.

— Подлец! — Маша влепила Андрею пощечину и завернулась в простыню. — Он еще спрашивает! А кто продал меня этим сумасшедшим?

— Я?.. Продал?… — недоумевал Андрей, оглядываясь на грека, который делал вид, что ничего не понимает.

Впрочем, упрямство Маши и гнев Андрея действительно были ему непонятны. Он был уверен, что совершил вполне законную сделку, а эти странные русские позволяют себе не соблюдать условия контракта, врываются в чужой дом и совсем не думают о юридических последствиях.

— Я ему и вправду кое-что продал, — оправдывался Андрей пока Маша приводила себя в порядок. — Но вовсе не тебя. Откуда я знал, что они написали в контракте? Там все по-гречески.

— Они утверждают, что купили меня как суррогатную мать!

— Вот оно что!..

У Андрея потемнело в глазах. Но вместе с тем он начал понимать, откуда взялись в контракте те самые девять месяцев.

— Как ты мог?! — рыдала Маша. — Совсем одурел от своего пива!

Но тут напомнила о себе Диана. В ее усталых глазах засверкали бесовские искры. Она взяла контракт, приписала к сумме сделки единицу, превратив полмиллиона в полтора, и присела на кровать, призывно маня контрактом Андрея. Новая цифра придала Андрею бодрости, но поведение гречанки было ему не совсем понятно.

— Сделайте ей ребенка, — посочувствовала хозяйке служанка. — Чего вам стоит?

— Я не позволю! — возмутился теперь уже Александр. — Вон из моего дома!

— Что?! — возмутился Андрей. — Подсунул мне какую-то липу с отсрочкой на девять месяцев! И еще смеет мне указывать!

— Я вызову полицию, — пригрозил грек.

— Успокойся, Александр, — тихо сказала Диана. — Лучше попроси этого джентльмена спасти нашу семью. Надеюсь, ты помнишь, что в случае развода ничего не получишь?

— Ну, если ты настаиваешь, — замялся Александр, иронично улыбаясь. — Пусть попытается.

Эта трогательная сцена заставила Машу забыть свои несчастья. Она с любопытством вглядывалась в Андрея, ожидая дальнейших событий. Служанка едва заметно подталкивала Андрея к Диане и приговаривала:

— Давай, давай. С тебя причитается.

Андрей помедлил, решив посоветоваться со своим организмом, но известная часть его тела тупо молчала, будто впав в анабиоз. Андрей оглянулся на Машу, на грека, увидел в окне свою яхту и решительно шагнул к гречанке. Та закрыла глаза и протянула к Андрею руки. Андрей помог ей встать и тихо сказал:

— Sorry.

Затем подхватил за талию Машу и направился к выходу.

— Ну и зря, — вздохнула служанка. — Жаль, что я не мужик…

Александр расплатился с таксистом и сам отвез Андрея с Машей на пристань, а затем и на яхту. Он помог Маше подняться по трапу, протянул забытую ею в катере сумку и молча кивнул на прощание. Катер помчал Александра к берегу, к его несчастной супруге.

Маша долго смотрела ему вслед, пока катер не исчез среди множества других судов. На глазах ее проступили слезы. Она открыла сумочку, чтобы достать платок. В сумочке лежала солидная сумма — прощальный жест аристократа.

— Так что же ты ему продал? — спросила Маша.

Андрей отмалчивался.

— Ладно, чего уж там, — настаивала Маша. — Меня теперь ничем не удивишь.

— Партию пива, — неуверенно произнес капитан. — Но контракт составили по-гречески… Откуда мне было знать, что они туда вписали?

— Суточные удваиваются, — объявила Маша. — Плавать с тобой опасно для жизни. Я уже не говорю о моральном вреде.

Андрей снялся с якоря и взялся за лебедку, чтобы поставить паруса в надлежащую позицию. Маша расположилась в шезлонге и открыла банку пива.

— И что теперь?

— Не знаю, — пожал плечами Андрей. — Если хочешь, могу высадить где-нибудь поблизости.

— Нет уж, спасибо, — Маша не желала возвращаться на греческий берег.

— В принципе, можно подождать до Италии. Мне как раз по пути.

— Ничего себе прогулочка, — нервно усмехнулась Маша. — Надеюсь, твоя компания не разорится, пока я вернусь? А то уже солидная сумма набежала.

— Разорится, если ты будешь срывать международные сделки, — заявил Андрей.

— Если ты и дальше будешь подписывать такие контракты, то останешься без штанов, — сказала Маша. — А из меня сделают инкубатор.

— Так что, высадить?

— Нет уж. Италия так Италия! Да меня подруги засмеют, если я из такого круиза — и без обновок! Они туда за деньги летают, а мне, наоборот, еще и платят.

— И на что ты собираешься покупать итальянские тряпки?

— Не беспокойся, капитан. Ты чуть не заработал на мне целое состояние. Так что на наряды я как-нибудь наберу.

Она достала из сумки туристический буклет и начала нарочито громко читать:

— Знаешь, как будет по-гречески «Я хочу есть»? «Пинао»! А «Приятного аппетита!»? «Кали орэкси!». Только главная твоя проблема — «Дэ мило элиника», «Я не говорю по-гречески». Мило звучит, не правда ли?

Но Андрея уже не интересовали греческие выражения, тем более в таком издевательском тоне. Он собирался решить все проблемы в ближайшее время, на Сицилии с ее легендарной мафией. Уж эти-то ребята умеют обделывать серьезные дела.

— А итальянского разговорника у тебя случайно нет? — поинтересовался Андрей.

— Зачем? — искренне удивилась Маша. — Пока нам показывали их звезд эстрады, итальянский полстраны выучило.

— Ты говоришь по-итальянски? — не верил Андрей.

— А что? Язык легкий, щебечут как ласточки! Могу дать платные уроки. Пятьсот баксов за сеанс.

— Договорились, — согласился Андрей.

— Бонжорно!

— Здравствуйте?

— Ты делаешь успехи. Арривэдерчи!

— Это вроде «До свидания».

— Но главное — «Соло ту».

— А это что?

— Мог бы и догадаться. «Соло» — и есть соло, то есть один единственный. А «ту» — это просто «ты». Когда Альбано и эти «Рики и Повери» пели, не помню кто из них, я сразу поняла, что это значит «Только ты!».

— Были такие, — вспомнил Андрей.

— Луна у них тоже луна, только ударение по-другому. Ночь, тоже вроде как у нас… А это, — Маша запела. — «О соле, о соле мио!». То есть, «Солнце мое»!

— С таким словарем только в любви объясняться. А у меня серьезные дела.

— Любовь, по-твоему, не серьезное дело?

— Ну не теперь же.

— А мне кажется, самое подходящее время. Лето, яхта, роскошный круиз по Средиземному морю…

— Вообще-то ты права, — растерялся Андрей. — Лучше не придумаешь.

— А Диана была ничего, — напомнила Маша, углубляясь в путеводители.

— Да и муж ее тот еще мужик. Только контракты составлять не умеет.

— Это ты не умеешь составлять контракты. А он хлопотал о семейном счастье. Интересно, чем это я ему так понравилась?

— Ты не можешь не нравиться, — сказал Андрей, как бы оправдываясь за неудачную сделку.

— Неужели? — захлопала ресницами Маша. — Может, я и тебе нравлюсь?

— Еще как! — признался Андрей. — Если бы не кругосветка…

— Не отвлекайся, — попросила Маша, ожидая новых откровений.

— Ты… Ты… — собирался с духом Андрей, а после выпалил: — Ты как яхта!

— Яхта? — растерялась Маша.

— А что? Все на месте и ничего лишнего.

— Спасибо за комплимент, — упавшим голосом произнесла Маша. — Скажи еще, что любовь — это как ветер в паруса.

— Точно! — согласился Андрей. — Особенно, когда попутный.

По расчетам Андрея, они уже должны были подходить к острову Сицилия, располагавшемуся на юге Италии. Судя по карте, Италия в виде женского сапога на высоченном каблуке вполне соответствовала ожиданиям Маши насчет модного шопинга. А Сицилии этот сапожок как бы давал пинка, что вполне могло символизировать борьбу итальянского правосудия с сицилийским мафиозным беспределом.

Андрей взял бинокль и обнаружил над горизонтом темную дымку.

— Подходим!

— Уже? — откликнулась из каюты Маша, готовившая себя к посещению итальянских бутиков.

— Вижу вулкан Этна!

— Вулканы меня не интересуют, — сказала Маша. — Лучше к городу пристань, где магазины.

— Вся Италия — сплошной магазин, — успокоил Машу капитан. — Туристов больше, чем населения. Мужики лезут на вулканы, а дамы освобождают страну от залежалого товара.

Наконец Маша поднялась на палубу. Она была неотразима. От удивления Андрей навел бинокль и на нее, будто надеясь рассмотреть в деталях тайну женского очарования. Но Маша поправила свое соблазнительное декольте и отобрала у Андрея бинокль.

— Ты бы вперед смотрел. Врежешься в Сицилию — мало не покажется.

Маша разглядела в бинокль проступивший вдали берег. Вулкана она не увидела, зато обнаружила дымящиеся трубы заводов.

— И вовсе это не Этна, — сказала Маша. — Трубы коптят. А недалеко какой-то город.

Андрей справился с картой.

— Вулкан, наверное, ночью проскочили. А это, выходит, Сиракузы.

— Какие Сиракузы? — возразила Маша. — Они же в Греции!

— В Древней Греции, — поправил Андрей. — А теперь на итальянской Сицилии.

— Значит, это здесь Архимед выскакивал из ванны и бегал голым с криками «Эврика!»?

— Бегал или нет, это еще вопрос, а то, что он открыл закон плавучести, это факт.

— И что он голый-то бегал? — качала головой Маша. — Ты же говоришь — сплошные магазины.

— Он был гений, — объяснял Андрей.

— К тому же нудист, — спорила Маша. — Все гении с какой-нибудь придурью.

Андрей хотел было что-то возразить, но вдруг почувствовал, что, возможно, и в нем есть нечто такое, что роднит его с гениями. Что именно могло возвести его в ранг избранных, Андрей сообразить не успел, потому что прямо по курсу возник большой торговый порт, а неподалеку и марина, куда следовало войти сразу, иначе, при дующем всегда в одном направлении местном ветре сирокко, пришлось бы сделать пару лишних галсов.

Андрею удалось завести яхту в марину с первого раза, и он пришвартовался с краю от яркой парусной флотилии. Неподалеку причаливали небольшие лодки, груженные продуктами из прибрежных деревень. Тут же орудовали перекупщики, отправляя в свои грузовички корзины с оливками, ящики лимонов и мандаринов, канистры с вином и бутыли с граппой — местной виноградной водкой. Еще дальше сиял рыбной чешуей и кишел прочей морской живностью небольшой рынок.

За гаванью поднимался старинный город. Сиракузы еще сохранили следы былой красоты, которая потрясла даже римлян, штурмовавших город. Римляне плакали от того, что греки не хотели сдавать несравненные Сиракузы и их приходилось разрушать. Не помогли даже хитроумные орудия Архимеда, который погиб вместе с защитниками города.

Мореплаватели выбрались на причал. Маша произвела на команды соседних яхт такое сильное впечатление, что те начали поднимать над мачтами национальные флаги.

— Ты пока прими парад, — сказал Андрей. — А я схожу выясню обстановку.

Как только Андрей сошел с причала на твердую землю, навстречу ему попался местный крестьянин в вязаном колпаке, свисавшим длинным острым концом на плечо. Такие колпаки обычно рисуют на головах сказочных троллей, но здесь это было частью традиционного костюма. Крестьянин шел пешком, ведя велосипед, в багажнике которого возвышалась корзина оливок, а перед рулем торчала сумка с бутылками оливкового же масла. Завидев Андрея, крестьянин поприветствовал его по деревенской привычке здороваться со всеми встречными.

— Salve, signore!

— Salve, — ответил Андрей, начиная постигать местную речь.

Вдохновленный вежливостью иностранца, потомок Архимеда тут же принялся предлагать свой товар, особенно напирая на качество масла. Реклама была столь звучной и артистичной, что эта случайная встреча в порту Сиракуз могла бы сойти за сцену из итальянской оперы. Андрей усердно кивал, но как только крестьянин сделал паузу в своей арии негоцианта, тут же вставил:

— Лучше скажи, где тут ваша хваленая мафия?

— Mafia? — будто обрадовался крестьянин.

— Доллары, киллеры, крестные отцы, дон Карлеоне, бах-бах! — Андрей изобразил стрельбу сразу из двух стволов.

— Mamma mia! — воскликнул крестьянин и попытался поцеловать руку Андрея.

Но Андрей одернул руку, пригрозил сицилийцу пальцем и для большей убедительности провел ребром ладони по своему горлу. Сицилиец бросил велосипед, упал на колени и стал то ли просить о пощаде, то ли благодарить небеса.

— Santa Maria, grazie!..

Маша уже успела принять парад, и под торжественный перезвон палубных склянок направлялась к Андрею. Тот пытаясь поднять крестьянина на ноги.

— Он молится? — удивилась Маша.

— Скорее, исповедуется.

Пока они думали, как успокоить сицилийца, тот вскочил и с возгласом «Cosa nostra!», взятым на невероятной высокой ноте, побежал к рынку, оставив свой велосипед с рассыпавшимися вокруг оливками.

Мореплаватели вышли на набережную, заполненную туристами и местным людом. Причем первые отличались от последних такими свободными нарядами, что не будь Италия католической страной, они бы запросто гуляли в костюме Архимеда в его судьбоносный день.

— Что-то я не вижу их знаменитые бутики, — оглядывалась по сторонам Маша.

Андрею трудно было представить, что в такую жару, когда хотелось снять с себя все, что можно, кто-то мог думать о том, что бы на себя надеть. Да и вокруг были только кофейни и ресторанчики, и никаких бутиков не наблюдалось. Однако цепкий взгляд Маши все же обнаружил пару магазинов, достойно представлявших Италию, как мировую державу мод, по крайней мере, по части купальников и прочих пляжных принадлежностей.

Пока Маша изучала коллекцию первого магазина, Андрей слонялся поблизости, знакомясь с бурной жизнью древнего городка. И она действительно кипела, как лава Этны в момент извержения. Вернее, как жизнь людей, убежденных, что Этна вот-вот взорвется и накроет лавой весь остров, а потому торопившихся получить от жизни все, чем она еще не успела порадовать сицилийцев, для которых наслаждение было почти священной обязанностью.

Похоже, сицилийки ценили радости жизни не меньше мужчин, и, как убедился Андрей, имели на это неоспоримое право. Такого количества красивых женщин он не видел нигде. И они дарили свою красоту всем, кто знал в этом толк, просто так, из любви к жизни. Любая официантка в ресторанчике на набережной Сиракуз могла свести с ума самого закоренелого женоненавистника. Она не только искренне улыбалась клиенту, но всегда готова была ему спеть и даже станцевать тарантеллу. Андрея окружал какой-то другой мир, где пристальный взгляд не таил непристойности, а был лишь данью чуду красоты, где танец в ресторане отнюдь не означал приглашение в постель, и где песня была не рекламным трюком, а естественной необходимостью.

Андрею это нравилось и его это пугало. Он становился все мрачнее, не находя места для этого вечного праздника в своей прежней жизни, которая уходила на бессмысленную борьбу за место под солнцем, которого здесь было хоть отбавляй.

Маша методично, один за другим, потрошила магазины, постепенно обрастая покупками. И Андрей начал понимать, что хотя Сиракузы и небольшой город, но Маша разделается с ним не скоро. А значит, у него было достаточно времени, чтобы заняться своим делом.

Архимед просил дать ему точку опоры, обещая перевернуть весь мир. Андрей хотел всего лишь изменить собственную жизнь, отыскав точку опоры в этом славном сицилийском городе с древнегреческой историей. И вряд ли кто-то стал бы отрицать, что главная точка опоры Сицилии звалась Мафией.

Для начала Андрей взялся за сомнительные, как он полагал, заведения — лотерею и тотализатор. Они располагались повсюду, и Андрей резонно предположил, что на этих денежных реках вездесущая мафия непременно греет руки. Однако оказалось, что лотерея для итальянцев — просто национальный вид спорта, в который играла половина Сиракуз, включая домохозяек и пенсионеров. Вторую половину составляли туристы, которые с готовностью становились жертвами увлекательной эпидемии. Колоссальные выигрыши редких счастливчиков притягивали игроков в лотерею как магнит.

В шумных барах яростно спорили и периодически что-то выкрикивали в духе Архимеда, открывшего свой закон. Повсюду делали ставки на очередной футбольный матч, на победителя предстоящей регаты, на политиков. Ставки принимались даже на то, кому достанется партия Неморино в новой постановке оперы Джакомо Доницетти «Любовный напиток» в Ла Скала. При этом сиракузцы выпивали реки вина, а набравшись как следует, терзали арию Неморино на все голоса: «Una furtive lagrima!..»

За туристов, устоявших перед лотереей, принимались бродячие клоуны, застывшие люди-памятники, менявшие положение, когда в их шляпу падала монета, всевозможные маги и прорицатели, уличные художники и продавцы дешевой бижутерии. Объединяло всю эту удивительную публику то, как они отвечали на простой вопрос Андрея:

— Куда подевалась ваша мафия?

Все с готовностью показывали в сторону центра города, над которым возвышался грандиозный собор. Покоренный такой отзывчивостью, Андрей не замечал, что за ним давно уже следовал некий субъект, которого весьма интересовало специфическое любопытство иностранца, выдававшего себя за богатого яхтсмена.

Направляемый выразительными жестами жизнерадостных сиракузцев, в которых Андрей подозревал подвох, как форму соблюдения одного из главных законов мафии — «омерты», обета молчания, он шел и шел по удивительному городу.

История будто вросла в Сиракузы, продолжая обильно плодоносить. На первых ролях по-прежнему был Архимед. В его честь были названы площадь, улица, кинотеатр, ресторан и даже пицца. Андрей бы не удивился, пробеги мимо и сам старина Архимед, сообщая согражданам о новом открытии, а заодно морально поддерживая нудистов.

В конце концов, Андрей добрался до площади, на которой стоял главный городской собор. Все вокруг было заполнено прихожанами, которым священник читал страстную проповедь. Закончив наставлять паству, священник перекрестил ее и удалился в храм. Вслед за тем зазвонили колокола, запел хор мальчиков, и через площадь двинулась необычная процессия. Возглавлял ее голый по пояс верзила со следами многочисленных шрамов.

— Мафия? — задал Андрей свой сакраментальный вопрос.

— Mafia! Mafia! — дружно закивали прихожане, показывая на верзилу.

Роняя искупительные слезы, раскаявшийся мафиози нес на себе огромный деревянный крест. Народ ликовал, тайно сочувствуя несчастному дону, будущее которого теперь было под вопросом. Если на том свете ему теперь было на что надеяться, то на этом свете он уже ни в чем не мог быть уверен. Когда раскаявшийся грешник проходил мимо Андрея, тот не удержался:

— Мафия?

Грешник опустил голову и горько заплакал. Его подручные не вынесли вида ужасных страданий своего дона и попытались помочь ему нести крест, но были выдворены со спасительного пути гневными пинками будущего праведника.

Наблюдавший за Андреем субъект достал мобильный телефон и что-то кому-то сообщил.

Андрей был в замешательстве. Точка опоры ускользала из рук, как капля ртути из разбившегося термометра. Мафия была налицо, но иметь с ней дело не представлялось возможным.

Неожиданно завыли полицейские сирены и крестный ход раскаявшегося мафиози перегородили машины карабинеров. Мафиози машинально перехватил крест как оружие, собираясь с честью защитить свое великое раскаяние. Но карабинеров интересовал вовсе не он. Они окружили Андрея и субъект, оказавшийся тайным агентом, потребовал у Андрея документы:

— Passaporto, signore.

— Mafia! — ахнула площадь, ожидая, наверное, что Андрей теперь попросит крест и для себя.

Но Андрей упирался, не хотел показывать паспорт и кричал:

— Адвокато! Мамма мия!

Тайный агент надел на Андрея наручники, и машины карабинеров помчались в участок со своим уловом. А раскаявшийся дон презрительно сплюнул вслед Андрею и изобразил пальцами страшное итальянское оскорбление — рогоносца.

Андрей пал жертвой своей неосведомленности. Он судил о мафии по тому, как изображало итальянскую «Коза ностру» американское кино. Но то, что происходило с мафией на Сицилии, не всегда понимали даже сами итальянцы. Сначала на преступные кланы набросилась местная полиция во главе с храбрыми прокурорами. Многие блюстители закона сложили при этом головы, но всесилию мафии был нанесен сокрушительный удар. Затем за дело взялась церковь, пытаясь искоренить мафию, как цветы греха, произрастающие на плодородной сицилийской почве. Успехи проповедников потрясли Сицилию до основания. И раскаявшийся мафиози, так обманувший ожидания Андрея, был далеко не первым. Но мафия, как известно, бессмертна, и она не сидела сложа руки. Просто теперь ее интересовали не столько крестьяне, осиротевшие без надлежащего присмотра и отданные на произвол чиновников, сколько финансовые инвестиции, торговля оружием и наркотики. А эти вопросы решались в высоких кабинетах, куда простым смертным вход был заказан.

Когда Маша устала от набегов на итальянские магазины, Андрея поблизости не оказалось. Она решила передохнуть в баре на набережной и заказала кофе. Маша устроилась за столиком у окна, чтобы держать в поле зрения причал и не пропустить Андрея, который непременно должен был сюда вернуться. Маша находилась в прекрасном расположении духа. Теперь она не прочь была покинуть гостеприимную Сицилию, даже если бы ее банально депортировали. Тем более что дома ее ждал неплохой гонорар от пивного магната и подруги, которым будет что рассказать, а главное — что показать.

Она выпила три чашки, а Андрея все не было. Она уже обсудила свои покупки с официанткой на том магазинном языке, который дамы мгновенно усваивают в любой стране, но Андрей и не думал возвращаться. Маша узнала, что неподалеку, за углом, есть еще пара магазинов и собралась было их навестить, как вдруг к причалу подкатила машина карабинеров и из нее вывели закованного в наручники Андрея.

— Russo mafioso! — уважительно сообщил официант, оказавшийся в курсе последних событий.

Когда Андрея повели по причалу к его яхте, Маша подхватила свои покупки и поспешила следом.

Андрей был в отчаянии. Вилла, лимузин, свой остров и прочие атрибуты успеха тонули теперь в гавани Сиракуз. На яхте устроили обыск, но ничего, кроме пива, не нашли. Карабинеров смутило количество выпивки, но Андрей сумел кое-как объяснить, что совершает кругосветное рекламное плавание. В доказательство он предложил сицилийцам попробовать свой замечательный напиток.

— Super! — убеждал Андрей.

Тайный агент удостоверился, что в банках действительно пиво и похвалил:

— Extra!

Однако карабинеры продолжали донимать Андрея тем, что пива слишком много. Учитывая его интерес к мафии, это вполне можно было считать контрабандой, так как по их законам провозить разрешалось не более двух бутылок горячительного. Но Андрей упирал на конвенции, по которым яхта считалась территорией государства, к которому она приписана, и обладала иммунитетом.

В конце концов, на Андрея наложили штраф за стоянку в порту без официального разрешения и пригрозили арестовать яхту, если штраф не будет оплачен. Но тут явилась Маша. Она по-хозяйски расположила на яхте свои пакеты и обворожила карабинеров такой улыбкой, что те не решились спросить «passaporto» у такой очаровательной синьоры. Сполна насладившись унижением капитана, Маша заплатила штраф, на который едва хватило оставшихся денег, после чего заявила:

— Sono mafia! Я — мафия. Арестуйте меня!

Карабинеры сочли, что над ними издеваются.

— Arivederci, signora mafia, — попрощался тайный агент.

— Ciao! — с сожалением ответила Маша, надеявшаяся на более продолжительное гостеприимство и билет на самолет.

Карабинеры убрались, шумно порицая русских мафиози, которые имеют наглость являться на Сицилию, когда они едва справляются со своими. Но и на этом щепетильная тема не была исчерпана. Как только исчезли карабинеры, причал заполнили сицилийские крестьяне, умоляя мафию защитить их от произвола чиновников. Крестьяне пришли жаловаться по старой традиции — с корзинами фруктов и овощей, кругами сыра, копченой рыбой и бутылками граппы. Они перегрузили дары Сицилии на яхту и принялись наперебой излагать все свои обиды. В разноголосом хоре солировал крестьянин, который первый встретился им в порту.

Это всеобщее мафиозное помешательство начало раздражать Андрея.

— Basta! — не выдержал он. — Хватит с меня вашей мафии! Где она, ваша мафия?

Он выдал крестьянам пару коробок пива, крикнул «Арривэдерчи!» и отчалил от Сиракуз.

Когда они вышли в открытое море, Маша попросила:

— Отвези меня на Мальту. Судя по карте, это совсем рядом.

— У меня график, — напомнил Андрей. — Я и так отстаю.

— Подумаешь! — пожала плечами Маша, принимаясь за дары Сицилии. — Отстанешь еще немного.

— Там и без нас русских хватает, — упорствовал Андрей. — Я высажу тебя на острове Сардиния.

— Не высадишь, — кричала Маша, осваиваясь на камбузе. — Итальянцы сказали, что нам запрещен вход в их территориальные воды.

— А что они еще сказали?

— Что им надоела русская мафия. Со своей еле управляются.

— Разве у них мафия? Одна реклама и никакого толку! Наши им сто очков вперед дадут.

— Я хочу на Мальту.

— Тут до Туниса ближе. Чудесная страна!

— На Мальте наших много. И самолеты каждый день!

Но на Мальту Андрею совсем не хотелось. Место, конечно, хорошее. Рыцари, Мальтийский орден, к которому имел отношение даже русский император. Посреди Средиземного моря — море денег, которые держали там отечественные магнаты. И почти у каждого своя яхта, так что было бы кому предложить и эту. Проблема заключалась в том, что среди отечественных любителей отдыха на Мальте мог оказаться и сам босс, который давно перевез туда семью. Не вдохновлял Андрея и пример Одиссея, которого коварная нимфа Калипсо завлекла на эту самую Мальту. Одиссей пробыл там семь лет, и, похоже, не жаловался, потому что Калипсо успела народить ему кучу сыновей и резонно надеялась, что он забудет свою Пенелопу. Но патриотизм Одиссея и любовь к законной супруге оказались сильнее, хотя Калипсо приходилась дочерью самому Атланту. Одиссей, в конце концов, тайно отчалил от острова на плоту. Но Андрей знал, что если босс застукает его на яхтенном бизнесе, то у него не будет даже такого шанса. Босс просто расфасует его по пивным банкам и продаст как собачий корм. Но отказать Маше после того, как она вырвала его из лап сицилийских карабинеров, не говоря уже об ужасном недоразумении в Афинах, Андрей не решался.

Пока он придумывал, как избежать визита на Мальту, поднялся сильный ветер. Море заштормило. Яхту вертело как игрушку, с которой ребенок забавляется в ванной. Волны вставали стеной, грозя раздавить это нахальное суденышко, а палуба уходила из под ног, будто желая избавиться от неумелого капитана. Андрей убрал паруса и старался не подставить борт огромным волнам. Думать приходилось уже не о том, стоит ли посещать Мальту, а о том, как спасти яхту и уцелеть самим.

Эта пытка продолжалась всю ночь. К утру ветер немного стих, но вокруг еще ходили тяжелые тучи и громыхал гром, будто разгневанная Калипсо упросила своих могущественных родственников проучить Андрея, не пожелавшего вкусить ее гостеприимства.

Андрей очнулся в постели, когда яркие лучи солнца ударили в иллюминатор. Рядом спала Маша. Андрей осторожно высвободил свою руку, на которой Маша пристроила свою очаровательную головку. Во сне она была похожа на девочку, уснувшую над любимой книгой с забытой на губах улыбкой.

Андрей поднялся на палубу. Яхта шла на одном стакселе — узком переднем парусе. К тому же ее несло течение. Далеко слева темнела полоска берега. Андрей справился по приборам — выходило, что они давно миновали Тунис, прошли мимо Сардинии и слева по борту был, скорее всего, Алжир.

Убедившись, что яхта выдержала свирепый шторм, Андрей принялся наводить на борту порядок. Лебедки, ванты, шкоты и прочая яхтенная оснастка требовали его внимания. Затем Андрей поднял грот, который с готовностью вобрал в себя ветер и рывком бросил яхту вперед. Он направлялся к Испании, где, по старой памяти, надеялся встретить отечественные корабли, перевозившие апельсины и мандарины, чтобы с оказией отправить свою спутницу домой.

Его размышления прервала Маша, которая поднялась на палубу, сделала несколько глубоких вдохов и приступила к утренней разминке. Андрею нравилось ее упорство, в котором он видел решимость вернуться в кабаре. А уж тогда он сумеет распорядиться яхтой, как следует. Но теперь, любуясь роскошной женщиной на фоне синего моря, он уже не был уверен, что хочет с ней расстаться. Стань он трижды миллионером, без женщины его счастье было бы неполным. А где еще он найдет такую красавицу?

— На горизонте Мальта? — поинтересовалась Маша, закончив свою обязательную программу и располагаясь в еще не просохшем после шторма шезлонге.

— Это Африка, — сообщил Андрей. — Алжир.

— Алжир? — Маша впилась взглядом в горизонт, будто смогла бы отличить на таком расстоянии Алжир от Мальты. — Но мы же собирались…

— Я и шел на Мальту.

Андрей спешно подбирал повод, по которому мог сбиться с курса.

— И что?

— Когда кончился шторм, начались военно-морские учения.

— На Мальте?

— Как раз по пути, — продолжал придумывать Андрей. — А ты знаешь, что такое военно-морские учения? Пришлось уходить на всех парусах, пока из тебя не сделали учебную цель.

— Вам, мужикам, лишь бы пострелять… И куда мы теперь?

— Прямо по курсу — Испания. — Кстати, там тоже неплохие магазины.

— Испания так Испания, — неожиданно согласилась Маша и спустилась в камбуз, напевая «Объята Севилья и мраком и сном. Я здесь, Инезилья, я здесь под окном…».

Она открыла холодильник, набитый сицилийскими дарами, и принялась готовить завтрак, будоража истосковавшееся по нормальной пище обоняние Андрея соблазнительными ароматами.

Помня свой недавний ночной конфуз, когда он в бессознательном состоянии насыщал свой организм калориями, витаминами и микроэлементами, Андрей вливал в себя пиво, надеясь, что для еды места в желудке уже не останется. Однако запахи с камбуза продолжали его искушать.

— Тебе яичницу с сыром или без? — вопрошала Маша.

Не дождавшись ответа, Маша выглянула из каюты:

— С тобой все в порядке?

— Я сыт, — заявил Андрей дрожащим голосом. А когда Маша скрылась, добавил уже тише, для себя: — По горло.

Маша взяла свою тарелку, прихватила гроздь винограда и расположилась на палубе.

— Фигуре не повредит? — язвительно спросил Андрей.

— Зависит от нагрузок, — рассуждала Маша, тыкая вилкой то в яичницу, то в маслину, то в кусочек сыра, и между делом пощипывая виноград. — Учитывая экстремальные условия, кое-что можно себе и позволить. Вот, к примеру, маслины. Знаешь сколько в них полезных веществ. А сыр? У них такой вкусный сыр! Надо будет как-нибудь приготовить пиццу. А помидоры? Это тебе не муляжи, которые у нас продают. Один вид, и никакой жизни! Не магазины, а музей мадам Тюссо!

Андрей старался не слушать этот гимн натуральным продуктам, который Маша исполняла со знанием дела. Но даже пиво уже не в силах было заглушить законные требования его организма.

— Но ты, конечно, молодец, — продолжала Маша, неторопливо пережевывая пищу и испытующе поглядывая на Андрея. — Держаться на пивной диете столько дней — это под силу только настоящим мужчинам. Я больше недели даже на соках не выдерживала.

Андрей и сам удивлялся, как это ему удается столь долгое пищевое воздержание, если не считать того недоразумения, когда он в беспамятстве отужинал. Но не будь на борту Маши, он бы давно пересмотрел свое отношение к пище.

— Я бы не советовала увлекаться пивом, — продолжала Маша, принимаясь за сладкий виноград. — Оно, конечно, очень калорийное, но если ты от него околеешь, кто же станет его покупать?

«Я — точно не стану, — признался себе Андрей. — Мне оно и даром не нужно», но героически открыл очередную банку и сказал:

— Неужели женщинам на яхте больше нечем заняться?

— Пойду, помою посуду, — поднялась Маша. — А пиво лучше заменить минералкой.

— Лучше возьми швабру и помой яхту! — велел Андрей. — На борту главное — порядок и чистота!

— Шторм нас и так умыл, — удивилась Маша. — Куда уж больше?

— Думаешь, море такое чистое? Посмотри вокруг.

Маша огляделась и поняла, что море постепенно превращалось в плавучую свалку: кругом виднелись пластиковые бутылки, пакеты, пятна солярки, переливающиеся всеми цветами радуги… Кое-что занесло и на яхту, клочья водорослей, дохлая рыбешка и разлагающиеся медузы были повсюду.

На уборку ушел целый день. Соскучившись по домашней работе, Маша навела на яхте такой глянец, что ее можно было хоть сейчас выставлять на продажу.

Ближе к вечеру, немного передохнув, Маша принялась готовить ужин. Она уже начала опасаться за капитана и решила применить все свое кулинарное искусство, чтобы он бросил свои глупые принципы и насладился пищей богов, во всяком случае — античных. Она замыслила сразу дюжину блюд, способных соблазнить любого аскета. И беспокоило ее лишь сожаление, что она не догадалась выяснить у греков, как готовится амброзия — пища богов, дарующая, если верить легендам, вечную молодость и бессмертие. В Афинах это должны были знать.

Андрей сидел за штурвалом в капитанском кресле и старался править так, чтобы ветер уносил от него кухонные ароматы. Стараясь отвлечься, он поглядывал на экран эхолота, который чутко реагировал на подводную жизнь. Андрей уже научился различать косяки рыб, стаи акул, остовы погибших кораблей, громадины рифов и пики подводных скал.

Изысканность ужина, приготовленного Машей, могла поспорить с роскошью яхты. За такой стол не стыдно было пригласить королей. Но Маша накрывала его для своего капитана.

Андрей пару раз вставал поразмять деревеневшие ноги и прираставшие к штурвалу руки, и тогда краем глаза, вернее краем носа чувствовал, какое пиршество затевается в каюте. Он уже придумал для себя несколько оправданий, чтобы спуститься к столу, а там — будь что будет! Но ослабший ветер и опустившийся на море туман вынуждали его оставаться за штурвалом. К тому же до него доносились какие-то странные звуки. И чем больше его мучил голод, тем явственнее чудились из туманной мглы чьи-то голоса. Андрей испугался, что начинает сходить с ума от пивной диеты. Он уже готов был повстречаться с морскими чудовищами, коварными сиренами и даже призраком «Летучего голландца».

Маша внесла в сервировку последние детали и поднялась за Андреем.

— Прошу к столу, капитан!

Но Андрей не отвечал, настороженно вглядываясь в клубящийся вокруг туман.

— Ты слышишь?

— Ничего я не слышу, — ответила Маша. — Я говорю — ужин готов!

— Вот, вот!.. — поднял руку капитан. — Голоса!..

Маша заподозрила, что с Андреем творится неладное. Она вгляделась туда, куда смотрел капитан, и ничего не увидела. Но затем тоже что-то услышала.

Впереди, прямо по курсу, что-то происходило. Андрей сбавил скорость, и яхта теперь едва двигалась. Из тумана показалась большая перевернутая лодка, облепленная изможденными перепуганными людьми. Это были африканцы, надеявшиеся перебраться в Европу. Похоже было, что они попали в шторм, который легко разделался с их утлым суденышком. Во всяком случае, люди терпели бедствие и просили о помощи.

Увидев яхту, жертвы крушения бросились в воду и поплыли к ней. Они хватались за борта и лезли наверх, но многие так устали, что не в силах были оторваться от своей лодки. Пока Маша помогала людям взобраться на борт, Андрей подвел яхту вплотную к лодке и стал поднимать остальных. Две женщины не поддавались никаким призывам. Тогда Андрей спустился на перевернутую лодку и стал пробираться к обезумевшим от страха жертвам кораблекрушения. Но днище лодки вдруг проломилась, из пробоины вырвался фонтан смешанного с водой воздуха, и лодка стремительно пошла ко дну. Вопли несчастных были недолгими — их тоже поглощало море. Андрей нырнул следом и едва успел подхватить тонущую женщину. Ее одежда была слишком тяжела, и Андрею с большим трудом удалось дотащить женщину до яхты.

— Там еще одна! — показывала в туман Маша.

Андрей оглянулся — над водой пузырились последние вздохи утопающей. Он снова нырнул и вытащил за волосы вторую женщину. Передав спасенную на яхту, Андрей начал осматривать ее борта — не получила ли она повреждений от лодки. Повреждений не было, но было нечто не менее опасное — яхта была сильно перегружена и ушла в воду выше ватерлинии.

— Кажется, там еще кто-то! — закричала Маша.

Андрей снова поплыл, но сколько ни всматривался, ничего не увидел. Он пару раз нырнул, но в темной воде тоже ничего не было видно. Когда он вынырнул, яхта почти скрылась в тумане. Она плыла медленно, но плыла. Андрей бросился вдогонку, но у него самого уже не хватало сил.

— Маша! — крикнул он в сгущавшийся за яхтой туман.

Из тумана вылетел спасательный круг, привязанный за веревку. Маша была начеку. Андрей ухватился за круг, и Маша подтянула его к борту. Взобравшись на палубу, Андрей упал без сил.

Его привел в чувство глоток обжигающей граппы. Маша сняла с Андрея мокрую одежду и закутала его в халат.

— Пожалуй, теперь можно и перекусить, — улыбнулся Андрей.

Маша подхватила его под плечо, и они спустились в каюту. Там, вокруг роскошно сервированного стола, сидели несчастные люди, одетые во что попало, включая машины покупки в Сиракузах. И на столе уже ничего не было. Африканцы не только сильно продрогли, но и проголодались не меньше Андрея.

Разные причины заставляли людей пускаться в столь опасные путешествия. Но все они укладывались в одну простую формулу — «лучшая доля». Им казалось, что именно в Европе они найдут то, чего им не хватало на родине. Далеко не все получали то, что искали, но редко кто возвращался обратно. Разве что их попросту выдворяли.

Мигранты виновато отводили глаза. Но когда Андрей разочарованно улыбнулся и достал из коробки банку пива, они с готовностью последовали его примеру. Придя в себя и немного согревшись, африканцы начали живо объяснять свои намерения на смеси английского с испанским:

— Europa! La España!

— Ясно, нелегалы, — кивнул Андрей и пошел на палубу.

— Может, надо сообщить по рации? Пусть их свои заберут? — поднималась следом Маша. — Весь ужин сожрали! А я так старалась. И холодильник вычистили!

— Если бы они хотели оставаться дома, мы бы их не встретили, — сказал Андрей.

— Бедная Европа! — схватилась за голову Маша. — Они еще не доплыли, а вон уже что творят!

— Кто-то хочет подзаработать, а кто-то может и от полиции смывается. Та еще компания. А яхта, между прочим, слишком перегружена.

— Что же делать? — беспокоилась Маша. — Не выгонять же их?

— Не знаю. Но так мы далеко не уплывем.

— А если они доберутся до Испании — там их что, примут?

— Возможно. Если докажут, что им не давали житья на родине. Политика, права человека… Кому как повезет.

— Странно это как-то, — растерянно говорила Маша. — Вот рыбы плавают, куда хотят, и птицы летают… Им, выходит, можно, а человеку нельзя?

— Философский вопрос, — усмехнулся Андрей. — Одни боятся, что мигранты слопают богатую Европу, а другие, может, считают, что Европа сотни лет доила колонии, а теперь настал их черед?

— Мало ли что раньше было… Хотя, нашего народу тоже немало в Европу уехало. Ты сам никогда не хотел смотать удочки? Такие как ты у нас не засиживаются.

Андрей с трудом вспомнил, что имеет в виду Маша. Ах да, она имела в виду Андрея-миллионера.

— Хотел, — честно признался Андрей. — Но не окончательно.

— А я никогда не хотела, — сказала Маша.

— Почему? С твоими данными…

— Если все уедут, кто же там останется? Старухи в пустых деревнях да алкаши у подъездов? Все-таки родина.

Их печальный диспут прервали крики из каюты. Мигранты дрались. Пиво вперемежку с граппой сделали свое черное дело. Однако потасовка длилась недолго. Вскоре перебравшие горячительного мигранты вывалили на палубу и начали скандировать как фанаты стадионе:

— África — no! España — sí!

На борту назревал бунт.

— Хватит, ребята! — увещевал их Андрей. — Кончайте бузить!

Он пытался их утихомирить, объяснить, что яхта перегружена и раскачивать ее опасно. Но африканцы не только не успокоились, но и принялись танцевать.

— Перестаньте! — кричала Маша. — Мы же потонем!

Но их не слушали. К мужчинам присоединились и женщины в нарядах от итальянских кутюрье. Африканские пляски сотрясали яхту, которая и так еле выдерживала эту толпу.

— Да это пираты! — перепугалась Маша. — А никакие не мигранты!

— Зря ты им граппу дала, — сказал Андрей. — Водка с пивом — страшное дело.

Будто подтверждая его слова, один из африканцев вдруг ухватился за штурвал и начал его вертеть, славя вожделенную Испанию:

— Viva la España!

Андрей попытался оторвать африканца от штурвала, но новоявленный шкипер упирался. Яхту сильно качнуло и она стала заваливаться на бок. Одни свалились за борт, других снесло переместившимся гротом. Третьи ползли по корпусу вверх, но не могли удержаться и соскальзывали в воду.

— Держись за мачту! — приказал Маше Андрей и бросился спускать паруса. Если бы они намокли в развернутом виде, яхта могла перевернуться, и это бы означало ее верную гибель.

Орущие от страха африканцы мешали Андрею, хватаясь за лебедки и шкоты. Катастрофа казалась неизбежной.

Тьму вдруг разорвали прожекторы, и перед лежащей на боку яхтой вырос испанской патрульный катер. Испанцы выловили мигрантов, а затем подняли на борт и Андрея с Машей.

Андрей объяснял им, что надо спасать яхту, но пограничники были заняты тем, что надевали на всех наручники. Когда Андрей прыгнул за борт, чтобы убрать отяжелевший грот, испанцы поняли в чем дело. Они подцепили яхту крюками за борта и подняли судно в вертикальное положение. Затем помогли Андрею подняться на катер и спросили:

— El Capitán?

— Да, я капитан, — кивал Андрей, указывая на свою яхту. — Yes!

— Los migrantes ilegales? — офицер кивнул на сбившихся в кучу мигрантов явно нелегального вида.

— Да! Sí! — подтвердила Маша, которая уже была в наручниках.

— El Contrabando? — продолжал допрос капитан.

— No! Какая еще контрабанда? — отрицала Маша, втолковывая испанцам, что они просто российские яхтсмены. — Russian yachtsmen! — а затем попыталась объяснить, что у нелегалов затонула лодка. — Their boat was broke!

Офицер был человек опытный и к подобным ситуациям давно привык. Однако он подозревал, что эти русские могли быть причастными к нелегальной переправке людей. Его смущала только яхта, которая, даже в таком плачевном состоянии, выглядела слишком шикарно для контрабандистов. А если русские действительно те, за кого себя выдают, тогда уже среди африканцев должен был отыскаться человек, который проделывал трюк с нелегалами не в первый раз. Если, конечно, он уцелел.

Этим человеком оказался тот самый шкипер, который чуть не погубил яхту. Он слегка протрезвел и решил покаяться, пока другие не указали на него сами в отместку за то, что он взял с них деньги, а в Испанию так и не доставил. Контрабандист сносно изъяснялся по-испански и рассказал как было дело. Андрей не был уверен, что тот говорил правду, но в результате с Маши сняли наручники.

Пока пограничники обыскивали и допрашивали задержанных, на яхту опустили раструб водяного насоса. Он быстро выкачал заполнившую трюм воду и яхта начала возвращаться в нормальное положение.

Мокрый паспорт моряка, предъявленный Андреем, окончательно убедил офицера в том, что он имеет дело с яхтсменами.

— La Regata? El Gibraltar? — спросил офицер, полагая, что они направлялись в Гибралтар на международную регату.

— Si! — на всякий случай кивнула Маша.

— Buen viaje! — офицер пожелал им счастливого пути и отпустил миром.

Когда они отчаливали от патрульного катера, с борта им виновато улыбался африканский «шкипер».

— Ладно, придурок, — простил его Андрей. — Будь здоров!

Пришлось снова приводить яхту в порядок. Когда солнце поднялось над Средиземным морем, яхта внешне была как новая. Если не считать некоторых навигационных приборов, канувших в морские глубины. А те, что остались, были уже в нерабочем состоянии. Исправно работал только компас, и это было главное. К счастью для Андрея, сохранились карты. На них Гибралтарский пролив, к которому они приближались, напоминал морды африканского льва и европейского медведя, готовых схватиться, но пока еще только обнюхивающих друг друга.

Вскоре показались и знаменитые скалы Гибралтара. Справа маячила одна, с полкилометра вышиной. Она охраняла край Пиренейского полуострова и была известна своими загадочными пещерами. Слева, форпостом Африки, надменно возвышалась другая, раза в два выше европейской. Обе вместе они назывались Геркулесовыми столбами. Древний герой то ли собственноручно воздвиг их на границе мира, то ли просто раздвинул скалы, отделявшие море от океана. Иначе как бы он доставил коров, которых царь Микен велел ему привезти с острова в Атлантическом океане? Во всяком случае, этот подвиг значился под номером 10 в богатой биографии Геракла.

С тех пор много воды утекло через Гибралтарский пролив, но загадки этих ворот между разными мирами все еще изумляли путешественников. Испания находилась в Европе, но флаг ее красовался на африканской стороне, где расположился город-порт Сеута. А на стороне европейской колыхался флаг Великобритании, которая располагалась куда дальше от Гибралтара, чем та же Испания, но уже сотни лет держалась за этот скалистый мыс, отделенный от Испании нейтральной зоной.

Географическая мистика на этом не заканчивалась. Следом за испанским, под величественной скалой реял и флаг государства Марокко. Дальше — снова испанский, на островке Перехиль. На европейской стороне в пролив вдавался еще один мыс, уже собственно испанский, на котором стоял город Тарифа с крепостью, построенной мавританцами во времена Арабского Халифата.

Эти исторические парадоксы всегда волновали мыслителей, надеявшихся облагодетельствовать человечество раз и навсегда. Один экстравагантный ум предложил весьма радикальный способ уладить все проблемы. Нужно было всего лишь исправить ошибку Геракла, который часто грешил необдуманными поступками — чего стоило одно лишь умерщвление собственных детей в припадке безумия! То есть — перекрыть пролив и осушить Средиземное море. Таким образом, полагал этот оригинал, приморские государства получили бы новые территории, народ бы освоил огромные земли, и потребность в войнах отпала бы сама собой. Чем такая экологическая катастрофа могла обернуться на самом деле, новатора не волновало.

Пока мыслители бились над загадкой Гибралтара, его успели облюбовать яхтсмены. И здесь мирно уживались все, кто предпочитал политическим кроссвордам яхты и морскую стихию. Андрей ждал от знаменитого Гибралтара исполнения надежд. Здесь, как он слышал, спрос на яхты всегда превышал предложение, потому что именно в Гибралтар стекались желающие помериться силами с океаном. Тем более что вокруг было много тех, кому это не раз удавалось. Круглосуточно расслабляясь в заведениях на любой вкус, они могли за пару часов просветить новичка на столько, что, протрезвев, он вполне мог считать себя отчаянным морским волком, знающим наперечет самые пикантные бары и самых отзывчивых красавиц на всех островах между Гибралтаром и Панамским каналом.

Здесь же было множество марин, в которых можно было починить потрепанную океаном яхту, взять напрокат, купить новую или продать свою. А новичкам предлагались ускоренные курсы яхтинга. По сравнению с самими яхтами, удовольствие это стоило совсем недорого — меньше тысячи английских фунтов. После чего у новоиспеченного капитана возникало неистребимое желание обзавестись собственной красавицей под парусами. В этом яхтенном интернационале можно было встретить и русских, на которых Андрей возлагал особые надежды. К тому же совсем рядом был аэропорт, из которого они с Машей могли улететь куда угодно и даже в разные стороны. Рассказывая Маше о Гибралтаре, Андрей особо напирал на лояльность властей к яхтсменам, а тем более — к яхтсменкам, утративших в бурных водах свои документы. Должно было помочь и спасение ими незадачливых мигрантов.

Гибралтар встретил их красочным фейерверком в честь начала трансатлантической регаты. У входа в пролив маячили паруса яхт, выстроившихся в правильную линию. Вокруг носился катер организаторов. Когда Андрей попал в поле их зрения, катер помчался к яхте и стал кружить вокруг. С катера что-то отчаянно кричали в мегафон. Андрей пытался уклониться от непонятных требований и брал правее, к испанскому, то есть британскому берегу, но катер стремительно бросался наперерез, требуя, чтобы яхта Андрея заняла место в общем строю.

— Что им нужно? — пыталась понять Маша.

Андрей тоже не сразу сообразил, чего от них добиваются. Но постепенно, складывая в цепочку морские термины и часто повторявшееся слово «Регата», Андрей понял, что тут стартует большая гонка, и все только и дожидались подхода Андрея, чтобы ее начать. Они принимали его за какого-то другого яхтсмена, но Андрею это было только на руку.

— Регата стартует, — объяснил Андрей с видом бывалого гонщика.

— Регата? — не поняла Маша, всматриваясь в суету вокруг.

— Парусная гонка.

— А причем тут мы?

— Я же говорил — график. Так они меня и ждали! Морское братство!

— Хватит с меня приключений, — твердо заявила Маша. — Я домой хочу.

— Ты пойми, мы их задерживаем.

— Это ты меня задерживаешь, — стояла на своем Маша. — Высади меня на берег и делай хочешь. А я уже наплавалась.

Морская душа Андрея воспламенилась:

— Но это же гонка! Ребята рвутся в бой, а мы…

Когда вокруг закружило сразу два катера, Андрею волей-неволей пришлось занять свободное место в строю яхт. Соседние экипажи приветствовали опоздавших соперников, хотя и были удивлены малочисленностью их команды.

— На Мадейру? — спрашивал их Андрей.

— No! — махали руками с соседних бортов. — Canary!

— Канары? — протестовала Маша. — Не хочу я ни на какие Канары!

— Успокойся, — сказал Андрей. — Когда войдем в Гибралтар, я отстану. Мало ли — руль сломался, парус порвался… Отправлю тебя домой, а после догоню остальных.

— Bravo! — кричали соседи, имея ввиду отчаянную яхтсменку Машу. — Bravo!

С британского берега Гибралтара выстрелила старинная пушка, дав старт парусной гонке. Яхты рванулись вперед, отнимая друг у друга ветер и ложась в крен, чтобы набрать скорость. Андрей понял, что соперники принимают его всерьез. Чувствовал, как неодолимо захватывает его гонка. В Андрее просыпался азарт, дремавший в нем со времен гонок на «Кадетах» в детском яхт-клубе. Но выходило, что азарт не просто дремал все эти годы, а набирался сил для главной гонки в его жизни. Он был еще относительно молод, но от разочарований и безделья чувствовал себя изрядно потрепанным суденышком. А теперь к нему возвращались нерастраченные силы и несбывшиеся мечты. Андрей жаждал испытать себя в этой морской битве и доказать, что он еще кое-чего стоит и без миллионов.

Яхты миновали испанский берег, пронеслись мимо овеянного легендами марроканского порта Танжер и вырвались на океанский простор. Соленые брызги все сильнее били в лицо, а регату, на манер почетного караула, сопровождала стайка дельфинов.

По-настоящему гонка только начиналась, и Андрей дал себе слово не сходить с дистанции, чего бы это ему не стоило. Андрей слился с яхтой в одно целое, которое властно вобрало в себя и Машу. Андрей работал штурвалом, лебедками, обходил соперников и отдавал Маше короткие приказы, которые она уже не могла не выполнять, потому что Андрей был настолько поглощен развернувшейся гонкой, что не слышал возражений и не замечал ее отчаянных слез. Он видел только соперников и слышал только свою яхту. А она, расправив паруса-крылья во всю их мощь, неслась по Атлантике, как будто всю жизнь мечтала увидеть океан и мечта ее начала сбываться.

Регата свернула влево, и яхты помчались к югу вдоль африканского побережья. Маша поняла, что остановить Андрея ей уже не удастся, что пройдет еще немного времени, и Европа безвозвратно останется за бортом.

— На левый борт! — командовал Андрей, охваченный гоночной лихорадкой. — Откренивай сильней!

Маша перебралась на левый борт, где ее тут же окатило дождем брызг.

— Жилет надень!

Маша надела надувной жилет, в которых были все яхтсмены на других яхтах. Но мысль о побеге от этого сумасшедшего завладевала ей все сильнее. Она уже готова была броситься в воду, чтобы как-то добраться до берега. На худой конец ее бы подобрали катера сопровождения.

— Подтяни стаксель! — кричал Андрей, стараясь увеличить скорость и избежать качки от волн, оставленных другими яхтами более солидных размеров.

Маша подчинилась, и передний парус благодарно зазвенел, вобрав в себя всю силу атлантического ветра. Каждый раз, когда Маша собиралась покинуть яхту, Андрей отдавал новые команды, которые она безропотно выполняла. Маша удивлялась сама себе — откуда у нее вдруг взялись морские навыки? Но когда она слышала «ванты», «фордевинд» или «осторожно, гик!», то интуитивно понимала, чего от нее хочет Андрей, и точно выполняла команды.

Мысль о побеге то исчезала, унесенная свежим ветром, то вновь мучила Машу своей неосуществимостью. Она была похожа на чайку, которая то парила над яхтой, то куда-то пропадала, а затем вновь появлялась, будто материализовавшись из прозрачного воздуха. Наконец, она пропала окончательно, крикнув напоследок что-то печальное… И Маша почувствовала облегчение. В конце концов, когда еще она сможет поучаствовать в регате? Это удовольствие не для всякого смертного. Яхты — развлечение элиты. Судя по флагам, тут собралось высшее яхтенное общество, и Андрей смотрелся не хуже других. Маша поймала себя на том, что любуется своим капитаном, его мужской напористостью, и все больше покоряется его страстному желанию победить.

Марокканский берег все отдалялся, превращаясь в темную полоску на горизонте, над которой проступали вершины горной гряды Атлас. Яхты неслись по Атлантике многоцветным караваном. И одна за другой обходили Андрея, которому достался такой неопытный матрос.

— Да не тот шкот! — сердился Андрей. — Правый тяни! Сильнее!

Увлеченная фантастической картиной регаты, Маша растерялась и принялась дергать все веревки, которые попадались ей под руки. В результате стаксель обмяк, затрепетал на ветру и соскользнул по вантам вниз. Яхта резко потеряла скорость. Мимо проносились соперники, недоуменно оглядываясь на Андрея.

— Какого черта? — в отчаянии орал Андрей.

Маша обиженно всплеснула руками и скрылась в каюте.

— Лучше бы я тебя сам за борт выбросил! — кипел Андрей, поднимая стаксель.

Пока Андрей бушевал наверху, Маша сидела за штурманским столиком, заткнув уши и уставившись в пособие по мореплаванию.

— Самовлюбленный болван! — цедила она сквозь зубы. — Если у него миллионы, так ему все можно? Тоже мне, яхтсмен! Пил бы свое пиво и не высовывался.

Но Андрей не желал сдаваться. Эта гонка была первой в его жизни. И вполне могла оказаться последней. Он уже не думал, как продать яхту, не мечтал поскорее высадить Машу. Андрей жаждал борьбы и скорости, и Маша теперь была ему нужна как никогда.

— Прости, погорячился, — заглянул в каюту Андрей. — Но ребята уходят… Их потом не догнать.

— И не надо. Повернем обратно.

— Ты пойми — регата! — упорствовал Андрей. — Для меня это как… Как первая любовь!

— Да ну? — оживилась Маша. — Неразделенная?

— Это мы еще посмотрим, — сказал Андрей, поправляя фуражку. — Я тут плавал, немного знаю ветры и течения. Если ты мне поможешь, мы их сделаем.

— Ни за что.

— Маша, послушай. Это океан, опасное место. А там — Канары, богема бока греет. Отдохнешь как человек. Домой полетишь первым классом, обещаю.

Яхту снова закачало на волне, оставленной очередным соперником.

— Да ты посмотри, на каких посудинах они нас обставляют! — волновался Андрей. — За державу обидно!

— Можно подумать, — фыркнула Маша. — Вам дай волю — вы эту державу пивом зальете.

Андрей открыл банку, сделал изрядный демонстративный глоток и сказал:

— До Канар полтора дня пути. Могу повысить твой гонорар.

— Лучше научись вести себя с дамами. Я тебе не мачта, на которую что не вешай — все стерпит. Привыкли деньгами мерить…

— Ты красивая, — сменил тактику Андрей. — Да ради такой женщины я любую гонку выиграю!..

— Что-что? — засияла Маша.

— Особенно если эта милая, очаровательная, неповторимая и бесподобная будет точно выполнять команды! — взревел Андрей.

— Слушаюсь, мой капитан! — вскочила Маша, решив больше не дразнить зверя, вступившего на тропу войны.

— Марш наверх! — приказал Андрей и бросился к штурвалу.

Увидев, что их догоняли уже аутсайдеры регаты, Андрей поставил стаксель, поймал ветер, и яхта бодро бросилась вперед. Он спешил наверстать упущенное. Маша никуда не торопилась, но покорно выполняла команды и только улыбалась, не зная чему верить больше — комплиментам ярого гонщика или циничной бухгалтерии пивного короля. Что-то ей подсказывало, что лучше верить и тому, и другому.

Яхта набирала скорость. И ее роскошь не мешала ходовым качествам. Похоже, конструктор догадывался, что владельца яхты может однажды обуять ни с чем не сравнимая страсть к морским гонкам. И он позаботился о том, чтобы брак по расчету мог обернуться страстным романом, когда влюбленные хотят друг от друга все больше и больше, а получают то, о чем даже не мечтали. Яхта была сделана на совесть. Обводы легко рассекали волну, паруса чутко отзывались на желания капитана, и даже сильный крен легко уравновешивался хрупкой Машей, которая порой висела над самой водой, помогая яхте мчаться быстрее. И Маше это все больше и больше нравилось. Когда они обогнали первые яхты, она от радости забыла про свои обязанности и бросилась на шею к Андрею.

— На место! — рявкнул Андрей. — Пока ветер не потеряли!

— Пассат дует в одном направлении, — сообщила Маша, возвращаясь к своим обязанностям.

— Откуда такие сведения? — удивился Андрей.

— Из твоих книжек.

— Это лоции, а не книжки.

— К тому же попутное Канарское течение, — продолжала Маша.

— Оно для всех попутное.

То почти догоняя лидеров, то отставая, Андрей гнал яхту до самого вечера. Маше он велел немного поспать, чтобы она могла помочь ему ночью.

Когда небеса осветили океан чудесной звездной иллюминацией, Андрей сбавил ход и лег передохнуть, а его место у штурвала заняла Маша. Ей нужно было лишь держаться курса. И это было нетрудно, потому что вокруг, включив бортовые огни, плыли сквозь бесконечную тьму другие яхты. И это завораживающее зрелище было сродни звездному небу.

К полудню следующего дня вдали проступили очертания Канарских островов.

Команды соперников оживились. Всем хотелось придти первыми. Маша вцепилась в штурвал, как невеста в долгожданного жениха, но это мало помогало делу. Андрей оценивающе оглядел регату, прикинул расстояние до островов и понял, что шансов у него маловато. Команды соперников работали как слаженный механизм. Единственным преимуществом Андрея было то, что недокомплект экипажа делал его яхту легче других. И он решил рискнуть.

— Сбавь ход — приказал он Маше.

— Мы же проиграем! — упрямилась она.

— Нужно поставить спинакер.

Он поднял над яхтой дополнительный парус — спинакер и тот вздулся огромным оранжевым парашютом. Яхта зарылась носом в волну и вдруг стремительно выпрыгнула из нее, как резвящийся дельфин. Андрей сменил Машу у штурвала.

— Теперь держись. Пойдем на всех парусах!

Остальные тоже начали ставить спинакеры, но Андрей, отнимая у соперников ветер, обходил одну яхту за другой.

— Мы их обогнали! — азартно трясла кулачками Маша. — Может, поставим еще один парус?

— Нам бы на этих устоять! — кричал Андрей сквозь брызги. — Держи крен!

Пытаясь удержать равновесие, Маша почти висела над опасно задравшимся правым бортом, а яхта стремительно набирала скорость.

Своими причудливыми формами Канарские острова походили на морских чудовищ, выбравшихся из глубин погреться на солнце и передумавших возвращаться обратно. Теперь на них самих грелись богатые туристы. Белые пляжи соседствовали с буйной растительностью, уютные бухты среди скал — с модными отелями. Над горной грядой возвышался вулкан. О том, что он вполне жив, напоминали пляжи с черным вулканическим песком.

Лансароте, Фуэртевентура, Гран-Канария, Тенерифе… Названия островов впечатляли туристов своим шиком, курорты — особой роскошью, а природа — очаровательным разнообразием. Названия были испанские и местные. Но аборигенов давно уже не осталось. Конкистадоры, что по-испански означало «завоеватели», взялись за свое разбойничье дело задолго до того, как добрались до Нового Света. Канары стали для них тренировочной базой.

Конец гонки был намечен на острове Тенерифе, у города Санта-Крус. И когда Андрей пересек финишную черту между красных надувных буев, то не сразу понял, что его яхта победила. Организаторы регаты сновали вокруг на катерах, поздравляя и прося сбавить ход. Но Андрей будто окаменел от усталости. И оторвать его от штурвала стоило Маше больших трудов.

— Мы выиграли, капитан! — кричала Маша оглохшему от ветра и гула парусов Андрею.

— Это еще пустяки, — приходил в себя Андрей, едва шевеля губами. — Бывают гонки покруче, когда экипажи пишут завещания перед стартом. Он размял руки, подвигал застывшими плечами и обнял Машу.

— Пусти, — упиралась Маша. — Люди смотрят.

— Завидуют, — сказал Андрей и приник к ее губам в долгом поцелуе, как аквалангист, дорвавшийся на глубине до баллона с воздухом.

Вокруг затрещали фотоаппараты и засияли вспышки, готовя сенсационные снимки для первых полос. Яхту взяли на буксир, торжественно ввели в порт и поставили у причала.

На старинной набережной собралось множество народу. Победителей встречали как героев. Гирлянда цветов в качестве лаврового венка, медали, дипломы, приветствия — казалось, этому триумфу не будет конца.

Среди собравшихся особо выделялась сплоченная группа туристов из России, которые размахивали национальными флагами и беспрерывно салютовали шампанским, угощая при этом всех, кто попадался под руку.

Руководитель регаты сказал проникновенную речь, не забыв подчеркнуть свои организаторские таланты. Мэр объявил Андрея и Машу почетными гражданами города, а дети в морской форме исполнили торжественную песню, в которой часто упоминались и Испания, которой принадлежали острова, и регата, и, конечно, Тенерифе — Остров вечной весны. Затем победителям вручили приглашение на прием в честь участников гонки, а спонсоры настояли, чтобы Маша с Андреем попозировали репортерам в рекламных майках и бейсболках их гостиниц, с корзинами их фруктов и даже яхтенным якорем местного производства.

Но рекламное шоу неожиданно оказалось на грани провала. Функционер из штаба регаты неожиданно заявил, что победители вовсе не являются официальными участниками регаты. В доказательство он тряс какими-то бумагами, чем привел в растерянность и своего начальника, и мэра города — алькальда.

— El yate ruso en la regata no participa! — уверял функционер, для убедительности перейдя на испанский.

— Да они сами нас пригласили, — объяснял Андрей.

— Мы и не собирались, — разводила руками Маша, не переставая дарить репортерам улыбки.

Тогда функционер вынул еще одну бумагу и стал тыкать в нее пальцем, доказывая, что русская команда даже не заплатила взнос, обязательный для всех участников. Чествование грозило обернуться грандиозным скандалом. Сообразив, в чем дело, русские туристы заволновались, посовещались и перешли к решительным патриотическим действиям. Раздвинув охрану, к микрофону прорвался грузный мужчина, смахивающий на чемпиона мира по сумо. Он потряс зажатым в кулаке национальным флагом и объявил:

— Короче так, братва. Наши ваших по-честному сделали. А взносы мы сами оплатим. Мы и так тут пол-острова купили. Если что — свалим всем кагалом.

— И капиталы заберем! — угрожали туристы, которые, как выяснялось, были не совсем туристами.

— И другим скажем, чтобы сюда не ездили!

— Забьем на ваш остров по полной программе!

— Кто нас не уважает, пусть сам тут купается!

— Привыкли три шкуры драть! — поддерживали обычные туристы.

— Видали мы острова и получше!

После чего оратор поднес к микрофону мобильный телефон и включил мелодию российского гимна.

Мэр слушал переводчика с изумленным видом. Перед его внутренним взором сгущался мрак экономического краха. Скандал угас, не успев разразиться. Будто гордость острова, вулкан Тейде, выпустил, для приличия, пару дымных вздохов, но извергаться не пожелал.

Русские туристы подхватили Андрея и Машу на руки и понесли по городу, как олимпийский факел. Остальные провожали их аплодисментами и какофонией автомобильных клаксонов.

Как водится в курортных городах, прибрежные улочки были нашпигованы ресторанами и магазинами. По их названиям можно было изучать местную историю в туристической версии. «Атлантида» царствовала во всевозможных вариантах, так как жители Канарских островов были твердо уверены, что их острова — последнее, что осталось от загадочной цивилизации. Следом за атлантами шли славные мореплаватели, от Магеллана до Джеймса Кука, и не менее знаменитые пираты. В рекламном угаре хозяева подобных заведений намекали щедрым туристам, что имена легендарных личностей красуются на вывесках не случайно. Страшная тайна состояла в том, что они-то и были основателями всех этих заведений, а открытия, пиратские абордажи и прочие исторические деяния совершали в свободное от работы время. И выходило, что нынешние владельцы — прямые потомки тех, великих. Имена прочих знаменитостей ничего туристам не говорили, но экскурсоводы считали своим долгом сообщить и о них. Не столько потому, что особенно ими гордились, а скорее оттого, что хозяева вывесок вознаграждали экскурсоводов за каждого покупателя, посетившего их заведение. Особенно нравились туристам местные лавки древностей, в которых предлагалось, к примеру, «настоящее» золото инков, которым расплачивались конкистадоры, возвращаясь с кораблями сокровищ на родину. Купить можно было все, что угодно, даже «лупу Дарвина», забытую естествоиспытателем в собственной лавке по пути на Галапагосские острова.

В честь исторической победы соотечественников их местные земляки устроили ужин на одной из самых шикарных вилл. Они не признавали местных «парти», на которых гости бродили с пластмассовыми тарелками в одной руке и стаканом вина в другой, и при этом напоминали жонглеров, потому что приходилось пускать в дело еще и вилку. Соотечественники победителей регаты устали от островных блюд вроде паэльи и тапаса. Их широкие души жаждали обильного застолья. Впрочем, для желающих были и привычные «шведские» столы в саду под оливковыми деревьями, где каждый мог удовлетворить свои гастрономические пристрастия. Но таких не наблюдалось, вернее они переставали ими быть, немного потоптавшись на траве и сочтя за лучшее присоединиться к веселой компании.

В центре внимания торжествующих земляков была Маша. К капитану яхты тоже проявляли некоторый интерес, но он ни шел ни в какое сравнение с успехом, которым пользовалась прекрасная яхтсменка. Патриотический порыв был так велик, что приводил в мрачное недоумение жен местных завсегдатаев. Дам смущали и пылкие взгляды, направленные не на них, и вызывающе стройная фигура яхтсменки, и то, какие вдохновенные тосты говорили расслабившиеся мужчины в честь неизвестно откуда взявшейся морской богини. Эта парочка на дорогой яхте, но не имевшая денег на уплату ничтожных членских взносов, вызывала законное подозрение. Дамы улыбались, но были настороже, вежливо, но твердо пресекая попытки своих мужей обратить теплые слова в дорогие подарки.

К их большому сожалению, среди гостей были мужчины без жен, или просто холостые. Эти знали свое дело, и, разгоряченные выпивкой, пытались пришвартоваться к Маше с заманчивыми предложениями. Не желает ли очаровательная яхтсменка прокатиться за город, чтобы полюбоваться местными красотами? Или посетить местечко, где покажут, как из моллюсков добывают лучший пурпур для дамской косметики и окраски тканей? Можно даже перекрасить паруса яхты. Или слетать на собственном вертолете на соседний остров, в парк попугаев, а потом послушать канареек, давших название этим островам, или наоборот, это неважно. Или на денек смотаться в Африку, она тут, поблизости, покурить кальян и посмотреть танец живота?

Маша только улыбалась в ответ и просила мобильные телефоны — позвонить домой. Но она никак не могла дозвониться, а когда возвращала телефон владельцу, тот просил оставить его себе на память. Наконец, Маша дозвонилась. В кабаре очень удивились ее звонку, а после сообщили, что она давно уволена за систематические прогулы без уважительных причин.

— Без уважительных причин, — сказала Маша, возвращая трубку очередному ухажеру.

За столом пели. Сначала каждый — свое. Это иностранцы в ресторане могли дружно запеть, и каждый знал слова. А россияне пели индивидуально, пока кто-то не затягивал что-то всем знакомое. Но дальше первого куплета или пары строк из припева, дело обычно не шло. А потому все дружно налегали на знакомые строчки и нечленораздельно повторяли все остальное, если находился знаток. На счастье, такой среди них присутствовал. Профессор-филолог из Сибири, писавший здесь поучительную книгу о судьбе предводителя местных россиян, того самого патриота, который, хотя и не стал чемпионом по сумо, но державу в обиду не дал. Этот-то профессор и затянул пронзительным тенором подходящий к случаю романс:

Белеет парус одинокий

В тумане моря голубом.

Что ищет он в стране далекой?

Что бросил он в краю родном?

Братва впечатлилась и даже слегка прослезилась, особенно в том месте, где оказалось, что:

Увы, он счастия не ищет

И не от счастия бежит.

Тем временем, устав от борьбы с чарами яхтенной дивы, дамы начали проявлять интерес к Андрею. Такой отважный капитан! И яхта у него элитная — не каждому по карману. И за девицей своей не особенно приглядывает — вон как ее кобели облепили… Что-то тут было не так, и это сулило шансы. Тем более что не все жены были женами в строгом смысле этого слова, а некоторые скучали тут годами, пережидая лихие времена, пока их мужья опустошали отечественные недра и закрома.

Но подступиться к капитану было невозможно. Им полностью завладел торговец металлами. Он когда-то плавал официантом на круизном теплоходе, пока, как поговаривали, не сумел вывезти на Запад порошок какого-то особо ценного металла, засыпав его в бутылку с ликером. С тех пор дела его пошли в гору, работу он сменил, но привязанность к морю не утратил.

Бывший официант, а теперь торговец металлами сделал Андрею серьезное предложение. Он попросил продать ему яхту. От неожиданности Андрей замер с бокалом местного пива в руке. Перед его глазами начала сама собой расти вилла на чудесном острове, к вилле прибавилась пара дорогих машин, в конюшне заржали кони, а на лужайке появилась Маша с клюшкой для гольфа.

— Тысяч за шестьсот, — предложил торговец и добавил. — Но только в комплекте с медалью за победу в регате.

Андрей, хоть и принял лишнего, начал стремительно трезветь. Ему предлагалось больше, чем он надеялся получить, учитывая прежние неудачи. Яхта-победительница росла в цене.

— Ладно, пусть будет семьсот, — поднимал цену покупатель. — Плюс медаль. Диплом можешь оставить себе, как память, но лучше никому не показывать.

— Почему? — удивлялся Андрей. — Такие дипломы на дороге не валяются.

— Восемьсот, — настаивал торговец металлами. — Плюс медаль и диплом.

— Это уже серьезный разговор.

— Ну как, договорились?

— А она? — Андрей кивнул на Машу.

— Мне неудобно было предлагать… Но раз уж ты сам сказал… Восемьсот пятьдесят — и по рукам.

— Что?! — возмутился Андрей. — Такую женщину — дешевле какой-то медали?! Да мы с ней и не такие гонки выиграем!

— Не надо шуметь, — успокаивал торговец металлами, не любивший скандалов. — Оставь ее себе. У меня тут своих девать некуда. Просто мне показалось, что ты не прочь прихватить деньжат и сделать от нее ноги…

— С чего ты взял?

— Позагорай тут с мое, всякого насмотришься, — вздохнул тихий покупатель. — Тебе хорошо — кругом океан, дельфины, в крайнем случае — акулы. А тут — люди!

Он и вправду навидался всякого. Он мог бы запросто написать исчерпывающее руководство об искусстве быть официантом. Посетитель только еще входил в ресторан, а он уже точно знал, сколько у того при себе денег, в каком кармане лежит бумажник, что клиент закажет, что можно приписать к счету и сколько получить чаевых. А уж тех, кто хотел что-то продать, он чуял за версту, и даже — за милю.

— Возьму ее с собой, — сказал Андрей.

— Благородный жест, — похлопал его по плечу торговец. — Не перевелись еще мужики. Яхту когда смотреть будем?

— Да хоть… — Андрей почувствовал, как в нем просыпается алчность, но виду решил не подавать. — Завтра!

— Завтра уже наступило, — сообщил торговец металлами.

Над горами поднимался рассвет. За столом остались особо упорные соискатели, соблазняя Машу все новыми предложениями. Самым впечатляющим было посещение вулкана с предварительно оплаченным показательным извержением. Но Маша реагировала на заманчивые посулы лишь усталой улыбкой, а на Андрея глядела влюбленными глазами.

Между тарелок гуляли попугаи, выклевывая дырки в деликатесах. Предводитель дремал в плетенном кресле, что-то бормоча под нос, а профессор записывал это на диктофон, снабжая своими комментариями.

— Он счастия не ищщщ… — бормотал предводитель.

— Широкий экономический кругозор органично сочетается в Игоре Владимировиче с тонким чувством изящной словесности, — добавил в диктофон профессор, радуясь творческой находке.

— Может, теперь и отправимся? — торопил Андрея торговец.

Андрею показалось странным, что покупатель так спешит расстаться со столь судьбоносной для Андрея суммой. И он уже начал подумывать, не поднять ли цену.

— Куда торопиться? — Андрей зевнул и потянулся. — Яхта есть не просит…

— Послушай, друг, — вскипел торговец, предпочитавший обделывать дела быстро. — Или едем на яхту, или считай, что мы с тобой не разговаривали.

— Капитан! — подала голос Маша, уставшая от настырных поклонников. — Между прочим, мы пропустили прием у мэра.

— Не желаете ли отдохнуть? — бросился к ней навстречу торговец. — У нас тут есть прекрасное местечко для гостей…

— Капитану бы тоже не мешало, — сказала Маша, поднимаясь из-за стола. — Эта сумасшедшая гонка отняла столько сил.

— Мне что-то не хочется, — пожал плечами Андрей и поправил висевшую на груди медаль.

— Мы совершим небольшую освежающую прогулку, и тут же обратно, — сладко улыбался Маше торговец. — Легкий утренний моцион, местная традиция.

— И вообще, надо угостить друга нашим пивом, — кивнул Андрей, пряча от Маши глаза.

— О! — воскликнул торговец. — Давно не пробовал нашего!

— Как хотите, — улыбнулась Маша.

— Проводите даму, — велел торговец.

Из-за оливковых деревьев тут же возникли слуги, больше похожие на телохранителей, которые вежливо поклонились Маше и показали куда идти.

Покупатель и Андрей сели в сверкающую раритетную «Чайку» и поехали в порт.

— Ностальгия, — вздыхал торговец. — Никуда не денешься.

У причала стояли десятки яхт, покачивая мачтами со спущенными парусами. Несмотря на раннее утро, вокруг уже суетились люди из штаба регаты.

— Наш чемпион! — радостно бросился к Андрею тот самый господин, который еще вчера пытался объявить его самозванцем. — Ваша яхта просто великолепна!

— Вы с ним сговорились что ли? — удивлялся торговец металлами. — Пиарит на всю катушку.

— А что, неплохая яхта, — кивнул Андрей.

Они поднялись на борт. Покупатель придирчиво осмотрел яхту, пощупал обивку, погладил красное дерево и удовлетворенно кивнул.

— Продуманная штучка. Бумаги в порядке?

— В общем да.

— Ясно. Но в розыске, надеюсь, не числится?

— Яхта чистая. Записана на мое имя, — сообщил Андрей, доставая из встроенного сейфа папку с документами.

— Ого! — присвистнул покупатель. — Знакомые люди! Так значит этот пивовар просто взял и подарил тебе такую роскошь?

— Не просто, конечно… — Андрей протянул гостю банку пива. — Пиво нравится?

— Ничего.

— Вот его и рекламирую. Совершу кругосветку и яхта моя.

— Кругосветку? На этой посудине? Это все равно, что выиграть ралли Париж-Дакар на моей «Чайке».

— Когда можно получить деньги?

— Да хоть…

Яхту резко дернуло, и она поплыла кормой вперед.

— Что такое? — схватился за поручни покупатель.

Они выскочили на палубу и увидели, что яхту отшвартовывают от причала.

— Минуточку! — завопил покупатель. — Мне надо сойти! Эй-эй, кабальеро!

Портовый служащий помог покупателю перебраться с яхты на причал и отдал швартовые. Катер сопровождения подцепил яхту Андрея и потянул ее в море.

— Куда меня тащат? — недоумевал Андрей.

— На второй этап! — сообщил несостоявшийся покупатель. — Гонка продолжается!

— Как продолжается? — не верил Андрей. — Мы же договорились!

— А хрен их разберет. Говорят, финиш на Барбадосе!

— Да это же… В Америке?! Это же — через весь океан?!

— Ни дрейфь! — кричал покупатель. — Выиграешь опять — куплю дороже!

Влекомая катером, яхта поплыла к выходу из порта, а за ней потянулись остальные участники гонки.

Соперники полагали, что Андрею просто повезло, и он выиграл случайно. Но у Андрея было на этот счет свое мнение — он проиграл. Фортуна, уже начавшая было поворачиваться к нему желанной стороной, вдруг опять от него отвернулась, лишив его не только сладостной мечты о богатстве, но и Маши, к которой он успел проникнуться интересом, готовым перерасти в настоящее чувство.

Участники регаты выстроились широкой дугой, вершину которой венчала яхта Андрея. Победителю первого этапа ничего не оставалось, как поставить паруса и приготовиться к старту.

С проплывавшего мимо катера мэр и начальник регаты произносили в мегафон зажигательные речи, которые никто не слышал, так-так пассат уносил их в океан. Затем прозвучал стартовый выстрел и в небо взлетели зеленые ракеты.

Начался второй этап. Яхты рванулись вперед как стая гончих. Обойти Андрея хотели все, и это им легко удавалось. Состязаться в скоростной гонке в одиночку Андрею было трудно. Он неторопливо плыл вперед, соображая, что делать дальше. Вокруг было много островов, на которых он мог бы еще раз попытаться расстаться с яхтой.

Его размышления прервал грохот с неба. Вертолет завис над яхтой и выбросил лестницу, по которой начала спускаться отважная Маша. Потрясенный нежданным явлением, Андрей помог девушке сойти на палубу. Она бросилась обнимать своего капитана:

— Как ты мог!

— Я не хотел, — оправдывался Андрей. — Я не знал… Мы только выпили пива, а тут эти… Оказывается — второй этап!

— Наши ребята такие молодцы — сразу сообразили что делать, — говорила Маша, принимаясь за свои обязанности.

— Покажите им, где раки зимуют! — кричали с вертолета.

— Пусть знают наших!

— Если что — заруливайте! — приглашал местный предводитель.

Вертолет поднялся повыше, продолжая сопровождать гонку.

— А могла бы вернуться домой, — говорил Андрей, приводя яхту в боевой вид.

— Меня уволили, — радостно сообщила Маша.

— Жаль, — вздохнул Андрей. — А ты сказала, откуда звонишь?

— Нет, все равно бы не поверили. Вот ты бы поверил?

— Вряд ли. Может, еще возьмут обратно?

— Да я сама не пойду. Лучше быть королевой регаты, чем плясуньей в занюханном кабаке, — улыбалась Маша поднимая стаксель.

— В океане столько опасностей, — говорил Андрей, хотя в душе и сам был рад такому повороту дела.

— А мне нравится, — глаза Маши горели азартом. — Ну что, рванем?

— Вперед, королева!

Андрей поймал ветер и бросил яхту в горячку трансатлантической гонки. Они сильно отстали, и приходилось наверстывать упущенное. Вертолет спустился, и некоторое время летел следом, будто хотел добавить ветра в паруса. Потом завис рядом и из кабины высунулся бывший официант, а ныне торговец металлами:

— Даешь Барбадос!

Вертолет сделал над яхтой пару кругов и улетел.

Только через несколько часов они смогли догнать хвост регаты, растянувшейся на десятки миль. Погода резко испортилась, порывистый ветер предвещал шторм. Опытных яхтсменов это только радовало — у них появлялась возможность оставить новичков далеко позади. Андрей не сдавался, хотя и чувствовал, что их ждет еще много сюрпризов. Но о возвращении назад капитан уже не думал. Как и о том, что океан глубок, и в этой ужасающей бездне, в которой утонул бы даже Эверест, шныряли зубастые чудовища, не знающие жалости ни к кому.

Трансатлантическая регата — красиво звучит, но тяжело дается. Особенно если плывешь уже вторую неделю, а вокруг только океан, покрытый пенными гребнями волн, и беспрерывная изнурительная работа. От былого азарта Маши не осталось и следа. Когда погода прояснялась, Маша замечала, как меняются цвета океана — от лазурно-голубого до темно-зеленого. Когда было пасмурно, вода становилась серой, сливаясь на горизонте с мрачным небом и напоминая дерзким мореплавателям, что море и небо не такие уж разные стихии, и люди перед ними — ничто.

Остальные яхты то появлялись, то исчезали, борясь с океаном и соперниками. Соревноваться с опытными командами было все труднее, и приходилось напрягать все силы, чтобы не остаться одним в этой водной пустыне. Андрей и Маша научились работать слаженно, как два паруса яхты — грот и стаксель. Спали они по очереди, но отдохнуть, как следует, не удавалось. Однажды, когда усталый Андрей рухнул на диван рядом с Машей, она почувствовала, что не может заставить себя подняться, чтобы принять вахту. Но Маша сделала последнее усилие… И будто со стороны увидела, как надевает сырую еще одежду, пьет остывший кофе, поднимается на палубу, берется за штурвал…

Андрея разбудили крики чаек. Маша лежала рядом, прижавшись к нему горячим телом и положив голову на его плечо. Андрей осторожно коснулся губами Машиной щеки. Она улыбнулась сквозь сон и прижалась к нему еще крепче. Он любовался ее улыбкой во сне, ее природной сутью, влекущей женщину к мужчине. И ему тоже не хотелось вставать. Океан, регата и штурвал казались ему такими далекими и никчемными по сравнению с теплом спавшей рядом женщины. Но странный шум на палубе требовал его наверх. Андрей осторожно высвободил руку и поднялся на палубу. Два баклана яростно дрались за банку пива. То один, то другой теснили соперника и завладевали банкой, но ухватить клювом скользкий металл не удавалось. Заметив Андрея, бакланы отступили к борту и нырнули в воду. Андрей поднял банку, открыл и сделал пару глотков. И только теперь сообразил, что что-то не так. Вокруг было тихо, слабый ветер колыхал паруса и светило уже полуденное солнце. Андрей схватил бинокль и начал обшаривать горизонт, надеясь увидеть паруса регаты, но их нигде не было. Только виднелся невдалеке небольшой гористый остров.

Андрею стало ясно: Маша так устала, что проспала свою вахту. Впрочем, она и не обязана была служить у него матросом. Такое не каждый мужчина выдержит. А яхта шла своим курсом, не меняя галсы и не следуя за фаворитами гонки. И хорошо еще, что не наскочила на рифы, которых здесь могло оказаться немало. Теперь яхта едва двигалась, будто ей что-то мешало. Андрей не сразу понял, в чем дело, но затем увидел, что яхту тормозят густые водоросли, которые плавали вокруг бурыми островками. Выходило, что течение вынесло яхту в Саргассово море к Карибским островам.

Эти острова вытянулись цепочкой между материковой Южной Америкой и Кубой. Они походили на парус, надутый ветром, и потому, наверное, острова называлась Наветренными. Великаны смогли бы перебежать по ним, как дети перебегают ручьи по камешкам. А заодно побывать в нескольких государствах: из Тринидада и Тобаго перебраться в Гренаду, оттуда — в Сент-Винсент и Гренадины, затем оттолкнуться от Сент-Люсии и перескочить на Мартинику, которая принадлежала Франции, после на Доминику и опять во Францию — на Гваделупу, далее — Антигуа и Барбуды, Сент-Кристофер и Невис, откуда по Виргинским островам, которые принадлежали частью США, а частью — Британии, перебраться на Пуэрто-Рико, а затем и на Гаити, которые делили между собой одноименная страна и Доминиканская республика. А там уже и до Кубы было рукой подать.

В этой же цепочке, чуть западнее, находился и остров Барбадос, на который нацеливалась регата. Но остров, который был прямо по курсу, казался слишком маленькими, чтобы на нем могло разместиться даже карликовое государство.

Со стороны острова приближались пироги. В обеих сидели индейцы, собирая длинными крюками водоросли. Один был в панаме, другой, постарше, в соломенной шляпе. Они были так поглощены работой, что не замечали яхту. Водорослей в пирогах было уже много, но сборщики продолжали заниматься своим делом.

Андрей решил выяснить поточнее, где они находятся, и замахал руками, привлекая внимание аборигенов. Кричать он не хотел, чтобы не разбудить Машу. Его заметили, когда пироги были совсем уже рядом.

— Привет! — негромко поздоровался Андрей.

Сборщики поняли глаза и обомлели от удивления.

— Американец? — спросил тот, что был постарше.

— Да! — улыбался Андрей. — Хотя какая разница?

Он достал пару банок пива, чтобы расположить к себе индейцев. Угостив их, Андрей поинтересовался:

— Что это за страна?

Было жарко, и сборщики водорослей с удовольствием выпили пиво, но на вопрос не ответили. Андрей собрался предложить им еще, но через мгновение пожалел, что вообще угощал горячительным этих детей природы. Доброжелательные улыбки сменились зверскими оскалами, а крюки для сбора водорослей превратились в абордажные орудия. Они вцепились в яхту с обеих сторон и подтянули к ней свои пироги. Водоросли в пирогах вдруг разлетелись в разные стороны, и под ними обнаружилось еще несколько человек. Эти парни, размахивая огромными мачете, полезли на яхту.

«Пираты!» — догадался Андрей, но было уже слишком поздно. Он успел столкнуть двоих за борт, но остальные уже окружили его, угрожая своими тесаками. Андрей схватил оброненное одним из пиратов оружие и решил защищаться. Но еще двое уже волокли из каюты вопящую и извивающуюся в разбойничьих лапах Машу. Пираты что-то угрожающе кричали, но Маша не собиралась сдаваться. Пнув одного пирата в пах, она обрушила на второго спасательный круг и столкнула его за борт. Воспользовавшись заминкой, Андрей двинул в челюсть стоявшего перед ним разбойника и замахнулся мачете на другого, но тут на него набросилось сразу несколько проворных молодцов. Та же участь постигла и Машу.

На берегу их встретила возбужденная толпа. Облаченные в ритуальные наряды аборигены били в тотемные барабаны и кружились в воинственном танце.

Связанных пленников приволокли в деревню, состоявшую из нескольких хижин и небольшой поляны. Вокруг деревни торчали высокие пальмы и щетинились шипами огромные кактусы. На краю поляны стоял каменный идол. Похоже, идол был свирепый, потому что имел ужасающие клыки. На короткой шее идола висело ожерелье из черепов, а у ног лежали горы скальпов. На другом краю поляны, на троне, основанием которого служили два каменных ягуара, восседал вождь с автоматом Калашникова, который заменял ему жезл. На плече вождя скакала мартышка строя злобные гримасы.

Пираты бросили пленников к ногам вождя.

— Отпустите меня! — кричала Маша. — Я — иностранка!

— Вы за это заплатите! — грозил Андрей.

Вождь поощрил удачливых подданных бочонком ритуального напитка и со смехом попугал пленников автоматом. Пока участники захвата отмечали свой успех возлияниями, появилась вереница полуобнаженных девиц, несших сухие пальмовые ветви. Все это они складывали перед кровожадным идолом. Маша пыталась вырваться, отбивалась и кусалась. Но ее напрасные попытки только раззадоривали публику, собравшуюся на привычный ритуал.

— Звери! — негодовала Маша.

— Не провоцируй их, — предупредил Андрей. — Это же дикари.

— Это ты виноват, — сквозь слезы говорила Маша. — Ты!

— Прости, — ответил Андрей. — Мы сбились с курса… Когда ты проспала вахту.

— Я больше не могла, — терзалась Маша. — Я устала…

— Мне было так хорошо с тобой, — сказал Андрей.

— Правда? — улыбнулась Маша сквозь слезы.

— Как никогда.

Их трогательный диалог прервал вождь.

— Амба! — сказал он, стукнув о землю Калашниковым.

Барабаны смолки и все вокруг притихли, ожидая дальнейших повелений.

— Вуду! — выкрикнул вождь.

Толпа расступилась, и из хижины выскочил местный жрец, разукрашенный птичьими перьями так, что его можно было принять за карнавального шута. Он завертелся на месте, затем неистово затрясся, а после закружился вокруг Андрея и Маши, выкрикивая заклинания и периодически кропя своих жертв какой-то ароматной жидкостью из половинки кокосового ореха.

Толпа подпевала и вскидывала руки, становясь похожей на многоногое, многорукое и многоголовое чудовище с единой темной душой. Жрец то сладострастно поглядывал на своих жертв, то падал ниц перед истуканом, то вновь истерически трясся, выкрикивая магические заклинания, пока не выбился из сил и не распростерся у ног вождя.

— Ам-ам-ам! — повелел вождь.

Жреца унесли в хижину, после чего из нее выбежали помощники жреца, тоже в ритуальных нарядах. Они притащили украшенные загадочными знаками жерди, из которых начали что-то сооружать над кучей хвороста.

— Что они делают? — испугано спросила Маша.

— Мангал, — предположил Андрей.

— Они собираются нас зажарить?

— Гурманы, — процедил сквозь зубы Андрей. — Со склонностью к людоедству.

— Мама… — прошептала Маша упавшим голосом.

— Наверное, мы заплыли в их священные воды… Осквернили первозданную чистоту…

— Они сумасшедшие, — шептала Маша. — Сожрать людей ни за что…

— Особенно такую женщину, — поддержал Андрей, теснее прижимаясь к Маше спиной.

— Ба! — возгласил вождь, указав автоматом на идола.

Вновь загремели барабаны и дикари пустились в хоровод вокруг своих жертв, приплясывая и потрясая оружием.

— Ба! Ба! Ба! — повторяли воины, все теснее сжимая кольцо вокруг Андрея и Маши.

— Им что, больше есть нечего? — в ужасе говорила Маша. — Вон, кругом бананы да кокосы. Ешь — не хочу.

— Конкистадоров на них нет… — пожалел Андрей. — Лучше бы ты осталась на Канарах.

— Да уж… Знала бы, ни за что бы не села на твою яхту.

— Она не моя, — сказал Андрей.

— Теперь конечно, — горько усмехнулась Маша. — Теперь этот каннибал будет участвовать на ней в регатах.

Это предположение прозвучало так нелепо, что Андрей передумал признаваться Маше в том, что это и в самом деле не его яхта, что он только и думал, как ее продать и спровадить Машу. Их последние минуты и без того были печальны. Вместо этого Андрей сказал Маше то, что давно собирался:

— Знаешь, Маша. Ты — лучшая женщина, которую я встречал…

— Мог бы сказать это и раньше, — всхлипывала Маша. — Не дожидаясь, пока эти ублюдки подадут нас на стол.

— Надеюсь, только меня.

— Почему это?

— Я слышал, у них тут раздельное питание.

— Дурак, — горько усмехнулась Маша.

Наконец ужасный хоровод замер в нескольких шагах от пленников, а затем раскрылся перед каменным истуканом. Идол жаждал жертвы. Юный дикарь подскочил к куче хвороста и хотел было поджечь ее зажигалкой, но получил от старшего соплеменника такую затрещину, что зажигалка тут же исчезла. Вместо нее появилось традиционное приспособление с трутом и палочкой, которую нарушитель чистоты обряда принялся вращать между ладонями с бешеной скоростью. Вскоре трут задымился. Вождь слез со своего трона и поднес горящий трут к куче хвороста. Костер яростно вспыхнул, осветив идола кровавыми отблесками. Напуганная мартышка завопила, взобралась на кокосовую пальму и принялась там бесноваться. Пленников развязали и потащили к костру.

— Не трогайте ее! — кричал Андрей, пытаясь спасти Машу. — Съешьте меня, а ее отпустите!

— Отпустите, людоеды чертовы! — упиралась Маша.

Но их никто не слушал.

— Я люблю тебя! — Андрей крепко обнял Машу и слился с ней в прощальном поцелуе.

Наступила тяжелая пауза, которую не решались нарушить даже эти варвары, очарованные силой любви. В конце концов, каннибалы — тоже люди. И ничто человеческое им не было чуждо. Но, к несчастью, им было не чуждо и то, что чуждо остальным людям.

Поцелуй длился долго. И когда Андрей оторвался от Маши, чтобы перевести дух, она снова впилась ему в губы, понимая, что только это может отсрочить расправу. Андрей наслаждался прощальным блаженством, не забывая краем глаза контролировать ситуацию вокруг.

Вождь явно нервничал, теребя дуло автомата. В этом славном отечественном оружии Андрей и надеялся найти спасение. Однако вождь стоял в нескольких шагах, и добраться до Калашникова было бы проблематично. Но любовь знает не только поцелуи… Если бы Андрей уложил Машу на землю, чтобы завершить земной путь некоторым подобием оргии, могли появиться неплохие шансы… Маша сопротивлялась, но Андрей подавал ей глазами такие убедительные знаки, что она покорилась.

Каннибалы завыли то ли от сладострастия, то ли от голода.

Андрей уже прикидывал, как половчее вырвать у вождя автомат, когда в дело вмешалась природа. Мартышка так переволновалась, что от ее метаний тяжелый кокос сорвался с пальмы и упал на голову идолу. Аборигены в ужасе пали ниц, будто ожидая немедленного конца света. Воспользовавшись паузой, Андрей выхватил у вождя автомат и открыл огонь. Дикари в панике разбегались. Многие остались лежать, сраженные пулями. В том числе и сам вождь.

— Боже мой! — Машу трясло от ужаса. — Что ты наделал?

Андрей и сам был в ужасе, оказавшись среди дюжины трупов и луж крови. Только громыхало на ветру страшное ожерелье идола и потрескивал жертвенный костер. Но заклятия жреца имели непостижимую силу. Трупы начали подниматься.

— Что это!? — пряталась за Андрея Маша.

— Зомби какие-то, — отступал от воскресших дикарей Андрей.

Зомби добродушно улыбались и даже аплодировали, окружая ошеломленных Андрея и Машу.

— Стоять! Стреляю! — грозил им автоматом Андрей.

Но зомби только смеялись в ответ. Вождь, хотя и был весь в крови, показывал большой палец и восхищенно говорил на английском:

— Поздравляю, мой друг! Это было великолепно!

Андрею все это не казалось великолепным. Признавать вождя другом он тоже не спешил, но стрелять в зомби не решался. Чтобы развеять дьявольские чары Андрей выпустил короткую очередь в голову идола. Но та, как ни странно, даже не шелохнулась. Зомби снова попадали, но уже от хохота.

— Ты герой! — хохотал вождь.

— Просто не люблю каннибалов, — ответил Андрей, держа на мушке вождя.

Вождь перестал хохотать и скинул ритуальный наряд, под которым обнаружились банальные шорты.

— Они нас разыграли! — догадалась Маша, начавшая приходить в себя.

— Разыграли? — не поверил Андрей и ткнул дулом в страшное ожерелье идола. — А это?

Вождь вынул из ожерелья череп и показал его Андрею.

— Пластик.

Черепа, действительно, были пластмассовые, с китайским клеймом, как и скальпы. Даже Калашников — и тот оказался китайского производства и с холостыми патронами. Андрей начал осознавать, что они стали участниками представления только тогда, когда парочка зомби принялась гасить костер из огнетушителей. А затем появился и жрец — теперь это был симпатичный мулат в джинсах, забывший смыть с лица магическую раскраску. Он деловито подошел к Андрею и предложил подписать какую-то бумагу. Удостоверившись, что им уже ничего не угрожает, Андрей взял себя в руки и спросил:

— Что это?

— Прошение о помиловании, — пошутила Маша, которая уже освоилась с карибской экзотикой.

— Просто счет, — улыбнулся бывший жрец. — Шоу прошло великолепно. С вас пять тысяч долларов.

— За что? — не понимал Андрей.

— Действительно, — пожала плечами Маша. — Они нас даже не съели.

— А как же контракт? — бывший жрец предъявил соответствующие бумаги.

Маша пробежала их глазами и рассмеялась.

— Они дают шоу с захватом туристов, а те им платят.

— Но мы — не те! — уверял Андрей, отдавая вождю автомат. — И у нас нет денег.

Вокруг снова стал скапливаться народ, теперь уже в ожидании гонорара за удачное представление.

— Кстати, вы нас чуть не убили! — гневался вождь. — А это контрактом не предусмотрено.

— Может, надо было подождать пока вы нас съедите?

— У нас есть разные варианты, — объяснял липовый жрец. — Вас могла спасти полиция. Или отбило бы враждующее с нами племя.

— Нет денег? — Вождь с укоризной показал на видневшуюся сквозь пальмы яхту. — Вы хотите сказать, что на таких яхтах теперь плавают нищие?

— Яхта тут не при чем. Мы не заказывали никакого представления. Мы участвовали в регате.

— А сюда попали случайно! — добавила Маша. — Мы просто заблудились, и вы напали не на тех.

Но Карибские лицедеи жаждали денег, честно заработанных с риском для жизни. Дискуссия набирала обороты, но ее прервал звонок. Вождь, который по всей видимости и был постановщиком этого оригинального шоу, вынул из кармана мобильный телефон. То, что он услышал в трубке, привело его в ужас. Он сунул телефон обратно в карман и развел руками.

— Извините! Досадное недоразумение!

И тут же принялся давать своей труппе новые указания. Аборигены сначала ничего не поняли, а затем бросились приводить себя в порядок, подгоняемые бывшим жрецом. Одни смывали с лица краску, имитировавшую кровь, другие подкладывали пакетики с этой же краской под одежду и крепили ее скотчем. Девушки, прикрыв на время свои прелести, пекли на догорающем костре рыбу. Остальные тараторили по мобильным телефонам, курили сигары и попивали колу.

Жрец самолично проводил Андрея и Машу к берегу и посадил на просторную пирогу с новеньким мотором. А чтобы сгладить прискорбное недоразумение, жаловался на тяжелую жизнь, которую он, такой образованный человек, окончивший колледж в Панаме, вынужден влачить вдали от цивилизации. Оказалось, они придумали шоу на пару с вождем. Но состоятельных клиентов было пока маловато, а накладные расходы росли. Правда, их шоу даже собирались снять для телевидения, но оператор полез вод воду искать пиратские клады и его слопали акулы. И вообще, не согласится ли прекрасная сеньора стать их представителем в России? Компания гарантируют уникальные развлечения, незабываемые впечатления и экстрим высшего класса! Вот, кстати, их визитки и рекламные буклеты…

Андрея с Машей доставили на яхту. В качестве компенсации аборигены выгрузили на борт ящик фруктов, корзину кокосовых орехов, запеченную рыбу на большом банановом листе и вручили Андрею бутылку местного рома. А сверх того разгребли водоросли и освободили яхту от саргассовых пут.

— На твоем месте, я бы тоже их поблагодарила, — сказала Маша.

— За что?

— Если бы не они… — улыбнулась Маша. — Ты был таким героем… В общем, за все, — Маша поцеловала Андрея и спустилась в каюту.

Андрей подарил аборигенам коробку пива. Не успели они отойти от острова, как появилась другая яхта. И навстречу ей уже плыли на своих пирогах фальшивые сборщики морских водорослей. Начиналось новое представление.

Осторожно огибая коралловые рифы, Андрей вывел яхту на океанский простор.

— Куда теперь? — спросила Маша, привычно подтягивая стаксель.

— Раз уж мы здесь, то стоило бы заглянуть в Панаму. — Это недалеко.

— Знаю я эти «недалеко»! — Маша взяла бинокль и принялась разглядывать акваторию. — Вижу несколько больших островов!

— Их тут полно, — кивнул Андрей. — Кстати, здесь наши корабли проходят, бананы возят из Эквадора.

— Мы их встретим?

— Вполне возможно.

— А за островами, кажется, сплошной берег! — сообщила Маша.

— Скорее всего — Венесуэла. А дальше будет Колумбия.

— Так мы до Южной Америки доплыли? — не верила Маша.

— А ты думала, она бывает только в сериалах? — улыбался Андрей. — Мы в Карибском море. Вдоль берега дойдем до Панамского канала. Это вроде Босфора, только там — природа сотворила, а здесь люди прорыли.

— Что нам делать в Панаме?

— Там у меня кое-какие деньги в банке.

— А я смогу что-то получить?

— По крайней мере — аванс. А зачем тебе?

— Ну, не знаю… Вдруг домой захочется.

— Неплохая мысль. Слава богу, что пираты оказались ряжеными. А то здесь и настоящих полно.

Они вышли на рейд и двинулись вдоль побережья, все больше набирая скорость. Попутный пассат был как нельзя кстати. Несколько часов они плыли на запад мимо красивых островов. Маша наслаждалась фруктами, по которым так соскучилась, а заодно высматривала рифы, на которые боялся напороться Андрей.

— Вижу большой корабль! — сообщила Маша, когда из-за очередного острова показалось необычное судно.

— А флаг у него — не наш случайно?

— Черный… Череп с костями.

— Брось шутить. Это же пиратский флаг!

— И корабль какой-то старый… — удивленно говорила Маша. — Сам посмотри.

— Натуральная пиратская шхуна, — обомлел Андрей. — Идет прямо на нас!

— Совсем они тут сдурели? — забеспокоилась Маша. — Куда смотрят военно-морские силы?

Это и в самом деле была классическая трехмачтовая пиратская шхуна с «Веселым Роджером» на главной мачте и шайкой морских разбойников на борту. Поначалу казалось, что шхуна идет своим ходом, но потом оказалось, что ее тащил буксир. Параллельным курсом шел большой катер, на котором разместились кинокамеры и съемочная группа.

— Кино снимают, — успокоил Машу Андрей.

— Не море, а сплошной Голливуд, — сердилась Маша, но на всякий случай спустилась в каюту, села перед зеркалом и постаралась привести себя в порядок.

На катере заметили яхту и принялись подавать предупредительные сигналы. Андрей сбавил ход, любуясь старинным судном. Буксир остановился. Шхуна тоже потеряла скорость и закачалась на волнах, перегородив яхте путь. Даже если это и была подделка, то все равно выглядела впечатляюще. Не менее колоритно выглядел и капитан пиратской шхуны, дружелюбно махавший антикварным мушкетом.

Пока Андрей препирался со съемочной группой, требовавшей покинуть место съемок, Маша вглядывалась в лицо предводителя пиратов. Несмотря на искусный грим, оно показалось ей знакомым. Маша улыбалась, стараясь вспомнить, как зовут этого актера. Она перебрала всех, кто ей нравился — от Сталлоне до Бандераса, но ни на ком так и не остановилась. Маша утешила себя тем, что узнает его, когда фильм выйдет на экраны. Но судьба готовила ей куда более близкое знакомство. Пират пальнул из мушкета, и со шхуны, на специальных канатах, на яхту перелетело с десяток его подручных.

— Эй, эй! — протестовал Андрей. — Это суверенная территория!

Но пираты уже окружили Андрея и Машу, тыча в них саблями и мушкетами. Эти нагло ухмыляющиеся джентльмены удачи в живописных нарядах производили впечатление отъявленных головорезов. Их предводитель наслаждался произведенным эффектом. С подошедшего катера на борт яхты вскочил юркий малый. Это был ассистент режиссера. Он что-то сказал пиратам, и те расступились. Сам режиссер тем временем сердито разговаривал с предводителем пиратов, в недоумении разводя руками. Но его собеседник только продолжал улыбаться.

— Прошу прощения, — сказал ассистент Андрею. — Но это кино.

— Убирайтесь с моей яхты! — требовал Андрей.

— Видали мы таких пиратов! — поддержала Андрея Маша.

Режиссер что-то крикнул ассистенту. Тот кивнул и живо выпроводил пиратов с яхты. Затем появился продюсер — импозантный господин в темных очках и бейсболке. Он состроил самую любезную улыбку, на какую был способен, и попросил его выслушать.

Они были голландцами и снимали тут фильм про своего соотечественника — славного пирата Питера Хейна. Про того самого, который захватил под Гаваной испанские галеоны, везшие из Америки несметные сокровища. Это было обычным делом, когда Новый Свет стал ареной жестоких схваток между испанскими, французскими, голландскими, английскими и прочими флибустьерами. Хейну пришлось повидать многое, включая прелести галерной каторги. Но в результате, успевшего прославиться пирата назначили адмиралом голландского флота. Хейна играл знаменитый голливудский актер. Звезды такого калибра большие оригиналы, знаете ли… Ему создали все возможные условия, не говоря уже о заоблачном гонораре, но теперь он требовал и яхту. У него примерно такая же, но в данный момент она находилась у побережья Флориды, где снималась в другом фильме его жена, тоже мировая знаменитость… Короче говоря, Андрею предлагался выгодный контракт на аренду яхты.

— Весьма польщен, что такой знаменитости приглянулось мое скромное судно, — ответил Андрей. — Но у нас совсем нет времени. Мы совершаем кругосветное плавание и уже выбились из графика.

Продюсера это не остановило. Он слишком хорошо знал звезд, чтобы им отказывать.

— Неужели вы не хотите помочь великому американскому кинематографу? Причем за хорошие деньги? Всего неделя здесь, неделя — по пути к Панаме, через канал, и несколько дней съемок в городе.

Андрей, которому все равно нужно было пройти через канал, что весьма непросто, ответил:

— Тут есть над чем подумать.

— Тысяча долларов, — изо всех сил улыбался продюсер. — В день.

— Деньги не имеют значения, — поморщился Андрей, вспомнив, что он все еще пребывает в ранге олигарха.

— Две тысячи, — сказала Маша, которая оказалась куда прагматичнее. — Это наша обычная ставка.

Учитывая непредсказуемость героя будущего фильма, которому могло взбрести на ум перебраться, к примеру, на дирижабль, продюсер готов был согласиться. Маша потребовала, чтобы деньги выплачивались каждый день. Но продюсер был тертым малым.

— Пусть будет две, — согласился он. — Сущие пустяки по сравнению с тем, что мы потеряем, если этот корсар начнет упрямиться. Звезды, знаете ли… Но без них и фильм не продашь… Надо же было так вжиться в образ! Итак, две тысячи. Деньги получите в Панаме, после съемок.

— Идет, — согласилась Маша опередив Андрея.

Она бы согласилась и на первую цену, лишь бы увидеть другую жизнь — жизнь по-настоящему богатых и знаменитых людей.

Для начала знаменитость потребовала величать себя адмиралом Хейном, как своего прототипа, чтобы не выходить из образа. Затем Хейн предупредил, чтобы его не вздумали будить, пока он сам не проснется. Даже если этого потребует режиссер или пиратская шхуна пойдет ко дну со всеми своими сокровищами. Он также велел выбрасывать в мусорную корзину тексты, которые ему готовили на каждый день, полагая, что сценарий — пустая пачкотня, а зрителю нужен только он сам во всем блеске своего таланта. Самого пирата он тоже ни во что не ставил, хотя и называл себя его именем.

— Ничего личного, — объяснял он. — Это всего лишь киноиндустрия.

Знаменитый пират действительно был не столь важен. Он хоть и награбил когда-то горы сокровищ, но теперь от них не было никакого прока. Зато кинозвезда гарантировала прибыли от проката. И адмирал без стеснения пользовалась своим положением. Периодически, чтобы снять напряжение, адмирал Хейн принимался рыбачить. Специальные спиннинги и прочие снасти ему доставили в первый же день, как только он поселился на яхте. После рыбалки Маше приходилось готовить всевозможную рыбу, потому что адмирал особенно ценил свежесть, как в пище, так и в чувствах. Кроме того, он велел не пускать на яхту своего личного диетолога, который следил за каждым фунтом звездного веса и мог заявиться в самый неподходящий момент. Особенно когда адмирал запивал рыбные блюда пивом, которого на яхте было вдоволь и которое пришлось ему по вкусу.

Была у Хейна и занятная привычка. Когда он видел перед собой кого-то, кроме хорошо знакомых коллег, он доставал маркер и дарил автограф. Причем расписывался на всем, что попадалось под руку — от полицейского удостоверения до ладони или шляпы. Эти звездные манеры выводили из себя Андрея, но очень забавляли Машу, которая к вечеру бывала покрыта автографами как индейцы татуировками. Со временем Андрей научился не попадаться на пути адмирала и здоровался с ним на расстоянии, что, впрочем, Хейн замечал весьма редко. Почту адмиралу доставляли на гидропланах, а однажды с вертолета высадился морской офицер с прикованным к руке чемоданчиком и вручил кинозвезде приглашение от президента США на прием по случаю годовщины его инаугурации.

Когда непогода приостанавливала съемки, и выпадало свободное время, адмирал принимался рассуждать о жизни. По его мнению, все кругом было дерьмо, включая фильм, в котором он теперь снимался. Вот когда он снимался в «Сладкой жизни»… У маэстро Феллини он сыграл всего лишь эпизодическую роль, но этот волшебник кино отравил, вернее одурманил его искусством высшей пробы… С тех пор адмирал делил все свои фильмы на те, которые вызывали в нем трепет от встречи с таинством настоящего искусства, и все остальные, которым он давно потерял счет. Если роль его волновала — это было кино, если нет — то просто «муви», лицедейство…

Киношная суета, разговоры об искусстве и звездах, трепет, с которым относились окружающие к адмиралу, спеша исполнить любую его прихоть, напомнили Маше, что и она кое-что умеет. И что непростительно давно она уже не делала утреннюю разминку. Чтобы заняться собой и вернуть былую форму, Маша начала вставать на рассвете, пока все спали. Через несколько дней ее разминки уже напоминали карнавал, в который она добавляла все новые элементы, подражая птицам и животным, которые в изобилии населяли Карибские острова. Однажды это зрелище увидел и адмирал, проснувшийся раньше обычного, чтобы немного порыбачить.

— Блестяще! — зааплодировал Хейн. — Вы танцовщица?

— Это всего лишь разминка.

— Каков же тогда танец? Хотелось бы посмотреть.

— Контрактом это не предусмотрено, — улыбнулась Маша. Затем поднялась на поручни и нырнула в воду.

Ей нравилось здесь плавать. Разнообразие рыб, кораллов и прочих морских обитателей приводило Машу в восторг. Любопытные рыбки подплывали совсем близко и позволяли Маше поиграть с ними. Акул здесь не было, на время съемок их отпугивали специальными приборами. Зато было много скатов, маскировавшихся в белом песчаном дне с таким искусством, что увидеть их можно было лишь тогда, когда они сами покидали свои засады. Когда Маша поднялась обратно на яхту, адмирал все еще сидел со своим спиннингом, позабыв забросить в море наживку. Единственной, по-настоящему стоящей вещью в мире он считал женскую красоту. Только она будила в нем угасающие эмоции, обостряла чувства и возвращала интерес к жизни.

Андрей поначалу терпеливо наблюдал за причудами кинозвезды, но потом они начали его раздражать. Адмирал как будто предвидел такой поворот событий. На яхте, по крайне мере на время съемок, он был полным хозяином и желал абсолютного комфорта. Поэтому Андрей тут же получил предложение сняться в роли одного из командиров испанской эскадры, которую предстояло разгромить адмиралу Хейну.

После пива звезду тянуло на откровения и он, возбужденно размахивая гаванской сигарой, принимался просвещать Машу:

— Чтобы стать звездой, надо ей быть, милая леди. В Голливуде скромность — тяжкое преступление. Там за это сажают в тюрьму. Ты можешь играть монахиню, но в жизни должна быть как Мата Хари. Эпатаж двигает карьеру. Перестанешь удивлять — тебя перестанут снимать. Людям нужны скандалы. Если я соблазню тебя — это вряд ли кого заинтересует, кроме твоего мужа. Но если я брошу ради тебя жену — это уже кое-что…

Адмирал был уверен, что каждая женщина мечтает с ним переспать. А с некоторых пор начал подозревать в этом и мужчин, особенно ассистента режиссера, который досаждал ему с наглыми предложениями. Не хочет ли адмирал самолично погрести на галере, закованный в каторжные цепи, как того требует сценарий? Или не согласится ли старина Хейн собственноручно выбить саблю из рук испанского капитана, а затем его же и повесить? Но такие мелочи адмирал оставлял каскадерам, хотя каждый сантиметр его тела был застрахован. Сумма страховки была так велика, что у другого на его месте возник бы соблазн прикарманить хорошие деньги, содрав на кулаке кожу или слегка повредив ухо настоящей пиратской серьгой.

Вскоре адмирал перестал одаривать Машу автографами и принялся ее соблазнять. Вернее, он задумал покорить ее настолько, чтобы она сама упала к его ногам. Но Маша слабо реагировала на его предложения и звездным чарам не поддавалась. Адмирал усмотрел в этом проявление загадочной русской души. Чтобы проникнуть в нее поглубже и пошатнуть ее древние устои, адмирал употреблял всю свою интеллектуальную мощь.

— Россия! — восклицал он, потрясая своими красивыми руками. — Водка! Икра!

После чего переходил к русским знаменитостям:

— Чайкоффски! Барышникофф! Достоеффски!

Андрей поначалу городился соотечественниками, а Маша, напротив, сожалела, что на Западе почитаются далеко не все русские знаменитости. Но вскоре они начали подозревать, что адмирал не всегда имеет в виду именно их, а просто воспоминает роли, которые ему приходилось играть в боевиках. Там вождей русской мафии и прочих бандитов сплошь звали Чайковскими, Достоевскими, Гоголями и даже Карениными. Голливудские сценаристы видимо искренне полагали, что это и есть самые распространенные русские фамилии. Встречались еще Распутины и Калашниковы, но те еще более-менее походили на своих прототипов, хотя бы по роду занятий.

Съемки проходили у живописных островов, который сами по себе могли бы украсить любой фильм. Кое-где дымились вулканы, над островами летали стаи розовых фламинго и красных ибисов, а попугаев было столько, что становилось ясно, откуда брался непременный попугай на плече классического пирата. Режиссеру понравился остров Доминика, с его скалистыми, круто уходящими в море берегами. Но снимать здесь было опасно из-за кашалотов, которые выкармливали в этих водах своих детенышей. Их огромные, как у самолетов, хвосты то и дело поднимались над водой, будто предостерегая непрошеных гостей.

Кюрасао и несколько других здешних островов принадлежали Голландии со времен пиратства того самого Хейна. Но они были почти голые, а беспрерывный пассат даже кроны низкорослых деревьев сворачивал в одну сторону. Снимать можно было лишь на фоне кактусов и соляных озер, которые в свое время и привлекли голландцев, а теперь стали раем для фламинго. Здесь и теперь добывалось много соли, но к сценарию она отношения не имела, а потому осталась за кадром.

Адмирал Хейн промышлял не только пиратством, он знал толк и в работорговле. Без африканских невольников Новый Свет было не освоить, и этот бизнес процветал. К тому же в рабыни попадали и белые женщины с захваченных кораблей. Но Хейн продавал не всех, самых красивых он, до поры до времени, оставлял себе. Таким образом, у него образовался гарем из очаровательных созданий, которые могли бы пожаловаться на что угодно, но только не на отсутствие внимания со стороны отважного пирата.

Где гарем, там и танец живота, решил режиссер. Что лучше украсит пиратскую пирушку после удачного разбоя? Актрисы в самых соблазнительных нарядах извивались как могли, но по лицу адмирала было видно, что особых чувств они у него не вызывали.

— Они ничего не умеют, — ворчал он. — Пусть отправляются развлекать эмигрантов в Майями.

Продюсер был в ужасе. Каждый съемочный день стоил немалых денег, профессиональных танцовщиц нужно было выписывать из Лас-Вегаса, а это время, не говоря уже о гонорарах.

— Маша, — сказал адмирал.

— Эта русская девчонка? — удивился ассистент. — Думаете, у нее получится?

— Я видел, как она разминается.

— Она стриптизерша? — заинтересовался режиссер.

— Невежа! — загремел в ответ Хейн. — Танец живота — это не разврат! Это искусство разжигать угасающие страсти!

Долго уговаривать Машу не пришлось. Такие шансы судьба дарит редко. И когда режиссер прокричал свое «Экшен!», и съемка началась, на борту пиратской шхуны вспыхнула новая кинозвезда. Маша танцевала так вдохновенно, будто это был главный танец ее жизни. Она без слов говорила и о покинутой родине, и о несчастной любви, и о чувствах, которыми пленница воспылала к своему похитителю. Искусство Маши уступало лишь ее страсти, а страсть наполняла искусство пленительным очарованием. За такую наложницу стоило воевать с испанцами, у которых, по сценарию, Хейн ее и отбил.

Режиссер, боясь спугнуть первое впечатление, отменил дубли и поцеловал Маше руку. Артисты поздравляли с успешным дебютом на съемочной площадке. Адмирал с почтением приподнимал шляпу. Продюсер сулил хорошие контракты. Маша была счастлива, и все искала глазами Андрея. И, наконец, увидела его, улыбающегося с легкой укоризной, как будто она раскрыла всем их личный секрет.

Как оказалось, Маше удалось не только усладить пирата, но и вдохновить актера. Съемки пошли необычайно быстро. Продюсер благодарил Машу, сэкономившую этим кучу денег. Но через пару дней адмирал снова проявил свой звездный нрав. Он потребовал, чтобы Маша танцевала каждый день, перед съемками. Иначе входить в образ он отказывался.

Режиссер был против. Он считал, что это слишком уж вдохновляло адмирала. Что в сценах со своей возлюбленной — дочерью испанского капитана, тоже, между прочим, не последней звездой, он становился не так эмоционален, как следовало бы. Назревал конфликт, сопоставимый по своим масштабам с пиратскими войнами за сокровища Америки. Дело кончилось скандалом. Актриса, игравшая возлюбленную Хейна, отказалась сниматься, пока поблизости была эта русская балерина. Всех русских девушек, умевших танцевать, она считала балеринами Большого театра, которые с голоду подрабатывают в Америке. Режиссер был в отчаянии, продюсер рвал на себе волосы. Но пират Хейн не видел в этом большой беды. В конце концов, роль небольшая, и с нею вполне бы могла справиться Маша, особенно под его облагораживающим влиянием.

Хитроумный пират Хейн выиграл очередную битву. Маша снялась в нескольких эпизодах, а из сцен, в которых снималась покинувшая съемки актриса, оставили лишь те, где она была не на первом плане, так что подмены никто бы и не заметил.

Киногруппе пора была отправляться в Панама-Сити, столицу государства Панама, на тихоокеанском конце Панамского канала, на берегу Панамского залива. Там, в сохранившихся крепостях конкистадоров, съемки должны были продолжиться. Кино-флотилия, состоявшая из шхуны, пары барж, катеров, буксира и яхты, направилась к Панамскому каналу.

Зной был ужасным, но к нему все уже привыкли. Частенько небо закрывалось тучами. Казалось, вот-вот хлынет настоящий тропический ливень и разгонит, наконец, духоту. Но ливни заканчивались так же быстро, как и начинались. Они не приносили прохлады и лишь выводили из себя съемочную группу, вынужденную каждый раз прятать аппаратуру, а затем приводить в порядок растекающийся грим.

По пути снимались небольшие эпизоды, и почти во всех должен был участвовать Андрей. Для этого срочно воскресили повешенного уже было испанского капитана. Ассистент объяснил это хитростями монтажа, который позволял снимать фильм в любой последовательности. Даже если героя вешали или отрубали ему голову, его можно было снимать еще сколько угодно во вполне живом виде. Монтаж позволял все. Маша подозревала, что такой спрос на Андрея — дело рук адмирала, но не подавала виду, потому что Андрей был очень увлечен процессом. Кроме того, ему велели нормально питаться и пить только минеральную воду, если он хочет выглядеть на экране испанским дворянином, а не бурдюком, из которого, если хорошенько ткнуть, польется не кровь, а пиво.

— Здесь снимают настоящее кино, а не шоу рекордов Гиннеса, — напомнил ассистент.

Андрей с облегчением повиновался, тем более что регулярно и вкусно есть начал не столько он сам, сколько испанский капитан из далеких славных времен.

Управление яхтой было полностью доверено Маше. И она легко с этим справлялась, повергая в беспрерывный восторг млевшего от вожделения адмирала. Андрей появлялся только чтобы переночевать на палубе, в надувной лодке. Каюту, где был установлен кондиционер, занимал адмирал, а Маша устроилась в штурманской. Андрея немного беспокоило, что дверь в каюту адмирала всегда оставалась открытой. Не то, чтобы он ревновал, но когда вот такие самовлюбленные звезды сводили с ума миллионы зрителей, трудно было не опасаться за отдельно взятую Машу. Андрей, конечно, не оставлял надежды спровадить ее на родину, чтобы затем расстаться с яхтой за хорошие деньги, а потом уже вернуться и предстать перед Машей действительно обеспеченным человеком. Но плохо скрываемые домогательства адмирала наводили его на самые тревожные мысли.

Начали снимать и ночью. Но Андрей от ночных съемок категорически отказался, ссылаясь на обилие рифов и необходимость самому вести яхту в темное время суток. Тем не менее, адмирал продолжал обольщать Машу. При каждом удобном случае он упирался в девушку многозначительным взглядом и пророчил ей блестящую карьеру в Голливуде, если она примет его покровительство.

К городу Колон, стоявшему у входа в Панамский канал, флотилия вышла на рассвете. Здесь уже ожидала своей очереди вереница контейнеровозов, танкеров и прочих морских великанов. Был поблизости и яхт-клуб с просторной мариной. Вскоре выяснилось, что придется ждать до полудня, потому что в первую половину дня корабли шли по каналу из Тихого океана в Атлантический, и только потом — в обратную сторону. Странное расписание, очередь, пошлина, таможня, иммиграционная служба и прочие премудрости представляли для новичков серьезное испытание. Но опытный продюсер все быстро уладил. А пара автографов адмирала и фото в обнимку с начальником порта заметно упростили дело, хотя до обеда ждать все же пришлось.

У входа в канал всю флотилию оцепили специальными канатами, прислали на борт лоцмана, и дальше их потащили особые электровозы, двигавшиеся по обоим берегам. Панамский канал оказался настоящим чудом инженерной мысли. Грандиозные шлюзы поднимали и опускали огромные корабли. Затем суда двигались в два ряда, по отдельным желобам, выходившим к искусственному озеру Гатун. Это зрелище изумляло всех. Совсем рядом, вдоль канала, катили автомобили и неслись поезда. Неподалеку паслись стада овец, жили своей жизнью города, цвели сады, торчали всевозможные кактусы и плодоносили пальмы. Кое-где виднелись поля для гольфа, и при хорошем ударе мяч вполне мог перелететь через пять столетий и попасть в пиратскую шхуну.

Продюсера же занимала не столько техническая сторона дела, сколько сама история канала, которую поведал ему старик-лоцман. Продюсер размахивал руками, хватался за голову, вздыхал и стонал, узнавая все новые пикантные подробности. Оказалось, что канал пытались прорыть многие, но первыми до лакомого куска дорвались французы. Однако даже великий инженер Лессепс, успевший до того соорудить Суэцкий канал, тут опустил руки. К тому же, ослепленные открывающимися перспективами французы проморгали грандиозную аферу под названием «Всеобщая компания межокеанского канала». То есть канала еще не было, а колоссальные деньги успели уплыть в неизвестном направлении. Банкротство компании стало столь знаменитым событием, что и век спустя люди опасались вкладывать деньги в громкие проекты, чтобы не попасться на крючок очередной «панамы». Закончили строительство американцы. Они вложили большие деньги, получив в обмен права на канал на восемьдесят лет, и только недавно вынуждены были вернуть его Панаме.

Продюсер давно прикинул, кому и сколько могло обломиться от межокеанской аферы, и чуть не рыдал от досады, что ему не посчастливилось жить в те благословенные времена. Теперь бы его потомки владели если не Панамским каналом, то уж Голливудом-то точно. По его расчетам, при правильном подходе к делу, деньги из канала можно было бы качать пока в нем текла вода. Называя суммы пошлин и перемножая их на количество проходящих судов, он периодически терял дар речи, горюя, что никто не додумался прорыть еще пару каналов, пригласив его в генеральные менеджеры.

Они миновали еще одни шлюзы — Мирафлорес — и прошли под Мостом Америк, соединявшим обе части американского континента. Выйдя в залив, флотилия повернула налево, обогнула мыс, и перед ней открылся древний город Панама. Перед ним тянулась длинная полоса пляжей с редкими пальмами, а позади маячили горы. Колониальная архитектура соседствовала с современными небоскребами. Старинные форты целили пушками в этих новых конкистадоров, но не стреляли, потому что давно уже находились у них на содержании. Разноликая публика радовалась жизни, бороздя прибрежные воды на лодках, гидроциклах и яхтах. Они одинаково радушно приветствовали и современную яхту Андрея, и старую пиратскую шхуну.

Когда флотилия причалила к пирсу, там уже дожидалась стая репортеров. Они искали адмирала. Визит такой знаменитости был событием даже для много повидавшей Панамы. Желая произвести на Машу еще большее впечатление, адмирал сошел на берег, как некогда сходил на него пират Хейн, с царственным выражением на своем знаменитом лице. Но в отличии от сурового прототипа, адмирал явился в Панаму не отнимать, а поделиться славой, и потому принялся щедро раздавать воздушные поцелуи и автографы.

— Вот она, звездная жизнь, — вздохнула Маша, укоризненно посмотрев на Андрея.

— Подожди, пока выйдет картина, — отвечал Андрей. — Может, журналисты станут гоняться и за тобой.

Будто услышав слова Андрея, адмирал что-то сказал журналистам и указал им на Машу. Толпа бросилась к яхте. Защелкали камеры и посыпались вопросы. От неожиданности Маша смутилась и только молча улыбалась. Адмирал смотрел на Машу, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Без комментариев! — осадил журналистов Андрей, принимая на себя роль Машиного менеджера.

Журналисты в недоумении уставились на Андрея, не переставая делать снимки. Затем обернулись к адмиралу, но тот уже садился в машину.

— Реклама нам ни к чему, — ворчал Андрей, беря в руки бинокль.

— Ты уверен? — спросила Маша.

— По крайней мере, пока я не получу свои деньги.

— Они же сказали — после съемок. Или… — Маша начала что-то припоминать. — Кажется, ты говорил, что у тебя здесь кое-что есть?

— Приличная сумма, — Андрей взглянул на заранее приготовленный чек и прочел. — Банко Насиональ де Панама.

Он навел бинокль на город и принялся внимательно изучать вывески на зданиях, в которых, по его предположению, могли помещаться банки.

— Банко Континентал, — читал вывески Андрей. — Банко Генераль, Банко Алиадо… Вот! Банко Насиональ!

Андрей быстро переоделся, прихватил паспорт и собрался было сойти на берег, как к причалу подкатил автобус. Из автобуса выскочил вездесущий ассистент и объявил, что киногруппа отправляется на обед.

Киношный народ живо откликнулся на призыв. Автобус быстро заполнился. Когда к нему подошли и Андрей с Машей, ассистент развел руками и извиняющимся тоном сообщил, что Маша будет обедать в другом месте. Ее пригласил сам адмирал, которого ждет на обед мэр города. Вон уже и машину прислали.

— Все-таки мэр, — развела руками Маша. — Будет что рассказать подругам.

— Ладно, — согласился Андрей, недовольно пожимая плечами, хотя и так собирался отправиться в банк без Маши. — Они тут помешаны на кинозвездах.

Маша уехала. Андрей влез в автобус. Группу повезли через город. Узкие улицы с односторонним движением неожиданно выходили на современные проспекты, а богатые районы сменялись бедными кварталами. И повсюду были автомобильные пробки, создавать которые исправно помогали разукрашенные городские автобусы похожие на грузовики.

Им показали Президентский дворец, старинные церкви, площадь Боливара и Музей Истории, в который обещали сводить попозже. Андрей старался не упускать из виду здание нужного ему банка, но вскоре совершенно запутался, и решил, что отыщет его позже. Затем им показали старинную часть города, с фортами и крепостями, в которых испанцы защищались от пиратов. У одного из фортов заканчивали строить декорации для батальных сцен. То, что Панаму разорил когда-то не Хейн, а его английский коллега Генри Морган, возведенный за этот «подвиг» в рыцарское звание, никого не смущало. Наконец автобус остановился у заведения под названием «Pavo Real». Этот ресторан в стиле английского паба пользовался у иностранцев популярностью. После долгого путешествия предполагался день отдыха, а потому еда и напитки подавались без ограничений.

Андрей насладился парой фирменных блюд, стаканчиком рома и чашкой кофе. А когда его коллеги перешли от шумного застолья к развлечениям, устроив турнир по дартсу, оккупировав бильярдные столы и даже принявшись танцевать самбу под латиноамериканский оркестр, Андрей сделал вид, что ищет туалет, и незаметно покинул паб. Впрочем, оказавшись на душной улице, он понял никчемность своей конспирации и позавидовал тем, кто остался в прохладном заведении. Но ему нужно было в банк.

Андрей свернул за угол, в тень, и оказался на узкой улице с прилепленными друг к другу трехэтажными домами. На балконах с ажурными металлическими решетками росли цветы и беседовали попугаи. По одной стороне улицы стояли автомобили, а по другой неторопливо шли разноликие панамцы. Индейцы и негры, мулаты и креолы, белые и китайцы делали этот замечательный город похожим на Вавилон.

Публика была весьма дружелюбная. Стоило Андрею остановить на ком-то взгляд, как с ним ту же тепло здоровались, справлялись о здоровье и желали удачи в делах. Когда он называл банк и вопрошающе шевелил руками, это производило впечатление. Ему сразу предлагали сувениры, зазывали в бар или, на худой конец, приглашали купить лотерейные билеты, которые, как и на Сицилии, были здесь очень популярны. Подозрительного вида парни обещали познакомить с хорошенькими девочками и достать травки, но в таких случаях Андрей делал вид, что ничего не понимает. Некоторые все же показывали, как пройти к банку. Однако Андрею удавалось миновать не больше квартала, как он снова сбивался с пути. Спрашивать у полицейских, которые разгуливали в белых портупейных ремнях, похожих на подтяжки, Андрей не решался. Они ведь тоже могли его кое о чем спросить. А пока он их не беспокоил, полицейские не обращали на Андрея ни малейшего внимания.

Андрей бродил по Панама-Сити больше часа, пока не нашел то, что искал. Banco Nacional de Panama оказался весьма солидным заведением. В отличие от афинского банка, который в сиесту был закрыт, этот работал несмотря на жару. Когда Андрей предъявил свой чек, служащая банка долго его рассматривала, а затем порылась в каком-то ящике и извлекла голубой конверт.

— Это для вас!

Андрей взял конверт, который сразу же не понравился ему своей невесомостью, отошел от окошка и опустился в прохладное кожаное кресло. В конверте лежал сложенный лист бумаги. Андрей развернул его и прочел:

«Привет, капитан! Если ты читаешь этот факс, значит, проплыл половину земного шара! Поздравляю! Наше пиво выходит на мировые просторы! С деньгами временные трудности. Но я разберусь. Дойдешь до Австралии — получишь двойную сумму. Железно! Твой…»

Дальше стояла корявая подпись пивного магната. Андрей порвал чек, порвал письмо, выбросил все в мусорную корзину и вышел из банка. Он еще долго бродил по городу, ища впечатлений, которые бы вытеснили из головы невеселые мысли насчет странных поступков разбогатевших комсомольцев.

Ночная Панама предлагала всевозможные удовольствия, зазывала в казино и манила шикарными представлениями. Но Андрей бродил, будто придавленный тяжелой ношей, которую никак не мог сбросить. До яхты он добрался глубокой ночью. Маша полулежала в шезлонге, глядя на загадочный лик луны, окруженной гирляндами звезд. Перегревшись в лучах славы кинозвезды, она приходила в себя в прохладе свежего вечернего бриза.

— Добрый вечер, — поздоровался Андрей, устраиваясь рядом.

— Как дела? — спросила Маша, не отрывая взгляда от луны.

— Так себе.

— Деньги целы?

— Когда мужчине одиноко, он иногда заглядывает в казино… — многозначительно произнес Андрей.

— Никогда не играла в казино, — оглянулась на Андрея Маша. — Говорят, новичкам везет.

— Только не в Панаме, — невесело улыбнулся Андрей.

— Ты все проиграл? — догадалась Маша.

— Вроде того, — кивнул Андрей.

— Не беда, — Маша положила его руку на свое плечо и сказала. — Денег у нас будет много.

— Как твой адмирал?

— Как все звезды. Хочет всего и сразу.

— И что, получает? — насторожился Андрей.

— Смотря что. На приеме у мэра мы танцевали.

— Он еще и танцует?

— Причем неплохо. Публика стонала от восторга.

— И где же он теперь?

— Съехал.

— Да ну?

— Его поселили на вилле мэра. Он и меня приглашал.

— А ты?

— Может он и адмирал, но у меня есть капитан.

Андрей благодарно улыбнулся и погладил ее волосы.

— На твоем месте, многие выбрали бы голливудского пирата. Кино — это отличный шанс.

— А как же кругосветка?

— Осталась всего половина пути.

Утром их разбудили призывные вопли ассистента. Маша спокойно лежала, не реагируя на требование готовиться к съемкам. Андрей поцеловал ее, и Маша открыла улыбающиеся глаза.

— Ты уже поднял паруса?

Когда киногруппа собралась у автобуса, произошло невероятное. Яхта двинулась в открытое море.

Катер настиг беглецов, когда Панама-Сити уже был едва различим на фоне темно-зеленых гор. В катере были продюсер и адмирал Хейн.

— Остановитесь! — кричал в мегафон продюсер. — Съемки еще не окончены!

Но яхта двигалась своим курсом. Катер пошел совсем рядом. Адмирал протягивал к Маше руки и растерянно выкрикивал:

— Вернитесь, Маша!

— Прощайте, адмирал! — грустно улыбалась Маша.

— Как же так? — недоумевал продюсер. — Он вас любит!

— Искусство требует жертв, — пожала плечами Маша.

Продюсер о чем-то жарко поговорил с адмиралом, а затем сообщил:

— Мы покупаем вашу яхту! За любые деньги!

Андрей сделал резкий поворот, чтобы не слышать соблазнительных предложений. Но катер обошел его с другой стороны.

— Назовите цену! — орал продюсер.

Андрей оглянулся на Машу, которая выжидающе на него смотрела. Затем лег на прежний курс и ответил:

— Не продается!

— Маша! — застонал знаменитый актер. Я хочу жениться на вас!

— Астала виста! — ответила она и помахала на прощание рукой.

Катер резко сбавил ход. Продюсер начал что-то выговаривать кинозвезде, но адмирал только отчаянно разводил руками. Продюсер достал мобильный телефон и набрал номер, не спуская глаз с удалявшейся яхты.

Тихий океан принял беглецов как союзник и предложил им лучшее, что теперь имел — хорошую погоду и свежий ветер. Яхта неслась на всех парусах.

— Куда теперь? — спросила Маша, блаженно щурясь на солнце.

— Это не так важно, — ответил Андрей.

— В самом деле, — пожала плечами Маша.

— С тобой я бы всю жизнь так плавал.

Маша поцеловала Андрея в щеку и спустилась в каюту.

— Пойду, отдохну. А то эти звезды, режиссеры, продюсеры… С ума можно сойти.

Андрей проводил ее счастливым взглядом. Затем поставил яхту на автопилот и ринулся вслед за Машей. Она лежала, глядя на Андрея искрящимися влекущими глазами. Андрей опустился рядом.

Их романтическое свидание оборвалось, не успев как следует начаться. Пробив обшивку, над их головами просвистели пули. Еще несколько пуль ударило в борт.

— Что это? — перепугалась Маша.

— Замри! — крикнул Андрей, стаскивая Машу на пол.

Затем он осторожно выглянул в иллюминатор и увидел, что их догоняет быстроходный катер с вооруженными головорезами. Командовал ими ассистент. Хозяева фильма не могли позволить сорвать съемки из-за какой-то взбалмошной девицы. Капризы звезд стоили дорого, но на кону стояли куда большие деньги. Они почти догнали яхту, когда ассистент приказал:

— Не стрелять! Девка нужна мне живой.

Катер вплотную подошел к яхте. Ассистент с главарем бандитов, крепким мулатом в наколках и с пистолетом в руке, полезли на борт. Андрей понял, что отступать некуда. Он выскочил из каюты и резко повернул штурвал. Грот рывком перелетел к противоположному борту и снес непрошеных гостей с палубы. От удара тяжелым гиком ассистент потерял сознание. И пока бандиты вылавливали его из воды, а затем вытаскивали второго, яхта успела оторваться от преследователей. Главарь разразился страшными ругательствами и, несмотря на то, что ассистент все еще лежал без чувств, велел продолжить погоню.

Маша выползла из каюты с бледным от страха лицом и увидела, что Андрей мчит яхту с предельным креном, рискуя перевернуться.

— С тобой все в порядке, милый?

Тем временем бандиты начали снова их настигать. Главарь прицелился и открыл пальбу. Пули прошили паруса.

— Ложись!

Андрей уложил Машу на палубу и велел держать штурвал. Затем достал ракетницу и открыл ответный огонь. Катер начал лавировать, уходя от огня, и отвечал редкими выстрелами. Андрей метил в бензобак, но качка не давала ему попасть в цель. Зато ему удалось ранить рулевого. Тот вылетел за борт, и бандитам пришлось вернуться, чтобы его спасти. Воспользовавшись моментом, Андрей снова набрал скорость. Ракетницу он отдал Маше.

— Будут догонять — стреляй!

— Я не умею!

— Жить захочешь — сумеешь.

Когда катер опять оказался у них на хвосте, Андрей крикнул:

— Бей прямо по катеру!

— Там же люди! — не решалась Маша.

— Эти люди с нас живьем кожу сдерут!

— Не может быть…

— И от твоей фигуры ничего не останется! А ты ее так берегла!

Ужасная перспектива привела Машу в чувство. Она выставила дуло в сторону катера, зажмурила глаза и нажала курок. Ракетница грохнула, выпустив пылающую ракету. То, что не удавалось Андрею, получилось у Маши — катер загорелся. Яростно бранясь, бандиты прыгали в воду.

— Молодчина! — похвалил Андрей. — Пусть теперь с акулами повоюют.

И эти вездесущие твари уже спешили на пиршество. Заметив акул, бандиты пришли в ужас и полезли обратно на горящий катер. Они едва успели залить пламя водой, как акулы взяли их в кольцо.

— Где они? — спросил очнувшийся ассистент.

— Здесь, черт бы их побрал, — огрызнулся бандит.

— Покажите мне их.

Главарь приподнял ассистента за ворот и показал ему вьющихся вокруг акул.

— Это не они, — простонал ассистент. — Вы ничего не получите

— Неужели? Зато эти зубастые твари получат свое сполна, — ухмыльнулся главарь, делая вид, что собирается выбросить ассистента за борт.

— Я заплачу. Вдвое. Только остановите яхту.

— Запасной бак уцелел, — сказал один из бандитов.

— Попробуйте завести мотор, — велел главарь.

Андрею показалось, что бандиты отстали окончательно. Он перевел дух и открыл банку пива.

— И это называется Тихий океан! — возмущалась Маша.

— Надо же было этому артисту так в тебя влюбиться.

— Да причем тут любовь? — обиженно отвернулась Маша. — Кобель старый.

— Любовь зла, — старался шутить Андрей, отходя от пережитых волнений.

— А вдруг я кого-то убила? — дрожащим голосом спросила Маша.

— Это была самооборона.

Андрей вслушался в океан, и ему показалось, что где-то вдалеке гудит мотор. Андрей взял бинокль и огляделся. На горизонте снова маячил катер. Андрей попытался снова разогнать яхту, но почувствовал, что она будто отяжелела и плохо слушается руля. Он спустился в трюм, чтобы проверить оборудование, и увидел, что внутрь поступает вода.

— Мы тонем? — догадалась Маша, спустившаяся следом.

— Еще нет, но где-то пробоина.

Он велел Маше вычерпывать воду, а сам поднялся на палубу и стал осматривать борта, надеясь найти пулевое отверстие. Но сверху ничего видно не было. Он уже собирался спуститься за борт, чтобы обследовать яхту, когда прозвучал новый выстрел и пуля просвистела совсем рядом. Катер с бандитами был уже близко, и настроены они были весьма решительно.

Андрей перезарядил ракетницу и лег, целясь в приближающийся катер. Но вдруг вода поблизости будто закипела. Андрей не поверил своим глазам, когда рядом с яхтой всплыла небольшая подводная лодка. Судя по опознавательным знакам, лодка была американская. Заметив субмарину, катер преследователей сделал резкий поворот и поспешил убраться восвояси. С подводной лодки прозвучали команды:

— Остановитесь! Положите оружие!

Андрей опустил ракетницу и сбавил ход.

— Вы вторглись в зону военных учений, — объявили американцы. — Ваше судно задержано.

Из каюты появилась Маша. Увидев подводную лодку, она радостно замахала руками.

— Руки за голову! — приказали с подлодки.

Андрею и Маше пришлось подчиниться.

— Не волнуйся, у них тут учения, — успокаивал Андрей.

— Слава богу! — испуганно улыбалась Маша.

Через некоторое время подошел фрегат, предназначенный для охраны морских путей. Несколько коммандос спустились на яхту, надели на Андрея и Машу наручники, а затем подняли их на корабль. Задержанных отвели в каюту, оборудованную для допросов. Сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, посадили на привинченные к полу стулья и оставили одних.

— За кого они нас принимают? — спросила Маша.

— Во всяком случае, они спасли нам жизнь.

Вошел молодой офицер, положил на стол папку, достал из нее блокнот, ручку и сказал:

— Я лейтенант военно-морских сил США Джон Митчелл. Сейчас я зачитаю вам ваши права.

— Можете не беспокоиться, — сказал Андрей.

— Спасибо, что нас выручили, — улыбнулась Маша.

— Мы выполняли свой долг. Тем не менее, предупреждаю, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

— Нам скрывать нечего, — пожал плечами Андрей.

— Эти бандиты чуть нас не убили! — сообщила Маша.

— Похоже, у них были к вам претензии?

— У адмирала! — принялась объяснять Маша. — Он в меня так влюбился…

— Давайте по порядку. Назовите свои имена.

— Я — Мария Нестерова, — сказал Маша, чем вызвала нескрываемое удивление офицера.

— А я — Андрей Соколов.

— Судя по флагу на яхте, вы — русские? — спросил офицер с большим сомнением в голосе.

— Мы совершаем кругосветное плавание, — разъясняла Маша

— Неплохая легенда. Но, на мой взгляд, ваша яхта не предназначена для таких путешествий.

— Другой не было, — сказал Андрей.

— По нашим сведениям, похожая яхта принадлежит человеку, которого разыскивает юстиция Соединенных Штатов, а также Интерпол.

— За что? — спросила Маша.

— Нападение на торговые суда, пиратство. А также наркотики и работорговля.

— Это не я, — заявил Андрей.

— Как вы оказались в запретной зоне?

— Мы ничего про это не знали, — сообщила Маша.

— Мы вышли из Панамы, а за нами погнались какие-то бандиты.

— Что им было от вас нужно?

— Я же говорю, — принялась с жаром объяснять Маша. — Мы снимались в кино, а их звезда, адмирал, американец, между прочим, начал за мной ухаживать и даже отказался сниматься, если я не…

— А у нас график, — прервал ее Андрей.

— Мне предлагали большой гонорар за роль и хотели купить нашу яхту…

Маша собралась рассказывать историю своего романтического приключения, но на столе у Митчелла зазвонил телефон. Офицер снял трубку.

— Лейтенант Митчелл. Да. Так они точно — русские?..

— Я же говорю! — закивал Андрей. — У нас кругосветка!

Офицер положил трубку.

— В общем, у нас было много приключений, — сказала Маша.

— Не сомневаюсь, — задумчиво произнес офицер. — И думаю, что на этом ваши приключения не закончились.

— Что вы имеете в виду? — спросил Андрей.

— Мы проводим здесь учения, — пояснил офицер. — Отрабатываем тактику борьбы с пиратством. Мы не можем позволить этим негодяям нарушать мировую торговлю.

— Полностью с вами согласен, — поддержал Андрей. — Они совсем обнаглели.

— Поэтому вы останетесь на нашем корабле, пока мы не выясним все обстоятельства.

— С удовольствием, — согласилась Маша. — У вас очень симпатичный корабль.

— Спасибо, мэм. Как, вы сказали, вас зовут?

— Мария. А что?

— У человека, которого мы ищем, есть любовница. Я хотел сказать — соратница.

— Мало ли?.. — негодовала Маша. — И никакая я не любовница. Я инструктор, тренер по танцам.

— Тренер? — не поверил офицер.

Вместо ответа Маша поднялась и сделала ногой такой высокий замах, переходящий в «ласточку», что офицер невольно схватился за фуражку.

— Это впечатляет, мэм, но мы обязаны все проверить.

— Если бы с меня сняли наручники, я бы и не такое показала.

— Всему свое время, — офицер что-то записал в блокнот и поднялся.

— Прошу учесть, — сказал Андрей, — Яхта получила пробоину.

— Надеюсь, не по нашей вине?

— Во всяком случае, если яхта потонет, я буду требовать компенсации.

— У вас слишком дорогая яхта, — сказал офицер. — Не уверен, что военно-морской флот США захочет компенсировать ваши потери.

— Достаточно починить яхту.

— Я доложу начальству. Мэм. Сэр.

Офицер отдал честь и вышел.

Затем их отвели в каюту для гостей и сняли наручники. Матрос-малаец принес на подносе еду.

— Матросский обед, сэр.

Но от пережитых волнений им было не до еды. Маша откинула шторку и выглянула в иллюминатор.

— Наша яхта!

Андрей бросился к иллюминатору и увидел, как корабельный кран поднял яхту из воды и опустил на специальную платформу. Из пулевых отверстий чуть ниже ватерлинии сочилась вода. Несколько дырок были видны и в стенке каюты.

— Мы бы точно пошли ко дну, — заключил Андрей.

— А починить нельзя? — волновалась Маша.

— Можно, но это не их проблемы.

— А они неплохо кормят своих моряков, — сказала Маша, ковыряя вилкой салат.

— Надо бы потребовать адвоката, или из нашего посольства кого-нибудь…

— Где тут посольство, милый? Кругом акулы да пираты.

— Можно связаться по радио.

— Ты лучше отдыхай, — посоветовала Маша. — Будешь на рожон лезть — снимут с борта, и поминай, как звали. А яхту сдадут, как трофей. И будет на ней плавать…

— Твой ухажер, — усмехнулся Андрей. — А он и купит, на память…

Их не выпускали из каюты целый день, и оставалось лишь наблюдать в иллюминатор, как тщательно американцы обыскивают яхту. Ничего подозрительного они не нашли, если не считать пива, которого поубавилось за время путешествия, но было еще достаточно много. Одна коробка была изъята на анализ. Американцы заподозрили, что в пиве могут быть растворены наркотики. Наркодилеры были виртуозами по части маскировки своего зелья, и такое часто случалось.

На следующее утро явился сияющий офицер, который объявил, что они свободны. И что их высадят в порту ближайшего острова, где они смогут починить свою яхту и продолжить путешествие. Однако Андрея это не очень обрадовало. Ремонтировать яхту неизвестно где при отсутствии денег было делом проблематичным. Да еще прошитые пулями паруса… Офицер, казалось, только и ждал такой реакции. Он еще немного потомил растерянного Андрея и предложил сделку. Командование было уверено, что дорогая яхта непременно заинтересует пиратов, и решило использовать ее как приманку. На борту будет скрытно находиться группа захвата, а роль капитана яхты Митчелл брал на себя. Яхту, понятное дело, сначала починят и вернут ей былой лоск. А после операции их проводят в дальнейшее плавание с благодарностью от командования, а может и от Правительства США. Кроме того, этим они внесут свою лепту в дело борьбы с международным терроризмом, что непременно зачтется, если они вдруг решат эмигрировать в США, куда, как считал Митчелл, стремятся все умные и богатые люди. Потому что Америка — это рай земной, самая мощная на свете держава, главный миротворец, защитник интересов мореплавателей, и все такое прочее.

Сладкие посулы Андрея нисколько не впечатлили, но оставаться с изрешеченной яхтой ему тоже не хотелось.

— А мы что будем делать? — спросила Маша.

— Сможете отлично отдохнуть. У нас тут есть бар, бассейн, кегельбан, клуб… Да, вот еще что. Почему бы вам не дать пару представлений? Наши моряки, знаете ли, давно не были дома и соскучились по красивым женщинам… У нас есть специальная статья расходов на подобные мероприятия.

— Сколько? — спросила Маша, профессионально выпрямляя спину.

— Пятьсот долларов за выступление, учитывая, что вы иностранка и у вас нет лицензии.

— Тысяча, — твердо сказала Маша.

— Я поговорю с командованием, — пообещал офицер. — Думаю, деньги вам пригодятся, учитывая, что при досмотре не было найдено ни цента.

— Мои деньги ждут меня в Австралии, — объяснил Андрей.

— Пока мы туда доберемся, у мэм будет шанс неплохо заработать.

— Как насчет программы? — спросила Маша.

— На ваше усмотрение. Если ребятам что-то не понравится, мы внесем изменения.

— У меня нет костюмов.

— Костюмов? — не понял офицер. — Прошу прощения, но в наших условиях, чем меньше одежды, тем лучше.

— Вы имеете в виду стриптиз?

— А разве это не искусство? О, я видел в Таиланде такое, что чуть не подал в отставку и не остался там навсегда.

— Мы рассмотрим ваше предложение, — сказала Маша, оглядываясь на Андрея.

— А яхту будут чинить под моим контролем, — добавил Андрей.

— Это как вам будет угодно. Не знал, что миллионеры разбираются в таких вещах.

— Это мое хобби.

— Прекрасное хобби, сэр! Я вот собирал монеты разных стран. Приходится, знаете ли, в такие дыры соваться… А попадаешь туда через год-другой, там денежная реформа, инфляция или вообще революция. А монеты, как ни странно, растут после этого в цене, в нумизматическом смысле. Кстати, у вас отличное пиво. Наши эксперты хотели бы получить еще одну коробку, на повторный анализ.

— Пожалуйста, — согласился Андрей.

— До свидания, господа!

Офицер взял под козырек и ушел. Через секунду дверь открылась, и матрос-малаец вкатил передвижной столик, накрытый стерильной салфеткой.

— Офицерский завтрак, мэм.

Матрос снял салфетку, явив чуда корабельной кулинарии. Он поставил блюда на стол, но уходить не спешил.

— Может, ему следует дать на чай? — спросила Маша Андрея по-русски.

Но малаец протянул какую-то бумажку и ручку, чтобы Андрей расписался в получении.

— Приятного аппетита.

Дождавшись, когда малаец уйдет, Маша осторожно повернула ручку двери. Дверь открылась. Ни за ней, ни в коридоре никого не было.

— Охраны нет! — сообщила Маша. — Что будем делать?

— Ничего. Своими силами яхту не починить.

— Значит, будем наслаждаться круизом на борту военного корабля? Это даже романтично.

— Ты действительно собираешься перед ними танцевать? — спросил Андрей.

— А что такого? Нужно же поддерживать форму.

— Да эти парни только и думают, на кого бы кинуться.

— Ну, ты же этого не позволишь?

— Я лучше на дырявой яхте тебя увезу.

— Милый, без паники. Пока они в нас заинтересованы, ни один матрос ко мне и близко не подойдет.

Фрегат двигался через океан, прощупывая радарами тысячи миль вокруг, переговариваясь с другими кораблями и изредка появлявшимися самолетами. Мировая торговля шла полным ходом. Корабли развозили товары по всему миру. Большей частью это были товары из Китая с китайскими же командами на борту. Круизные лайнеры, не менее внушительных размеров, везли преуспевающих людей от континента к континенту, развлекая их такими изощренными способами, что никому и в голову не приходило вспоминать о печальной судьбе «Титаника».

Мимо проплыли Маркизские острова. Острова Кука манили своим печальным ореолом. Отважного мореплавателя, совершившего три кругосветных путешествия и открывшего множество островов, съели на Гавайях, но туристы были уверены, что эта знаменитая драма произошла именно здесь. Самих островов, которые выглядели на карте редким бисером на огромном покрывале синего океана, видно не было, зато фрегат прошел невдалеке от атолла Суворова, который не заметил Кук, зато открыл русский мореплаватель Лазарев. На Восточном Самоа, принадлежащим Соединенным Штатам, фрегат пополнил запасы пресной воды и произвел тренировочный десант.

Иногда фрегат останавливал подозрительные суда, производил досмотр и отправлялся дальше. Вокруг островов попадались шхуны и джонки с парусами из циновок, напоминавших складные веера. Их команды состояли из улыбчивых аборигенов. С виду они были простыми рыбаками, а ночью могли превратиться в отчаянных пиратов. Но то ли настоящие пираты предпочитали держаться поближе к берегам, то ли знали об открытой на них охоте, никаких особых происшествий в контролируемой акватории не происходило. Зато на борту фрегата все обстояло иначе.

Ранним утром чернокожий кок заметил на палубе стройную девушку в купальнике, которая вытворяла вокруг ракетной установки такое, что было удивительно, почему ракета еще не сработала сама собой. На месте ракеты кок давно бы привел себя в боевую готовность и точно поразил цель. Маша приступила к репетициям. Она старалась вставать раньше моряков, чтобы не нарушать отлаженную дисциплину. Но матросы стали просыпаться еще раньше, чтобы насладиться редким зрелищем. Некоторые и вовсе не ложились, боясь пропустить самое интересное — когда Маша появлялась из бассейна в мокром купальнике и принималась соблазнять ракетную установку. Дело дошло до того, что даже на экранах радаров, между отслеживаемыми объектами, стал возникать стройный женский силуэт, непозволительно отвлекая моряков от их прямых обязанностей.

Днем Маша отдыхала или шила костюмы из подручных материалов. Вечерами она посещала офицерский клуб, совершенствуя свой английский, но давать официальное представление Маша не спешила, ссылаясь на необходимость все хорошенько подготовить. Андрей сопровождал ее повсюду, если не был занят на ремонте яхты. Особенно его интересовали лекции эксперта по пиратству, на которых всегда был аншлаг.

Если на практике борьба с пиратством не могла похвастать особыми успехами, то по части теории все было в полном порядке. Несмотря на некоторую сухость изложения, история пиратства вызывала у матросов живой интерес. Вряд ли найдется моряк, в душе которого не таилась бы склонность к морскому разбою или мечта найти пиратский клад. Моряки лучше других знали, что пиратская добыча сама не дается, и что флибустьеры рисковали жизнью, отнимая имущество у таких же моряков, как и они. Не говоря уже о том, что они брали в плен своих коллег и их пассажиров, которых потом возвращали за выкуп или продавали в рабство.

Пиратство было неотделимо от торговли. Частенько неудачливые купцы сами становились пиратами, а преуспевшие пираты превращались в добропорядочных торговцев. Когда торговля процветала — цвело и пиратство, но когда пираты становились слишком сильными, морская торговля угасала. Да и сам военно-морской флот имел глубокие пиратские корни. Кто, как не пираты грабили целые континенты, опустошали города и держали в страхе государства?

Подвиги подобного свойства ставились в заслугу даже античным героям — от Одиссея до Ясона, похитившего золотое руно в Колхиде, а заодно и царскую дочь. В плену у пиратов побывали Юлий Цезарь, Сервантес и даже будущая султанша Турции. Кузина жены Наполеона была захвачена пиратами и продана в гарем правителя Алжира. Тот подарил красавицу турецкому султану, который так в нее влюбился, что даже соизволил жениться на собственной рабыне. Викинги грабили Европу, как свою вотчину. Не удовлетворяясь прибрежными деревнями, они поднимались по рекам и захватывали города.

Наиболее удачливые получали от монархов каперские грамоты и переходили в разряд корсаров — государственных пиратов. Некоторые, как старина Хейн, становились адмиралами. Пират Френсис Дрейк, разгромивший испанскую Непобедимую армаду во главе английского флота, был возведен в сэры. Не менее славный Генри Морган даже умудрился пройти через джунгли Кубы, чтобы захватить город Пуэрто-Принсипе. Разграбивший затем Панаму, Морган был формально арестован и отправлен в Англию, чтобы… получить от британской короны пост командующего вооруженными силами на Ямайке. Вернувшись обратно, Морган принялся уничтожать своих вчерашних собратьев, пытаясь покончить с пиратством. В конце концов он попросту спился, не сумев пережить раздвоение собственной личности

Со временем пиратство переместилось в южные моря, где к местным кланам добавились хорошо вооруженные европейцы. Джентльмены удачи соседствовали с беглыми преступниками, несостоятельными должниками, дезертирами и взбунтовавшимися невольниками. Британское правительство со своей Ост-индской компанией терпело серьезные убытки от морского разбоя. А потому сколотила собственную пиратскую армаду, наняв разное отребье и предоставив корабли. Но местное пиратское братство легко с ними разделалось.

Эксперт перечислял знаменитых пиратов, живописал их подвиги, богатства и гаремы, в одном из которых — гареме Джона Эйвери, прозванного Долговязым Беном, оказалась даже дочь Великого Могола. Современные пираты, как выяснилось, тоже знали толк в этом щекотливом деле. Красивых женщин они оставляли себе или продавали в гаремы своих вождей. Одному из них, орудовавшему в Южно-Китайском море, и принадлежал теперь самый большой в мире гарем — больше тысячи красоток со всех континентов.

Пираты использовали достижения технического прогресса, покупали информацию о судах, а новобранцев обучали на тайных базах. Приемы морского разбоя тоже модернизировались. Среди обычных пассажиров оказывались вооруженные люди, которые захватывали заложников, вызывали своих друзей-пиратов и скрывались с богатой добычей. Быстроходные катера совершали молниеносные ночные налеты, перегружали с судна товары и исчезали. Целые танкеры уводили в пиратские бухты и выкачивали из них нефть. А чаще пираты попросту захватывали судно, перекрашивали, и, снабдив фальшивыми документами, продавали.

Некоторые владельцы старых судов и сами договаривались с пиратами, чтобы те напали и потопили корабль. Страховка покрывала все, включая пиратский гонорар. К тому же не надо было тратиться на ремонт или утилизацию, а страховых выплат хватало на новое судно. Пираты действовали с таким размахом, что страховые компании уже отказывались страховать суда, курсирующие в опасных зонах.

Для борьбы с морским разбоем принимались конвенции, создавались объединенные силы, использовалось спутниковое наблюдение, а в пиратские ряды внедрялись тайные агенты. Способ, который решили применить американцы, был не нов. Военный корабль, замаскированный под торговое судно, еще в XIV веке использовал Ганзейский союз, чтобы заманить в ловушку витальеров. Эти «друзья бога и враги мира», как именовали себя пираты северных морей, основали на острове Готланд свою общину и не давали покоя европейским купцам. В пылу сражения витальеры не заметили, как подошли другие военные корабли ганзейцев. Пираты были уничтожены, их база разрушена, а богатства захвачены.

Андрей подружился с парнями, которые чинили его яхту, угощал их пивом и следил, чтобы все делалось как надо. Похоже, пиво им понравилось, потому что по ночам стали исчезать целые коробки. Тогда Андрей перетащил несколько коробок, включая ту, что должен был обменять на деньги в Австралии, в свою каюту. А затем сообщил Митчеллу о ночных происшествиях. Но лейтенант только улыбнулся, заметив, что пиво действительно неплохое, и что экипаж донимает командование требованиями закупить приличную партию этого русского напитка. Андрей предложил направить запрос по адресу пивной компании, обозначенному на банке, и обещал посодействовать, чтобы заказ Военно-Морского флота США был выполнен вне очереди.

— О’кей, — сказал Митчелл. — Но это еще не все. Если Мария не начнет выступления в ближайшее время, я за матросов не ручаюсь. Долгое плавание плохо влияет на нервную систему. Экипаж требует зрелищ.

На следующий день на рубке вывесили огромный плакат «Маша! Усмирение морских дьяволов!» К вечеру на палубе появился джазовый оркестр, который пару часов разогревал публику популярными мелодиями. Затем в небо взвился ворох разноцветных ракет, и перед истомившейся публикой предстала в свете прожекторов русская дива в форме американских морских десантников. Ошарашенные тем, сколько соблазнов, оказывается, скрыто в их обмундировании, зрители то замирали от восторга, то яростно аплодировали и оглушительно орали, требуя Машу на бис. Андрей, наблюдавший за представлением с борта яхты, был восхищен не меньше других. И то корил себя за попытки избавиться от такой фантастической женщины, то горько сожалел, что не сделал этого, потому что клокотавшая в нем ревность была ничем по сравнению с разгоряченной толпой матросов.

Маша появлялась во все новых костюмах, добивая публику неистовыми танцами. Ее репертуар оказался весьма разнообразным. Композицию на тему ВМС сменила пляска пиратской адмиральши, затем последовали танцы в африканском и латиноамериканском духе, танец живота и даже номер в стиле японских гейш. Гвоздем программы стал «Танец семи одеяний», которые, по мере приближения к кульминации, Маша сбрасывала одно за другим, доводя публику до умопомрачения. В финале танца она нырнула в бассейн, как бы приглашая публику остыть, но это возымело прямо противоположное действие. Толпа с ревом бросилась следом, угрожая превратить блистательное шоу в массовую вакханалию.

Андрей слетел с яхты, пробежал по плечам и головам матросов и крепко обхватил Машу, вырывая ее из сотен тянущихся к ней рук. И если бы не холостой выстрел из корабельного орудия, который на свой страх и риск произвел перепуганный Митчелл, шоу могло обернуться бунтом.

Наутро фрегат напоминал поле боя. Повсюду валялись обрывки одежды и пустые пивные банки, рекламный плакат был разодран на сувениры, а все стены, включая борта яхты, были украшены надписями, из которых «I love you, Masha!» была самой пристойной.

К тому же выяснилось, что за время представления фрегат сбился с курса и пропустил несколько подозрительных судов. Митчелла, как вдохновителя всей этой затеи, пообещали отдать под суд, но ограничились выговором.

— Теперь я понимаю, что такое Большой театр! — вздыхал Митчелл, явившийся в каюту гостей с виноватым видом.

— Возможно, — сказала Маша. — Но мне кажется, что ваши моряки не готовы к восприятию настоящего искусства.

— Вы видели, что они сделали с яхтой? — негодовал Андрей. — Прямо корабль любви!

— Мы все поправим, — пообещал Митчелл, и поинтересовался: — А как в России принимают ваши выступления?

— Спокойно, — сказала Маша.

— Начинают перечитывать Достоевского, — добавил Андрей.

— О, русская культура! — всплеснул руками Митчелл. — Я тоже люблю Достоевского! «Война и мир»! Мы в колледже читали.

— «Войну и мир» написал Толстой, — поправил Андрей.

— О да, Толстой! Мы читали! Там было целых двадцать страниц!

— Там не двадцать, а раз в сто больше, — сообщила Маша.

— Возможно, — кивнул Митчелл. — Наверное, у нас было первое издание.

— Хорошо иметь дело с образованным человеком, — похвалил Андрей, решив оставить Толстого в покое.

— Это входит в мои обязанности, — ответил Митчелл. — Но я вынужден сообщить, что командование решило воздержаться от продолжения ваших фантастических шоу.

— Дело ваше, — пожала плечами Маша.

— Сожалею, мэм, — вздохнул Митчелл и покинул каюту.

Оставив по левому борту Фиджи и Новые Гибриды, фрегат вышел к Соломоновым островам, напоминавшим издали панцирь исполинского крокодила. Острова окаймляли атоллы и рифы. Вдоль берегов тянулись ослепительно-белые пляжи из кораллового песка и кое-где попадались деревни, хижины которых стояли, как цапли, на высоких сваях, спасавших их от приливов.

Открывшие острова испанцы выменивали у аборигенов золото и почему-то решили, что именно отсюда его доставляли библейскому царю Соломону. Причем в таких количествах, что оно сильно упало в цене. Острова назвали Соломоновыми, но золотых копей не нашли. Зато сандал, копра, хлопок, а главное — почти бесплатная рабочая сила для плантаций, и без того были богатствами, за которые стоило побороться. Колонистов не останавливали ни опасный климат, ни ужасные болезни вроде проказы, ни туземцы со склонностью к людоедству.

Кучерявые меланезийцы выходили навстречу фрегату на пирогах, груженных связками кокосов и гроздьями бананов, корзинами манго и папайи. Они предлагали все это за бесценок, но фрегат не останавливался. Матросы бросали аборигенам сигареты, а те, в свою очередь, привязывали к спущенным канатам связки фруктов. От мощных винтов по воде расходились волны, на которых скакали пироги. Кокосы падали в море, но туземцы их не собирали — кокосов здесь было вдоволь.

На восстановление порядка на фрегате потребовалась пара дней. Затем пронесся слух, что представлений больше не будет. Матросы пригрозили мятежом. Командование не ожидало такого поворота дела и пошло на попятную. Пока успокаивали команду, к Маше снова явился Митчелл. Он сообщил, что, как большой поклонник русской культуры, читал даже Чехова, целых пятнадцать страниц, в дополнение к обязательной программе. После чего перешел к делу. Начальство, оказывается, передумало и сочло возможным продолжить шоу.

— Две тысячи долларов, — объявила Маша. — Они меня чуть не разорвали!

— Обычно ей платят куда больше, — добавил Андрей. — Но, принимая во внимание бесплатный ремонт яхты…

— О’кей, — согласился Митчелл. — Дисциплину мы обеспечим.

На следующий день импровизированную сцену огородили канатами, бассейн закрыли тентом, на зрителей нацелили водяные пушки и запретили пить пиво. Зато к фрегату прибавились эсминец, несколько сторожевых кораблей и подводная лодка, команды которых пожелали присоединиться к культурной программе. Экипажу фрегата это не понравилось. Машу они считали своим особым достоянием и косо поглядывали на гостей, выражавших свои восторги так же бурно, как и хозяева. Когда гости пригласили Машу к себе и попытались подарить ей свою корабельную символику, матросы фрегата полезли в драку.

На этот раз Андрей успел заблаговременно увести Машу, и за побоищем на фрегате они наблюдали уже из иллюминатора своей каюты. Водяные пушки не в силах были разнять сцепившихся матросов, не помогли и предупредительные выстрелы из корабельных орудий. Андрей с беспокойством поглядывал на то, что творилось на палубе и, наконец, не выдержал:

— Отдохни пока, — сказал он Маше и бросился защищать свою яхту.

Матросы начали приходить в себя лишь тогда, когда на кораблях завыли сирены, призывавшие команды к отплытию. Но Маша все еще не могла отойти от пережитых волнений. Ее лихорадило, ей казалось, что матросы вот-вот ворвутся сюда, в каюту. Она заперла дверь и попыталась взять себя в руки. Но ее продолжало трясти. Она забилась в самый угол, машинально вскрыла коробку и достала банку пива. Это было против ее правил, но ничего другого она придумать не смогла. Маша открыла банку и поднесла ее ко рту. Она собралась уже сделать большой глоток, как вдруг почувствовала на языке что-то твердое. Маша рефлекторно выплеснула пиво на ладонь и, когда пена осела и стекла между пальцами, на ладони осталось несколько прозрачных камней. Не веря своим глазам, Маша поднесла руку к свету. На ладони искрились драгоценные камни. Маша осторожно вылила оставшееся пиво, а затем вытряхнула из банки оставшиеся самоцветы. Их было много.

— Вот тебе и пиво! — прошептала Маша.

Она торопливо вскрыла остальные банки из коробки и нашла бриллианты, изумруды и рубины еще в двух. Ее ненависть к пиву была серьезно поколеблена.

— Да на таком можно всю жизнь продержаться!

Маша принялась за другие коробки, но там оказалось только пиво. Она поняла, что банки с драгоценными камнями были только в той коробке, на которой был изображен кенгуру. Маша собрала камни в пакетик и спрятала в свою сумку. Затем переложила обычные банки в коробку с рисунком кенгуру и аккуратно заклеила надорванный скотч. Пустые банки она просто выбросила в иллюминатор. На палубе и без того хватало мусора.

Андрей вернулся поздно.

— Яхта в порядке, — сообщил он, отпивая пива. — Но эти парни большие любители помахать кулаками.

Фрегат обогнул Новую Гвинею, на которой еще помнили Миклухо-Маклая и русское слово «топор», и где до сих пор еще ракушки были ходовой валютой. Затем они прошли Коралловое море и попали в Тиморское, омывавшее берег Австралии. Через пару дней военный корабль встал на рейд у города Дарвин.

Этот город-порт на севере Австралии был назван в честь Чарльза Дарвина, попавшего сюда во время экспедиции на корвете «Бигль». Сумчатый коала, кенгуру и прочая живность, какой Дарвин нигде больше не встречал, наглядно олицетворяли его теорию о происхождении видов. Но предположение Дарвина насчет того, что человек произошел от обезьяны, здесь не разделяли. Однако то, что большинство белых австралийцев было потомками преступников, которых отправляли сюда в качестве наказания, могло бы служить некоторым подтверждением эволюционной теории, потому что их потомки создали прекрасную страну, в которой преступность была так же редка, как снег.

Город Дарвин много повидал на своем веку. Он пережил золотую лихорадку, японскую бомбежку, экономический бум, а теперь едва справлялся с потоками туристов, желающих ощутить прелести дикой природы и прикоснуться к древней культуре аборигенов.

У Андрея заныло в сердце, когда он увидел просторную лагуну, в которой полыхало разноцветье яхтенных парусов. Но он взял себя в руки и принялся разглядывать сам город, в котором его должны были ждать деньги от босса. Раз уж судьба привела его в Австралию, грех был этим не воспользоваться. Прихватив заветную коробку, Андрей отправился на берег с первым же катером.

В порту их ждал автобус. Они обогнули лагуну, миновали многолюдный приморский рынок, проехали несколько малоэтажных кварталов и оказались в деловой части города. Водитель, которому Андрей зачитал адрес с банковского чека, притормозил у небольшого офиса, напоминавшего скорее торговую контору, чем банк. Андрей выбрался на жаркую улицу, а остальные уехали по своим делам.

В прохладном от кондиционеров помещении Андрея встретила мулатка-секретарша, которая вполне могла бы украсить обложку модного журнала.

— Добрый день, сэр. Чем могу быть полезна?

— Я из России, — сказал Андрей, водружая на стойку коробку. — Привез вам пиво.

— Пиво? — не поняла секретарша.

— Я совершаю кругосветное плавание. И должен получить у вас кое-какие деньги. Вот чек.

Секретарша внимательно рассмотрела чек и куда-то позвонила.

— Он прибыл. Да, сэр, с коробкой.

Секретарша положила трубку и пригласила Андрея следовать за ней.

— Прошу, сэр. Вас ждут.

В недрах конторы размещался кабинет, в котором Андрея встретили два джентльмена — молодой клерк в светлом костюме и хозяин офиса, похожий на боксера-профессионала на пенсии.

— Добро пожаловать, — поздоровался хозяин. — Присаживайтесь, мистер…

— Андрей, — представился гость.

— О да, конечно! — закивал хозяин, а затем велел секретарше, — Принесите-ка нам бокалы.

— Сию минуту, сэр.

— Вы — отважный человек! — осклабился клерк.

— Мы очень признательны, что вы совершили такое трудное путешествие, чтобы угостить нас вашим замечательным пивом, — сказал хозяин, предлагая Андрею сигару.

Он говорил на английском, не договаривая слова. Это было местной особенностью, как и обилие туземных слов, выговариваемых на английский манер. Но в английском языке Андрея, который изучал его моряком торгового флота, огрехов было не меньше, и они отлично понимали друг-друга. Андрей взял сигару и принюхался к ее аромату, который нравился даже некурящим. Секретарша вернулась с подносом, на котором стояло три бокала, поставила их на стол и ушла.

— Итак… — выжидательно произнес хозяин.

— Мой босс сказал, что если я довезу до вас это пиво, то смогу получить некоторую сумму. — Андрей достал чек. — Чтобы продолжить путешествие. Яхта, знаете ли, требует ремонта… Океан так суров…

— О да, понимаю, — кивал хозяин.

— Значит, это то самое пиво? — переспросил клерк. — А где ваша яхта?

— Она… Видите ли, яхта была атакована пиратами, и американский военный корабль…

— Военный корабль? — поперхнулся дымом хозяин.

— Они мне немного помогли… Но ремонт еще не закончен.

— Вы прибыли сюда в сопровождении американского военного корабля? — не верил клерк.

— Фрегата, — уточнил Андрей. — Они как раз проводят операцию против пиратов, наркоторговцев и прочих контрабандистов… Если бы не американцы, яхта пошла бы ко дну.

— Вам сильно повезло, — согласился хозяин, начиная нервничать.

— Как сказать, — пожал плечами Андрей. — Так как насчет моего чека?

— Сегодня очень жарко, — сказал хозяин. — Я бы не прочь попробовать вашего пива.

— Пожалуйста, — кивнул Андрей. — Я и сам с удовольствием промочу горло.

Андрей открыл коробку и достал пару банок.

— Ничего, что не очень холодное?

— Продолжайте, сэр, — попросил клерк, впиваясь глазами в банку, которую открывал гость.

Андрей разлил пиво. Австралийцы переглянулись и взяли свои бокалы.

— Будьте здоровы! — улыбнулся Андрей, чокаясь с хозяевами. Но, заметив написанное на их лицах недоумение, добавил: — По русскому обычаю!

Они опорожнили бокалы, но недоумение на их лицах только возросло.

— Может, еще по одной? — спросил Андрей.

— Да-да, пожалуй, — кивнул хозяин.

Была выпита следующая банка, но в настроении хозяев никаких перемен не случилось.

— Вы его остудите, больше понравится, — заверил Андрей, располагаясь в кресле поудобнее. — Так как насчет денег?

— Минуточку, сэр.

Клерк вышел и скоро вернулся в сопровождении нескольких парней, которые, встреть их Андрей на джонке в открытом море, вполне сошли бы за пиратов. Среди них выделялся абсолютно лысый громила. Каждый имел при себе пластиковый стакан. Клерк запер за ними дверь и стал угощать пивом, осторожно вскрывая банки и аккуратно выливая пиво до последней капли.

— У вас тут что, сухой закон? — удивлялся Андрей, имея ввиду таинственность, с которой производилась дегустация.

— Нет, — ответил хозяин. — Просто опасаемся конкурентов.

— Понятно, — кивнул Андрей. — Пейте-пейте. У нас без консервантов. Ничего, кроме пива.

— Действительно, — хозяин мрачно жевал кончик сигары. — Ничего…

Процедура производилась с такой тщательностью, а клерк так внимательно изучал опустошенные банки, что Андрею начало казаться, будто он присутствует при серьезном научном эксперименте. Наконец все пиво было выпито, и парней выпроводили из кабинета, оставив одного громилу. Хозяин и клерк то изумленно переглядывались, то с подозрением смотрели на Андрея. Андрею все это начало надоедать. Он встал и сдержанно улыбнулся:

— Ну что ж, мне пора.

Его визави молчали.

— Значит, я пойду?

Хозяин и клерк будто его не слышали.

— Похоже, пиво вам не понравилось?

— Пиво отличное, — очнулся хозяин. — Но мне кажется, что вы ошиблись адресом.

— А чек?

— Какой чек? — удивился клерк. — У нас тут не банк.

— Как же? — не понял Андрей. — Мне сказали, чтобы я передал пиво и получил деньги.

— У американцев денег больше, — осклабился хозяин. — Возможно, они с вами поделятся.

— Если еще не поделились, — поддержал хозяина клерк.

— Проводите мистера, — велел хозяин громиле.

— Может, хоть за пиво заплатите? — спросил Андрей.

— Выдайте ему двадцать долларов. Австралийских, — кивнул хозяин. — Контрабандное пиво больше не стоит.

Андрей покинул это странное заведение, забыв проститься с секретаршей. Как только он ушел, хозяин принялся кому-то звонить. А клерк велел громиле не спускать с Андрея глаз.

Андрей был раздосадован и не понимал что происходит. В конце концов, он выполнил все условия. Он с риском для жизни обогнул на яхте полмира и привез эту чертову коробку точно по адресу, а с ним обошлись как с мальчишкой-посыльным, соблаговолив лишь выдать мелочь на чай. Что-то здесь не сходилось. Следовало бы основательно поразмыслить над этим неприятным происшествием, но Андрею этого уже не хотелось. Да еще эта свирепая австралийская жара, от которой прячутся даже кенгуру… Единственное, что он хотел бы теперь сделать — это узнать, почем здесь яхты и можно ли продать свою? Босс дважды его обманул, и теперь Андрей считал себя свободным от каких-либо обязательств. Другой бы на его месте давно помер от чрезмерного потребления пива или стал бы жертвой морских разбойников.

Он побрел через город, прячась от солнца под пальмами. Дарвин радовался жизни. Во влажном субтропическом воздухе витала арабская, итальянская, русская, греческая речь. Любой путешественник мог встретить здесь австралийского соплеменника. Туристы атаковали лавки с местными сувенирами. Кругом мелькали попугаи, бумеранги, надувные кенгуру, коалы и чучела крокодилов. Особым бизнесом были репродукции наскальной живописи, к которым прилагались услуги по покрытию туристических тел магической раскраской австралийских аборигенов. Андрей вежливо отказывался от заманчивых предложений, пока не увидел роскошный букет орхидей. Он сразу вспомнил Машу, представил, как она обрадуется такому подарку, и заплатил за него все двадцать австралийских долларов.

Вдруг застучали барабаны, зазвенели бубны, загудели морские раковины, и все вокруг пришло в движение. Начиналось что-то вроде фольклорного фестиваля. Но в этой веселящейся толпе Андрей заметил физиономию громилы, который совсем недавно дегустировал его пиво. Андрей выбрался из круга пляшущих аборигенов, наряженных в экзотические костюмы, и увидел полицейского.

— Пожалуйста, как пройти к лагуне? — спросил его Андрей.

Темнокожий блюститель порядка что-то задумчиво жевал, делая вид, что ничего не слышит.

— Порт! — объяснял Андрей, решив, что его не понимают.

Полицейский отвернулся, продолжая жевать.

— Марина! Яхты!.. — не отставал Андрей.

Полицейский не выдержал и с большим сожалением выпустил изо рта красную струйку. Он был индусом и жевал бетель, а этот белый иностранец все испортил.

— Идите направо, сэр, — показал полицейский. — Там будет здание парламента, оттуда дорога приведет вас в порт.

— Спасибо, сэр, — кивнул Андрей, хотя не совсем понял предстоящий маршрут.

— Но лучше взять такси, — посоветовал полицейский, отправляя в рот новую порцию бетеля.

Сопровождаемый, хотя и на почтительном расстоянии, громилой-дегустатором из странного офиса, Андрей все же добрался до знакомого причала. Но катера там не оказалось. Зато совсем рядом была лагуна с яхт-клубом, который влек Андрея как магнит. Он прошелся по пирсу, разглядывая яхты и их владельцев. На некоторых яхтах путешествовали целыми семьями, даже с грудными детьми.

Соваться в яхт-клуб преследователь не посмел. Андрей зашел в офис клуба и нашел хозяина, который был слегка удивлен визитом джентльмена с букетом орхидей.

— Я интересуюсь яхтами, — сказал Андрей, пряча букет за спину.

— Хотите вступить в наш клуб? — оживился хозяин.

— Возможно, — ответил Андрей.

— Какая у вас яхта?

Андрей подошел к окну, оглядел яхты, отыскал похожую на свою и показал:

— Примерно как вон та, с краю.

— Это дорогая яхта, — уважительно сказал хозяин.

— Еще бы, — кивнул Андрей. — Но может случиться, что я захочу ее продать.

— Так как вы еще не член нашего клуба, то…

— Сколько вы за нее дадите? — напрямую спросил Андрей.

— У меня найдется пара покупателей, — размышлял хозяин. — Думаю, за нее выложат около семисот тысяч долларов.

— Американских? — уточнил Андрей.

— Разумеется. Минус комиссионные и налоги…

— И что останется в результате?

— Немногим больше половины.

— Возможно, мы сумеем договориться, — согласился Андрей. Он пообещал заглянуть в ближайшее время, уже на яхте, и ушел.

Он покинул клуба с другой стороны, выходившей прямо к морю. Отсюда был отлично виден фрегат, стоявший не очень далеко от берега. Но добираться до него вплавь было бы опрометчиво, могли пострадать орхидеи, а сам он мог запросто сделаться добычей акул или крокодилов. У причала стояло несколько лодок с навесными моторами. Андрей подошел к рыбаку-аборигену, который раскладывал сушиться сети. Тот согласился перевезти Андрея за пятьдесят долларов. Дороговизну услуги он объяснил устрашающим видом американского военного корабля.

Несмотря на конфуз в офисе, Андрей возвращался победителем. Удачная сделка обещала исполнить все его мечты, включая грезы о вилле, дорогом автомобиля и прочем, что должно сопутствовать жизни респектабельного джентльмена. Но было во всем этом и что-то досадное. «Деньги, конечно, не пахнут, — думал Андрей. — Но могут набить оскомину».

Когда лодка стала приближаться к фрегату, ей навстречу двинулся катер, предлагая вернуться обратно. На свое счастье, Андрей разглядел у борта фрегата Машу, которая разговаривала о чем-то с Митчеллом.

— Маша! — закричал Андрей, размахивая букетом. — Это я!

Маша оглянулась, помахала рукой Андрею и указала на него Митчеллу.

Когда Андрея подняли на борт, и он вручил букет Маше, она закрыла глаза от восторга.

— Спасибо, милый! Они такие красивые!

— Мистер! — напомнил о себе абориген. — Пятьдесят долларов!

— Надо заплатить за лодку, — замялся Андрей. — У меня кончились мелкие деньги.

— Неужели? — лукаво улыбнулась Маша. — С миллионерами это бывает.

— Я заплачу, — галантно предложил Митчелл.

— Вы так любезны, — поблагодарила Маша. — Можете вычесть из моего гонорара.

— Не стоит благодарности, мэм, — улыбнулся Митчелл. — Как большой поклонник русской культуры, смею надеяться, что вы продолжите свои выступления.

Маша неопределенно пожала плечами. Андрей отвел ее в сторону.

— У нас финансовые проблемы.

— Банк лопнул? — поинтересовалась Маша.

— Почему-то у них не действует моя кредитка, — начал выдумывать Андрей. — Я так расстроился, что выбросил ее в море. Но у меня есть идея…

— Так как насчет выступлений? — встрял Митчелл. — Должен заметить, что ремонт яхты обошелся недешево.

— А когда мы отплываем? — спросила Маша.

— Думаю, завтра. Операция еще не закончена.

— Все хорошо, — Маша успокаивающе похлопала Андрея по плечу и вернулась к Митчеллу. — Мне понадобятся новые костюмы.

— Вы и в прежних отлично смотритесь, — заверил Митчелл.

— Вы хотите, чтобы я выступала? Тогда мне нужно в город, там я что-нибудь подберу.

— Простите, мэм… Но без паспорта… — засомневался Митчелл. — Я попробую поговорить с начальством.

— Может, хватит с них? — заволновался Андрей.

— Я знаю, что делаю, — успокоила его Маша. — А тебе нужно отдохнуть. На тебе лица нет.

Начальство согласилось отпустить Машу с условием, что ее будет сопровождать Митчелл. Офицер принял задание как поощрение по службе. Он хорошо знал город, и они вышли из такси на главной торговой улице. Маша окинула взглядом витрины магазинов и покачала головой.

— Это не для сцены. Нужно что-то особенное.

— Тут неподалеку есть потрясающий рынок. Вы сможете сделать костюм даже из жемчуга. Или украсить платье раковинами.

— Рынок — это обязательно, — сказала Маша. — Хотя возможно, я и здесь кое-что подберу…

Наконец, Маша увидела то, что искала — ювелирный магазин. Но сначала они зашли в магазин по соседству, в котором продавались яркие национальные наряды. Маша набрала кучу вещей и отправилась в примерочную кабинку. Митчелл томился в ожидании, и в награду Маша звала его оценить очередной наряд. Выбрав то, что ей понравилось, Маша вопросительно посмотрела на Митчелла. Тот улыбнулся, кивнул, и стал расплачиваться.

— На рынке все это значительно дешевле, — как бы между прочим сообщил Митчелл, когда они вышли на улицу.

Но Маша его будто не слышала, и уже разглядывала драгоценности в витрине ювелирного магазина.

— Какая прелесть!

Митчелл обреченно отвел глаза.

— Подождите здесь, — попросила Маша, нагружая Митчелла пакетами. — Я только посмотрю.

Митчелл с готовностью принял пакеты, радуясь, что не придется платить за драгоценности. Он был абсолютно уверен, что в ожерелье из ракушек Маша произвела бы большее впечатление, чем в дорогом колье, которое матросы все равно примут за бижутерию.

В магазине было безлюдно. Только продавец арабской наружности приветливо улыбался посетительнице, провожатого которой он уже заприметил.

— Добро пожаловать, мэм. Что желаете?

— Добрый день, — улыбнулась Маша. — Я плохо разбираюсь в драгоценностях…

— Надеюсь, я смогу вам помочь. У нас лучший магазин в городе, — продавец достал из витрины открытый футляр, в котором сиял на бархате браслет с изумрудами. — Американцы обычно покупают лучшие вещи.

— Видите ли, сэр, — Маша слегка замялась, а затем достала из сумки несколько драгоценных камней. — Мой жених подарил мне это на помолвку. Но, я думаю, им нужна оправа. Если, конечно, они настоящие.

Продавец восхищенно уставился на камни, затем достал специальное увеличительное стекло и принялся их внимательно разглядывать.

— Это чудесные камни, мэм. С такими приятно работать. — Он достал каталог и начал демонстрировать произведения ювелирного искусства. — Мы готовы выполнить заказ за пару дней.

— Вы уверены, что камни не фальшивые? — добивалась своего Маша.

— Если вы захотите их продать, то поймете, что они кое-чего стоят… Я бы мог предложить тысяч десять за этот небольшой фальшивый рубин…

— Вы меня успокоили, — улыбнулась Маша. — А то кругом столько подделок. Значит, вы советуете…

— Я бы посоветовал вам поскорее выйти замуж за вашего жениха, — со вздохом ответил продавец.

— Я подумаю над вашим советом.

Она заметила, что Митчелл в нетерпении пытается заглянуть в зеркальную витрину, показывая на свои часы.

— Знаете, сэр, — виновато улыбнулась Маша, пряча камни обратно в сумку. — Мы сейчас очень торопимся… Я зайду завтра.

— Как вам будет угодно, мэм. К нам не часто заглядывают такие состоятельные леди. Наши дизайнеры…

— Спасибо, сэр, вы очень любезны.

Маша выпорхнула из магазина и попала прямо в объятия Митчелла.

— Извините, я вас задержала!

— Ну что вы, Маша. Просто впереди у нас еще большая программа, если, конечно, вы закончили с покупками.

— Осталось найти пару местных украшений. Вы говорили, здесь есть рынок?

— Тут есть все, что угодно. Если с толком потратить оставшееся время, вы получите массу незабываемых впечатлений.

— Я так давно не была на земле… — Маша взяла Митчелла под руку.

— Вы что-нибудь слышали об австралийских гребнистых крокодилах? — смущенно заговорил офицер. — Настоящие чудовища! Тут их разводят на ферме. А кенгуру? Они водятся в России? У Толстого о них ни слова. А коалы?

— Русские медведи намного больше, — улыбалась Маша.

— Для начала предлагаю заглянуть в музей искусства аборигенов.

— Пожалуй, — согласилась Маша.

— О, я был потрясен, когда увидел это в первый раз. Жаль, что у нас мало времени, а то бы я пригласил вас в заповедник Какаду.

— Там интересно?

— Просто фантастика! Видите, — Митчелл показал на туристов, садившихся в автобус. — Держу пари, они отправляются именно туда! Термитные небоскребы, чудесные водопады… А наскальная живопись! Там есть такая обнаженная женщина, что Дали умер бы от зависти! Кругом летают райские птицы, попугаи и волшебной красоты бабочки. А какие звери! В зоопарке таких не увидишь. А огромная рыба барраманди!..

Дарвин действительно оказался интересным городом. Древняя культура туземцев соседствовала здесь с последними достижениями технического прогресса, а чудесам природы ничуть не мешали реки туристов, бороздивших окрестности города.

Уставшие и полные впечатлений, Митчелл и Маша закончили прогулку в приморском кафе под пальмами, где их развлекали местные факиры и угощали шашлычками из мяса крокодилов, лобстерами и холодными соками.

— Маша, — с дрожью в голосе говорил Митчелл. — Еще немного и я сам просверлю дырку в вашей яхте.

— Зачем? — деланно удивлялась Маша.

— Чтобы никогда с вами не расставаться. Морская служба, конечно, мое призвание. Но русская культура… Когда я прочитал Достоевского, я понял, что в Америке можно достичь всего, даже стать адмиралом, но добиться любви русской женщины…

— Вам еще повезет, — успокаивала Маша. — Россия теперь свободная страна и в Америке много русских девушек. Вы, похоже, давно там не были.

Когда Маша вошла в каюту, то сразу поняла, что Андрей не в духе.

— Не надо больше для них танцевать, — мрачно сказал Андрей.

— Ты ревнуешь?

— Любой на моем месте сказал бы то же самое.

— Но они нас спасли. И починили яхту.

— Да, но мы не можем вечно болтаться на этом фрегате.

— Как скажешь, — неожиданно легко согласилась Маша.

— Ты извини, но… В общем, я должен тебе признаться…

— Говори, милый, — улыбалась Маша.

— Дело в том, что никакой я не миллионер.

— Да ну?

— У меня ничего нет.

— Совсем ничего? — не верила Маша.

— Кроме тебя…

— А яхта?

— Она не моя. То есть, она стала бы моей, если бы я закончил кругосветку… Но ты же видишь, как это тяжело. А океан кишит пиратами.

— Что-то мы их пока не видели. Одни комедианты. А настоящих целый военно-морской флот не может найти.

— Это их проблемы. А нам нужно решать свои.

— И денег в банке у тебя тоже нет?

— Нет и не было. Я — не пивной король. Я просто служил капитаном на его яхте. И вдруг он отправил меня в рекламную кругосветку. Обещал, что я получу деньги в Панаме и здесь, в Австралии. Я должен был отдать коробку пива и получить приличную сумму. Но я ничего не получил.

Маша продолжала улыбаться, все еще думая, что Андрей ее разыгрывает.

— Я поняла. Ты решил от меня избавиться.

— Ну что ты, Маша. Нет, я хочу сделать так, чтобы мы с тобой зажили счастливо и вполне обеспечено.

— Разве я против?

— Но для этого… В общем, я решил продать яхту.

— Нашу яхту? — не поверила Маша.

— Другого выхода нет. Я уже навел справки в здешнем яхт-клубе…

— А что дальше?

— Останемся в Австралии. Тут все сплошь эмигранты, до десятого колена.

— Неплохая идея, — пожала плечами Маша. — Но кругосветка мне нравится больше.

Она достала из сумки пакет с драгоценными камнями, высыпала их на стол и принялась выкладывать из них яхту.

— Красивая бижутерия, — сказал Андрей. — С местного рынка?

— Хотела украсить костюм, — сказала Маша, ожидавшая совсем другой реакции.

Она начала осознавать, что Андрей действительно ничего не ведал о камнях, что это не его камни. А это означало, что он говорил правду.

— Ты извини, что я морочил тебе голову… — продолжал оправдываться Андрей. — Просто у меня никогда не было такой женщины. И я больше не хочу тобой рисковать.

Маша выложила из бриллиантов корпус яхты, из рубинов — паруса, а изумруды изображали море.

— Короче, продадим яхту и заживем как люди.

— Сколько тебе предложили? — спросила Маша

— Ну, учитывая разные обстоятельства… Тысяч четыреста-пятьсот. Не то, что нам — внукам хватит.

Маша подняла на Андрея затуманенные влагой глаза.

— Ты делаешь мне предложение?

Андрей с трудом проглотил ставший в горле ком.

— Ты согласна?

— Да, — немного помолчав сказала Маша. — Если мы поплывем дальше и завершим кругосветку.

— Но это безумие!

— Это-то мне в тебе и нравится.

— Я больше не хочу тобой рисковать, Маша.

— Ты должен доказать, что можешь это сделать! — воскликнула Маша. — Должен!

— Хочешь плавать — пожалуйста, — развел руками Андрей. — Продадим яхту, купим дом, а потом отправимся в свадебное путешествие на круизном лайнере, как белые люди.

— Неужели ты сможешь продать яхту, на которой мы прошли половину мира? — не верила Маша.

— Другого шанса может не быть. Тем более, что я тебе сильно задолжал.

— Тогда… Я ее покупаю.

— Ты? — не понял Андрей.

— Нравится? — показала Маша на яхту из драгоценных камней.

— Красиво…

— Они настоящие.

— Откуда?! — не верил Андрей.

— Ты и вправду не знаешь?

— Нет…

— Точно?

— Да откуда мне знать? — сердился Андрей. — Стал бы я продавать яхту, если бы имел такие камни?

— Я их нашла.

— Нашла?

— Да, — улыбалась Маша. — Пока ты защищал яхту от одуревших моряков, я решила попробовать пива. Из той самой коробки, с кенгуру…

— И что? — Андрей начинал о чем-то догадываться.

— А из банок посыпались эти камешки. Ну, я и положила в коробку другие банки.

Ошеломленный Андрей схватился за голову.

— Вот оно в чем дело! То-то эти хмыри, которым я отвез коробку, ничего мне не дали! Выпили все пиво, до капли, и все в банки заглядывали!

— Твой босс собирался провернуть хорошую сделку.

— Да он нас чуть не подставил! — кипел Андрей. — Это же контрабанда! Он раньше на таможне работал, там, наверно, и выучился аферам!

— Обычное дело, — пожала плечами Маша. — Ты и сам только что продал чужую яхту.

— Но камни тоже не твои.

— Пойди, расскажи это американцам. Они их живо конфискуют.

— Ну, дела, — тер переносицу Андрей. — Эти, из офиса, наверное, уже позвонили моему боссу.

— Пора отчаливать, милый. В Австралии нам делать нечего.

— Похоже, что так, — лихорадочно размышлял Андрей. — Охота за головами — здесь старая добрая традиция.

— К тому же моей яхте нужен капитан, — сказала Маша. — Но у меня есть два условия.

— Ничего, кроме пива? — предположил Андрей.

— Наоборот. Все, кроме пива.

— До сих пор оно нас только выручало. И вообще, я люблю пиво. Особенно когда в нем оказываются драгоценные камни.

— От такого и я не откажусь, — согласилась Маша. — Ладно, пиво не исключается, но ограничивается. Просто мне нужен здоровый капитан.

— А второе условие?

— Пройдем кругосветку, и яхта твоя.

— Наша, — поправил Андрей.

— Как вы с хозяином и договаривались. Да и совесть мучить не будет, — сказала Маша и поцеловала Андрея, переставшего быть олигархом.

В подготовке к новому шоу принял участие и Андрей. Он не только выверял с организаторами каждую мизансцену, но и задействовал свою яхту, на которой Маша обещала исполнить главный номер своей программы. Чтобы матросы не устроили новых беспорядков, были приняты самые строгие меры.

Под вожделенный рев зрителей Маша вышла на сцену. На ней было яркое платье в местных традициях, но украшенное россыпями сверкающих камней. Маша заводила публику как могла. Последний номер она исполняла, взобравшись на яхту. В кульминационный момент кран поднял яхту над публикой, перенес через палубу и опустил в темноту за бортом. Затем вспыхнули фонтаны фейерверков и в небо взлетели ракеты. Тем временем Андрей выбрался из кабины крана, прошел по стреле и прыгнул в воду. Публика замерла, ожидая, когда яхта появится снова. Но яхта все не появлялась. Зрители недовольно засвистели. Когда оказалось, что в кабине крана никого нет, туда взобрался штатный крановщик. Через минуту кран поднял из темноты какой-то груз и опустил его на палубу. В сетке лежало три коробки пива, на одной из которых было написано «С любовью от Маши!». Матросы с воплями кинулись разбирать пиво.

Поняв, в чем дело, Митчелл подошел к борту. В тропической ночи таял бледный силуэт яхты.

— О, эти русские! — застонал Митчелл. — Какая культура! А ушли по-английски, не попрощавшись. И даже не забрав гонорар!

Недовольное таким поворотом дела, командование хотело начать преследование беглецов, но получило срочное сообщение, что в сотне миль к северо-востоку было совершено вооруженное нападение на японский сухогруз. Над фрегатом заревели авральные сирены.

Беглецы удирали на всех парусах. В другом месте они бы поостереглись разгонять яхту ночью, но узкое Тиморское море, отделявшее Австралию от Индонезии, полыхало огнями как ночной Бродвей. Осветить себя как можно ярче считалось здесь особым шиком, и Андрею оставалось лишь лавировать между сияющими судами и держаться подальше от тех, которые смахивали на военные корабли. А висящий в небе Южный крест, длинная перекладина которого указывала на юг, вполне заменял компас.

Андрей был уверен, что американская эскадра двинулась на их поиски и оповестила о беглецах всю окрестную акваторию. Но их уже было не взять. Андрей управлялся с яхтой так же ловко, как проголодавшийся — с вилкой. Ему не мешала даже Маша, обвившая его шею руками.

— Шикарная яхта и несколько миллионов на мелкие расходы, — жарко шептала Маша. — Что нам еще нужно?

Яхта летела над водой светлым ночным призраком, который можно было заметить, но не настичь.

— Куда мы плывем, дорогой? — спрашивала Маша, хотя ее это мало интересовало.

— Подальше от американской эскадры, — отвечал Андрей.

— А если точнее?

— В сторону Индонезии.

— Так хочется на берег, — вздыхала Маша. — Тут есть приличное место поблизости?

— Остров Тимор, но там повстанцы.

— С кем воюют?

— С правительством, вроде отделиться хотят.

— Это нам не подходит. Нам бы какой-нибудь курорт…

— Неплохо бы.

— Надо же отметить покупку.

— Какую покупку?

— Я купила яхту, которую ты мечтал продать, — напомнила Маша.

— А, точно! — вспомнил Андрей. — Теперь ты ее владелица.

— Я бы предпочла владеть твоим сердцем.

— Это точно нужно отметить. Принести пару банок?

— Я хочу шампанского. И покоя. И нежной, нежной любви.

— Думаешь, я не хочу?

— Ну, давай же, причалим куда-нибудь, — настаивала Маша. — Тут кругом туризм, люди сюда за большие деньги летят.

— Они-то летят, а нам доплыть надо. Ты бы пока посмотрела, что там впереди, а элитный отдых я тебе обеспечу! А камешки… Лучше держи их при себе.

Маша нехотя оторвалась от Андрея и отправилась на нос яхты. Она села на спасательный круг и принялась докладывать:

— Прямо по курсу — исполнение желаний! Над головой — небо в алмазах! А вокруг — море любви и шампанского!

— А также вилла в райском местечке, шикарная машина и солидный счет в банке! — кричал Андрей.

— Позади — американская эскадра и бедная юность!

— И половина земного шара!

Они плыли всю ночь. Маше пришлось свыкнуться с ролью вперед смотрящего, потому что удирали они скрытно и могли напороться на что угодно — от маленькой джонки контрабандистов до синих китов — самых больших существ на земле. Постепенно огни кораблей растаяли в дали, зато в лунном свете запылал океан. Это светился планктон. Континенты микроскопических организмов мерцали таинственным светом. Иногда что-то всплывало над водой, разливая вокруг призрачные всполохи, и все опять успокаивалось.

Маша начинала любить океан, будто возвращаясь к истокам жизни. Она явственно ощущала, что сама становится частью этой бескрайней трепетной плоти, и незнакомые ей прежде чувства властно заполняли все ее существо.

На рассвете показался поросший пальмами островок. Андрей заметил небольшую лагуну и осторожно ввел в нее яхту. Здесь можно было передохнуть.

В каюте, раскинувшись на диване, его ждала Маша. Вернее, спала, не дождавшись. Ночное бегство ее утомило. Когда Андрей присел рядом, Маша приоткрыла глаза и привлекла его к себе. Андрей упал в ее объятия, но провалился в глубокий сон. Во сне он страстно любил Машу, осыпал ее бриллиантами и наслаждался чудесным фейерверком, расцветавшим вокруг их виллы на необитаемом острове. Но фейерверк закончился, а выстрелы продолжали звучать.

Его разбудила перепуганная Маша. Андрей, еще не совсем проснувшись, выбрался на палубу и не поверил своим глазам. Он все еще надеялся, что это всего лишь сон, потому что то, что он увидел, его очень встревожило. Вокруг яхты сновали катера и моторные лодки, на которых было полно весьма подозрительных субъектов. Они палили в воздух из автоматов и радостно размахивали руками, приветствуя ничего не понимающего Андрея. Один катер подошел к яхте вплотную. Голый по пояс абориген с раскосыми глазами подал своим дружкам знак. Он был тут за главного, и пальба сразу же стихла. Но когда главарь увидел Андрея, улыбка на его прокопченной физиономии превратилась в мрачный оскал. Он вскинул револьвер и приказал:

— Не двигаться!

— В чем дело? — не понимал Андрей, нехотя показывая пустые руки.

— Где команданте?

— Кто? — не понял Андрей.

— Что вы с ним сделали?

— С кем? — спросила Маша, выбираясь на палубу.

Мрачный тип навел дуло на Машу.

— Кто вы такие?

— Мы просто путешествуем, — пытался объяснить Андрей.

— На чужой яхте? Взять их!

На палубу взобрались вооруженные до зубов парни. Они пересадили нежданных гостей на пропахший рыбой катер и повезли на остров.

— Они нас убьют? — с дрожью в голосе спросила Маша.

— Надеюсь, что нет.

— Сделай что-нибудь, милый, — шепнула Маша. — Все было так хорошо…

— Камни при тебе? — так же тихо спросил Андрей.

— В укромном месте, — шепнула Маша.

Андрей понял, что камни в безопасности. По крайней мере, до тех пор, пока на Машу никто не покушался.

Остров оказался вполне обитаемым. Пальмовые заросли прятали за собой целую деревню с бамбуковыми хижинами. В глубине деревни стоял дом с телевизионной тарелкой на крыше. К нему-то и приволокли Андрея с Машей под улюлюканье разбойников. Вскоре явился и главарь, попивая пиво, найденное на яхте.

— Вы не имеете права! — возмущалась Маша.

Главарь расхохотался так, что чуть не поперхнулся пивом.

— Развяжите нас немедленно! — потребовал Андрей.

— Американцы? — подмигнул ему главарь. — Голландцы? Португальцы?

— Нет, — ответил Андрей.

— Очень жаль, а то у нас есть серьезные претензии к этой публике. Они слишком долго грабили наши природные богатства.

— Мы — русские, — сказал Маша. — И мы тут никого не грабили.

— Да ну? — не верил главарь.

— Посмотрите на наш флаг.

— За десять баксов здесь можно купить любой.

— Это не яхта Фернандо, — сообщили помощники главаря. — Точно не его.

— Это наша яхта, — убеждал Андрей.

— Я гляжу, у русских дела пошли на лад, если они могут себе позволить разгуливать по чужим водам на таких дорогих штучках.

— У нас кругосветное плавание, — пытался объяснить Андрей.

— В самом деле? — ухмылялся главарь.

— В рекламных целях. Мы представляем новую марку пива.

— Этого? — почмокал губами главарь, смакуя пиво. — Считайте, я уже ваш клиент.

— Вам понравилось? — спросил Андрей, надеясь найти с разбойником общий язык.

— Пару лет назад мы захватили большое судно, там тоже были русские, хотя флаг был Либерийский. За них ничего не дали.

— И что вы с ними сделали? — спросила Маша.

— Пришлось отпустить… — хмыкнул главарь.

— Может, и мы сумеем договориться? — предложил Андрей.

— Попробуем. Вы ничего не слышали о Фернандо?

— О ком?

— Команданте Фернандо — наш вождь. У него такая же яхта. Но уже месяц, как он не выходит на связь.

Андрей начал понимать, с кем имеет дело. Американцы тоже сначала приняли их за подручных местного пирата. Ничего хорошего от этих головорезов ожидать не приходилось, и Андрей решил потянуть время.

— Кажется, мы видели похожую яхту… — сообщил Андрей.

— Где? — оживился главарь.

— В Тихом океане, неподалеку от Австралии.

— И куда она направлялась?

— На северо-восток.

— На северо-восток от Австралии? — не верил главарь.

— Если она не свернет с курса, то доплывет до Соединенных Штатов.

— Команданте — заклятый враг Америки! Как и мы все! — взревел главарь. — Революционеру нечего делать в Соединенных Штатах, если у него нет под рукой миниатюрной ядерной бомбы!

— Ну и влипли, — сказала Маша по-русски. — Они же психи!

— Молчать! — приказал главарь. — Еще одно непонятное слово и я за себя не ручаюсь!

— Революционерам не мешало бы знать главный революционный язык, — заявил Андрей, пытаясь сменить тему

— А разве Троцкий был русский? — удивился главарь.

«Они еще и троцкисты!» — подумал Андрей. Он не очень разбирался в политике, но чувствовал, что бандиты с идеологией — особенно опасная публика. Просто бандит — отнимет и убежит, а бандит идейный объявит любое свое преступление подвигом во имя человечества. С такой индульгенцией жизнь несчастных жертв уже ничего не стоила.

— Еще бы не русский! — деланно удивился Андрей. — Все великие революционеры вышли из России.

— Чего же он тогда делал в Мексике? — недоумевал главарь, который, похоже, успел вкусить революционной практики, но не очень смыслил в теории.

Андрей напрягся, вспоминая, как Троцкого занесло в Мексику. В общих чертах он знал это от своего деда, который, как троцкист, сидел в свое время в лагерях, которые сам же Троцкий и устроил для врагов Советской власти. А после сослали и Троцкого, но уже в Мексику. В лагеря — было опасно, там он мог поднять восстание своих прежних соратников, которые делали революцию вместе с большевиками, но не смогли поделить ее плоды. Растолковать все это местному товарищу было сложно, и Андрей решил ограничиться свежей идеей.

— После революции в России, Троцкого направили готовить мировую революцию на Американском континенте.

— Как Че Гевару! — взревел главарь. — Тот тоже сначала на Кубе дал жару, а после в Боливию двинул. Где и погиб от рук империалистов.

— Почти как наш Троцкий, — согласился Андрей.

— А разве Троцкого не свои укокошили? Хотя, там вроде был замешан какой-то художник-марксист. Или у художника не получилось, и тогда подослали другого?

— Все из-за женщины.

— Все всегда из-за них — согласился троцкист. — Юбку не поделили и сразу за мачете.

— Его не мачете, а ледорубом…

— Буржуазная пропаганда! — возмутился троцкист. — Разве можно убить революционера ледорубом? Расстрел, гильотина, на худой конец — электрический стул!.. Это же Троцкий, почти Че Гевара! Тому вроде руки отрубили. Но идеи остались!

— Но пасаран! — выкрикнул Андрей, надеясь сойти за идейного союзника.

— Революция или смерть! — главарь воздел кверху револьвер и сделал пару выстрелов.

И тут его понесло. Революционная фраза, за которую упрекали Троцкого, была здесь в большом ходу. Андрей едва поспевал за мыслью набравшегося пива революционера, которая скакала по странам и эпохам, как шарик по номерам рулетки. Предугадать, какое число выпадет в результате, было столь же невозможно. Среди прочего он объявил, что их братство — наследие великой Либерталии, страны свободы, основанной пиратами во главе с французским дворянином Миссоном. Провозгласив равенство для всех, включая чернокожих рабов, пиратский интернационал намеревался взять на абордаж европейские монархии. Разгоряченный главарь утверждал, что это были настоящие революционеры, отменившие деньги, провозгласившие коммунистическую конституцию и ставшие апостолами новой веры. Либерталия обрела такой вес, что ей пришлось перебраться с пиратских шхун на Мадагаскар. Но темные местные князьки не были готовы к революционным переменам и разгромили гнездилище нового мирового порядка. А на успевших отчалить от острова пиратов-коммунистов обрушился мощный тайфун, похоронивший последние надежды на освобождение человечества.

Наученные горьким опытом, наследники Либерталии действовали с учетом международной обстановки. Но главарь все же соглашался с Троцким, что мировую революцию стоило подтолкнуть хорошей мировой войной. Затем он перешел к 4-му Интернационалу, который то ли готовил всеобщее пролетарское восстание, то ли спелся с империализмом. В конце своей сбивчивой проповеди он намекнул на свои тесные контакты с революционно настроенными представителями инопланетных цивилизаций, которым особенно пришлась по вкусу местная марихуана, и чьи летающие тарелки вскорости разнесут американскую эскадру в клочья и вернут захваченного цэрэушниками Фернандо его боевым соратникам.

— Теперь я вижу, вы настоящий революционер, — восторгался Андрей, впечатленный масштабными замыслами.

— Я рад, что русские товарищи разделяют наши убеждения.

— Значит, вы нас отпустите? — спросил Маша.

— Само собой, — развел руками главарь. — На то она и революционная солидарность! Мы посадим вас на первый же русский корабль.

— А яхта? — поинтересовалась Маша.

— Роскошь портит революционеров, — нахмурился главарь, снова поднимая револьвер. — Разве не так?

— Совершенно верно, — кивнул Андрей, знаками прося Машу помолчать.

— Будем считать это вашим вкладом в революцию. — В прошлый раз мы обменяли яхту на двадцать катеров, семь электрогенераторов и тридцать тонн риса. Правда, та яхта была куда хуже. На этот раз мы получим вертолет. Троцкий бы вами гордился!

— А нельзя ли ограничиться пивом? — поинтересовался Андрей.

— Ах да, пиво! Оно тоже реквизируется.

Опасаясь, как бы в революционном пылу главарь не реквизировал еще и Машу, на которую он поглядывал со все большим интересом, Андрей решил сменить тактику.

— Могу я говорить с вами открыто, как революционер с революционером?

— Попробуйте, — удивился главарь.

— Надеюсь, вам можно доверять?

— Так в чем дело?

— В мировой революции, — сообщил Андрей тоном заговорщика. — Я рад, что встретил такого убежденного борца за светлые идеалы. Вам я могу признаться, что мы с революционной подругой вовсе не простые мореплаватели.

— Откуда же у вас такая дорогая яхта? — сомневался троцкист.

— Мы ее экспроприировали у русского капиталиста. Могу поклясться чем угодно.

— А пиво?

— Это для конспирации.

— Кто же вы на самом деле? — недоумевал главарь.

— Не все сразу. В России, с ее великими революционными традициями, произошла контрреволюция.

— Да ну? — вникал троцкист.

— Власть захватили олигархи и буржуазное правительство. Народ изнемогает под империалистическим игом.

— Да здесь то же самое…

Андрей опасливо огляделся и понизил голос:

— Мы можем поговорить в другом месте? У ЦРУ везде есть уши.

— Что!? — взревел главарь, поднимая револьвер. — Только не у нас!

— Тогда откуда они узнали про Фернандо? — Они знают все — и про яхту, и про наркотики…

— Наркотики? — удивился главарь. — Мы рассматриваем их как оружие пролетариата. У них — ядерные бомбы, у нас — марихуана, героин, опиум.

— Их эскадра захватила нас, как и вы, думая, что это яхта вашего команданте.

— Почему же они вас отпустили?

— Нам удалось бежать.

— От эскадры? Не морочьте мне голову.

— Послушайте радио — они нас ищут.

Главарь оглянулся на своего соратника, и тот кивнул, подтверждая слова Андрея.

— У нас мало времени, а у меня к вам очень серьезное предложение.

— Выкладывайте.

— Лучше поговорим на яхте, без лишних свидетелей.

Главарь пожевал усы, поскреб дулом висок и согласился.

Они сели в катер и отправились на яхту. Оказавшись на ее борту, главарь велел подручным не приближаться к яхте, пока он не велит. Тем временем Андрей едва слышно спросил Машу:

— У тебя таблетки далеко?

— Может, одна и осталась, — кивнула Маша.

— Так в чем дело? — любопытствовал главарь, возвращаясь к интересной теме.

— Нам нужен вождь.

— Вождь?

— Американский империализм развалил нашу страну и посадил прозападное правительство. Превратил ее в сырьевой придаток! — перебирал Андрей газетные штампы. — Революционеры всего мира остались без нашей поддержки и могут капитулировать…

— Никогда! — взмахнул револьвером главарь.

— А Россия — богатейшая страна! Причем с ядерным оружием.

— Оно еще у вас есть? — оживился главарь.

— Сколько угодно, не говоря уже об истребителях, атомных бомбардировщиках и подводных лодках-невидимках. Но мы опасаемся, что скоро и это все уйдет к империалистам, причем за бесценок. Чтобы этого не случилось, мы нуждаемся в сильном руководителе. Стране нужна железная рука и несокрушимая воля. Вы готовы принять на себя эту историческую миссию?

— Я? — главарь выпятил грудь, будто с него вот-вот начнут лепить памятник.

— Больше некому. Где мы только не искали!..

— За таким лидером и мировой пролетариат пойдет, — добавила Маша. — Особенно женщины! Вы такой мужественный, такой сильный.

— По правде сказать, массы меня уважают, — как бы нехотя соглашался главарь. — Завелось было несколько оппортунистов, но мы их быстро скормили акулам, и у нас теперь революционный порядок.

— Это именно то, что требуется, — уверял Андрей.

— Но я не говорю по-русски, — сомневался главарь, покручивая барабан своего револьвера.

— Это не важно. Главное — убежденность и сила духа, — настаивал Андрей. — Троцкий, может быть, тоже не говорил по-мексикански.

— По-испански, — поправила Маша, подавая главарю новую банку пива.

— А финансовая база? — задал резонный вопрос кандидат в вожди мирового пролетариата.

— О, об этом можете не беспокоиться. Страна трещит по швам от нефти, золота и алмазов.

Раскосые глаза главаря расширились до такой степени, что стали похожи на глаза голодного крокодила.

— Я всегда говорил команданте — на пиратстве и наркотиках далеко не уплывешь.

— Мы предлагаем вам возглавить новый Интернационал! — объявил Андрей. — Империализм будет повержен!

— Без проблем, — пообещал главарь, заглатывая пиво.

— Правда, в ваших руках тогда окажутся колоссальные средства, — слегка сомневался Андрей. — А это, как вы говорили, опасно для революционного духа…

— Не всегда, — заверил главарь. — После революции Че Гевара тоже командовал банком.

— Значит, договорились?

— Но пасаран! — потряс револьвером главарь.

— А как насчет вашего команданте? — поинтересовался Андрей. — Он может не оценить важность исторического момента.

— Между нами говоря, — перешел на шепот главарь, — с ним что-то неладно. Он начал отвлекаться. Вот и теперь исчез с партией героина от тайских товарищей, который они передали нам для разложения империализма.

— Может, он решил разложить его самостоятельно?

— Это не первый случай… В прошлый раз это ему тоже не удалось, зато появилась шикарная яхта и девочка с конкурса красоты.

— Думаете, он вас кинул… то есть — предал?

— Похоже на то и на другое. И девку с собой прихватил.

— Значит, вы готовы отправиться с нами?

— Ну, если так нужно мировому пролетариату…

— Нужно, камраде. Все революции готовились за рубежом. Проверенная тактика. Так поступали и Ленин, и Кастро…

— Не говоря уже о Троцком, — напомнил главарь.

— Без иммиграции нет революции! — Андрей стал и торжественно поднял банку с пивом. — За нового вождя!

Главарь поднялся следом и чокнулся с Андреем банками.

— А вы, русские, симпатичные ребята! Жаль, что я выбросил ваших моряков за борт. Надеюсь, они уцелели.

Андрей едва сдерживался, чтобы не врезать этому мерзавцу. Главарь высосал банку пива и спросил:

— Мы уже эмигрируем?

— Немедленно! — настаивал Андрей. — Но ваши люди не должны об этом догадываться

— Один момент!

Главарь ухватил свой револьвер, пару раз пальнул в небо и крикнул своим соратникам:

— Я выяснил, где наш команданте. Эти ребята отбили его у американцев и спрятали на острове неподалеку. Ждите нас завтра к вечеру!

— Да здравствует команданте! — загремело вокруг вперемежку с пальбой из автоматов.

— Нефть, золото и эти, как их… — бормотал уже совершенно сомлевший главарь, откидываясь в шезлонге.

— Алмазы, — подсказала Маша.

— Что-то он слишком быстро нализался, — удивлялся Андрей, поднимая якорь.

— Это была последняя таблетка, — Маша показала Андрею миниатюрный флакончик, а затем выбросила его за борт.

— Цель оправдывает средства, — кивнул Андрей. — Кажется, так утверждали революционеры?

Яхта покинула лагуну под ружейный салют. Когда они отошли достаточно далеко в море, Маша предложила:

— Может, избавимся от него?

— Ты хочешь, чтобы я вышвырнул за борт спящего?

— Из-за него погибли наши моряки, — напомнила Маша. — Во всяком случае, я не хочу видеть его на своей яхте.

— Я тоже, — сказал Андрей, беря в руки в бинокль.

Слева по борту он разглядел небольшой островок с одинокой пальмой, которая низко склонилась к океану, будто любуясь своим отражением. Андрей оглянулся на храпевшего в шезлонге бандита и свернул к острову.

— Пусть начнет с революции на отдельно взятой территории, по-ленински. Хотя Троцкий этого не одобрял.

Новый вождь мирового пролетариата очнулся на необитаемом островке, разбуженный тревожными криками чаек. И очнулся вовремя, потому что к нему почти уже подобрался огромный морской крокодил. Главарь едва успел влезть на пальму. Кругом было пусто, и пролетарских масс, жаждущих мировой революции, не наблюдалось. Зато вскоре к первому крокодилу добавилось еще несколько. Эти зубастые твари расположились вокруг, явно желая отведать пролетарского тела.

Главарь продержался на пальме двое суток, пока его, озверевшего от голода и страха, не сняли с пальмы американцы. В благодарность он выложил им секретную информацию про наркобарона Фернандо, кровожадных крокодилов и мировую революцию, которую собирались учинить русские агенты на шикарной яхте. А затем потребовал ледоруб, обещая лично, одним ударом, предотвратить грядущие мировые катаклизмы. Но эти американцы были не военные, а экологи, защищавшие редких гребнистых крокодилов, которые откладывали на этом островке яйца. Идейно ослабшего троцкиста экологи доставили в Австралию и сдали санитарам из психиатрической лечебницы.

Яхта плыла на запад. Андрей решил сделать большую остановку на Мальдивских островах, которые как нельзя лучше были приспособлены для полноценного отдыха. Свежий ветер наполнял паруса, попутное течение делало свое дело, и Андрей надеялся достичь желанной цели через пару дней. Но тут вмешалась Маша. Она появилась на палубе с пустым чайником и объявила:

— У нас кончилась вода.

— А опреснитель?

— Похоже, его стащили эти полоумные троцкисты. И где, спрашивается, солидарность трудящихся всех стран?

— Может, обойдемся пивом?

— Пиво мы уже пили. А вода, между прочим, нужна не только для чая, который тоже, кстати, кончился. — Маша протянула Андрею карту. — Где тут поблизости можно набрать воды?

Но Андрею карта не требовалась.

— Справа по борту Шри-Ланка. Бывший Цейлон.

— Вот и отлично! Моя мама всегда любила цейлонский чай. И всегда заваривала его водой. Пресной кипяченой водой. И особенно любила попить чайку после душа. А я, кстати, вся в маму.

— Можно наловить рыбы, — упирался Андрей. — Очень утоляет жажду.

— Дело вкуса, — пожала плечами Маша. — Но лично мне нужна вода. Хотя рыба тоже не помешает, учитывая, что еды тоже почти не осталось. Принимая во внимание, что я имею некоторые права на эту яхту…

— Допустим. Но капитан пока я.

— Милый, я уже начинаю жалеть, что мы сбежали от американцев, — продолжала Маша более мягким тоном. — Там хоть была нормальная пища и приличный душ, с феном и шампунями.

— Шри-Ланка нам не по пути, это такой крюк!

— Ты всегда плыл, куда хотел, и мое мнение тебя не интересовало. А я, кстати, вовсе и не хотела бороздить эти бесконечные океаны! — сказала Маша. — Но я все еще женщина, и у меня есть потребности, не говоря уже о капризах…

— Ну да, — неуверенно протянул Андрей. — Наверное.

— И вообще, неужели тебе не хочется попробовать настоящего цейлонского чая?

— Хочется, — кивнул Андрей. — Но еще больше мне хочется снять приличный номер на Мальдивах и поспать денька три. Без качки.

— Потерпи, милый, — Маша поцеловала его и улыбнулась. — И посмотри на меня повнимательней. Видишь, что стало с моими руками, с моим лицом, с волосами? Я больше так не могу! Надоело выглядеть чучелом. У капитана такой яхты должна быть хорошенькая спутница.

— Ты мне и так нравишься.

— Спасибо, дорогой. Тут каракатицы лучше выглядят!

На карте Шри-Ланка напоминала грушу. Но давним мореплавателям она скорее представлялась кисетом, набитым золотом. Со стороны океана остров и в самом деле имел чарующий золотой оттенок, который буйная тропическая зелень только подчеркивала. Остров повидал всякое. Сначала его захватили португальцы, затем — голландцы, а после них Цейлон прибрали к рукам англичане. Проигравшие пытались возместить утраченное, грабя корабли противника, перевозившие чай и специи. В конце концов, Цейлон стал независимым государством, но европейцы все же оставили после себя заметный след. Вместе с архитектурой, способной напомнить Голландию или Туманный Альбион, они привили ланкийцам настороженное отношение белым господам — сахибам, большим любителям повоевать между собой за право обирать остальных.

Город-форт Галле, к которому подплывала яхта, еще хранил черты колониальной эпохи. С моря были хорошо видны старый форт, церковь и другие здания, напоминавшие о европейских поселенцах. Андрей высматривал в бинокль — нет ли поблизости марины, где бы можно было пришвартоваться. Но вместо марины увидел несущийся навстречу катер ланкийских пограничников. Катер напоминал силуэтом акулу, на носу которой стоял пулемет. Командовал пограничниками молодой офицер с усами ниточкой и со стеком подмышкой. Катер остановился поперек курса яхты. Андрею пришлось сбавить ход и стать в дрейф.

— Добро пожаловать! — крикнул офицер, сопровождая свои слова взмахами стека, который полагался ему по службе и достался в наследство от прежних властей.

Опытная уже Маша решила до поры не высовываться, и наблюдала за происходящим через открытый иллюминатор. Она видела, как офицер задавал вопросы и удовлетворенно кивал, получая ответы. При этом он помахивал своей палочкой, будто дирижер, отбивающий такт. Казалось, все было улажено, но палочка в руке офицера вдруг сделала новое движение, и вооруженные пограничники мгновенно взобрались на борт яхты. Они обыскали Андрея, а затем принялись досматривать яхту.

— Простите, сэр, но мы выполняем свою работу, — сказал офицер.

— Мы — обычные путешественники, — объяснял Андрей.

Опасаясь, как бы очередь не дошла и до нее, Маша достала пакетик с камнями и лихорадочно заметалась по каюте, не зная, куда его припрятать. В дверь каюты уже стучали, когда Маша решила положить камни в косметичку и сунуть в коробку с шоколадными батончиками, которые остались у них от американцев. Затем она накинула халат и открыла дверь.

— Леди! — офицер коснулся пальцами фуражки.

— Мы немного сбились с курса, — объяснял Андрей, показывая офицеру свой паспорт.

— Весьма признателен, что решили навестить Шри-Ланку, — улыбнулся офицер и вопросительно взглянул на Машу.

— Видите ли, — развел руками Андрей. — Ее паспорт…

— У леди проблемы с документами?

— Никак не могу найти, — улыбнулась Маша.

— Возможно, визит в пограничную службу поможет вам вспомнить, где они находятся, — продолжал улыбаться офицер, но глаза его принимали все более жесткое выражение.

— Мы не собирались выходить на берег, — пытался защитить Машу Андрей.

— Вы уже пересекли границу, сэр, морскую границу Демократической Социалистической Республики Шри-Ланка.

От слова «социалистической» в названии страны на Андрея повеяло чем-то родным.

— Наша страна тоже строила социализм, — радостно сообщил Андрей.

— Надеюсь, вы его построили?

— Вроде бы. Но в результате получился капитализм.

— Сожалею, сэр, но граница есть граница. Как у вас поступают с ее нарушителями?

— Мы не хотели нарушать вашу границу, просто у нас кончилась вода.

— Вода? — удивился офицер, осматривая наметанным взглядом каюту. — А что в этих коробках?

Теперь стек заменял ему миноискатель. Он приоткрыл им коробку и вопросительно посмотрел на Андрея.

— Это пиво.

— А мне кажется, что в таких количествах это уже не просто пиво, а контрабанда. Конечно если это не наркотики. Тогда ваши дела совсем плохи.

— Нет, что вы, — засуетился Андрей, доставая банки.

Он вскрыл одну и протянул офицеру.

— Убедитесь сами.

Офицер глотнул пива, посмаковал, потом глотнул еще и сказал:

— Мои ребята разбираются в этом лучше.

Он постучал стеком по двери и к ним спустились двое пограничников. Офицер указал стеком на пиво. Парни взяли по банке, открыли, попробовали и удовлетворенно кивнули.

— Можете взять еще, — предложила Маша. — На случай, если потребуется дополнительная экспертиза.

— Пожалуй, — согласился офицер, делая стеком знак подчиненным. Те прихватили коробку с пивом и ретировались. — Надеюсь, вы составите нам компанию?

— Послушайте, офицер… — попробовал вступиться Андрей.

Но офицер сделал стеком предупредительный жест.

— Я обязан препроводить леди в наш офис.

— Ну что ж… — сказала Маша. — Я только переоденусь.

И Маша не торопясь, с мастерством стриптизерши, начала снимать халат, будто змея, сбрасывающая с себя опостылевшую кожу.

— Какие платья носят в вашей стране?

Офицер остолбенело уставился на Машу, затем глотнул еще пива, не отрываясь глазами от роскошной фигуры в вызывающем купальнике, и произнес:

— Можете не беспокоиться. Теперь я вижу, что с леди все в порядке.

Офицер коснулся пальцами фуражки и начал подниматься по лестнице. Затем обернулся, еще раз оглядел Машу с головы до ног и добавил:

— Если вам нужна вода, мэм, капитан может поехать со мной.

Когда офицер покинул каюту, Андрей спросил:

— Тебе все еще хочется принять душ?

— Еще больше, чем до пограничного досмотра, — ответила Маша.

Оставшись одна, Маша надела халат и облегченно перевела дух. Затем вспомнила, что у Андрея совсем нет денег, и ее взгляд остановился на коробке с шоколадными батончиками.

Андрей поставил яхту на якорь и уже собирался перейти на пограничный катер, когда его окликнула Маша.

— Ты кое-что забыл! — Маша нежно его поцеловала, и Андрей ощутил, как она вдвинула ему в губы что-то твердое и скользкое. — Счастливо, дорогой, — улыбнулась Маша и многозначительно добавила. — И ни в чем себе не отказывай.

Пограничники наблюдали эту сцену с немым восхищением. Когда катер отчалил от яхты, офицер обмахнулся фуражкой, отхлебнул пива и тут же принялся втолковывать Андрею, как ему повезло, что он оказался на Шри-Ланке.

— Народ у нас гостеприимный, — сообщил офицер, а затем начал убеждать Андрея посетить островные достопримечательности. — Вон там священная гора Шри Пада, — показывал он стеком, как экскурсовод в музее, куда-то вглубь острова. — Там сохранился отпечаток ступни самого Будды!

— Ага, — кивнул Андрей. Он старался говорить поменьше, потому что никак не мог найти подходящее место для драгоценного камня и боялся его ненароком выронить.

— Христиане убеждены, что это след святого Томаса, миссионера. Если надумаете совершить паломничество, дайте мне знать. Там у моего брата гостиница, очень недорогая и чистая. Еще у нас есть храм, в котором хранится зуб Будды. Там работает экскурсоводом мой племянник, знает четыре языка.

Андрей так и не нашел во рту подходящего места для камня и незаметно сунул его в карман. Это был небольшой изумруд. Тем временем офицер перешел к священному дереву Бо, в тени которого просветлялся все тот же Будда. Следом шли черепаховая ферма, слоновий питомник, сады специй и дворец драгоценных камней. Последнее Андрея заинтересовало.

— А камни там дорогие?

— Это бесценные сокровища! Хранитель — мой старый приятель. Кстати, у нас много камней, много магазинов, и цены разные. Когда будете покупать…

— Не уверен, что смогу что-то купить, — сказал Андрей, опасаясь, что сболтнул лишнего. — Почти не осталось денег.

— Понимаю, — глубокомысленно водил в воздухе стеком офицер. — Такая яхта… Такая женщина… Большие расходы. Но если вдруг соберетесь, обязательно скажите, что от меня, вам сделают большую скидку.

Андрей понимал, что офицер имеет проценты с присланных покупателей, понимал, что лучше не говорить о деньгах с незнакомыми людьми, но камень, который лежал у него в кармане, нужно было как-то продать. Он устал путешествовать без денег.

— Хотел сделать жене подарок на день рождения. Какой-нибудь драгоценный камень.

— Вы имеете ввиду что-то определенное? — оживился офицер.

— Ей нравятся такие зеленые…

— Изумруд? — усмехнулся офицер. — Не советую.

— Почему?

— Вы ведь из бывшего Советского Союза?

— Да, а что?

— А то, что главными поставщиками фальшивых изумрудов у нас, как и в Индии, всегда были ваши туристы.

— Вы ничего не путаете? — усомнился Андрей.

— Советское шампанское ни с чем не спутаешь, — настаивал офицер.

— Шампанское? — недоумевал Андрей.

— Ваши туристы привозили его ящиками. Продавали в ближайшей лавке. А в соседней лавке из этих бутылок, особенно из их толстого дна, вытачивали фальшивые изумруды.

— И никто не мог отличить?

— С виду они похожи, но если стукнуть по изумруду чем-нибудь тяжелым, к примеру, рукояткой пистолета, — офицер похлопал по своей кобуре, — то с настоящим ничего не случится.

— А с фальшивым?

— Треснет, если совсем не рассыплется. Так что будьте с изумрудами поосторожнее. В солидных магазинах, где работают мои друзья, с вас возьмут налог, зато выдадут сертификат подлинности.

— Спасибо за совет, — кивнул Андрей.

Ему очень захотелось вернуться на яхту и постучать по маленьким камешкам большим тяжелым предметом, но возвращаться ни с чем он не мог. Катер обогнал траулер, на котором разделывали огромных тунцов, и направился к порту Галле. Слева остался полуостров, который занимал старинный форт с крепостными стенами, над которыми возвышался маяк. Там же стояла башня с часами, напоминавшая лондонский Биг-Бен, и торчала непременная старинная пушка. Прежним хозяевам города было что защищать. Вокруг сновали рыболовецкие шхуны с расширяющимися кверху парусами, будто сшитыми из разноцветных простыней. Ближе к берегу, на высоких шестах с перекладинами, сидели рыбаки с удочками.

Убедившись, что интерес иностранца к драгоценным камням угас, офицер принялся за другие чудеса Шри-Ланки, которые настоятельно рекомендовал посетить, тем более, что всюду у него были родственники или хорошие знакомые. Еще немного, и офицер оказался бы потомком русского императора Николая II, который, как оказалось, тоже посетил Цейлон и даже посадил в Королевском Ботаническом саду редчайшее железное дерево. На десерт офицер приберег целую поэму о цейлонском чае и пальмах, особенно кокосовых, из которых тут делали все, от лодок и топлива до масла и виски. В завершении своей познавательной речи офицер еще раз напомнил, что без его протекции на Шри-Ланку лучше не соваться. Потому что на этом чудесном острове встречаются свирепые дикие слоны и даже первобытные дикари племени Веддов, которые еще на многое способны.

В том, что остров сказочно богат, скоро убедилась и Маша, потому что тотчас после отбытия пограничного катера к яхте пришвартовалась эскадра плавучих лавчонок на пирогах с противовесами по бокам и навесами из пальмовых листьев. Кокосовые орехи, бананы, ананасы, манго, авокадо, папайя, лаймы и множество вовсе неизвестных Маше произведений ланкийской природы соседствовали с красочными батиками, майками с изображениями обитателей коралловых рифов, сушеными акульими челюстями с зубами в несколько рядов, удивительными раковинами, ритуальными масками из кокосовой скорлупы и черепашьих панцирей и другими популярными у туристов сувенирами. Причем все это предлагали не только смуглые до черноты женщины в сари, с серьгами в ушах и носах, но даже ручная макака, перенявшая манеры зазывал.

Не было среди этого изобилия только воды. Да и кому могла понадобиться простая вода, когда за пару долларов можно получить столько кокосов, что их молока хватило бы не только напиться, но и принять ванну? Но долларов у Маши не было. Зато она знала слово «ченжь», то есть «обмен», великое слово, на котором держится мир, слово, понятное везде и каждому — от лондонского аристократа до дикаря племени Веддов. С помощью этого самого ченжа Маша легко выменяла на бижутерию, купленную ей на рынке в Дарвине, столько всякой снеди, что они с Андреем могли бы пировать до самых Мальдив. В качестве бонуса продавщица кокосов ловко срубила верхушку ореха и вставила в него соломинку.

Наслаждаясь освежающим кокосовым соком, Маша спустилась в каюту посмотреть, не осталось ли чего-нибудь еще, что можно обменять, но там ее ждала непрошенная гостья. Макака сидела прямо на столе, лакомясь шоколадными батончиками. Это нахальное существо чистило их как бананы, мгновенно заглатывало содержимое и принималось за следующий.

— Мама!.. — прошептала Маша и выронила кокос.

Глухой стук кокоса заставил воровку обратить внимание на ее жертву. Макака тут же приняла угрожающую позу и показала желтые клыки.

— Пошла прочь! — закричала Маша, размахивая руками.

Почувствовав опасность, макака прихватила из коробки остатки своей добычи и с визгом заметалась по каюте. Маша не столько нападала, сколько оборонялась от макаки, которая, вдоволь покуражившись, вылезла через открытый иллюминатор. Только придя в себя от испуга, Маша обнаружила, что вместе с макакой и шоколадными батончиками исчезла и косметичка с драгоценными камнями.

Маша бросилась на палубу, но обезьяны нигде не было, а торговки уже собирались отчаливать.

— Обезьяна стащила косметику! — чуть не плача крикнула им Маша.

Торговки встревожились, начали о чем-то спорить. Хозяйка макаки недоуменно разводила руками и оглядывалась, ища нахальную воровку. Наконец, кто-то увидел макаку, которая сидела на верхушке мачты, уплетая очередной батончик. Продавщицы весело загалдели, показывая вверх. Маша вгляделась и увидела, что в лапке обезьяна держала и ее драгоценную косметичку.

— Отдай, негодница! — пригрозила ей Маша кулаком.

Но макака только осклабилась в ответ, и снова принялась за батончик. Маша с детства помнила, что если в обезьяну чем-нибудь бросить, та непременно бросит что-то в ответ. Теперь ей это показалось смешным — чем она могла бросить в обезьяну, чтобы та швырнула в ответ целое состояние? Но ничего не оставалось, как попробовать. Маша начала с бананов. Но они не долетали до макаки и плюхались на палубу или в море. Тогда Маша попробовала манго. Бросок достиг обезьяньей позиции, хотя и не причинил воровке никакого вреда. Макака снова угрожающе оскалила зубы, а затем принялась за косметичку. Если бы обезьяна высыпала драгоценные камни в море, найти их было бы уже невозможно,

Маша прицелилась лаймом, но он так и остался у нее в руках. Обиженная на Машу хозяйка макаки звонко хлопнула в ладоши и что-то крикнула. В ответ макака без сожаления бросила косметичку вниз. К ужасу Маши, косметичка соскользнула по парусу, упала в море и, вращаясь как опавший лист, ушла под воду.

Маша взяла себя в руки и старалась запомнить место, где исчезла косметичка. Это было по-соседству с якорной цепью. Тем временем макака уже перебралась к хозяйке и припала к ее груди, как шаловливый ребенок. В качестве компенсации хозяйка поставила на яхту корзину с ананасами, и торговая эскадра двинулась к берегу.

— Мерзкая тварь, — воскликнула в сердцах Маша, сбрасывая халат. — Паршивая воровка!

К счастью, вода здесь была очень чистая, и Маше казалось, что она что-то видит, совсем неглубоко. Она набрала побольше воздуху и нырнула в воду. То, что Маша увидела на самом деле, заставило ее забыть о пропаже. Маше открылся фантастически прекрасный мир. Ухоженные аквариумы в домах ее знакомых не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось прямо под днищем яхты. Вокруг парили стайки ярких рыбок, лениво шевелились похожие на пряники морские звезды и занималось своими делами еще множество существ, раскраска которых свела бы с ума самых дерзких художников-сюрреалистов. В сравнении с этими сокровищами даже утонувшие драгоценности теряли свой притягательный ореол. И повсюду цвели роскошные сады, полные пышных как хризантемы актиний. Они колыхались, будто на ветру, и выглядели совершенно безобидными, хотя были ядовитыми хищниками, всегда готовыми поглотить зазевавшуюся рыбешку.

Подводная жизнь так заворожила Машу, что ей уже не хотелось подниматься, даже чтобы глотнуть воздуха. Когда мимо проплыла змея в черно-белых кольцах, Маша даже не успела испугаться. Но простая каракатица, переливавшаяся всеми цветами радуги, повергла Машу в такой ужас, что она тут же рванулась наверх. Она ухватилась за трап, взобралась на яхту и долго не могла отдышаться. Но мысль о потерянном состоянии не давала ей покоя, и Маша заставила себя снова нырнуть. Теперь она старалась не отвлекаться на колдовские красоты, это она могла сделать и позже, когда найдет камни. Но море так обманчиво. Ей казалось, что вот, она уже видит свою косметичку на ветке розового коралла, но это оказывался морской гребешок. Она ныряла все глубже, но вместо камней находила все новые и новые чудеса тропических вод. Она почти уже отчаялась, когда вдруг увидел свою пропажу на выступе рифа в окружении любопытных, похожих на колибри, рыбок. Случись это минутой позже, и косметичку уволок бы в свое логово омар — морской рак с огромными клешнями, который как раз подбирался к необычной находке.

Галле встретил Андрея суетой портовых городов. Среди ланкийцев было много европейцев, малайцев, арабов, и почти все они носили саронги — что-то вроде мужских юбок из широких кусков ткани, свободно обернутых вокруг пояса. В этой пестрой толпе выделялись католические священники в белых сутанах с черными поясами и буддийские монахи в оранжевых одеяниях. Андрея с офицером сразу окружили таксисты, предлагавшие свои услуги, и моторикши «тук-тук» — трехколесные, с легким верхом, оказывавшие те же услуги за меньшую цену. Офицер ткнул стеком в знакомого таксиста и сказал:

— Он отвезет вас в супермаркет. Там вы найдете любую воду, включая минеральную из Европы.

Но Андрей не торопился.

— Вы сказали, у вас есть знакомый в ювелирном магазине?

— О, — понимающе взмахнул стеком офицер и уселся рядом с Андреем. — Я знаю, что нужно серьезным людям! Тут недалеко.

Улицы Галле представляли собой сплошную автомобильную толчею. Если между машин, грузовиков и автобусов вдруг образовывалась прогалина, ее мгновенно захватывали мотоциклы, мотороллеры или велосипеды. Андрей не понимал, по каким правилам здесь ездят, зато сразу усвоил главное — коровы разгуливают где хотят и их положено объезжать. Как объяснил офицер, нельзя было прогнать даже ту, что безмятежно жевала газету посреди запруженной транспортом улицы. Коровы были здесь священными существами, да к тому же числились за армией, а с военными шутки плохи.

Неторопливое движение располагало к познавательному обзору местности, чем офицер и воспользовался. Андрей узнал много любопытного о встречавшихся по пути исполинских позолоченных статуях, храмах, богатых кварталах, рынках и полях для крикета. Но среди этого шумного великолепия бросались в глаза и ужасные последствия недавнего цунами. Разрушенные дома, поломанные пальмы, рыбацкая лодка, оказавшаяся на крыше магазинчика, да так и не убранная. И отделения Красного Креста и Полумесяца, вокруг которых толпились женщины и дети с пластмассовыми мисками. Еду, одеяла и одежду раздавали нуждающимся бесплатно, но на всех, похоже, не хватало.

— Это был кошмар, — рассказывал офицер. — Моих соседей унесло в море. Никого не нашли. Погибли десятки тысяч. Здесь уже немного прибрали, а в других местах — будто вчера случилось. Спасибо, что вы решили оставить здесь немного денег. Нам нужны туристы, это так же важно, как экспорт чая. Мы очень дружили с Советским Союзом. Но я слышал, у вас многое изменилось.

О том, что с Советским Союзом что-то произошло, офицер судил по тому, что в местных борделях появились невиданные прежде белые женщины, а чайные плантации стали скупать молодые богатые люди, не говорившие по-английски, зато предлагавшие наличными чемоданы долларов. Будто в подтверждение его слов, взгляд Андрея выхватил из невероятного количества рекламы вывеску с надписью «Kazatchok».

— Казачок? — удивленно указал на вывеску Андрей. — Русский магазин?

— Вроде того, — кивнул офицер.

— Можно заглянуть?

— Простите, сэр, — разочарованно сказал офицер. — Но сначала вам была нужна вода, потом изумруды, а теперь это заведение, которое туристы не посещают.

— Почему не посещают? Остановите.

Андрей вошел в заведение, надеясь увидеть соотечественников. Но внизу его встретила китаянка, которая долго кланялась, а затем пригласила его присесть в кресло из мангрового дерева и предложила освежающий коктейль. Открылась бамбуковая занавеска, и к Андрею вышло несколько старательно улыбающихся девиц в откровенных нарядах.

— Массаж? — спросила одна из них по-английски.

— Релакс? Бассейн? — предлагали другие.

— Откуда они? — спросил Андрей.

— О, руси! — заверила китаянка. — Лучшие леди!

Девицы были разные, но Андрей знал, что всех, кто имел отношение к бывшему СССР, здесь по-прежнему называли «руси».

— Сколько? — спросил Андрей.

— Вы получите удовольствия на тысячу долларов, — пообещала китаянка, — Но с вас, как с европейца, мы возьмем половину.

— У меня нет с собой наличных, — сказал Андрей.

— Извините, господин, но карточки у нас не принимают, — объявила китаянка. — За углом есть банк, вас проводят.

Андрей едва сдерживал патриотическое негодование, разглядывая вившихся вокруг него барышень. Он читал в газетах, как наивным девушкам обещают хорошую работу в южных странах, а затем обращают в бордельных рабынь. Андрей уже начал перебирать в уме варианты их спасения, да хотя бы на своей яхте. Но вдруг услышал, как смотрят на это дело сами барышни.

— Швед, наверно, — говорили они между собой по-русски.

— С этого кота можно содрать побольше.

Но Андрея это не остановило.

— Я могу помочь вам, — сказал он блондинке, когда она склонилась к нему поближе.

— В самом деле? — улыбнулась она. — Тогда прибавьте еще пару сотен и закажите хороший обед.

Андрей не удержался и заговорил по-русски.

— Вам не стыдно!?

Блондинка отпрянула от него, как от морского ежа, подвернувшегося под ногу на пляже. Остальные дружно загалдели:

— А чего тут такого? Дома — не стыдно, а здесь стыдно?

— Хотите, заберу вас на родину? — предложил Андрей. — У меня тут яхта.

— Еще чего! Милицию кормить да бандитов обслуживать? Здесь нас, между прочим, уважают! Бесплатный курорт и публика без закидонов! Они, может, так мстят белым колонизаторам!

— Не мы же их колонизировали, — растерялся Андрей.

— А им без разницы. Главное — что мы белые. Для них это — что для русского в космос слетать! Понимать надо, жмот! Яхта у него! Лучше скажи, где бабок нахапал. Мы то хоть, своим трудом, по-честному…

— Если передумаете, моя яхта в порту. Отплываем сегодня.

Андрей покинул заведение в сильном смущении. Офицер укоряющее взмахнул стеком и повез его к ювелиру. Спасителя из Андрея не вышло. К тому же его скребла противная мысль о Маше, которая тоже была отнюдь не леди, по крайней мере, когда они познакомились.

Круглый и лоснящийся как плод авокадо хозяин ювелирного магазина встретил посетителей так, будто всю жизнь готовился к их визиту. Служащие усадили гостей в кресла под кондиционером, опустили за дверьми металлические жалюзи и принесли затейливый чайный сервиз на бронзовом подносе. Причем хозяин уверял, что это особенный королевский чай, который подают монаршим особам по большим праздникам.

Затем началась отшлифованная веками презентация драгоценностей. Причем каждая доставалась из сейфа или из витрины, с которой демонстративно снимались замки.

— Лучшие камни Шри-Ланки для лучших друзей господина офицера, — комментировал показ хозяин.

— И лучшие скидки, — добавлял польщенный офицер.

— Самые большие скидки, — пообещал хозяин. — Пусть уважаемый сэр почувствует наше доброе сердце.

Андрею нравились эти роскошные украшения, и он бы с удовольствием подарил их Маше. Но сейчас у него были другие планы.

— А что вы скажете на это?

Андрей достал изумруд и положил его перед ювелиром. Тот остолбенело уставился на сверкающий камень.

— Шампанское? — предположил офицер. — Где вы успели подцепить эту стекляшку?

— О нет, — покачал головой ювелир, разглядывая камень в лупу. — Похоже, сэр знает толк в изумрудах.

— Сколько это может стоить? — спросил Андрей.

— А сколько бы вы за него хотели? — перешел к делу ювелир.

— Ну, я не знаю. У меня таких… — Андрей осекся. — У меня таких еще не было.

— Контрабанда? — нахмурился офицер.

— Зачем же так, — развел руками ювелир. — Сэр, по всему видно, порядочный человек. Возможно, он немного поиздержался…

— Так сколько? — настаивал Андрей.

— Чтобы не огорчать таможенную службу, которая не любит, когда из страны вывозят крупные суммы… Скажем, пять тысяч долларов.

— Пять тысяч? — офицер нервно постучал стеком по ладони.

— Но я могу предложить вам только три, и то не сразу.

— Давайте четыре и я не возьму деньги, — сказал Андрей.

— Простите?.. — не понял ювелир.

— Ваша прекрасная страна пережила ужасную катастрофу, — сказал Андрей. — Если вы примите мой подарок, я буду вам очень признателен.

— Подарок? — опешил офицер.

— Устройте так, чтобы это помогло нуждающимся. К примеру, через Красный Крест, — попросил Андрей. — А мне нужна только вода. И немного чая.

— Вас непременно нужно отвезти в монастырь, — растрогался ювелир. — Пусть все увидят, что и на Западе бывают святые! А чай у вас будет самый лучший из того, что растет на Шри-Ланке!

Ехать в монастырь Андрей отказался, но сфотографироваться в почетной цветочной гирлянде у ближайшей палатки Красного Креста ему все же пришлось.

Маша дремала в шезлонге, когда услышала рокот приближающегося катера.

Андрей поднялся на яхту в прекрасном расположении духа. Пограничники помогли поднять на борт несколько канистр с водой, упаковки минералки и пару банок с чаем.

— Все в порядке, дорогой? — спросила Маша, а после улыбнулась его спутнику. — Офицер.

— Мэм, — дотронулся до фуражки ланкиец.

— Не хотите ли с нами поужинать? — пригласила Маша.

— Благодарю, я на службе.

Андрей попрощался с офицером.

— Рад был познакомиться.

— Я тоже, — офицер крепко пожал ему руку, отдал честь и вернулся на катер. — Счастливого плавания!

Он собирался уже отдать команду на отплытие, как его пригласили к телефону. Офицер взял трубку.

— Да, сэр! Белая яхта? Мужчина и женщина? Пиво? Нет, сэр, ничего такого.

Положив трубку, офицер подошел к борту и негромко сказал Андрею:

— Вас ищут.

— Кто? — насторожился Андрей.

— Не могу сказать, сэр.

— Что ж, — кивнул Андрей. — И на том спасибо.

— Вам лучше поторопиться.

— Мы уходим.

— Храни вас бог, — сказал офицер и подал рулевому знак.

Катер развернулся и пошел к берегу. Андрей помахал ему вслед и принялся поднимать якорь.

— Интересно, отсюда к нам самолеты летают? — спросила Маша.

— Думаю, да. Я там встретил наших девочек…

— Наших? — улыбнулась Маша. — Туристки?

— Да нет. Обслуживающий персонал. В публичном доме…

— Ты на что-то намекаешь? — обиженно отвернулась Маша.

— Да нет… Просто девчонок жалко.

Андрей решил сменить тему и впился зубами в ломтик ананаса.

— А ты, я вижу, время даром не теряла.

— Ты продал камень? — спросила Маша, открывая бутылку минералки.

— Ну… В общем, я его обменял.

— На чай и воду? — чуть не поперхнулась Маша.

— Не совсем. Ты слышала про цунами? Ланкийцам сильно досталось.

— Камни твои, — пожала плечами Маша.

— Наши.

— Значит, мы уже живем на широкую ногу, — вздохнула Маша, решив не устраивать сцен после того, как едва сама не лишилась целого состояния.

Воды теперь было достаточно, но после утомительного подводного плавания Маше уже не хотелось забираться в душ. Тем более что до Мальдив было недалеко.

Хотя Мальдивы и были, по океанским меркам, совсем рядом, каких-то пятьсот миль, яхта преодолевала их целых три дня. Слабый ветер не позволял справиться с сильным течением, и их сносило к экватору. Через день ветер стал посильнее, но в результате им пришлось сделать немалый крюк, чтобы вернуться к намеченной цели. Мальдивы того стоили. Они украшали бирюзу Индийского океана как жемчужное ожерелье. Эта страна островов возникала как мираж. Остров-город, остров-аэропорт, острова — фешенебельные отели и рыбацкие деревни, и еще бесчисленное количество островов, в большинстве своем необитаемых. Здесь природный симбиоз явил себя во всей красе, когда на подводных горах вырастали горы из кораллов, верхушки которых выступали из океана в виде покрытых зеленью островков с белоснежной каймой пляжей, а уже на них селились люди.

Туристический бум превратил Мальдивы в страну наслаждений. Гостиницы и развлекательные центры занимали целые острова, бунгало на сваях уходили прямо в океан и стояли замысловатыми орнаментами над кишащей живностью водой. Впрочем, туристическая жизнь кипела и в глубинах — от дайвинга до ресторанов-аквариумов с плавающими за прозрачными стенами акулами, сонными черепахами и грациозными скатами.

В небе над островами царствовали птицы-фрегаты. Они то парили, широко раскинув огромные крылья, то падали, сложив крылья, в воду, выхватывая медузу или рыбу, а то и зазевавшегося кальмара. Не гнушались они и пиратством, на лету отбивая добычу у других птиц. Разжившись пищей, фрегаты призывали самок, раздувая, как спинакер на яхте, свой ярко-малиновый горловой мешок.

Между островами порхали сине-желтые такси-гидропланы компании «Trans Maldivian», садившиеся прямо на воду. Здесь же сновали скоростные катера, стилизованные под старину лодки с загнутыми носами и прочие средства передвижения — от огромных трехпалубных катамаранов до гидроциклов.

Столица Мальдив город-остров Мале, плотно застроенный многоэтажными домами веселых расцветок, выглядел праздничным и легким, будто сошедшим с полотна Рауля Дюфи. Но скорее это было отражением пиршества красок, наполнявших подводную жизнь кораллового рая.

Защищенные искусственными волноломами, яхтенные марины Мале были полны. Андрей причалил к пирсу, с трудом найдя свободное место между яхтами. Он поставил трап и достал паспорт моряка, ожидая, что вот-вот явится представитель властей. Но его все не было. Зато появилось несколько мальчишек, которые с восторгом уставились на Машу. Они показывали на нее пальцами, смеялись и что-то говорили друг другу.

— Что-то не так? — беспокоилась Маша, поправляя свой наряд.

— Шикарно выглядишь, — успокаивал ее Андрей.

— В самом деле? — сомневалась Маша, оглядываясь на возвышавшуюся невдалеке беломраморную мечеть с золотым куполом. — Похоже, это мусульманская страна. Может, мне нужно побольше закрыться?

— Скромность украшает человека, — кивнул Андрей. — Особенно — женщину. Тем более в такую жару.

Публика на соседних яхтах рассеяла ее опасения. Дамы были одеты весьма свободно, разве что не позволяли себе шорты, если отправлялись в город.

Андрей решил, что это одна из тех стран, где визы или вовсе не требуются, или их выдают за умеренную плату всем, кто их попросит. В конце концов, дорогая яхта и без того красноречиво представляла владельца. Тем временем на пирсе появился мотороллер. Бородатый мужчина медленно ехал вдоль причала, любуясь красивыми яхтами. И яхта Андрея понравилась ему больше других. Он покружил возле яхты, внимательно ее разглядывая, а затем остановился неподалеку. Выключив мотор, он достал из кармана сложенную газету, развернул ее, пару раз перевел взгляд с газеты на Андрея, а затем позвонил кому-то по мобильному телефону.

Андрей уже собирался сойти на берег, когда перед ним появился представитель властей. Вместо строгого служаки, которого ожидал увидеть Андрей, он оказался добродушным улыбчивым малым.

— С прибытием, сэр!

Приветливый таможенник, тем не менее, точно следовал правилам. Если проблему с отсутствующими у Маши документами еще можно было как-то уладить, то наличие на борту пива, тем более в таком количестве, стало неодолимым препятствием. Впрочем, когда Андрей узнал, что по местным законам такого рода контрабанда может обернуться долгим знакомством с местной тюрьмой, ему и самому расхотелось покидать яхту. Пиво можно было оставить на таможне, а после, покидая страну, забрать обратно. Но Андрей не торопился с ним расставаться. В глубине души он надеялся найти еще банку-другую, в которых окажется не только пиво. А таможенники, как известно, народ дотошный. И если профессионалы находили в самых невероятных местах наркотики, то бриллианты в пиве могли оказаться работой для практикантов.

— Так вы — русские? — обрадовался вдруг таможенник, проверяя паспорт Андрея.

— Да, — кивнул Андрей. — А их здесь что, много?

— У нас даже султан из России!

— Султан? — не поверила Маша.

— Его отец у вас учился, — сообщил таможенник. — И влюбился в красивую девушку.

— И что? — сгорала от любопытства Маша.

— У них родился сын. Правда, потом султан отошел от власти. Но формально его наследник теперь султан Мальдив. Хороший человек. Его все любят.

— Выходит, мы свои люди, — обрадовался Андрей, пожимая таможеннику руку.

— Очень рад! — кивнул таможенник. — Но пиво придется конфисковать.

— Знаете, мы, вообще-то ненадолго. К чему столько формальностей?

— А мне одной — можно? — спросила Маша. — Тем более что султан — из наших. Он бы меня пустил.

— Вообще-то… — неуверенно произнес таможенник.

— Я быстро! — просила Маша. — Нужно кое-куда зайти, по женской части, и купить немного продуктов. Нам совсем нечего есть. Не звонить же султану, чтобы он пригласил нас на обед.

— Только в виде исключения, — сдался таможенник.

— Вы очень любезны, — улыбнулась Маша.

Таможенник помог ей сойти с трапа и подозвал мальчишек.

— Они помогут вам найти все, что нужно.

Маша отправилась в город с юными мальдивскими гидами. Следом, держась на почтительном расстоянии, двинулся бородач на мотороллере.

Столица удивительной страны сама была городом-загадкой. По крайней мере, для Маши. Первый же горожанин, продавец прессы, нехотя оторвался от журнала и уставился на Машу так, будто впервые в жизни увидел женщину. Маша слегка растерялась, но не подавала виду. Продавец окликнул мальчишку-провожатого и о чем-то с ним потолковал, показывая на Машу. Мальчишка сделал круглые глаза и, что-то радостно крича, помчался вперед, оставив Машу на попечение своих приятелей. Маша растерялась еще больше. Она опасалась, что все же как-то не так оделась, потому что почти все мальдивки были одеты весьма целомудренно, оставляя открытыми лишь лицо и кисти рук, и все удивленно оглядывались на Машу.

Шустрый глашатай уже совсем пропал из виду, но его деятельность успела оказать на мальдивцев необыкновенное воздействие. Все кругом улыбались, приглашали в свои магазины и рестораны. Маша отговаривалась, что у нее нет при себе наличных, но ее приглашали еще более радушно и не брали денег, прося лишь, чтобы Маша расписалась на чем-нибудь — от блокнота до меню. А если удавалось с Машей сфотографироваться, то хозяева норовили подарить ей еще и памятный сувенир вроде яркого национального платка парео.

Маша искала ювелирную лавку, чтобы продать драгоценный камень, но сделать это оказалось нелегко. Ей уже попадалось несколько подходящих заведений, но настырные мальчишки не давали ей уединиться с продавцами, а доставать контрабандный бриллиант на публике Маша не решалась. Тем более, что ее сопровождали теперь не только мальчишки, но и взрослые, наперебой предлагавшие все забесплатно — «free!».

— Да тут коммунизм! — изумлялась Маша.

Но что-то не давало ей покоя в этом удивительном городе. Машу терзало смутное предчувствие, что все это неспроста. И ей иногда казалось, что кроме стайки зевак есть еще кто-то, кто рад ее появлению как-то по-особенному. Когда Маша нырнула в местный салон красоты, то все услуги, включая особый массаж и SPA-процедуры тоже оказались «free».

— Но почему? — не переставала удивляться Маша.

— Я вас знаю, — отвечала сияющая хозяйка салона.

— Меня? Я только что приехала… Приплыла на яхте.

Посетительницы тоже обернулись на Машу, улыбнулись, и одна из них сказала:

— Так вот вы какая!

— Да уж, — пожала плечами недоумевающая Маша, когда ее раздели и уложили на массажном столике. — Океан, знаете ли, трудно за собой уследить.

— У вас чудесная фигура, — хвалила хозяйка. — Надо только немного ей помочь. Наши девочки сделают из вас настоящую королеву!

Когда хозяйка принесла альбом, куда записывала знаменитых клиенток и попросила оставить автограф, Маша не выдержала.

— Но откуда вы меня знаете?

— Кто же вас не знает? — развела руками хозяйка. — Вы такая знаменитость!

— Вы меня с кем-то путаете, — сказала Маша.

— Вас ни с кем нельзя спутать, госпожа Мария.

Хозяйка хлопнула в ладоши и что-то приказала своим девушкам. Через минуту те явились с журналом, на обложке которого красовалась Маша со звездой американского кино. Это была реклама фильма «Питер Хейн — пират на все времена».

— Мама моя! — воскликнула Маша. — Они его сделали!

— Через пару недель премьера на Шри-Ланке, — сообщила массажистка. — Обязательно съезжу домой и посмотрю фильм.

— У вас, наверное, рекламный тур? — улыбалась хозяйка.

— Вроде того, — ответила Маша, смиряясь с ролью кинозвезды.

— Между нами, — понизила голос хозяйка. — А ваш муж не очень ревнует?

— Скоро узнаю, — вздохнула Маша. — Он еще не видел фильм.

Теперь она начала понимать, откуда взялся повышенный интерес к ее персоне и эти бесконечные «free!» в обмен на автографы. За Машу принялись лучшие кудесницы. Ее вымачивали в ваннах с дурманящими ароматами, умащивали маслами, закутывали в несколько коконов, пропитанных целебными составами, терзали изощренным массажом. Когда ей казалось, что все уже позади, ей объявляли, что теперь она готова к очередной волшебной процедуре, которая сделает ее кожу приятнее шелка. До этого дня Маша полагала, что кое-что смыслит в косметике, но то, что с ней здесь вытворяли, сильно пошатнуло ее убеждения. После очередной процедуры, посвященной возрождению волос, пострадавших от морской воды и солнца, Маше уже ничего больше не хотелось, несмотря на сплошное «free». Но вырваться из цепких рук поклонниц она была не в силах. Она засыпала, мечтая о чуде, которое бы позволило ей покинуть этот гостеприимный салон, оставив на регенерацию тело кинозвезды.

На причале укреплялась российско-мальдивскся дружба. Таможенника интересовало, много ли в России пресной воды, или ее привозят, как на Мальдивах? Тает ли там снег или всегда как в холодильнике? Платят ли выкуп за невесту, а если нет — может ли он найти себе в России жену? Большие ли в России острова? Растут ли там кокосы и водятся ли акулы?.. Андрей отвечал обстоятельно, повергая таможенника то в изумление, то в глубокую задумчивость. Особенно его поразило то, что мусульман в России раз в сто больше, чем все население Мальдив. В ответ таможенник гордо сообщил, что к ним приезжают миллионы туристов, и что островов у них столько, что никто их не может сосчитать. А не могут потому, что десяток-другой то появляется, то снова исчезает под водой.

Беседа была познавательная, но обоих слегка беспокоило, что Маша все не возвращалась. Чтобы успокоить русского друга, таможенник заверил, что преступности на Мальдивах нет. Но это не столько успокоило Андрея, сколько всколыхнуло патриотические чувства. Было горько сознавать, что эту Мальдивскую карту ему крыть нечем.

Когда Машино приключение в стиле SPA закончилось, по ее расслабленному телу разлилась сладкая нега. А то, что она увидела в зеркале, так ей понравилось, что Маша уже и сама боялась спугнуть окутавшее ее блаженство. Она чувствовала себя бабочкой, высвободившейся из отмершего тела гусеницы. Полежав еще немного, Маша заставила себя подняться. Пора было возвращаться.

Узкая улица перед салоном оказалась запружена ликующей толпой, большую часть которой теперь составляли туристы. Они щелкали фотоаппаратами и просили автографы. Маша представила публике вышедшую ее проводить хозяйку и сообщила, что ее салон — просто рай для женщин, в который можно попасть при жизни. Хозяйка была в восторге от такой рекламы, а в салон мгновенно выстроилась длинная очередь. Маше вновь пришлось раздавать автографы. Когда она собиралась расписаться в очередной раз, в руках у нее оказалась газета. С первой страницы на нее смотрел Андрей в цветочной гирлянде, передающий Красному Кресту щедрый взнос. Над снимком красовался заголовок: «Русский миллионер помогает жертвам цунами!», а поверх снимка шла сделанная кем-то от руки надпись: «Вы нам кое-что должны».

Поначалу Маша приняла это за шутку или просьбу о помощи. Но в следующее мгновение почувствовала угрозу. Она оглянулась — неподалеку сидел на мотороллере бородатый тип, которого она видела в порту. Он криво усмехнулся и ткнул пальцем в свою майку, на которой был изображен кенгуру.

— Австралия! — догадалась Маша. — Они нас нашли.

Маша попыталась протиснуться сквозь толпу поклонников, но те были настойчивы.

— Мадам! — кричали обделенные вниманием туристы. — Еще автограф!

— Пожалуйста, — говорила Маша, на ходу раздавая автографы. — А может вы хотите узнать про голливудскую жизнь?

— Конечно! — обрадовалась толпа.

— Только я тороплюсь на свою яхту. Если составите мне компанию, я вам кое-что расскажу.

Толпа, осаждавшая Машу, пронеслась мимо бородатого типа, едва не затоптав его вместе с мотороллером. До причала было недалеко, но Маша успела сообщить любопытным туристам массу пикантных сведений, которые выдумывала на ходу. Публика задыхалась от любопытства, слушая про астрономические гонорары, помноженные на безумства кинозвезд и приправленные роковыми тайнами Голливуда.

Завидев странную процессию, таможенник заволновался. В стране, где преступность начисто отсутствовала, а монархи добровольно оставляли трон, любое происшествие могло стать событием. Маша возвращалась как королевская особа, с внушительным эскортом. Процессию сопровождали полицейские в фуражках и куртках салатного цвета с надписью «Traffic police». Оружие им заменяли портативные рации.

— Что случилось? — нервничал Андрей. — Кажется, там Маша!

Таможенник быстро выяснил у коллег в чем дело, а затем и сам попросил автограф. Маша расписалась на штрафной квитанции. Новый поклонник аккуратно его сложил и спрятал в нагрудный карман. В благодарность, он принялся объяснять, что пиратство так тесно связано с историей Мальдив, что даже День независимости, их государственный праздник, знаменует освобождение от Британского протектората. И что англичане появились здесь не без помощи этих самых пиратов. Но Маша быстренько перебралась на яхту и послала всем воздушный поцелуй.

— Прощайте! — кричали с причала. — Мы вас любим!

— Кто это? — недоумевал Андрей.

— Поклонники.

— А что случилось?

Вместо ответа Маша протянула ему журнал, на обложке которого она красовалась вместе со стариной Питером.

— Е-мое! — воскликнул ошарашенный Андрей. — Быстро же они работают!

Он с трудом оторвался от журнала и посмотрел на Машу новыми глазами. Он увидел совсем другую женщину. Она преобразилась на столько, что кинозвезда с обложки могла лишь надеяться быть похожей на эту ослепительную красотку.

— А теперь взгляни на это, — сказал Маша, передавая Андрею газету.

Увидев свое фото и угрожающую надпись, Андрей понял, что их теперь ищут не только американцы. И что им лучше поскорее отчалить от этого дивного острова, на котором давно не слышали о преступлениях.

— Вон он! — воскликнула Маша, указывая на бородатого типа, который уже пытался влезть на яхту.

Но таможенник был начеку.

— Остановитесь. Яхта — территория иностранного государства!

— Автограф! — настаивал бородач.

— Отойдите, или вас арестуют.

— Я их знаю! — размахивал ручищами бородач. — Я хочу взять интервью!

Но Андрей уже отдал швартовые, и яхта медленно уплывала в океан.

Голливудская звезда неплохо смотрелась за штурвалом стремительной яхты. Андрей украдкой поглядывал на Машу, будто заново открывая для себя эту женщину. Еще недавно он был уверен, что знает ее, что она уже принадлежит ему, но теперь Андрею начало казаться, что это не совсем так. Это было как с океаном: казалось, будто знаешь его, и каждый раз сталкиваешься с новыми тайнами, которых он в себе таил.

— Говоришь, найдем тихое местечко? — спросила Маша.

— Давно пора, — кивнул Андрей, листая журнал. — Семье нужен покой.

— А яхте нужен ветер, нужен океан, — говорила Маша. — Мне так хорошо сейчас. Я как птица… И как я раньше жила без этой свободы? Без этого солнца? Без этой красоты? Я давно уже так легко не дышала, так сладко не спала и не радовалась каждому утру. Я будто заново родилась. Неужели обязательно куда-то причаливать? Лезть в эти темные бетонные пещеры, которые никогда не станут настоящим домом? Надрываться на мерзкой работе? Улыбаться тем, кого видеть не можешь? И всю жизнь сходить с ума, что у кого-то на рубль больше или на килограмм меньше. Вон ведь живут люди без всего этого. И радуются жизни как дети.

Андрей понимал, что она права. Но знал он и то, что в море рано или поздно наступает момент, когда человеку нестерпимо хочется на землю, на твердь, которая его взрастила. Что человека обязательно потянет домой. И как не любит человек стихию, природу, солнце, ему неодолимо захочется от всего этого спрятаться и забыться. Люди устают даже от чудес.

Мимо проплывали веселые островки, оккупированные туристами. Они загорали, ныряли с аквалангами, носились на гидроциклах, катались на водных лыжах, занимались кайтсерфингом, уцепившись за паруса-парашюты, и просто наслаждались жизнью. Между отдыхающей публикой суетились местные мальчишки, ища случая подзаработать. Глядя на них, Андрей вспомнил себя. В летний сезон он, еще пацаном, вставал до рассвета и отправлялся с друзьями на пляж. Наскоро искупнувшись, чтобы окончательно проснуться, они принимались копаться в песке под скамейками, отыскивая оброненные монеты. Бывало, попадались кольца, серьги, ключи, зажигалки… Найдя дорогую вещь, они возвращались на пляж днем, ожидая, что кто-то придет искать потерянное. Когда хозяин находил пропажу, радости его не было предела, а ребята, как правило, получали в награду мороженное, лимонад и по рублю на кино.

Маша сноровисто работала штурвалом, думая о чем-то своем. У Андрея тоже хватало дел — такелаж пришел в расстройство. Капитан подтягивал ванты, державшие мачту, смазывал лебедки, осматривал паруса и проверял их крепления. Все можно было поправить, кроме навигационного оборудования. Часть стащили непрошеные визитеры, часть не работала, и только компас исправно шевелил своей стрелкой. Судя по нему, они шли на запад, в сторону Красного моря.

— Мальдивы уже позади? — спросила Маша.

Андрей огляделся и заключил:

— Похоже на то.

— Жаль…

Андрей снова принялся за журнал. Он читал статью о новом фильме и прикидывал, сколько времени прошло с тех пор, как они так скандально расстались с киногруппой. Выходило что-то около четырех месяцев, хотя Андрею казалось, что это было только вчера. Если допустить, что фильм монтировали, не дожидаясь конца съемок, то все могло получиться. Что ж, время — деньги. И деньги немалые, особенно если учесть капризы американской кинозвезды, изображавшей голландского пирата.

Листая журнал, Андрей наткнулся на репортаж о последствиях цунами. На фотографиях они выглядели особенно ужасно. Мальдивам сильно повезло, что сокрушительные волны до них не добрались. Тогда бы от этих благословенных островов мало что осталось. Андрей вспоминал свои детские страхи. Когда он заплавал на своем «Кадете» слишком далеко, ему начинало казаться, что на земле случилась война. Что он вернется, а там уже никого нет… Тогда всех пугали ядерной войной, которая вот-вот могла начаться. А если новый потоп? Яхта бы так и плыла по океану, не подозревая, что вода смывает города и страны. Андрей представлял, как они с Машей высадятся на безлюдную землю. И как примутся возрождать человечество, став новыми Адамом и Евой. Правда, в океане плавали тысячи других яхт, но их Андрей в расчет не принимал. Возрождение человечества он брал на себя. Но так как это дело не быстрое, то следовало подумать и о возрождении цивилизации. И тут не помогли бы ни миллионы, ни драгоценные камни. Потребовались бы тепло, свет, электричество. Но дальше разжигания костра познания Андрея не простирались. Сделать электрическую лампочку он бы не смог, а если бы она и нашлась, то от чего бы она стала работать? Эти размышления начали веселить Андрея своей грандиозной нелепостью. Выходило, что даже если бы он знал, как устроены телефоны или телевизоры, машины и самолеты, от этих знаний не было бы никакого толку. И чтобы накормить своих детей, ему пришлось бы идти не в супермаркет, а на охоту, вооружившись копьем и дубиной. Оставалось бы только высечь на скалах образы технического прогресса, чтобы через тысячи лет кто-то принял их за послание пришельцев из других миров.

Райские острова исчезли как мираж. Вместе с ними куда-то подевалось и солнце, от которого мореплаватели так устали и к которому так привыкли.

Легкая дымка стремительно сгущалась, превращаясь в грозовые тучи. Порывы ветра усиливались, разгоняя яхту и швыряя навстречу стайки летучих рыб, которые бились о паруса и падали на палубу.

— Наконец хоть какая-то свежесть, — радовалась Маша.

— Ветер крепчает, — тревожился Андрей, меняя Машу у штурвала.

— Прекрасно! — кивнула Маша и принялась сметать с палубы рыбешек. — На то он и ветер, чтобы делать все что вздумается. Стихия — она свободная, ей не запретишь.

— Надень жилет, — посоветовал Андрей. — Мы в районе Экватора. Это на карте он такой ровный, а может всякое выкинуть.

— Только чтобы сделать тебе приятно, — сказала Маша, натягивая жилет. — Хотя по мне лучше буря, чем штиль.

— Мне будет еще приятнее, если ты меня поцелуешь, — сказал Андрей, уже начинавший ощущать себя Адамом.

У Маши перехватило дыхание.

— Прямо сейчас?

— Немедленно.

— Да, мой капитан, — Маша перебралась по качающейся палубе к Андрею и поцеловала его в губы. Так жадно и крепко, будто он был частью свободы, которую Маша нашла в океане и жаждала испить до ее неизведанного дна.

Океан будто услышал дразнившую его Машу и решил показать, на что он способен. Он загрохотал, завыл и учинил такой шторм, что паруса уже не столько влекли яхту, сколько грозили ее перевернуть. Андрей спустил грот, а сам пристегнулся страховочным поясом. Казалось, громадные волны выстроились в очередь, чтобы раздавить эту несчастную лодчонку, отчаянно сопротивлявшуюся их ужасной силе. Маше Андрей велел закрыться в каюте и задраить все люки. Но в каюте было еще страшнее. За иллюминаторами бесновались волны, яхта скрипела и стонала, будто прощаясь с жизнью. Все, что могло сорваться, сорвалось и летало по каюте не хуже летучих рыб. Маша пыталась сохранять спокойствие, ловила то, что могла, но вскоре оставила это занятие, потому что впору было спасаться самой. В конце концов, она забилась в дальний угол и только отбивалась от всего, что летело в ее сторону. Потом она вспомнила об Андрее и ей начало казаться, что его уже смыло за борт, а обезумевший океан вот-вот проглотит и саму яхту. Этот кошмар продолжался, казалось, целую вечность. Затем раздался ужасный скрежет, и все погрузилось во влажную тьму.

Когда Маша очнулась, за иллюминаторами, как ни в чем не бывало, сияло солнце. Потирая синяки, Маша сняла жилет и осторожно открыла дверь. Навстречу ей хлынула волна занесенных штормом рыбешек. Маша переступила через скользкую, еще трепыхавшуюся массу и осторожно поднялась на палубу. Там шумно хозяйничали чайки, собирая свою долю рыбы. Завидев настоящую хозяйку, они взлетели, но держались поблизости, рассчитывая еще поживиться.

Андрей лежал у борта без сознания. Не будь на нем страховочного пояса, его бы унесло в океан. Но, судя по ссадинам, ему и без того крепко досталось. Маша бросилась к капитану, приподняла его и попыталась привести в чувство. Она теребила его волосы, хлопала по щекам, прислушивалась как бьется сердце. Наконец, Андрей открыл глаза и прижал к себе плачущую Машу.

— Слава богу! — воскликнула Маша. — Живой!

— В кино в таких случаях целуются, — сказал Андрей.

Она обхватила его голову и поцеловала.

— Ты меня задушишь, — через силу улыбнулся Андрей.

— Давно пора, — улыбалась Маша. — Втянул девушку в такую авантюру!

Она отстегнула страховочный трос и помогла Андрею сесть. Он вытянул одеревеневшие от напряжения ноги и спросил:

— Ты цела?

— Все нормально, — ответила Маша.

Она принесла йод и принялась смазывать его ссадины.

— Лучше дай мне пива, — сказал Андрей.

— Пива? — удивилась Маша. — Тебе сейчас нельзя.

— Один мой сосед, ветеран, рассказывал, как его после операции таскали на носилках к пивной бочке. Все срослось как на собаке!

Маша открыла банку. Андрей сделал несколько жадных глотков.

— Тропический шторм. Это было серьезно.

— Это было здорово! — улыбалась Маша, накладывая на ссадины ленточки пластыря.

— Рад, что тебе понравилось, — сказал Андрей. — Но мне не нравится, что мы стоим.

— Штиль, — объясняла Маша, полагая, что Андрей еще не совсем пришел в себя.

— Штиль, это когда нет ветра, — сказал Андрей, заглядывая за борт. — А когда ничего не движется — это мель!

Маша тоже заглянула за борт и увидела прямо перед собой торчащие из воды кораллы. Яхта прочно села на риф.

— Может, это нас и спасло? — предположила Маша.

— Если бы мы сели на мель в шторм, от нас бы давно ничего не осталось, — улыбнулся Андрей. — Похоже, нас снесло на риф течением.

— Это опасно?

— Хорошо еще, что на остров не выбросило.

Маша оглянулась — неподалеку действительно был большой остров в привычном наряде из мангровых зарослей и пальм. Андрей поднялся на непослушные ноги. Маша подставила ему плечо и осторожно усадила в капитанское кресло, которое чудом уцелело, зацепившись за снасти.

— Когда ты успела столько наловить? — спросил Андрей, увидев груду рыбы.

— Это прислал океан. С извинениями, что слегка погорячился.

Маша начала собирать рыбу в ведро, освобождая проход в каюту.

— Вышла бы неплохая уха, — сказал Андрей.

— Таких рыбешек лучше в аквариум, — ответила Маша.

— Думаешь, они не съедобные?

— Не знаю. Тут, я слышала, столько ядовитых плавает. Однажды мы с подругой гуляли по лесу, а там столько грибов! Собрали большой пакет, пришли в деревню и спросили, кто в грибах разбирается, в смысле съедобные или нет. Нас и отправили к одному мужичку. А там бабка выходит и говорит, да, мол, был специалист, только в прошлом году помер, грибами отравился.

Маша высыпала содержимое ведра за борт. На добычу тут же набросились птицы. А затем появилась и рифовая акула. Она была аристократически разборчива. Поводила мордой, будто принюхиваясь, проглотила пару рыбешек и скрылась.

Над островом вился легкий дымок, и это вселяло надежду, что остров обитаем.

— Может, нам помогут? — с надеждой спросила Маша.

— Скорее всего, они знают про рифы, — сказал Андрей. — И должны понять что случилось.

— А если тут нет никого?

— Тогда остается ждать отлива. Когда начнется, попробуем поймать ветер и сняться с мели.

— Думаешь, может получиться?

— А что нам остается?

Андрей умылся и устроил яхте осмотр, удивляясь, что она выдержала такое испытание. Все было на месте. Но его беспокоила обшивка. Если яхта дала течь, то это могло привести к непредсказуемым последствиям.

Маша принесла бутерброды и чай. Они не торопясь позавтракали. Краем глаза Андрей поглядывал в сторону острова, надеясь, что им все-таки придут на помощь. Но он заметил только то, что дымок над островом почти растаял. Видимо островитяне уже позавтракали.

— Главное, что мы целы, — говорила Маша.

— Главное, нет ли в яхте пробоины. Рифы — штука опасная.

— В каюте вроде сухо.

— Это же не корыто, где вода начинается сразу за бортом. У яхты сложная конструкция, но даже небольшая течь может ее погубить.

Андрей спустился в камбуз и вернулся с большим ножом.

— Что ты собираешься делать? — насторожилась Маша.

— Надо нырнуть, осмотреть корпус, пока наша яхта не превратилась в памятник мореплавателям.

— Но там акулы! — напомнила Маша.

— Акулы, в основном, питаются рыбой. Я похож на рыбу?

— В воде и без акул полно опасных тварей. — Маша вспомнила свои приключения у Шри-Ланки. — Я тут нырнула пару раз — чего там только нет!

— Ты ныряла без меня?

— Так, освежиться. Акул там точно не было. Но я видела змею! — призналась Маша. — Красивая такая, вся в кольцах.

— Ты сильно рисковала, — покачал головой Андрей. — Морская змея очень ядовита. Не говоря уже о некоторых медузах или скатах. Стоит только дотронуться — и будешь очень долго мучаться.

— Зачем же все сюда едут?

— Отдыхать. Просто они следуют определенным правилам. Для этого существуют гиды.

Андрей обвязался концом каната и начал спускаться в воду.

— Если что, я дерну, а ты тащи.

— Сам же говоришь — опасно, — волновалась Маша. — Я этого не переживу!

— Не волнуйся.

Не успела Маша подыскать новые аргументы, как Андрей уже погрузился в воду. И его тут же окружили коралловые сады. Одни были похожи на цветы, другие на античные колонны, третьи напоминали ветвистые оленьи рога. Андрей медленно плыл вдоль корпуса, раздвигая заросли ножом, а иногда прорубаясь сквозь кораллы как через джунгли. Неожиданно перед ним появилась небольшая акула. Андрей замер, готовясь отразить нападение. Но акула не проявила к нему никакого интереса и поплыла по своим делам. Андрей выныривал, набирал воздух, и снова нырял, пока не обследовал яхту со всех сторон. Там, куда он смог добраться, пробоин видно не было. Только кое-где была содрана краска. Но яхта глубоко врезалась в риф килем — своим подобием акульего плавника, который помогал удерживать равновесие и бороться с течениями. Андрей всплыл, взобрался на борт и постарался успокоить Машу.

— Пока ничего страшного.

— Значит, яхта цела?

— Не уверен. В любом случае, помощь нам не помешает. Надо выбираться на остров. Может, там найдется буксир.

— Я не поплыву, — запротестовала Маша. — Скаты тут всякие, акулы…

— Ты остаешься на яхте, — успокоил Андрей.

— Давай лучше подождем, — просила Маша. — Должны же нас заметить.

Андрей заткнул нож за пояс и начал разминаться.

— Тут всего-то мили полторы. Я и больше плавал.

— Когда был помоложе? — сказала Маша и запнулась, поняв, что сболтнула лишнего.

— В океане все молодые, — усмехнулся Андрей. — Хемингуэя читала, «Старик и море»? Там дед такое вытворял!

— Я не то хотела сказать, — опустила глаза Маша. — Я тоже уже не девчонка. Просто мы так устали после всех этих штормов.

Андрей крепко обнял Машу и шепнул:

— Я бы с удовольствием отдохнул с тобой в каюте. Что я и сделаю, как только снимем яхту с мели.

Маша поцеловала Андрея:

— Я буду тебя ждать.

— Это вдохновляет, — улыбнулся Андрей. — Мне уже хорошо. А будет еще лучше.

Андрей нырнул в воду и большими сильными гребками поплыл к острову. Маша долго смотрела ему вслед, пока он не добрался до полосы легкого прибоя и не исчез в мангровых зарослях.

Со стороны мангровый лес выглядел очаровательно, но пробиваться через эти плавающие джунгли было сплошной мукой. Мангры опускались ветвями в воду, где прорастали новыми деревьями, и так до бесконечности. Иногда Андрей наступал на какую-то живность, которая тут же ускользала из-под ног. Но у Андрея не было ни сил, ни желания выяснять, жаба это была или крокодил, для которых мангровые чащи — дом родной. Но вскоре оказалось, что он напрасно воевал с манграми. Чуть левее обнаружился широкий проход, по которому можно было проплыть даже на яхте. Через минуту Андрей уже выбрался на белоснежный пляж, вернее — берег, потому что ничто не говорило о том, что кто-то им пользовался, кроме суетившихся под ногами крабов. За песчаной полосой снова начинались густые джунгли, уже без мангр, но не менее опасные для тех, кто попадал в них впервые.

Помогая себе ножом, Андрей прорубался сквозь заросли, в которых соперничали бамбук и тростник, а лианы душили пальмы в своих змеиных объятиях. Некоторые пальмы и сами уже превращались в лианы, как ротнаг, из которого плели мебель. Вечное тепло и влажный воздух укрывали мхом все остальное, а невероятных размеров цветы пьянили густыми ароматами. Все это было невероятно красиво, но Андрей уже выбивался из сил, борясь с этой первозданной прелестью.

Маша нервничала. Она ждала Андрея уже второй час. Чтобы отвлечься, она даже отмыла палубу и прибрала в каюте. Закончив работу, она взяла бинокль и навела окуляры на остров. Оттуда плыла небольшая лодка с двумя гребцами. И это были женщины. Загорелые дамы ловко управлялись с веслами и явно направлялись к яхте. Когда они подплыли поближе, Маша поняла, что они не местные. Они больше походили на европейских туристок, сверх меры задержавшихся на отдыхе. Солнце и тропический климат внесли в их лица много сходства, и только волосы у них были разного цвета. Одна была блондинка с убранными в пучок волосами, а другая — коротко стриженая шатенка. По женской привычке, Маша цепко оглядела дам с головы до ног. Одежда сильно выцвела, косметики будто и вовсе не было на свете, а вместо украшений — коралловые бусы и татуировки в виде змеи. Зато на руках были явно дорогие часы. На всякий случай Маша достала швабру и встала на корме яхты. Когда гостьи хотели пришвартоваться, Маша пригрозила своим оружием и крикнула:

— Это частная собственность! Лучше держитесь от нее подальше!

Гостьи притормозили, опустив в воду весла, и стали о чем-то совещаться.

— Что вам нужно? — спросила Маша.

— Постарайтесь успокоиться, леди, — попросила блондинка. — Наш визит вызван чрезвычайными обстоятельствами.

— Нам нужна ваша яхта, — объяснила шатенка.

— В самом деле? — усмехнулась Маша.

— Мы хотим как можно скорее покинуть этот остров, — сказала блондинка.

— И готовы хорошо заплатить, — добавила шатенка.

— У меня тут не такси, — пожала плечами Маша.

— Тогда, возможно, вы захотите продать нам ее? — предложила блондинка.

— Даже если бы я согласилась, вряд ли у вас найдется такая сумма.

— Найдется, — заверила блондинка.

— Значит, вы хотите купить мою яхту? А куда денусь я?

— Это не проблема.

— Мы можем подвезти вас до ближайшего порта.

— Спасибо, но яхта не продается.

— Если вы не согласитесь…

— Мы ее просто конфискуем, — закончила за подругу шатенка.

— С какой это стати? — встревожилась Маша.

— Во-первых, вы нарушили границы нашей территории, — объявила блондинка.

— К тому же, по контракту, у нас есть право на любую компенсацию, — добавила шатенка.

— Я не заключала с вами никаких контрактов, — развела руками Маша. — Просто яхта попала в шторм и села на мель.

— У нас тоже возникли проблемы, — сообщила блондинка. — И нам нужна ваша яхта.

— Вы ее не получите.

— Как знать, — сказала блондинка.

— Да кто вы такие? — не понимала Маша.

— Кстати, мы ведь не представились, — всплеснула руками блондинка.

— Это, — показала на подругу шатенка, — княгиня Ева Шлизенталь.

— Мария, — представилась Маша.

Княгиня слегка кивнула и представила свою подругу:

— Это Элизабет Круифф, владелица сети дешевых магазинов.

— Вы, случайно, не наша клиентка? — спросила Элизабет.

— Я не посещаю такие магазины, — гордо вскинула голову Маша.

— Дешевые магазины, милочка, приносят самую большую прибыль, — сообщила Элизабет.

— Возможно, — пожала плечами Маша. — Но вы обратились не по адресу.

— Судя по яхте, вы состоятельная женщина, — сказала княгиня. — А дамы нашего круга умеют договариваться.

— Может, объясните наконец в чем дело? — недоумевала Маша

— В мужчинах.

— С ними всегда проблемы, — кивнула Элизабет.

Маша готова была с ними согласиться. Но в то же время жалела, что рядом нет Андрея. С этими дамочками следовало быть настороже. Они чем-то напомнили ей самок богомолов, которые начинают есть своих избранников еще до того, как те очнутся от любовного экстаза.

— Вы феминистки? — предположила Маша.

— Как вы могли подумать! — воскликнула княгиня.

Маша терялась в догадках, но долгое плавание приучило ее ко всяким неожиданностям, которые не легко понять, но с которыми необходимо считаться.

— А также не суфражистки и не лесбиянки, — заверила Элизабет.

— Мы просто слабые женщины, умирающие от любви… Точнее, от ее недостатка.

— Я вижу, с мужчинами у вас явно не ладится, — сказала Маша, немного успокоившись.

— Еще как не ладится! — согласилась княгиня. — И мы заплатили немалые деньги, чтобы не видеть их как можно дольше.

— Пока сами не захотим, — добавила Элизабет.

— Тогда зачем вам яхта? — не понимала Маша.

— Это наше дело, милочка.

— Имейте в виду, дорогая, нас тут много, — предупредила княгиня. — И если мы не сумеем поладить, то будем вынуждены применить силу.

— Только попробуйте, — Маша вскинула швабру.

— Не хотелось бы этого делать, — пожала плечами Элизабет.

И дамы подняли свои весла на манер алебард. По тому, как легко они ими манипулировали, было ясно, что этим оружием они пользоваться умеют.

— Советуем хорошенько подумать, — предупредила Элизабет.

— Пока еще с нами можно договориться, — добавила княгиня.

— Думаю, мы сумеем уладить эту щекотливую ситуацию, — сказала Элизабет.

— Ладно, — сказала Маша. — Если оставите весла в лодке, я разрешу вам подняться на борт.

Дамы переглянулись, затем положили весла на днище лодки и поднялись на яхту.

— Хотите чаю? — спросила Маша.

— С удовольствием! — сказала Элизабет, устраиваясь в шезлонге и подставляя лицо легкому бризу.

— Позвольте, я приготовлю его сама, — предложила княгиня. — Я так давно этого не делала.

Андрей едва сдерживался, чтобы не повернуть назад. Он уже начал сомневаться, что на острове есть люди. Пока он видел только гигантских бабочек, слышал пересвисты, щебет и множество других звуков, которые могли обозначать все, что угодно, но отнюдь не «Welcome!», не говоря уже о родном «Добро пожаловать!».

Те, кто мог бы сказать Андрею «Welcome!», были неподалеку, но не собирались этого делать. Они просто наблюдали за пришельцем, готовые пустить в ход свои копья из заостренного бамбука. Андрей прорубался через заросли, а островитяне неслышно следовали за ним. Но это были вовсе не дикари, а несколько белых женщин, не особо беспокоившихся о своих нарядах. И на плече у каждой была татуировка в виде змеи. Они преследовали Андрея и будто указывали ему путь. Когда он шел не туда, куда им хотелось, они бросали впереди него кокос или что-нибудь еще. Андрею казалось, что это какой-то зверь, он на мгновение замирал, настороженно оглядываясь, а затем выбирал другой путь. Тогда женщины улыбались друг другу и обменивались торжествующими знаками. Наконец Андрей вышел на подобие тропинки, которая вела через джунгли вглубь острова. Андрей прибавил ходу и вдруг провалился в глубокую яму, которая была замаскирована папоротником.

Когда княгиня позвала их к столу, на котором красовался изящный чайный сервиз, Маша была поражена. Она и представить себе не могла, что на яхте сохранилось столько посуды и полагающихся к ней принадлежностей. Чайный стол был сервирован по всем правилам. Ручки чашек, как и положено, были повернуты вправо, там же, справа, стояли блюдца, на которых лежали инкрустированные ложки. Рядом с чайником стояла сахарница с колотым сахаром и щипчиками. Только на тарелке для пирожных одиноко лежала салфетка.

— К сожалению, я не предлагаю сладкое, — извинилась княгиня.

— А фрукты не подойдут? — спросила Маша.

— Ну что вы, это же чайный стол, — напомнила княгиня.

— Самое время, — кивнула Элизабет, взглянув на часы. — Уже пять.

— И еще я не нашла молока, — с некоторым укором в голосе произнесла княгиня. — Но у вас такой замечательный чай! Молоко бы только убило его букет. Пожалуйста, передайте мне ваши чашки.

Маша осторожно взяла свою чашку и протянула ее княгине.

— Вероятно, вы забыли, дорогая, что чашку полагается принимать справа, — улыбнулась княгиня и сначала взяла чашку Элизабет.

— Вообще-то я считаю, что это пустые формальности, — заявила Элизабет. — Чем проще, тем лучше.

— Возможно, — кивнула княгиня, наливая чай теперь уже в Машину чашку. — Но это то, что помогает нам оставаться аристократками даже на этот проклятом острове!

— Как же вас сюда занесло? — спросила Маша. — Кораблекрушение?

— Что-то вроде этого, — кивнула Элизабет.

— Судя по некоторым признакам, вы на борту не одна? — вдруг спросила княгиня.

— А вы и в самом деле полагали, что женщина может управлять такой большой яхтой?

— С некоторых пор, дорогая, я начинаю думать, что женщины способны на все.

— Возможно, но лично я бы не справилась без своего капитана.

— И где же ваш кэп? — поинтересовалась Элизабет.

— Он… Он решил немного поплавать.

— Поплавать? — гостьи переглянулись.

— Он скоро вернется, — сказала Маша.

— Будем надеяться, — вздохнула княгиня. — Здешние места не очень благоприятны для прогулок.

— Особенно для мужчин, — согласилась Элизабет.

В их словах Маша почувствовала какую-то опасность. Но она решила держать себя в руках, пока не выяснит, что это за остров и почему мужчинам на нем лучше не появляться. Гостьи оказались весьма словоохотливы, тем более, что им давно уже не удавалось поразить кого-нибудь эксклюзивными новостями. На острове все и так все знали. А Маша — это был просто подарок судьбы, потому что если без мужчин и можно было обойтись, хотя бы некоторое время, то без светских сплетен жизнь становилась просто невыносимой. И пока они пили чай под аристократическим присмотром княгини, Маша узнавала поразительные вещи.

Это был странный остров. И обитали на нем весьма необычные особы. Они не были, как могло показаться на первый взгляд, скучающими женами миллионеров. Напротив, они сами были достаточно богаты, а некоторые и по-настоящему знатны. У них были влиятельные мужья, воспитанные дети, красивые дома и большие поместья. Но с некоторых пор их элитную компанию, обычно собиравшуюся на фешенебельных курортах, начала одолевать опасная меланхолия. Светская жизнь потеряла для них свой блеск, показы мод вызывали скуку, увеселения не развлекали. Они признавались друг другу, что теряют ощущение жизни и прелесть неизведанных чувств, а душевное волнение испытывают еще реже, чем оргазмы. Они рыдали над своими свадебными фотографиями, с которых улыбались ждущие счастья девушки, и чувствовали, что жизнь утекает сквозь их изящные пальцы, унизанные великолепными кольцами. Эти дамы были слишком хорошо воспитаны, чтобы позволить себе флирты, а тем более — измены. Но они надеялись, что судьба еще подарит им новые чувства, более глубокие страсти и более сильное ощущение жизни. Сначала им казалось, что во всем виноваты их мужчины, как-то незаметно утратившие свою былую пылкость и юношеское безрассудство. Но затем почувствовали, что кое-что неладно и с ними самим. Ведь слишком часто случалось, что почтенные отцы семейств вдруг снова превращались в юнцов, впадая в романическое безумие от смазливой девицы и даже от дам не первой молодости. И дело тут было вовсе не в распутстве.

И вот однажды одна из их приятельниц вернулась из Индии с необыкновенным человеком. Это был настоящий раджа в двадцать седьмом поколении, обещавший своим последователям чудесное перерождение. И не когда-то после реинкарнации, а в самом ближайшем будущем. Он называл себя адептом тайной секты Нефритовой Кобры, которая обладала мистической силой возвращать дамам молодость, делать их желанными и неотразимыми. Поначалу его проповеди не имели особого успеха, потому что восточные небылицы давно уже не трогали утонченных дам, повидавших и не такое. Но когда чародей принялся искушать их соблазном обновления чувств, обещанием ураганов новых эмоций и очищением первозданных инстинктов, некоторые сердца дрогнули. Ведь это было именно то, чего им так не хватало. В качестве аллегории индус приводил все тех же змей, которые регулярно сбрасывали кожу, возрождаясь к новой жизни. А временами пускался в рассуждения о природе, расцветающей в Европе только раз в году, тогда как в тропиках она никогда не увядает и вечно плодонист.

Наследница нескольких шоколадных фабрик в Швейцарии, которая сумела извлечь из необъятного населения Индии этого гуру, была вне себя от счастья. Главным образом потому, что индус вытворял в ее спальне настоящие чудеса, способные значительно расширить расхожие представления о таинствах Камасутры. Чарующие перспективы настолько вскружили дамам головы, что они согласились последовать за гуру на необитаемый остров, где и должно было свершиться их перерождение в безбрежном океане любви. За аренду указанного гуру острова они заплатили столько, что на эти деньги можно было бы купить небольшой архипелаг. В контракт был также включен пункт, гарантировавший непроникновение на остров посторонних мужчин. На острове был устроен небольшой ашрам, лагерь в джунглях, где и предполагалось проводить чудодейственные ритуалы.

Гуру начал с того, что призвал дам избавиться от внешней кожуры — их привычной одежды. И это, как ни странно, принесло первые результаты. Жизнь без одежды очень отличалась от привычной. И если не эмоций и страстей, то уж новых впечатлений они получили с избытком. Затем гуру принялся за, собственно, душевную сторону дела. Но как он ни старался, перерождение происходило медленно. Тогда он велел всем сделать татуировки в виде змеи, уверяя, что этот магический знак гарантирует желанный прогресс. Татуировки были сделаны, но преображение не наступало. Появились лишь слабые признаки того, что они на верном пути: одних охватила тяжелая ностальгия, другие впали в агрессивную депрессию, третьи замкнулись в себе, прислушиваясь, не пробиваются ли из их душевных недр ростки новой жизни. Делало свое дело и отсутствие мужчин, даже самых деспотичных, с их вздорными претензиями, эгоизмом и душевной черствостью. Самые усердные, вернее нетерпеливые, все же достигли некоторых результатов. Но перевоплощение их оказалось весьма неожиданным: из шкуры ужа вдруг выползала ядовитая кобра, а безобидный питон порождал ужасную анаконду. Даже общими усилиями затолкать их назад было невозможно. Приходилось смиряться и надеяться на новое, более приемлемое, перерождение.

Гуру называл это сопутствующими страстями, которые непременно вызовут цепную реакцию очищения. Он призывал раствориться в матери-природе, чем дамы прилежно и занялись. Сначала их умиляли брачные игры, которыми, как им поначалу казалось, только и была занята природа. Павлины пленяли избранниц своими чудесным убранством, раскрывая хвосты ослепительными веерами. Дельфины выглядели завзятыми ловеласами, когда поглаживали своих подруг, прежде чем увлечь в любовную эйфорию. Самки чаек соблазняли самцов изощренными танцами. Другие прельщали самок всевозможными подношениями, готовыми гнездами и великолепными ариями.

Но скоро островитянки убедились, что любовные страсти, как бы трогательно они не выглядели, повиновались жесткому распорядку. И вспыхивали не так часто, как хотелось бы. Как правило — раз в году, и исключительно в целях размножения. В остальное время природа занималась стравливанием своих чад. Естество оказалось не самым лучшим воспитателем чувств. Да и где они, эти чувства? Вокруг было столько живого, но ни любви, не сострадания, ни счастья дамы не наблюдали. Растения насмерть бились за место под солнцем. Обезьяны устраивали опустошительные набеги на хижины, в которых жили дамы, и умеряли свою наглость только под угрозой силы. Морские твари поедали друг друга без зазрения совести. И даже змеи, символ их надежды, всегда готовы были поделиться с непрошеными гостями своим смертоносным ядом.

Не прошло и месяца, как гуру исчез. Вместе с ним пропала шоколадная принцесса, которой уже не было нужды перерождаться. В прощальной записке гуру сообщал, что остальное довершит сама природа, ибо никто не учит змею сбрасывать кожу, а происходит это само собой, по зову инстинктов. А шоколадная принцесса обещала выхлопотать у фирмы нового гуру.

Пока еще работали мобильные телефоны, дамам удалось узнать, что в шоколадной отрасли возникли проблемы ввиду неурожая какао, и гуру, как истинный джентльмен, взял на себя бремя управления ароматной империей. Им пообещали нового инструктора, но после цунами уже никому не было дела до общества богатых дам, недовольных своей жизнью, когда миллионы несчастных отчаянно спасали ту, которая у них была. Хотя кто-то мог решить, что их попросту смыло волной.

Гуру оказался всего лишь змеем-искусителем. В двадцать седьмом поколении он, возможно, и был раджой, но в третьем, как выяснилось, был всего лишь рикшей. В ожидании нового гуру дамы понемногу дичали. Только самые стойкие старались не терять лица. Хорошее воспитание еще боролось с инстинктами, но в новой иерархии они оказались далеко не на первых ролях. Прежняя жизнь представлялась им миражом, а будущая все еще только грезилась манящим призраком. Не в силах больше бороться со слишком естественным ходом дел, Элизабет и княгиня решились бежать. Яхта обещала им спасение. Дамы говорили еще что-то, но Маша их уже не слышала. Ее мысли были заняты Андреем. Капитана нужно было вернуть, пока какая-нибудь титулованная кобра не испытала на нем свои обновленные чары.

— Вы нас слышите? — тормошила Машу Элизабет.

— Что?

— Так вы согласны уступить нам яхту? — спрашивала княгиня.

— Яхту — вам, а Андрея — этим кобрам? Ну, девушки, с вами не соскучишься.

— Значит, капитана зовут Андрэ? — оживилась княгиня.

— Он красивый? — заволновалась Элизабет.

— Он… Ну…

Вопрос застал Машу врасплох. Соображая, что им ответить, она вспомнила Андрея в самых разных ситуациях. И вдруг поняла, что путешествует с весьма привлекательным мужчиной. И чем больше она о нем думала, тем симпатичнее и мужественнее он ей казался.

— Впрочем, это не имеет значения, — попыталась сгладить неловкость княгиня.

— Главное, чтобы он хорошо управлял яхтой, — согласилась Элизабет. Но по ее заблестевшим глазам было заметно, что красивые капитаны ей нравятся больше невзрачных.

Волнение, в которое повергло дам упоминание об Андрее, заставило Машу усомниться, что они сколько-нибудь продвинулись в своем эксперименте, основанном на воздержании от мужского общества. Да и с какой стати незнакомые женщины расспрашивали о ее муже… Муже? Выходило, что так. Правда, формально они еще не были женаты. Но это дело поправимое, потому что по морским законам капитан имел право заключать браки на своем судне. Только где он теперь, ее капитан?.. Не успела она убедить себя в том, что ее Андрей — почти идеальный мачо, да к тому же теперь и миллионер, как ей начали представляться ужасные видения. Вот он выбирается на берег и попадает в логово изголодавшихся женщин. Вот они соблазняют его своими богатствами и терзают натренированными в джунглях прелестями. Она старалась взять в себя в руки и отогнать пугающие химеры, но вместо этого воображение рисовало еще более чудовищные картины. К тому же она не могла быть уверена в верности Андрея, хотя бы потому, что еще не было случая ее испытать.

— Вам не кажется, дорогая, что ваш кэп слишком долго плавает? — вернула Машу к реальности княгиня.

— Вероятно, это подводная охота. Мужчины не могут без охоты, — добавила Элизабет.

— Вовсе нет, — решила раскрыть карты Маша. — Он отправился на остров.

— На остров? — встревожилась княгиня.

— Он очень смелый человек, — покачала головой Элизабет.

— Что вы имеете ввиду? — спросила Маша.

— Видите ли, наша компания разделилась, — смущенно объясняла княгиня. — Большинство пока не желает покидать остров. И только некоторые…

— Решили вернуться к мужьям? — догадалась Маша.

— Я бы не стала утверждать, что мы достаточно для этого преобразились, — сказала княгиня.

— Зато достаточно созрели, чтобы разорить агентство, которое продало нам эту призрачную Страну Чудес! — объяснила Элизабет.

— Словом, наши сторонницы уполномочили нас на переговоры, как самых уравновешенных.

— Вроде как сестер милосердия, — кивнула Элизабет.

— Вы хотите сказать, что Андрею грозит опасность?

— Не то, чтобы смертельная, но…

— О, вы не знаете наших подруг! — вздохнула Элизабет. — Особенно тех, кто сильно продвинулся. Вы когда-нибудь имели дело с анакондой?

— Только по телевизору.

— И не советую.

— Мы и сами никак не привыкнем, — вздохнула княгиня, опуская глаза. — У них возникают очень странные желания… Я начинаю опасаться за чистоту эксперимента.

— А я — за свою жизнь, — призналась Элизабет.

У Маши заныло под сердцем. Еще немного, и эти дамочки довели бы ее до нервного срыва.

— Мне срочно нужно на остров, — сказала она как можно решительнее

— Мы, конечно, можем оказать вам содействие… — начала княгиня.

— А взамен вы прокатите нас на яхте до Мадраса. Нам нужно посетить одну контору, которая предлагает то, что не может исполнить.

— Это недалеко от порта. Оттуда еще виден знаменитый дворец, терракотового цвета, с башенками, — добавила Элизабет.

— Боюсь, что это не совсем по пути.

— Надо всего лишь проплыть между Индией и Шри-Ланкой и повернуть налево, — настаивала княгиня.

— На Шри-Ланке мы уже были. Нам совсем в другую сторону.

— Вы, кажется, сказали, что вам нужно на остров? — напомнила княгиня, — Вероятно, вас интересует судьба вашего капитана?

Маше ничего не оставалось, как согласиться.

«Там видно будет. А без Андрея мне и яхта ни к чему», — подумала она и сказала:

— Подвезти вас может только капитан. Но для этого он должен оказаться на яхте.

— Будем считать это официальным соглашением, — объявила княгиня.

— Считайте, как хотите, — сказала Маша. — Только поплывем поскорее.

Они перебрались на лодку и дамы заработали веслами.

— Ситуацию нужно взять под контроль, — сказала княгиня.

— Как бы не оказалось, что желающих покинуть остров уже больше, чем может поместиться на яхте, — добавила Элизабет.

— Думаете, они уже так продвинулись? — предположила Маша, помогая грести руками.

— Неизвестно, какую реакцию может вызвать появление мужчины, — пожала плечами Элизабет. — Тем более такого симпатичного, как ваш кэп.

— Это может стать последней каплей, — кивнула княгиня. — Нам стоит поторопиться.

Очнувшись от противного писка, Андрей обнаружил себя в весьма незавидном положении. Он был связан, с кляпом во рту и висел в сети, подвешенной к кокосовой пальме. По соседству, почти таким же образом, кверху ногами, висели летучие собаки. Они таращили на него свои смышленые глаза и шевелили острыми мордочками, обсуждая, как казалось Андрею, достанется ли им хотя бы часть добычи. Он не знал, что эти похожие на собак крыланы — вегетарианцы, предпочитающие фрукты и нектар. Но даже если бы знал, такое соседство ему все равно бы не понравилось.

Снизу доносились чьи-то голоса. Андрей с трудом повернулся и ему представилась неожиданная картина. На лужайке стояло несколько хижин, перед которыми собралось десятка два дикарей, говоривших на правильном английском языке, хотя и слишком эмоционально. Присмотревшись, Андрей удивился еще больше, потому что дикари оказались дикарками, к тому же не стеснявшимися своей почти полной наготы. И принадлежали они к одному племени, потому что все имели на плече татуировки в виде змеи. Андрей подумал было, что это какое-то шоу, вроде того, на Карибах. Но слишком уж крепко были связаны руки и чересчур плотно сидел во рту кляп. Над лагерем развивалось знамя черного пиратского цвета с чем-то вроде запрещающего знака дорожного движения, на котором было перечеркнуто слово «Men». Выходило, что мужчин тут не любили. Сделав такое заключение, Андрей почувствовал, как веревки еще больнее впились в его тело. Он попробовал сменить положение, но это привело лишь к тому, что летучие собаки испуганно захлопали своими перепончатыми крыльями. Заметив, что Андрей подает признаки жизни, женщины обступили пальму и немного опустили сетчатый кокон, в котором висел пленник. Дамы были настроены весьма воинственно. Они слегка потыкали Андрея копьями, чтобы убедиться, что он действительно жив. И когда Андрей заерзал в своем коконе, дикарки открыли что-то вроде военно-полевого суда.

— Леди! — подняла руку дама средних лет. — Этот наглец бесцеремонно нарушил наше таинство!

Остальные были с ней солидарны и принялись обвинять Андрея в самых неожиданных преступлениях:

— Он вторгся на запретную территорию!

— Да еще с оружием!

— Все мужчины — варвары!

Андрей ничего не понимал, кроме того, что эти воинственные дамы явно не местные, и имеют к мужчинам серьезные претензии. Дамы не стеснялись в выражениях, обвиняя Андрея в прегрешениях всех остальных мужчин.

— Думают, мы выходим замуж за их кошельки!

— Эти мерзавцы пытаются заменить чувства подачками!

— Самовлюбленные эгоисты!

— Они не понимают, как много значит для нас внимание!

— Похотливые гориллы!

— Толстокожие крокодилы!

— Бесчувственные истуканы!

— Воображают, что для любви достаточно пяти минут в неделю!

— А наши чувства для них ничто!

— Они превращают нас в рабынь!

Наконец, они вернулись к своему пленнику.

— Он должен понести наказание! — объявила дама средних лет.

— Да, но мы должны быть уверены, что обвиняемый понимает всю тяжесть своего преступления, — сказала дама, годившаяся первой в дочери и, видимо, изучавшая юриспруденцию.

Андрей умоляюще посмотрел на адвоката и отрицательно замотал головой. Встретившись взглядом с мужчиной, даже столь опасным для прекрасной половины человечества, она машинально поправила свои волосы и ожерелье из ракушек. Будто по команде, примерно то же сделали и остальные, особенно те, что были помоложе. Почувствовав некую нерешительность, дама средних лет объявила:

— Хочу напомнить, что еще не все из нас добились позитивных результатов. И этот мужлан может все испортить!

— Но ведь он совершенно безопасен, — неуверенно сказала адвокат.

— Безопасные мужчины!? Это как раз то, от чего мы сюда сбежали!

— Такие нам точно не нужны! — поддержали ее остальные.

— Но, может быть, его следует сохранить, чтобы проверить наши достижения? Как лакмусовую бумажку.

— Когда сидишь на диете, дорогая, не следует хранить в холодильнике пирожное, даже низкокалорийное, — посоветовала дама средних лет.

— Не бросать же его крокодилам, как какую-то обезьяну? — слабо сопротивлялась адвокат.

— Это было бы слишком, хотя и заслуженно. Будь я питоном, я бы просто проглотила его и долго переваривала.

— Как своего мужа? — припомнила адвокат.

— Нет, милочка, мой муж для этого слишком черств. В отличие от вашего, который был так мягок, что на нем успевало отдохнуть по дюжине шансонеток за ночь.

— Мой муж, он… Он… — вскипела негодованием адвокат.

— Все они хороши, — вступили другие дамы.

— Этого нелегала следует депортировать!

— А то мы чувствуем себя как на нудистском пляже, когда в кустах прячутся бесстыжие папарацци!

— А вдруг он и есть папарацци? — ужаснулись дамы.

Когда княгиня, Элизабет и Маша добрались до ашрама, судилище достигло опасного накала.

— Погодите, — остановила спутниц княгиня. — Тут что-то не так.

— Это ваш капитан? — спросила Элизабет.

— Где? — не поняла Маша.

— Там, в сетке! — показала Элизабет.

Маша едва не лишилась чувств, увидев, в каком плачевном положении находился ее бравый капитан.

— Что они с ним делают?

— Не волнуйтесь, милочка. В таком обществе всегда бывают разногласия, — успокоила ее княгиня. — Как видите, он еще жив.

— Надо его освободить! — рвалась Маша.

— Сначала нужно понять, куда клонит Анаконда.

— Анаконда? — не поняла Маша.

— Вон та дама с ножом. Ей принадлежит семьдесят публичных домов. В одном из них она когда-то начала свою карьеру. Но никак не может смириться с тем, что нравится мужчинам не так, как прежде.

Перспектива оказаться на журнальных обложках в столь скандальном виде сплотила дам в рассерженный улей.

— Представляете, мы в таком виде, и в желтой прессе?!

— Надо уничтожить снимки!

— Кто-то обо всем пронюхал!

— Это шоколадная принцесса сболтнула лишнего!

— Скорее всего!

— Втравила нас в эту авантюру, а сама, наверное, уже строчит мемуары!

— А ведь обещала прислать приличного гуру!

— Эти папарацци всюду пролезут!

— О моей свадьбе они узнали раньше, чем я получила предложение!

— А где его камера?

— Они теперь такие миниатюрные…

— Он мог ее проглотить!

— Ради сенсации они готовы на все!

— Мерзавец!

Андрей понял, что добром это не кончится, и в ужасе закрыл глаза.

— Надо что-то делать, — теребила Маша княгиню. — Они же его изуродуют!

— Думаете, мы с ними справимся? — сомневалась княгиня.

— Я готова им заплатить.

— Платить за мужчину? — не поняла княгиня. — Это очень дурной тон, дорогая.

— Но меня есть деньги.

— У них они тоже есть.

— А бриллианты? Изумруды?

— Не провоцируйте светских дам, — успокаивала ее Элизабет. — Этим они сыты по горло.

— Чего же им нужно?

— Совсем немного. Живых чувств. Если у вас их достаточно, то вы по-настоящему богаты.

— Ну, этого-то добра у нас…

Отступать было некуда, и Маша решила действовать без оглядки.

— Скажите им, что это никакой не папарацци, а новый гуру!

— Гуру? — усомнилась Элизабет. — Они нам не поверят.

— Поверят! Скажите, что я его ассистентка.

— Вы представляете, что будет, когда обман раскроется?

— Это не обман. Если он сумел покорить меня, то уж с этими…

— Что вы себе позволяете? — обиженно сказала княгиня.

— Тоже мне, красавчик, — усмехнулась Элизабет.

— Вам все еще нужна яхта?

— Конечно.

— А яхте нужен капитан!

— Похоже, вам он нужен не меньше, чем яхте, — сказала Элизабет.

Бывшая жрица любви уже подступала к Андрею с его ножом, когда на пути у нее встала Маша.

— Не смейте его трогать!

Анаконда удивленно посмотрела на Машу и опустила нож. Ей на помощь бросились ее разгневанные подруги, но тут появились княгиня и Элизабет.

— Вы опять вернулись без рыбы, — покачала головой Анаконда. — Не удивительно, что мужья потеряли к вам интерес.

— Зато у вас отличная добыча, — сказал княгиня.

— Поймали тут одного нахала, — кивнула Анаконда. — А кто это с вами? Мы ее не знаем.

— Это Мария, ассистентка.

— Чья? — не поняла Анаконда.

— Его, — показала на Андрея Элизабет.

Остальные недоуменно переглядывались.

— Вы его знаете? — спросила Анаконда.

— Это новый гуру. Мастер экстра-класса. Из России.

— Потомок Распутина! — добавила Элизабет.

— Андрэ Распутин! — представила пленника княгиня. — К вашим услугам!

— Он просто волшебник! — подтвердила Маша, улыбаясь Андрею, который недоуменно косился на нее из своего кокона.

Анаконда не успела ничего ответить, как остальные бросились освобождать Андрея.

— Все уже позади, милый, — говорила по-русски Маша, развязывая ему руки.

Когда она вынула кляп, Андрей порывался что-то сказать, но только ловил ртом воздух. Все в нем так онемело, что Андрей не мог ни говорить, ни подняться на ноги. Но он не оставлял попыток выразить свое негодование.

— Эти с-с-су… Эти дуры! — наконец прохрипел Андрей.

— Все будет хорошо, — успокаивала его Маша.

— Да я их…

Маша не дала Андрею договорить, плеснув ему на лицо минеральной водой из пластиковой бутылки. Андрей врывал у Маши бутылку и стал пить большими глотками. Немного придя в себя, он заявил:

— Амазонки чертовы!

— Они на тебя охотились?

— Конечно! Шел-шел, и раз — в какую-то яму.

— Может, они тебя, наоборот, спасли?

— Чтобы принести в жертву.

— В жертву?

— Гадали, бросить меня крокодилам или скормить питонам. Хорошо — бабы спорить любят. А то бы уже давно того!

— Тебе показалось, — Маша открыла новую бутылку. — Лучше попей и успокойся.

Амазонки оживлено обсуждали происходящее, во все глаза рассматривая Андрея.

— Кажется, Распутин на нас сердится, — предположила адвокат.

— Еще бы, — пожала плечами Элизабет. — Вы оказали ему слишком горячий прием.

— Он так эмоционален! — восхищались другие.

— В нем столько чувства!

— А почем нам знать, что это настоящий гуру? — сомневалась Анаконда. — Может, он такой же альфонс, как и его предшественник? Обещал, что все мужчины будут у наших ног, а сам не устоял перед запахом шоколада.

— Альфонсы не плавают на собственных яхтах, дорогая.

— Он прибыл на своей яхте?

— Примерно такую же муж купил за пару миллионов.

— И где эта яхта? — спросила Анаконда.

— На восточной стороне острова. Можете полюбоваться.

— Мы ее видели! — подтвердила одна из тех, что преследовала Андрея в джунглях.

— Сэр Распутин не ожидал, что его не встретят, — объясняла княгиня. — И решил отыскать нас сам. Но вы ведь знаете, как это трудно, если не знать дорогу.

— Добро пожаловать, — сдалась Анаконда, изо всех сил улыбаясь Андрею.

— Рад познакомиться, — процедил Андрей сквозь зубы.

— Надеюсь, с вами все в порядке?

— Я тоже надеюсь, — Андрей потер затекшую шею.

— Мы очень сожалеем, — сказала княгиня. — Прошу простить наших сестер за невежливость. Они несколько расслабились без наставника.

— Нам нужно отдохнуть, — сказала Маша.

— Непременно! — всплеснула руками княгиня. — Можем предложить вам покои первого гуру.

— Бунгало класса люкс, — посулила Анаконда и обратилась к остальным. — Дамы, проводите наставника!

В процессе перемещения Андрея из плена в покои класса люкс пожелали принять участие все. Дамы несли его на руках, стараясь продемонстрировать Андрею всю преданность и послушание, на какие еще были способны. Андрей поначалу не знал, как себя вести. Но рук, плеч, красивых загорелых тел и ждущих внимания глаз было так много, что он отдался этой волнующей стихии, позабыв про все неприятности. Но забыть о Маше в такой ситуации было бы еще большей опрометчивостью, чем продираться сквозь джунгли в логово свирепых амазонок. Андрей отыскал ее глазами и виновато улыбнулся, давая понять, что бессилен против этого цунами обожания, которое она же сама и породила.

Бунгало действительно оказалось комфортабельным. Здесь было все, что могло понадобиться для спокойной жизни, включая наличие кондиционера и отсутствие телевизора. А на столе уже стояла корзина с фруктами и прохладительными напитками. Когда они остались одни, Андрей спросил:

— Причем тут Распутин?

— Видишь ли, эти дамы страдают от недостатка внимания.

— Я это заметил. И что дальше?

— Пока не знаю. Но надо же спасти яхту. А без посторонней помощи, ты сам говорил, нам это вряд ли удастся.

— И как мы заставим их это сделать?

— О, благодарные женщины способны на многое.

— Да настоящий Распутин сам бы застрелился, если бы ему пришлось иметь дело с этими озабоченными дамочками.

— И почему мужчинам первым делом приходят на ум самые вульгарные мысли?

— Видел я этих аристократок!

— Ты думаешь, им нужен банальный интим? — усмехнулась Маша. — С их деньгами они бы могли бы иметь армии донжуанов. Не покидая своих европейских апартаментов.

— Слышала бы ты, что они говорили!

— Не обращай внимания. Чего не скажет несчастная женщина, к которой охладел любимый… Сгоряча, конечно, и покалечить может. Но все это, опять же, от любви.

— А кстати, — запоздало удивился Андрей. — Как ты здесь оказалась?

— Меня вежливо пригласили.

— Вежливо? Вот эти?

— Меня пригласила настоящая княгиня.

— Княгиня?

— Здесь собрались очень непростые женщины, — попробовала объяснить Маша. — Когда ты узнаешь их поближе, то увидишь в них массу достоинств.

— Я смотрел на них очень внимательно, оттуда, с пальмы, и ничего особенного не заметил, — ответил Андрей. — Кроме лютой ненависти к мужчинам.

— Не сказала бы, что ты очень мучался, когда они несли тебя в хижину, будто наложницы своего падишаха.

— Я был бы не против, если бы они с таким же энтузиазмом переправили нас на яхту.

— Кстати, княгиня хотела ее купить.

— И что?

— Я решила, что яхта больше подходит моему капитану.

Андрей привлек Машу к себе.

— Больше всего я боялся, что больше тебя не увижу.

— Я тоже, — шепнула Маша.

Вдруг зазвенели нежные колокольчики и зазвучали литавры. Эти восточные ритмы предваряли торжественное событие. Выйдя из бунгало, Андрей и Маша увидели, что вокруг, как лотосы на пруду, расположились женщины, успевшие немного привести себя в порядок. Одежды на них, правда, не прибавилось, но гирлянды из цветов придавали им особенную изысканность.

— Примите нас, учитель, — сказала княгиня слегка поклонившись.

— Примите нас, учитель, — эхом отозвались остальные.

Обомлевший Андрей не нашел ничего лучшего, чем поклониться в ответ и сказать:

— С удовольствием. Только не всех сразу.

— Сестры, — взялась за дело Маша, — Гуру видит в наших сердцах. И если вы поведаете о своих желаниях, он сможет понять, насколько они искренни. От этого будет зависеть как скоро они сбудутся.

Андрей покорно кивнул, не совсем понимая, чего от него хотят.

— Можно я посижу там, в тени? — тихо спросил он Машу, показывая на плетеное кресло под сенью большого пластикового зонтика.

— Думаю, теперь тебе можно все. Главное, чтобы они в тебя поверили.

Андрей уселся в кресло и начал лихорадочно припоминать подвиги Распутина. Но в голову почему-то лезла одноименная водка, популярный шлягер группы «Bonney M» и лукавый лозунг любвеобильного старца: «Не согрешишь — не покаешься». Но этого было явно недостаточно, чтобы претендовать на династические связи. «Ведь было же в Распутине что-то такое дьявольское, манящее, — размышлял Андрей. — Было! Неспроста женщины готовы были на все, лишь бы отдаться этому демону. А может он их не обманывал? Может, он открывал женщинам темные глубины их естества? Будил их тайные желания?..»

— Джентльмен действительно сможет нам помочь? — все еще сомневалась Анаконда.

— Одной несчастной плясунье из кабаре он вернул надежду и подарил весь мир, — сказала Маша.

— Но если открыть ему все… Он не станет нас потом шантажировать? — не унималась Анаконда.

Но ее никто не поддержал. Желающих раскрыть душу, даже под угрозой шантажа, было предостаточно. Андрей так увлекся постижением великой тайны Распутина, что не заметил, как у его ног опустилась грустная женщина с великолепной фигурой.

«Этой-то чего не хватает? — удивился про себя Андрей, заерзав в кресле. — Если еще и денег полно»?

— Не знаю, можно ли мне помочь, — потупила глаза женщина.

— Смелее, леди, — поощрял ее Андрей, которому опущенные глаза женщины позволяли любоваться ее прелестями. — Почему бы не попытаться?

— Мой муж… Он был от меня без ума. Он считал меня самой красивой женщиной на свете.

— Я бы сказал, что он не далек от истины, — кивнул Андрей.

— Благодарю вас, учитель. Но это погубило нашу семью

— Муж вас ревнует? — резонно предположил Андрей.

— Напротив. Он ко мне охладел.

— Любовницы?

— Любовник.

— Так бросьте его.

— Кого?

— Мужа.

— Но я его люблю!

— Тогда к чему вам любовник? — не понимал Андрей.

— У меня нет любовника. Это у мужа.

— Как? — невольно воскликнул Андрей. — С такой женой?!

— Теперь это так модно…

Андрей был оглушен услышанным. Он, конечно, всякое видывал, и даже иногда старался быть терпимым к чужим порокам. Но чтобы подаваться в геи не от какого-нибудь пугала, а от такой красотки, это у него в голове не укладывалось.

— И во всем виновата я.

— Расскажите поподробнее, — попросил Андрей.

— Он так часто меня желал. Просто — всегда… И везде…

— Вы отвечали ему взаимностью?

— О да! Я всегда старалась угодить мужу.

— Может, вам не следовало так стараться?

— Но… Так меня воспитали.

— И что же с вами случилось?

— Однажды мы не спали всю ночь… А утром нас ждал самолет в Монте-Карло, на светский раут. Я надела новое платье от Армани… Знаете, оно было такое сексуальное… Муж еле дотерпел до самолета. Он был так настойчив… А когда мы приземлились, мужу стало плохо и пришлось вызвать скорую помощь. В больнице был один врач, испанец. Не знаю, что он ему внушил, но с тех пор муж перестал обращать на меня внимание…

— Возможно, вы ошибаетесь. Вашему мужу просто нужно отдохнуть некоторое время.

— Но прошло почти полгода! А это испанец… Он почти поселился в нашем доме! Он все время делает комплименты, но не мне, а моему мужу. И маскирует это под заботу о его здоровье.

— Может, оно так и есть? Врач должен стимулировать пациента.

— Видели бы вы эту парочку!

— Так чего вы хотите?

— Того же, чего хотела бы на моем месте любая женщина. Чтобы муж относился ко мне, как к женщине, а не как к картине на стене.

— Может, вам стоит пофлиртовать с испанцем?

— Но мое воспитание…

— Делайте это достойно.

— О, что вы такое говорите?

— Просто я уверен, еще немного, и вы сможете вернуться в лоно семьи со всеми своими привилегиями. Только советую вам не усердствовать, пусть муж еще заслужит вашу благосклонность.

— Я слышала — он меня уже ищет!

— Но вы должны вернуться другим человеком.

— Надеюсь, мне это удастся, учитель.

— Я об этом позабочусь, — пообещал Андрей.

Как он об этом позаботится, Андрей и сам не знал, но эта женщина и ее история произвели на него впечатление. И он не мог просто так от нее отмахнуться. Однако на очереди были другие женщины с не менее пикантными откровениями. Любовные метаморфозы множились, затмевая одна другую. Сумасшедшие страсти сменялись ледяным холодом, изменами и коварными соперницами.

Не менее разнообразными были и желания амазонок. Одни мечтали о вечной любви, другие жаждали падать в обморок от пожирающих взглядов, третьи желали превратить мужа в болонку на поводке. Многие и сами не знали, чего хотят, нагромождая ассорти из сериалов, приправленное гламурными журналами. Это изысканное блюдо должно было включать романтические знаки внимания, жаркие ласки, сладкие волнения тела, избавление от скуки, которая одолевала их даже в постели с мужем, восхищение, обольщение и нескончаемые комплименты. Причем колдовать над этим волшебным блюдом они предоставляли мужьям, оставляя себе труд им наслаждаться. Скромнее всего было желание Анаконды. Она ждала от мужа такого внимания, чтобы у нее захватило дух, как от первого поцелуя в пятом классе гимназии. Мужья представлялись им кем-то вроде молодых генералов, вернувшихся с войны прямо на супружеское ложе, откуда их мобилизовали в первую же брачную ночь.

У Андрея голова шла кругом от всех этих откровений, которые смущали даже Машу. За этот день Андрей услышал их больше, чем за всю свою жизнь. Женщины готовы были терять голову, надеясь разбудить душу. Сердечный трепет они ставили несравненно выше финансового благополучия. Верили, что любовь должна переполнять их чувства, а не оставаться утомительной обязанностью мужа, вспоминающего о супруге между прочими делами. Под мишурой вздорных фантазий они скрывали боль и страдания, избавить от которых не смог бы и настоящий Распутин. Но Андрей щедро обещал им излечение от душевной недостаточности, хотя сам уже сомневался, что хоть немного понимает в женских сердцах. Ему начало казаться, что если мужчины позволили женщинам утратить радость любви, то и он, как олицетворение этих бесчувственных монстров, вполне заслуживал наказания.

До поры до времени Маша стоически наблюдала за происходящим. Да и то лишь потому, что ей самой было любопытно узнать, что творится в высшем обществе, и на что способен Андрей. Но когда дамы стали намекать, что пора бы сэру Распутину перейти к практическим занятиям по примеру своего демонического предка, Маша поняла, что эту опасную исповедальню пора закрывать. Практические занятия были назначены на завтра, и Андрей с Машей удалились в свое бунгало. Обессиленный Андрей упал на кровать, и тупо смотрел в потолок, по которому, охотясь на мух, ползала парочка розовых ящериц-гекконов. Маша присела на кровать рядом с Андреем.

— Экстравагантные, надо признать, особы.

— Сначала я думал — просто с жиру бесятся, — размышлял Андрей. — Как думаешь, им можно помочь?

— Главное — подарить надежду, пусть даже призрачную.

— Легко сказать.

— Случай далеко не уникальный, — пожала плечами Маша.

— Может, такое и случалось тысячи раз, — сказал Андрей, — но они-то живут сейчас. По-моему, им не хватает любви.

— А ее всем не хватает, даже самым счастливым. Это как денег — чем больше есть, тем больше хочется.

— Деньги им точно не нужны.

— А ты скажи им… Вернее, вели, ты же гуру, чтобы перестали ныть и занялись собою. Это же не женщины, а какие-то заготовки. У некоторых и данные есть, только воли не хватает. Их бы месяц погонять, как следует, пошли бы нарасхват. По крайне мере в нашем кабаре.

— Они вроде замужем, в основном.

— Ну и что? Если выскочила замуж, то можно перед мужчиной студнем ходить? Так и до соперницы недалеко. Если женщина за собой ухаживает, значит, она, кроме прочего, уважает своего мужа. Он-то женился на юной леди, а не на силиконовой кукле.

— А у себя в кабаре ты девчонкам что говорила? Как учила мужикам нравиться?

— Говори им, не говори, до них не доходит… Они, хоть и смазливые, но такие дурочки. Какой-нибудь, при деньгах, только посмотрит в их сторону, а они уже ночи не спят, переживают, думают какое подвенечное платье выбрать. А того уже и след простыл… И начинается рев да слезы…

— Но есть же какие-то женские секреты?

— Все тебе расскажи.

— Мне можешь не говорить. Но завтра, этим, как ассистентка?..

— Ну… Я бы им сказала: «Будьте настоящими женщинами, если хотите, чтобы мужья были настоящими мужчинами. Покоритесь, чтобы покорить. И не позволяйте использовать себя, когда им вздумается. Они должны заслужить это счастье. Станьте богинями и они будут вам поклоняться».

— Звучит неплохо.

— В том то и дело, что только звучит. Над этим работать надо.

— За неделю управимся?

— Это в два счета не делается, милый. Хотя со мной у тебя получилось, — улыбнулась Маша.

— С тобой — особая история, — ответил польщенный Андрей.

— У них у каждой особая история. Женщина после свадьбы — как деревце, которое пересаживают в другую почву. Если ухаживать — цветет и плодоносит, а если чего-то не хватает — она увядает.

— Их воспитание доконало! Этикет! — догадался Андрей. — Чего не захочется — ничего нельзя, дурной тон.

— А ты скажи, что все можно. Прежний-то гуру, как я понимаю, особо не церемонился.

— Я так не могу. Я не гуру, и тем более, не Распутин.

— А жаль, — вздохнула Маша. — Мог бы и пошалить ради дела.

— О чем это ты?

— К примеру, соблазнить Анаконду, тогда и остальные в тебя поверят.

— Да ее полком гусар не соблазнишь! — противился Андрей.

— Тогда начни с княгини.

— Ну да, — усомнился Андрей. — Она таких Распутиных знаешь, где видела?

— Я имею в виду соблазнение, а не совращение, — уточнила Маша, принимаясь за фрукты. — От долгожданного дождя даже пустыня расцветает.

— Неужели нет других способов?

— Почему же? Есть один экспресс-метод.

— Какой?

— Танец.

— Танец?

— За один танец узнаешь партнера лучше, чем за неделю разговоров, — сказал Маша.

— Практические занятия? — догадался Андрей.

— Женщинам нравится танцевать, — кивнула Маша. — Для них это как признание в любви. Назовем это эротической медитацией.

— Со стриптизом?

— Ты считаешь, они еще недостаточно раздеты?

— Даже слишком, я бы сказал.

— И этикет этому как-то не мешает, правда?

— Я велю им одеться, хотя бы для танца, — пообещал Андрей.

— Отличная идея, гуру.

— Да, но я же не инструктор, как ты…

В дверь постучали.

— Войдите! — разрешил Андрей.

Появилась девушка с накрытым салфеткой подносом.

— Я принесла ужин.

Девушка поставила еду на стол и вежливо удалилась, сказав:

— Надеюсь, вам понравится, сэр Распутин.

Меню для Распутина было довольно разнообразным. Запеченные лангусты соседствовали с морскими коньками и устрицами. Цыпленок в ореховом соусе с корицей был обложен спаржей и посыпан миндалем и зернами граната. На десерт предлагалась фисташковая халва с изюмом и финиками. Венчала меню золотистая настойка с плавающим внутри корнем женьшеня.

Маша придирчиво оглядела блюда и заключила:

— А эти светские львицы понимают в любовной кухне!

— В каком смысле? — не понял Андрей.

— Неделя на такой диете и можешь заводить гарем.

Андрей взглянул на еду с интересом.

— А что, помогает?

— По крайне мере, способствует любовному пылу, — объясняла Маша. — Сплошные афродизиаки. Особые вещества. Названы в честь Афродиты — богини любви.

— Ты, я смотрю, тоже в этом разбираешься, — усмехнулся Андрей, придвигая кресло к столу.

— Это должна знать каждая разумная женщина.

— Надо попробовать, — кивал Андрей, принимаясь за деликатесы.

— Тебе понравится, — сказала Маша, беря кусочек ананаса. — Стоило Еве угостить Адама яблочком, как он рай на нее променял.

— А на вас эти, как их… Тоже действуют?

— Еще больше, чем на мужчин.

— То-то они такие резвые.

— Самое время потанцевать.

— Их надо брать на танго, — предложил Андрей.

— Какое именно? — недоверчиво спросила Маша. — Аргентинское, креольское, андалусийское?

— Капитаны предпочитают «Песня моря».

— Есть такое танго?

— Классика, милая, классика! Будто качается палуба, и твоя дама регулярно падает в твои объятия.

— Научишь?

Маша стала в позицию, ожидая своего кавалера. Андрей вытер губы салфеткой, глотнул настойки и бодро подскочил к Маше.

— Размер — две четверти.

— И раз, и два, — начала отсчитывать Маша.

И они закружились в танце.

— Думаешь, и у них получится? — спрашивал Андрей, восхищаясь способностями Маши.

— Даже тигрицу можно выучить прыгать через огненное кольцо.

В бунгало для танго было тесновато, но опрокидывать и вновь прижимать к себе даму Андрей мог беспрепятственно.

Практические методы сэра Распутина амазонки приняли с восторгом. Им велено было хотя бы немного одеться, потому что танго требует обнаженности ровно настолько, насколько она не мешает знойному танцу. Музыка явилась как бы сама собой, потому что прежний гуру оставил им богатую коллекцию дисков. Уставшие от дурманящих, но не вдохновляющих медитаций, женщины таяли у Андрея в руках. Он танцевал не уставая. Возможно, помогали афродизиаки, которыми он подкрепился после ночных занятий с Машей, но сам он чувствовал необычайный прилив сил каждый раз, когда в его руках оказывалась новая женщина, со своим особым шармом, запахом и темпераментом.

Когда он пошел по второму кругу, дамы расслабились на столько, что начали открывать гуру свои самые смелые фантазии. Оказалось, что первые исповеди были только осторожной прелюдией. Настала пора безудержных откровений. То, чего по-настоящему хотели дамы, приводило Андрея в замешательство. Он старался не подавать виду, еще жарче обхватывал партнершу и шептал ей первую же банальность, которая приходила ему на ум, вроде «Богиня, он будет тебе поклоняться!» или «Ты сведешь с ума любого!». Тем не менее, дамы принимали наставления всем сердцем, и изумляли Андрея новыми откровениями чаще, чем, следуя правилам капитанского танго, падали на палубу, уверенные, что их подхватят крепкие руки воскресшего Распутина.

Женщины, соскучившиеся по оживляющему мужскому вниманию, действительно преображались. Они наслаждались танцем и легко соблазнялись пылким шепотом Андрея. Пока продолжалось это прелестное безумие, Андрей освежался соками с добавлением женьшеневой настойки. Но в конце концов Андрей выдохся. Однако остановить амазонок, вспомнивших свое аристократическое происхождение, было уже невозможно. Особо отличившиеся ученицы передавались Маше для усовершенствования. И Маша посвящала их в тайны наложниц, в древнее искусство одалисок, умевших сводить с ума даже султанов.

Когда музыка стихла, Андрей подумал, что все, наконец, закончилось. Но он ошибался. Дамы переродились не хуже змей, сбросив с себя все, что им мешало, и обретя кое-что из того, чего им так не хватало. И теперь они желали испытать на сэре Распутине свои гипнотические чары. Не давая им окончательно очнуться, Маша шепнула Андрею:

— Пора, милый. Не то заласкают до смерти.

Андрей и сам понимал, что новый шанс вряд ли представится. И он решительно объявил:

— Прекрасные леди! Мои поздравления! Вы поднялись на первую ступень преображения!

— Первую?! — заголосили дамы. — А что дальше?

— Вас ждет новое испытание.

— Мы готовы, учитель!

— Пожалуйста, начнем прямо сейчас!

И Андрей решился.

— У вашего острова стоит яхта. Но это не просто лодка с парусом. Это — образ вашего сердца. А ваши чувства — это свежий ветер в парусах любви.

— Да, учитель, да! — соглашались дамы.

— И эти паруса должны гнать яхту в океан страстей, а не стоять в тихой гавани!

— Что нам делать, учитель? — вопрошали дамы.

— Вы должны сдвинуть эту яхту с места! Дать ей новую жизнь! И если у вас получится, значит вы готовы снова и навсегда покорить своих мужчин. И они понесут вас к счастью на всех парусах!

Маше заявление Андрея показалось несколько высокопарным, но очарованные новым Распутиным дамы сочли это пророческим откровением. А когда они дружно двинулись в поход, собирая по пути лианы и славя своего избавителя, Маша почувствовала, что с женщинами действительно произошло что-то необыкновенное. Ей даже вспомнилась картина, на которой Иисус въезжал в Иерусалим, сопровождаемый неофитами с пальмовыми ветвями.

Андрею тоже представилась картина, но это были «Бурлаки на Волге». Как еще дамы могли сдвинуть яхту, он себе не представлял, но в их способности совершить этот подвиг не сомневался. Наконец, ликующая процессия добралась до берега. Вдали торчала верхушка злополучного рифа. Но яхты не было.

— Что такое? — изумился Андрей. — Где яхта?

— Может, мы не туда вышли? — предположила Маша.

— Туда, — убеждал Андрей. — Я видел по пути яму, в которую упал. И вон там, посмотри, мои следы.

Хотя прилив и смыл часть следов, но оставшиеся красноречиво свидетельствовали, что это именно то место, где проходил Андрей.

— Приказывай, учитель! — напомнили о себе вдохновленные женщины.

Но Андрей молчал, подавленный неожиданным поворотом дела.

— Скажи им что-нибудь, — подталкивала Маша. — Они ждут.

— Вы — потрясающие женщины! — обратился к дамам Андрей. — Ваши успехи превзошли мои ожидания. Силой своих чувств вы сдвинули яхту еще до того, как ее увидели!

— Вы настоящий гуру! — сияли дамы.

— Теперь мы вернемся назад, — возвестил Андрей, — И я научу вас, как превратить жизнь в бесконечное наслаждение!

— О, Распутин!

Плача от счастья дамы скрылись в джунглях.

— А вы? — окликнула Андрея Анаконда. — Вы разве не идете?

— Мы прибудем позже, — сказала Маша.

— Мне нужно запастись энергией океана, — объявил Андрей. — Идите же! Спешите к счастью!

Убедившись, что дамы ушли, Андрей бросился в океан и начал яростно молотить по воде кулаками.

— Отдай мою яхту! Отдай!..

— Не надо, милый, — пыталась успокоить его Маша.

— Да я чуть с ума не сошел от этих амазонок! — стонал Андрей. — А тут еще и яхту увели!

— Не переживай, — улыбалась Маша. — Они купят тебе новую.

— Я хочу свою, — мотал головой Андрей. — Она мне как родная. И пива хочется.

— За бесконечное наслаждение они подарят тебе не одну яхту, а целую флотилию, — улыбалась Маша.

— Ты думаешь? — немного успокоился Андрей.

— И пивной завод в придачу, — кивнула Маша.

— Дело за малым, — усмехнулся Андрей. — Надо всего лишь обеспечить им это самое… Бесконечное…

Он не успел договорить, потому что Маша показала куда-то вдаль и воскликнула:

— Яхта!

Андрей не верил своим глазам. Но из-за мыса действительно выплывала их яхта. Она шла медленно, паруса были приспущены, но она — была.

— Моя красавица! — закричал Андрей. — Вернулась!

Он кинулся в воду и поплыл навстречу яхте. И Маше ничего не оставалось, как последовать за Андреем. Будто заметив хозяев, яхта изменила курс и направилась в их сторону.

На яхте Андрея и Машу ожидал еще больший сюрприз. За штурвалом стояла владелица сети дешевых магазинов Элизабет, а княгиня Шлизенталь разливала по чашкам чай.

— Добро пожаловать на борт, — сказала княгиня, когда выбившиеся из сил Андрей с Машей забрались на палубу.

— Так это вы?

Андрей не знал, радоваться ему или сердиться. Маша молча взяла чашку и села в кресло. Чай был очень кстати.

— Как вам это удалось? — спросил Андрей, косясь на стоявшую за штурвалом Элизабет.

— Видите ли, — развела пуками княгиня. — Я уже имела дело, по крайне мере, с дюжиной потомков Распутина. И могла предположить, чем это закончится.

— Но мы не собирались красть вашу яхту, — добавила Элизабет.

— Однако вы ее угнали, — сказала Маша.

— Скорее — спасли, — уточнила Элизабет.

— Нам показалось, что вам понравилось на острове, — объясняла княгиня. — И вы не спешите покидать прелестное дамское общество.

— Нам нужна была их помощь, — сказала Маша.

— Считайте, что вы ее получили, — сказала княгиня. — Так вот, пока вы отдыхали в своем бунгало, Анаконда составила против вас заговор.

— Заговор? — удивился Андрей. — А мне она показалась очень милой.

— Ничего страшного, — продолжала княгиня. — Просто она считала, что вы должны оставаться на острове, пока условия контракта не будут выполнены до конца.

— Разве мы их не выполнили? — спросила Маша.

— Не уверена, — улыбнулась княгиня. — Нельзя сделать женщину счастливой раз и навсегда.

— Иначе бы вы не сбежали, — добавила Элизабет.

— Мы просто хотели…

— Это уже не важно, — улыбнулась княгиня. — Мы предполагали, что дело обернется подобным образом, и решили заранее забронировать себе местечко на яхте.

— Но как вы сняли ее с рифа? — спросил Андрей.

— Ночью было новолуние. А в новолуние особенно сильные приливы. Мы почувствовали, что яхту немного качает. И тогда Элизабет попробовала поднять паруса.

— У моего мужа тоже есть яхта, — сообщила Элизабет. — Он меня кое-чему научил.

— Иногда океан бывает очень добр, — сказала княгиня. — А свежий ветер довершил дело.

— Почему же вы не уплыли? — спросил Андрей.

— Ну что вы, сэр, — воскликнула княгиня. — Покушаться чужую собственность? Это дурной тон.

— К тому же я не умею плавать в океане, — добавила Элизабет. — Вдоль берега — еще не так страшно.

— Спасибо за чай, — сказала Маша.

— И за яхту, — добавил Андрей.

— Не стоит благодарности, — сказала княгиня. — Это в наших общих интересах.

Андрей спустился в каюту, чтобы достать баночку пива, а заодно взглянуть на карту. Потом вернулся на палубу и сменил у штурвала Элизабет.

— Так куда, вы говорили, вам нужно? В Мадрас? — спросил Андрей, оторвавшись от пива.

— Теперь это не имеет значения. Нас устроит ближайший приличный порт.

— Откуда летают самолеты в Европу, — уточнила княгиня.

— Будет сделано, — пообещал Андрей, прибавляя ходу.

К вечеру они встретили круизный теплоход. На огромном многопалубном корабле звучала музыка и весь он переливался огнями. Туристы праздновали пересечение Экватора. Андрей выяснил, что теплоход направляется на Сейшельские острова. И по тому, как загорелись глаза их спутниц, он понял, что их это вполне устраивает.

— Я слышала, это неплохое местечко, — сказала Элизабет.

— И публика, похоже, вполне приличная, — согласилась княгиня.

— Будет на ком испытать наши достижения, — кивнула Элизабет.

Они тепло попрощались и перебрались на теплоход.

— Вы настоящий гуру! — говорила княгиня Андрею, поднимаясь по украшенному цветами трапу.

— Счастливого плавания, сэр! — помахала рукой Элизабет.

— Еще увидимся, — крикнула Маша с грустью в голосе.

— Буду очень рада, — откликнулась княгиня. — Берегите своего капитана!

— И яхту тоже! — уже издалека добавила Элизабет. — Похоже, с ней не все в порядке!

На борту лайнера их встретили как старых знакомых, вдели им в уши по серьге, как это полагалось при пересечении Экватора, и дамы растворились в веселящейся толпе.

Андрея обеспокоили последние слова Элизабет. Он и сам чувствовал, что яхта стала хуже слушаться, будто была сильно перегружена. Но и после того, как ее покинули пассажирки, ничего не изменилось.

— Постой у руля, — сказал Андрей Маше и спустился в каюту.

Более придирчивый осмотр принес неутешительные результаты. С той стороны, где яхта плотнее всего втиснулась в коралловый риф, сочилась вода. Яхта была сделана на совесть, но даже сибирская сосна — это все же не металл, и небольшая течь могла быстро превратиться в большую проблему. Пробоину следовало заделать в любом случае. Андрей взбежал на палубу и начал опускать паруса.

— Мы тонем? — спросила Маша.

— Пока нет, — успокоил Андрей. — Но вода прибывает.

— Много уже?

— Думаю, щель маленькая, но даже эти дамочки поняли, что с ней далеко не уплыть.

— Выходит, эта пробоина спасла нашу яхту?

— А теперь может и погубить. Опусти якорь.

— И нечего нельзя сделать? — испугалась Маша, принимаясь за лебедку.

Якорь ушел глубоко. Андрей перегнулся через борт, вглядываясь в темную воду.

— Придется вычерпывать воду. А утром я попробую что-нибудь сделать.

Андрей попытался включить рацию и передать сигнал бедствия:

— Всем, кто меня слышит. Яхта терпит бедствие!

— Скажи, чтобы прислали вертолет! — посоветовала Маша. — Или подводную лодку.

— Не уверен, что рация работает, — сказал Андрей, нажимая на разные кнопки. — Она заглохла еще у Гибралтара, когда яхта перевернулась. Но американцы ее вроде починили. А, черт!.. Они же забирали аккумуляторы на зарядку, а мы смылись!

— Лучше бы мы остались на острове, — удрученно произнесла Маша.

— Там было неплохо, — согласился Андрей, продолжая крутить ручки.

— Особенно тебе, — кивнула Маша, поднимаясь на палубу. — Ты быстро освоился в этом цветнике.

Андрей оставил рацию и поднялся следом. Вокруг была темнота, и только звезды едва мерцали сквозь облачное небо. Андрей выпустил в ночь сигнальную ракету. Потом обнял Машу за плечи и сказал:

— Распутина из меня не получилось.

— Кто знает? — продолжала сердиться Маша. — Они еще в мемуарах напишут, как потомок Распутина вернул им счастье любви.

— Думаешь, напишут?

— Во всяком случае, им будет, что вспомнить. Особенно уроки танго.

— Танго никогда не повредит, — сказал Андрей. — Но танцевать мне хотелось только с тобой.

— У тебя неплохо получается, — смягчилась Маша.

— С тобой у меня получится все.

Андрей повернул Машу к себе и поцеловал так, будто это было в первый раз, и будто они собирались в свадебное путешествие, а не тонули посреди Индийского океана.

Их долгий поцелуй прервали аплодисменты. Они доносились с красивого судна, которое медленно проплывало мимо. Эти плавучие дворцы с мощными двигателями почему-то тоже звались яхтами, хотя больше походили на прогулочный катер, увеличенный в десятки раз. Мега-яхта была трехпалубной и именовалась «1000 и 1 ночь». Она остановилась неподалеку и осветила прожекторами терпящую бедствие подругу.

Яркий свет слепил глаза, и Маша с Андреем не сразу разглядели закутанных в чадры женщин, которые аплодировали их любви. Судя по аплодисментам, женщин было много. Когда послышался мужской голос, аплодисменты мгновенно стихли.

— Или это мираж, или новая сказка Шахеризады!

Маше удалось разглядеть говорившего на верхней палубе. Это был довольно молодой господин с импозантной бородкой и в обычном арабском одеянии. Андрей оторвался от Маши и крикнул:

— Не подскажете, где здесь ближайший порт?

— Нужно спросить капитана, — ответил араб. — Но я думаю, что ваш ближайший порт прямо перед вами.

— У нас проблемы! — крикнула Маша. — Нам нужна помощь

— А мне показалось, что у вас все отлично! — развел руками араб. — Возможно, что-то случилось с вашей яхтой?

— Течь в борту, — объяснил Андрей. — Нужен сухой док.

— Будьте моими гостями, — предложил араб. — А вашей яхтой займутся специалисты.

— Как-то он слишком любезен, — сомневалась Маша.

— Восток — он и на море — Восток.

— Видел, сколько у него наложниц? — все еще беспокоилась Маша.

— Теперь меня этим не удивишь, — успокаивал Андрей.

— Думаешь, он просто хочет помочь?

— Боишься попасть в гарем? — догадался Андрей.

— Ничего я не боюсь. У него своих Шахеризад девать некуда.

Араб подал знак, и перед яхтой тут же опустился трап. Матросы помогли Маше и Андрею перейти на судно, а сами спустились на яхту.

— Течь в правом борту, — объяснил Андрей. — Кажется у самого киля.

— Да, сэр, — кивнули матросы. — Не беспокойтесь, сэр.

Араб встретил гостей необычайно радушно. Он долго жал руку Андрея обеими своими и при этом улыбался Маше.

— Добро пожаловать в нашу сказку.

— Спасибо, что согласились помочь, — ответил Андрей. — Меня зовут Андрей, а это…

— Мария, — представилась Маша, не зная, следует ли при этом подавать руку.

— Весьма рад, — слегка поклонился араб. — Вы заметили, как называется моя яхта?

— Тысяча и одна ночь? — вспомнил Андрей.

— Истинная правда.

— А вас, выходит, зовут Синдбад-мореход?

— О нет, — улыбался араб, слегка удивленный вольным обращением женщины.

— Тогда, наверное, Гарун аль-Рашид?

— Вы мне льстите, — еще шире улыбнулся араб. — Я далеко не так богат, как славный халиф, удостоившийся вашего упоминания. Если же вы имели в виду того правителя, которому рассказывала свои сказки Шахеризада, то его звали, с вашего позволения, Шахрияр. А меня можно звать просто Башир, без титулов.

— Очень приятно, — кивнула Маша, которой это имя что-то напомнило, но она не могла вспомнить что именно. — Еще вчера мы имели дело с княгиней, та тоже предпочитала простоту в общении.

— О, в этих краях много высокочтимых особ, — понимающе кивал араб. — Иногда это даже утомляет.

— Позвольте спросить, уважаемый, куда вы направляетесь? — спросил Андрей, беря с подноса ледяной стакан с соком, которым обносил их слуга-филиппинец.

— Это вовсе не секрет, — араб жестом пригласил гостей следовать за собой. — Сначала в Александрию, а там, может быть, в Европу.

— В отпуск? — догадалась Маша.

Андрей незаметно тронул ее локтем, намекая на неуместность подобных заявлений. Но араб не придал этому особого значения. Возможно потому, что и отпуск, и праздник, в смысле веселого отдыха, выражались одним словом — «Holiday».

— Путешествия — моя страсть, — объяснил Башир. — Да и гостьям, — он показал в сторону верхней палубы, — это пойдет на пользу.

— Гостьям? — не поняла Маша.

— Знойным красавицам иногда не мешает померзнуть, — с готовностью пояснил Башир. — Это как Кока-кола. Рекомендуется остужать.

Он хлопнул в ладоши, что-то сказал по-арабски, и на верхней палубе вновь появилась гирлянда из чудных головок.

«Прямо кордебалет какой-то», — подумала Маша, а вслух спросила:

— Они действительно красивы?

— Красота — не главное, — улыбнулся Башир. — Она — ничто, если не слита с некоторыми другими достоинствами. Как ветер в пустыне, который дует, но не освежает. Разумеется, я не имею в виду безумную красоту, это редкость, как хороший бриллиант, который можно купить только на аукционе. Да и то — не каждый год.

— В общем, гарем? — с видом знатока заключил Андрей.

Башир загадочно улыбнулся, а затем сказал:

— Скорее — библиотека. Прошу вас.

Башир пригласил гостей в гостевую каюту. Она был убрана с такой роскошью, что обстановка собственной яхты показалась Маше спартанской. Когда слуги принесли кофе, по каюте мгновенно распространился его густой аромат с нотками кардамона. Из кофейников с изогнутыми носиками, из которых торчали пучки травы для фильтрации и дополнительного вкуса, кофе разлили в небольшие чашки без ручек. Башир попробовал кофе, удовлетворенно кивнул и жестом пригласил гостей последовать его примеру.

В отличие от мужчин, Маша предпочитала чай, но на этот раз решила попробовать то, что пьют владельцы мега-яхт с такими оригинальными собраниями сочинений на борту. Кофе был крепким и даже несколько острым, с зеленоватым оттенком, потому что зерна перед употреблением не жарились, а основательно высушивались на жарком солнце. Безмолвные слуги появлялись как из воздуха, повинуясь едва заметным жестам своего господина. Когда хозяин не хотел, чтобы ему доливали кофе, он просто слегка покачивал своей чашкой.

Башир вежливо отклонял новые попытки Маши поговорить о гареме, сказав лишь, что любит литературу не меньше путешествий. И любая кандидатка в его гарем должна была быть еще и превосходной рассказчицей.

Сказки «1000 и 1 ночи» не давали ему покоя. И дело тут было вовсе не в богатстве. Чтобы найти свою Шахеризаду, сокровищ не требовалось. Она сама была для него сокровищем. Но ему так и не удалось найти прелестницу, которая бы смогла рассказывать ему по-настоящему удивительную историю.

Маша слушала Башира с улыбкой. Уж она-то нарассказала бы ему такого! А Андрей погрузился в сладкие грезы, но его воображению представали лишь дамочки с острова, с которыми он танцевал танго.

Башир уверял, что если найдет красавицу, которая своими сказками лишит его сна хотя бы на несколько ночей, он, если будет на то воля Аллаха, непременно на ней женится. Как женился халиф Шахрияр на Шахеризаде, которая, продолжая рассказывать свои чудесные истории, успела родить ему четырех сыновей. А если она окажется замужем, — тут Башир покосился на Машу — то подарит ей все, что она пожелает.

Маша лихорадочно перебирала в уме самые яркие истории из своей жизни. И не только из своей. Но пикантные сплетни, скандальные происшествия и даже смертельные тайны подруг на стоящие истории никак не тянули. Разве что про кабаре? Там было о чем рассказать! Или про их приключения на яхте? В гарем к Баширу Маша не собиралась, но ей вдруг стало очень грустно. И собственная жизнь ее показалась серой и скучной, не стоящей и одной ночи в покоях этого романтичного симпатяги Башира, не говоря уже о царе Шахрияре. Сказки Шахеризады она помнила смутно, вернее совсем не помнила, но теперь начинала с ужасом представлять, что это должны быть за истории, чтобы мужчина, насладившись женщиной, не смог потом уснуть до утра. Конечно, если тебе грозят отрубить голову, чего не придумаешь. Хотя, вряд ли чего и придумаешь, и такой голове лучше на плаху, чем в гарем к Баширу… «Та еще говорунья была это Шахеризада, — с завистью думала Маша. — Пойди, сыщи теперь такую».

— Возможно, все это просто сказки, мифы, красивые легенды. Но если они живы тысячи лет, значит, они чего-то стоят! — услышала Маша, возвращаясь к действительности. — И что это за мир вокруг, если его не хватает на одну хорошую сказку?

— Жаль, что я не женщина, — сказал вдруг Андрей, вызвав изумление на лице араба. — Я бы вам такое рассказал!

— Понимаю, — заулыбался Башир, хлопая Андрея по колену. — Может, как-нибудь и расскажете. В нашем мужском клубе, в Лондоне.

— В Лондоне? — удивился Андрей.

— Иногда мы там собираемся. Выпускники Кембриджа. Хорошие истории у нас в большом почете.

Башир встал и хлопнул в ладоши. Появился слуга, по поклону которого Башир понял то, что хотел узнать.

— А теперь прошу вас разделись со мной завтрак, — пригласил Башир.

— Мы проговорили полночи? — удивилась Маша.

— Это добрый знак! — сказал Башир, глубоко заглядывая в ее глаза.

Но сначала слуги проводили их в отведенную им каюту, которая больше походила на просторный номер в гостинице экстра-класса. Каюта была убрана в восточном стиле, как и все остальные помещения яхты. И если бы Маша рискнула уподобиться Шахеризаде, то обстановка для этого была самая подходящая. В ванной было все, чего она не имела даже в своей квартире на суше. И даже больше, потому что апартаменты были рассчитаны на самых высоких персон. По крайне мере самоцветы, узорами из которых были расшиты гобелены, были самые что ни на есть настоящие. Пока Маша принимала душ, Андрей пытался разглядеть в иллюминатор, что делается с его яхтой. Но яхту он не увидел, зато обнаружил, что они стоят на рейде какого-то порта.

Стол для завтрака был сервирован на открытой палубе, с которой открывался чудесный вид. Вокруг небольшого порта раскинулся город. Невысокие дома с плоскими крышами в арабском стиле, редкие пальмы, несколько минаретов. Сразу за городом высились скалистые горы, пики которых таяли в густых облаках.

Слуга попросил гостей подождать. Башир должен был быть с минуту на минуту. Его задержал важный телефонный звонок.

Маша стояла у борта, любуясь пейзажем и изредка поглядывая на верхнюю палубу. Она надеялась снова увидеть женщин гарема, или «библиотеку», как называл свой сераль Башир. Андрея же больше интересовало устройство яхты. Такой ему еще видеть не приходилось. Он прохаживался вдоль бортов, обнаруживая все новые сюрпризы. Бассейн искрился голубой водой, небольшое поле для гольфа манило зеленым газоном, а из терракотовых фонтанчиков били прохладные струи. Для небольших прогулок предназначался катер, который покачивался у трапа. Не говоря уже о двух гидроциклах, стоявших в готовности в специальном отсеке на корме. Вертолетная площадка пустовала, и это позволило Андрею перевести дух. Наличие вертолета было бы уже невыносимо, хотя если была площадка, то где-то был и сам вертолет. Андрей чувствовал себя отвратительно. Это было несправедливо — только-только почувствовать себя богачом на собственной яхте и вдруг понять, что на самом деле ты не далеко ушел от нищего, которому мега-яхты с гаремами не приснятся даже во сне.

— Я потрясен вашей отвагой! — услышала позади себя Маша.

Она обернулась. К ней направлялся сияющий Башир.

— Женщинам больше по вкусу, когда восхищаются их красотой, — ответила Маша.

— Да, но это прерогатива вашего мужа, — уклончиво ответил Башир, галантно отодвигая от стола кресло. — Пожалуйста, присаживайтесь.

— Спасибо, — сказала Маша, садясь в кресло. — Я действительно немного устала.

— Вам не здоровится? — забеспокоился Башир и сделал знак слуге. — Сейчас будет доктор.

— Спасибо, но…

— Это очень хороший доктор, — заверил Башир. — Профессор медицины. Англичанин.

— Вы очень любезны, но я бы предпочла…

— Никаких проблем, — Башир подал слуге отменяющий знак. — Мы вызовем доктора — женщину.

— Думаю, доктор мне не нужен. Достаточно, если я отдохну в женском обществе.

— Как пожелаете. — Башир глазами показал слуге в сторону верхней палубы. — Вас сейчас же проводят. Хотя…

— Может быть, это не совсем удобно? — спросила Маша.

— Для вас мы сделаем исключение, — улыбнулся Башир. — Просто жаль, что вы так быстро уходите. Я надеялся, вы что-нибудь расскажете. Вам, наверное, довелось повидать много удивительного.

— Да уж, — покачала головой Маша. — Кругосветное плавание — это, знаете ли…

— Вы совершаете кругосветное плавание? — восхитился Башир.

— Самой не верится, но так оно и есть. До свидания.

Маша кивнула Баширу и удалилась вслед за ожидавшим ее слугой.

— Если вам что-то потребуется, дайте знать. А впрочем, там вы найдете все, что может понадобиться женщине.

Яхта Башира так ошеломила Андрея, что он уже не мог идти, чтобы не держаться за золоченые поручни. Безмолвный слуга повсюду следовал за гостем, приветливо улыбаясь и не забывая протирать салфеткой все, чего он касался. Обойдя палубу, Андрей вернулся к накрытому столу, за которым сидел Башир.

— Рад видеть вас, мой друг! — поднялся навстречу Башир.

— Доброе утро, — Андрей устало сел в кресло. — А где?..

— Госпожа Мария? — догадался Башир. — Она немного устала. Ей захотелось посетить верхнюю палубу. Так сказать, женскую половину. Знаете, дамы любят поговорить. Для них это лучший отдых.

Андрей почувствовал некоторую недосказанность. Но выяснять подробности не стал.

Явился очередной слуга, поклонился Баширу и вдруг запел. Песня была недолгой, но Андрей решил все же поаплодировать старательному исполнителю. Однако Башир с улыбкой остановил его.

— Народная песня? — спросил Андрей.

— Это было меню.

— Меню? — переспросил Андрей упавшим голосом.

— Традиция, — объяснил Башир. — Небольшая касыда для услады высокого гостя.

— Выберите сами, — покорно сказал Андрей.

— Может, вы предпочитаете что-то вроде шведского стола?

— Хорошая идея, — оживился Андрей.

— Пожалуйста.

Башир сделал знак, и на палубу вкатили небольшой железнодорожный состав из столиков, на которых под серебряными колпаками томились изысканные блюда. Когда колпаки были откинуты, Андрей двинулся вдоль гастрономических чудес, прикидывая, с которого начать.

— Признаться, на природе я тоже предпочитаю простоту, — сказал Башир.

Вышколенная прислуга знала свое дело. Стоило Баширу на мгновенье задержать на чем-то взгляд, как блюдо оказывалось в тарелке, которую нес за Баширом слуга. Другой слуга таким же образом ждал приказаний Андрея. Андрею особый взгляд Башира не удавался, и он красноречиво вскидывал брови, чего слуге было вполне достаточно. Башир уже сидел за своей тарелкой, когда напротив уселся Андрей. Слуги с трудом уместили перед ним три полные тарелки.

— Я взял на двоих, — смущенно сказал Андрей. — Чтобы лишний раз не ходить.

— Вы предусмотрительны, — удивленно произнес Башир.

— Еще бы пива не помешало, — кивнул Андрей, принимаясь за еду.

У слуги округлились глаза.

— А что? — не понял Андрей.

— Сожалею, — развел руками Башир, — На борту только безалкогольное. А вы, я полагаю, имеете в виду обычное?

— Не беда, у меня есть несколько коробок на яхте. — И Андрей задал давно мучавший его вопрос. — Кстати, а где она?

— Ее уже ремонтируют в порту, — сообщил Башир. — Мне звонили, у вас в трюме было полторы тонны воды.

— Нам очень повезло, что мы вас встретили, — сказал Андрей.

— Все будет в порядке, — успокоил Башир.

К чему относилась последняя фраза, к яхте или к самой встрече, Андрей не понял. И тень беспокойства снова пробежала по его челу. Башир как будто заметил, что тревожит Андрея.

— Это остров Сокотра, — показал через плечо Башир. — У меня здесь много друзей. Если хотите, могу вас познакомить. Управляющий банка, начальник порта, в котором чинят вашу яхту…

— Сокотра? — переспросил Андрей немного успокоившись.

— Йемен. Здесь был сварен первый кофе. Возможно, им наслаждалась царица Савская. Может быть, она угостила им и царя Сулеймана, или Соломона, как говорят в Европе.

— Кофе был превосходный, — согласился Андрей. — Давно такого не пробовал.

— Давно? — переспросил Башир.

— Вернее сказать, никогда.

— Ничего особенного, — пожал плечами Башир. — Просто здесь его варят по-своему.

Разговор как-то не клеился. Но Башир был другого мнения.

— Не могу понять, — сказал он. — Вы — состоятельный джентльмен…

— Ну, не такой уж и состоятельный, — возразил Андрей.

— У вас отличная яхта, — настаивал Башир. — И красивая… — тут он осекся, но затем продолжил. — Моя просто больше. Но я купил ее у Онасисов, потому что я — богатый наследник. Но вы то на свою яхту заработали. Я знаю, как трудно зарабатывать деньги в Европе.

— Как вам сказать, — польщено ответил Андрей.

— И, как сказала госпожа Мария, совершаете на ней кругосветное плавание.

— Почти заканчиваем, — подтвердил Андрей.

— Если бы это было возможно, я бы с удовольствием поменялся с вами местами. И яхтами тоже.

— А что вам мешает совершить кругосветку?

— Однажды я попытался, — сказал Башир. — Мы стартовали в Австралии, но я еле дотянул до Таити.

— Попытайтесь еще раз, — подбадривал Андрей. — У вас получится.

— Это не каждому дано, — вздохнул Башир. — Но вы — мужчина, а как это выдерживает женщина?

— Сам не понимаю, — признался Андрей. — Но если бы не она — и я бы не смог.

— Вы счастливый человек, — вздохнул Башир. — И отважный мореплаватель. У нас это ценят.

Вслед за слугой Маша поднялась на верхнюю палубу. У входа в женские покои дремал в кресле чернокожий гигант. Поначалу Маше показалось, что он спит, но как только слуга ему поклонился, гигант поднялся во весь рост, бросив тень на гостью, и радушно улыбнулся, прижимая руку к сердцу.

«Весьма опрометчиво доверить своих жен такому великану», — подумала Маша. Но вдруг ее осенила догадка — «Евнух!» — и сердце ее затрепетало от страха

Слуга что-то сказал стражу сераля и исчез. Гигант трижды постучал в сводчатую дверь, и через мгновенье с поклоном распахнул ее перед Машей. После яркого солнца она не сразу привыкла к приглушенному свету женских покоев. Когда же из полумрака начали возникать силуэты, Маше показалось, что она попала в музей мадам Тюссо. В лицах окружавших ее женщин было что-то знакомое, или что-то напоминавшее знаменитых красавиц. Но было и нечто сверх того, что принято считать красотой. Если бы не живой блеск глаз, смотревших на Машу со всех сторон, этих див вполне можно было принять за идеальные восковые фигуры.

Поначалу Маша просто растерялась от столь пристального внимания к своей персоне. Но, быстро освоившись, она с интересом вгляделась в это собрание живых драгоценностей, нежившихся в прохладе кондиционеров и чудесном аромате восточных благовоний. Кто лежал на диване, кто листал в кресле журналы, другие шептались с подругами, иные играли в карты, потягивая наргиле — женский кальян. Роскошная мулатка читала у лампы толстенную книгу с золотым обрезом. У окна дама постарше выводила на руке молоденькой девушки затейливый узор — что-то вроде тату из хны.

Если компания тех дамочек, с острова, напоминала общество анонимных феминисток, в тайне мечтающих о большой любви, то здесь грезы Востока были материализованы в ослепительном великолепии. В этих сказочных апартаментах были мулатки, африканки, тайки, несколько белых, хотя тоже очень разных. Происхождение остальных Маша не в силах была определить. Точеные фигуры, замысловатые прически, глаза, способные лишить разума. Весь этот оживший каталог холеных топ-моделей был облачен в изящные и легкие наряды. А о том, что это не просто ботанический сад, а старательно возделываемая оранжерея, свидетельствовали умопомрачительные драгоценности, украшавшие необыкновенных девушек. Маша на секунду представила, что случилось бы, выпусти она этих красоток на сцену своего кабаре. Пожалуй, ураган страстей разнес бы его в щепки, а заодно и весь город.

Неизвестно, как выглядела Шахеризада, но эти девушки дали бы ей сто очков вперед. Во всяком случае, Маша почувствовала себя очень неуютно. Примерно то же она испытала, когда однажды летела в самолете с девушками из модельного агентства, которые все были на голову выше Маши. Впрочем, «неуютно» — не совсем то слово, гарем Башира ее просто оглушил.

— Здравствуйте, — натянуто улыбнулась Маша.

— Ты новенькая? — спросила африканская красавица.

— Можно сказать… — пыталась взять себя в руки Маша. — В общем, я тут ненадолго.

— Все так говорят, — усмехнулась мулатка с бесконечными раскосыми глазами.

— Я думала, вы всегда в чадре, — удивилась Маша.

— Ну да, конечно, и спим тоже, — усмехнулась гламурная блондинка.

— Это у нас для выходов в свет.

— Вот как? А это обязательно?

— Ты хоть понимаешь, куда попала? — оторвалась от книги индианка в сари.

— Я здесь случайно.

— На твоем месте, я бы сама чадру надела, — посоветовала блондинка.

— Почему?

— Ты в зеркало давно не смотрелась? Что с твоим лицом? Тебя будто на углях пекли.

Это замечание вызвало дружный смех.

— А что с ним? — Маша провела пальцами по лицу.

— В том-то и дело, что ничего. Женщина должна за собой ухаживать.

Маша подошла к большому зеркалу и повнимательнее всмотрелась в свое лицо. От Мальдивских чудес на нем мало что осталось, но лицо было как лицо, только слегка обветренное.

— Без чадры — так оно и бывает, — добавила мулатка. — Это тебе не Европа.

— Нет уж, спасибо, — сказал Маша, присаживаясь на край свободного кресла.

— И что он в тебе нашел?

— Придется приводить ее в порядок, — вздохнула блондинка, откладывая журнал.

— Не беспокойтесь, — слабо протестовала Маша, уязвленная в женском самолюбии. — Я скоро уеду.

Но тут блондинка снова схватила свой журнал и уставилась на обложку.

— Смотрите-ка!

Дамы бросились разглядывать обложку и сверять ее с Машей.

— Что-то есть…

— Это она!

— Так это ты и есть? — подступали к Маше дамы, потрясая журналом, на обложке которого она красовалась на фоне славного голландского пирата и горящего галеона. Надпись на обложке гласила: «Великая любовь великого пирата». И обветренное лицо Маши очень походило на лицо пиратши. Отступать было некуда. Маша с улыбкой рассматривала обложку, от которой, несмотря на сложную предысторию, на нее повеяло ностальгическим теплом.

— Просто кадр из фильма, — сказала Маша как о чем-то обыденном. — Там были моменты и получше.

— Все ясно, — кивнула гламурная блондинка. — Наш господин любит посмотреть хорошее кино, в котором снимаются хорошенькие актрисы.

— А хорошенькие актрисы не прочь заработать хорошие деньги, — добавила мулатка.

— Деньги мне не нужны, — сказала Маша.

— Расскажи это кому угодно, только не нам, — рассмеялась африканка.

— Просто хотелось посмотреть, как вы тут живете, — объясняла Маша.

— Ты уже подписала контракт? — спросила блондинка.

— Контракт? — не понимала Маша.

— Ну да, как все. С Баширом.

— Нет. А разве это обязательно?

— Не будь наивной. Без контракта ты можешь остаться ни с чем, — наставляла мулатка.

Но остальные были не так прямодушны. Они почувствовали в Маше соперницу.

— Тебе повезет, если сумеешь вовремя убраться отсюда, — сказала блондинка.

— Станешь наложницей, и твоей карьере в кино конец! — посулила африканка.

На борьбу с опасной соперницей поднялся весь гарем.

— Он сделает из тебя игрушку.

— Будет одалживать своим дружкам!

— Эти жеребцы такое вытворяют — хоть сама топись!

— Заездят вдоль и поперек!

— А станешь упрямиться — скормит акулам.

Дамы были так гневно красноречивы, что Машу взяла оторопь. Не долго думая, она бросилась к двери и принялась колотить в нее кулаками. Но девушек будто замуровали.

После завтрака слуги принесли чаши с ароматной водой, чтобы Башир и Андрей могли сполоснуть руки. Затем подали полотенца.

— Не желаете прогуляться на остров? — спросил Башир.

— Почему бы и нет? — с готовностью ответил Андрей, надеясь навестить свою раненую яхту.

— Тут есть, что посмотреть, — сказал Башир. — Вы слышали про зонтичное дерево? Из его смолы делают лак. Живет по пять тысяч лет. Представляете, если бы деревья могли говорить? Они бы рассказали нам историю мира. А мы тешимся всего лишь сказками Шахеризады.

Башир сделал слуге едва заметный знак, и через минуту катер уже урчал моторами от нетерпения.

— Успеем вернуться, пока госпожа Мария отдыхает.

Они помчались к берегу. Андрей оглянулся назад, не видно ли где Маши? Ее нигде не было, зато можно было насладиться царственным величием мега-яхты с многообещающим названием «1000 и 1 ночь».

Маша была уже в отчаянии, когда в наступившей тишине нежно зазвонил колокольчик. Это мулатка подавала евнуху знак. Дверь тут же открылась.

— Что желает госпожа? — с поклоном спросил страж сераля.

— Мне… Мне нужно к мужу! — воскликнула Маша, вызвав у остальных тяжелые вздохи.

— Сожалею, но они с хозяином уехали.

— Уехали? — не поверила Маша. — Куда?

— Я не могу спрашивать господина, — развел руками чернокожий гигант.

— Меня что, продали? — спросила Маша упавшим голосом.

Страж только улыбнулся и закрыл дверь.

— Этого не может быть, — расплакалась Маша.

— Успокойся, милая, — мулатка отвела ее в угол, усадила на подушки и подала холодный сок.

— Это неправда! — говорила Маша сквозь слезы.

— Так ты не подписывала контракт? — спросила мулатка.

— Конечно нет, я тут с мужем. Мы из России.

— А мы подумали, что кто-то тебя привез. Или прислал в подарок.

— У нас яхта. Просто там что-то случилось. Как только мы ее починим…

— То-то она такая загорелая, — догадалась блондинка.

— Конечно, — начала успокаиваться Маша. — Мы чуть не весь земной шар обогнули.

— Ладно, ладно, извини нас, — улыбалась африканка. — Мы пошутили.

— А что это еще за контракты? И кто вы вообще такие?

— Гостьи, — сказала блондинка. — По контракту.

— Все, кроме секса, — пояснила мулатка.

— Мы украшаем его жизнь, — говорила блондинка, поглаживая свои драгоценности. — А он украшает нас.

— Значит, вы не жены? — не понимала Маша. — И не наложницы?

— Мы вроде гейш, — делилась секретами африканка. — На большее Башир не имеет права.

— Хотя кое-кто был бы не прочь вычеркнуть этот пункт из контракта, — добавила мулатка.

— Это невозможно, — вздохнула блондинка. — У них с этим строго. Интим только с законными женами, которых у него две, но может быть и четыре. Правда была тут одна ваша…

— Куда же она подевалась?

— Она была модель, но не так, чтобы очень известная. Вот и задумала родить от Башира. А это все равно, что выйти замуж. Ребенок стал бы законным наследником, а она бы обеспечила себе будущее. Но это нарушение контракта, и ее быстро выжила старшая жена.

— Выходит, вы тут как в монастыре? — спросила Маша.

— Зато покинем его с хорошими деньгами, — сказала мулатка.

— Неплохой бизнес.

— Как сказать, — грустно улыбнулась блондинка. — Но при таких гонорарах капризничать не приходится.

— У кинозвезд, наверное, гонорары побольше, — с завистью рассуждала мулатка. — Вот ты, изображаешь в фильме любовь, как и мы все. Но никто не мешает тебе любить по-настоящему.

— Хоть каждую ночь, — добавила африканка. — Можно без гонорара.

— Если вам тут плохо, что вам мешает покинуть гарем?

— Неустойка, — закатила глаза блондинка. — Да и драгоценности придется вернуть. На что я полечу домой, в Америку?

— Вы — американка?

— Тут девочки со всего света, — сказала мулатка. — Я из Бразилии. Башир увидел меня на карнавале, а потом его агент сделал мне хорошее предложение. У этих богачей разведчики по всему миру. Конкурсы красоты, певицы, кинозвезды, модельные агентства — везде, где бывают красивые девушки, у них есть свои люди.

— Ты для него танцуешь?

— Иногда. Контракт есть контракт.

— А мне показалось, он не такой уж и деспот. На плейбоя похож.

— Сказала бы я тебе, какие о нем легенды ходят. Только в гареме лучше помалкивать. Наше дело зарабатывать деньги.

— А по Бразилии не скучаешь?

— Еще как! Ведь я была королевой карнавала! Когда вижу по телевизору — плачу.

— Я бы так не смогла.

— Некоторые пытались сбежать, — шепотом сообщила мулатка. — Но куда убежишь в пустыне, мы же не верблюдицы? Вот Башир и решил нас проветрить, пока совсем не свихнулись.

Маша призадумалась. Мир катился куда-то не туда. Одни оккупировали необитаемые острова, чтобы пожить без мужчин, другие вербовались в гаремы. Но не таким Маша представляла себе гарем. То, что она слышала про безумства шейхов-миллиардеров, как-то не вязалось с этими прагматичными красавицами.

— Чтение, наверное, отвлекает? — кивнула Маша на раскрытую книгу, лежавшую у лампы.

— Это не книга, это пособие по выживанию.

Мулатка захлопнула книгу и показала обложку. Это была «1000 и 1 ночь».

— Шахеризада?

— Башир мечтает написать продолжение. А мы рассказываем ему свои сказки.

— Они ему нравятся?

— Думаю, продолжение появится не скоро. Но за хорошие истории мы получаем солидные премии.

— Так вот почему он называл вас библиотекой.

— Повезет той, кого он назовет Шахеризадой. Так ты говоришь — яхта, кругосветка?

— Пару раз мы чуть не погибли.

— Слушай, сестренка, раз ты все не собираешься подписывать контракт… Расскажи мне что-нибудь.

— О чем?

— О любви, о страсти, коварстве, смерти, о Голливуде, о кругосветке — о чем угодно, лишь бы это трогало сердце, увлекало до беспамятства. Мне уже нечего рассказывать, все, что могла, я уже выложила. И господин приглашает меня все реже.

— Я даже не знаю…

— Кинозвезде — и нечего рассказать?!

— Но это происходило со мной. Он тебе не поверит.

— Мне нужна такая сказка, чтобы Шахеризада позавидовала. Я сведу Башира с ума, и он меня отпустит! И что-нибудь подарит! А может даже женится!

— Я бы хотела тебе помочь, — задумчиво произнесла Маша. — Мне надо подумать. Так много всего было…

Маша начал понимать, что именно делает этих красавиц лучше других. Они были околдованы Шахеризадой. Она смотрела на нынешний мир их глазами, старясь разглядеть то, что могло бы восхитить царя Шахрияра.

Сокотра оказался симпатичным островом. Здесь обитали доброжелательные люди, занимавшиеся большей частью рыболовством и носившие фута — что-то вроде юбок, а за поясом — широкие кинжалы «джамбия», помещавшиеся в ножнах с сильно загнутом концом. На этих крючках у некоторых болтались мобильные телефоны. И почти все непрерывно жевали кат — листья местного кустарника, на манер коки или бетеля. Даже разговаривая, они не расставались с этим самым катом, перемещая его на время за щеку.

На пристани суетились бельгийские археологи, выгружая с корабля свой скарб. Они были в приподнятом настроении, так как недавно нашли на острове грандиозные пещеры, в которых сохранились древние храмы. И теперь археологи пребывали в возбужденном предвкушении сенсационных открытий.

Башир пытался уговорить Андрея съездить поглядеть на эти необыкновенные пещеры, или хотя бы на то, что осталось от советской военной базы, но Андрея больше волновала судьба его яхты. Для приличия он посидел в тени зонтичного дерева, на которое невероятным образом взобралась коза, сфотографировался в обнимку с бутылочным, а затем напомнил Баширу о яхте.

Она стояла в портовом доке, истекая водой, как кровью. Пробоина оказалась такой опасной длины, что было непонятно, как яхта не утонула. Похоже, ее спасло то, что переборки были герметичными, и вода не смогла затопить весь корпус.

— Вы уверены, что здесь ее можно починить? — сомневался Андрей, оглядывая док, в котором делали лодки из подручных материалов, а высокими технологиями и не пахло.

— Тут опытные мастера, — успокаивал Башир. — В крайнем случае, починят в Саудии. Или в Египте.

— Но туда еще надо добраться, — сказал Андрей упавшим голосом.

— Это не проблема, — успокоил его Башир.

«Крайний случай» настал очень скоро. Мастера, имевшие дело с судами попроще, с сожалением признали, что могут только на время залатать пробоину. И что лучше поскорее переправить яхту туда, где знают толк в дорогих игрушках. Этот печальный диагноз Андрея очень расстроил, а Башира, напротив, даже обрадовал.

— Ну что ж, — улыбался араб. — Сможем еще немного пообщаться!

— Мне очень неловко, — развел руками Андрей. — Вы и так нам помогли.

— Я с удовольствием сделаю для вас все, что в моих силах, — заверил Башир.

— Вы не беспокойтесь, я все оплачу, — пообещал Андрей.

По лицу Башира пробежала тень.

— Разве добро должно оплачиваться? Я делаю это, чтобы заслужить милость Всевышнего. Хотя у меня, признаюсь, есть и корыстная цель.

— Я могу быть вам полезен?

— Скорее, госпожа Мария.

— Мария?

— Мне кажется, она обладает бесценным сокровищем.

— Что вы имеете в виду? — напрягся Андрей.

— Я надеюсь, она расскажет нам сказку, которую я еще не слышал.

К вечеру яхту доставили с острова, и матросы быстро приторочили ее к борту старшей сестры.

Перед ужином Андрей захотел увидеться с Машей, и за ней послали. Но Маша долго не являлась. Они с Баширом уже успели поужинать, выпить кофе и обсудить опасности, поджидающие мореплавателей, но Маши все не было. Андрей уже начал откровенно нервничать, когда появилась дама в чадре — легком покрывале, закрывавшем ее с головы до ног, оставляя открытыми лишь глаза.

— Прекрасно! — одобрительно захлопал Башир. — Интеллигентные люди уважают чужие обычаи.

— Что прикажет мой господин? — услышал Андрей голос Маши.

— Маша? — не поверил Андрей. — Что это с тобой?

— Просто так мне удобнее, — объяснила Маша сквозь чадру.

— Ты сама это надела?

— В такую жару — лучшего наряда не придумаешь, — кивнула Маша. — Ты извини, мы с девочками так разговорились…

— Я думал — вместе поужинаем, — растерянно говорил Андрей.

— Мы уже поели. Тут так готовят! А что с яхтой?

— С яхтой проблема, — объяснил Андрей. — Здесь не починят.

— А где?

— Там… В общем, нам по пути.

— Ну и отлично. Отдыхай себе, а меня девчонки ждут.

Она повернулась, чтобы уйти, но ее окликнул Башир.

— Госпожа Мария! Одну минутку!

— Да, господин… — оглянулась Маша.

— Вам здесь нравится?

— Очень интересно. У вас такие жены… То есть, наложницы… В смысле — гостьи!

— Раз уж судьба подарила нам еще несколько дней общения… Я буду ждать вашу историю.

— Может быть, я что-то и расскажу.

— Это по ночам, что ли? — одернул ее Андрей.

— Но это печальная история, — продолжала Маша, будто не слыша Андрея.

— Главное, чтобы она была необыкновенной, — обрадовался Башир.

Андрей проводил Машу до трапа, у которого ее ждал слуга. Маша приподняла вуаль и улыбнулась Андрею.

— Сколько нам еще плыть? В смысле — с Баширом.

— Недели полторы-две. Пока яхту не починят. А что ты собираешься ему рассказать?

— Я тут полистала «1000 и 1 ночь» и кое-что вспомнила.

Маша осталась ночевать у своих новых подруг. Ей нужно было почувствовать атмосферу, войти в образ, а главное — сосредоточиться, чтобы вспомнить одну занятную историю. Ее она услышала от восточной женщины, врача в санатории, где Маша подрабатывала инструктором по фитнессу. Маша помнила историю в общих чертах, но ей не хватало подробностей и стиля, чтобы преподнести сокровище в достойной оправе. Маша сосредоточилась, вспомнила ту женщину, и древняя легенда начала обретать привлекательную плоть и горячую кровь.

Андрей нервно расхаживал по каюте, прикидывая, чем все это может закончиться. Меньше всего он верил в то, что история Маши сможет удивить Башира. Он считал, что этого ученого араба никакими сказками не удивишь, с его-то «библиотекой». Андрей почти не спал, и потом весь день не находил себе места. Изысканные угощения казались ему пресными. Даже особое блюдо из молодой козлятины, которое Башир настойчиво рекомендовал как отменное средство для мужчин, Андрей попробовал лишь для приличия. А рассказы Башира о чудесных местах, которые они проходили, Андрей и вовсе пропускал мимо ушей. Маша не показывалась весь день, а идти ее искать Андрей не решался. Он немного успокаивался только когда видел, что матросы занимаются его яхтой, готовя ее к ремонту, бережно вскрывая обшивку и просушивая внутренности.

Они прошли мимо нескольких островов и вошли в Аденский залив. Яхта замедлила ход, пропуская танкеры, которых здесь было особенно много.

— Нефть? — догадался Андрей.

— Кровь земли, — кивнул Башир. — Мы делимся ей со всем миром. И кое-что получаем взамен.

— Представляю, что будет, если перекрыть этот кран, — сказал Андрей.

— Война, — вздохнул Башир.

— И вы останетесь без денег?

— Напротив. Война тоже нуждается в горючем. И платит за нефть больше, чем мир.

— Выходит, чем хуже — тем лучше?

— Нефть всегда в цене, — покачал головой Башир. — Но война — это очень плохо. Деньги двигают экономику, а экономика нуждается в стабильности. Для переливания крови, даже если это кровь земли, нужен покой.

Вечером, когда вдали засияли россыпи огней Адена — большого города-порта на краю Аравийского полуострова, на верхней палубе появилась стайка женщин в своих загадочных одеяниях. Впереди торжественно шествовал страж сераля. Женщины спустились по лестнице и скрылись в прохладной каюте для гостей.

— Как вы их различаете? — растерянно спросил Андрей, не сумев распознать Машу.

— Еще немного, и вы научитесь, — пообещал Башир. — Вы узнаете о женщине даже больше, чем когда она в европейской одежде. Эти покровы бывают весьма красноречивы.

Страж с поклоном передал Баширу журнал, на обложке которого красовалась Маша, и сообщил:

— Новая гостья желает поведать историю.

— Ну вот! — воскликнул Башир. — Я так и думал!

— Что ж, послушаем, — согласился заинтригованный Андрей.

Когда Башир понял, кто изображен на журнальной обложке, глаза его вспыхнули огнем охотника, почуявшего добычу.

— Узнаете? — Башир передал журнал Андрею. — Никогда не встречал таких скромных кинозвезд.

Андрей смотрел на обложку с плохо скрываемой досадой.

— Просто она не любит лишнего внимания.

Андрей полистал журнал, надеясь найти другие кадры из фильма, на которых мог оказаться и он сам. Но и в этом журнале были лишь фотографии голливудской знаменитости крупным планом.

— Кругосветное плавание? — с сомнением в голосе спросил Башир. — Что ж, отличный способ отделаться от поклонников.

Из каюты появился страж и пригласил мужчин войти. Каюта благоухала восточными ароматами, столики были уставлены фруктами и сладостями, а в ведерке со льдом мерцали запотевшие бутылки с прохладительными напитками. Женщины сидели на цветастых подушках, предвкушая приятный вечер и немного нервничая. Маша — из-за дебютного волнения, а остальные — из опасения, что дебют окажется успешным. Когда мужчины расположились в удобных креслах, Маша откинула чадру, явив Андрею посвежевшее лицо, накрашенные губы и подведенные сурьмой глаза. Вошел страж сераля и объявил:

— И настала тысяча вторая ночь.

Маша собралась с духом и начала:

— Знай, о, повелитель, что велик мир и много в нем красоты, но когда красота чрезмерна, она способная принести несчастье.

— Неплохое начало, — благосклонно кивнул Башир. — Продолжайте.

— С любовью и охотой, — слегка поклонилась ему Маша.

Башир подал знак служанке, ожидавшей с блокнотом и ручкой, и она тут же принялась за дело, едва поспевая за Машей. И в тесненной золотом книге для новых сказок было потом записано:

«Рассказывают, что жил на земле прекрасный юноша по имени Башир ибн-Камиль, облик которого достиг предела совершенства».

Араб встрепенулся, услышав свое имя. Он ожидал найти в рассказе скрытый намек, но затем решил, что это всего лишь совпадение. На Востоке такое не редкость.

«Увидев его, девушки лишались сна, — продолжала Маша. — Ибо было в нем то, что воспевали поэты, и было в нем сверх того — о чем грезят женщины. И влекло их к юноше сильнее, чем жаждущего в пустыне к роднику оазиса. И смотрели они на него всегда и всюду, как головки подсолнуха. И если бы я взялась описывать его красоту, то не хватило бы и тысячи ночей».

От волнения у Маши пересохло во рту. Она сделал паузу, чтобы выпить воды, и украдкой посмотрела на Башира. По его очарованному взгляду, будто окутанному пленительными миражами Шахеризады, она поняла, что дело идет на лад. Но еще больше ее вдохновил Андрей, застывший с виноградиной в руке. Маша продолжила свой рассказ:

«И жил юноша, как царь красоты, пока не возмужал. И настало время выбрать ему возлюбленную. И все девы искали его милости, а он никого не искал. И куда бы ни шел он, выходили ему навстречу высокогрудые красавицы, и привлекали его своими лютнями и своими плясками. Но пресытился он их красотой, и не открыл им своего сердца. И не ведал он, что значит любовь, но узнал, как опасно его совершенство. Ибо собрались отцы и мужья, и братья обезумевших дев и сказали Баширу: „Ты злой джинн, ты навлек на нас горе. Не бывало такого позора, чтобы девы позабыли свой долг, чтобы стыд их исчез, как роса на солнце. Или наши кинжалы настигнут тебя, а с тобою и дев ослепленных, или покинь нашу землю“. Что оставалось несчастному? И пришлось прекрасному юноше покинуть свой дом».

На этом Маша прервала рассказ, как и подобало Шахеризаде:

— И застигло нас утро, и прекратили мы дозволенные речи.

— Разе уже утро?! — подался вперед Башир.

— А что было потом? — допытывался Андрей. — Мне ты такого не рассказывала.

— Вам тоже интересно? — обратился Башир к остальным женщинам.

Но женщины молчали, изумленные услышанным. И теперь их интересовало только одно — как наградит Башир эту кинозвезду с талантами Шахеризады?

На следующий день они проходили узкий Баб-эль-Мандебский пролив, соединяющий Индийский океан с Красным морем. Остров Перим, на котором прежде заправлялись углем пароходы, разделял пролив на два прохода. Они выбрали узкий, который звался Баб-Искандер, или Ворота Александра — вероятно, в память о Македонском. Но окружающие красоты были как будто занавешены чадрой Маши, и Башир с Андреем в нетерпении дожидались вечера, чтобы услышать продолжение удивительной истории. Судьба прекрасного юноши взволновала их, и оба мысленно примеряли к себе услышанное.

Башир считал себя достаточно интересным мужчиной, но смущало его то, что если бы такую историю рассказывали о нем, то, скорее всего, заменили бы красоту на богатство, которое так привлекает женщин. Андрей смотрел на дело по-своему. Ему казалось, что так Маша упрекала его в том, что он уделял ей недостаточно внимания, и что настоящая любовь, которой она от него ждала, нуждалась в более весомых подтверждениях.

Чтобы скоротать время, Башир приоткрыл тайну происхождения своего состояния. В свое время его прадед сумел помирить враждовавшие племена. И сделал это необычным способом. Вожди учредили своеобразный фонд мира, собрав от каждого племени золото, серебро, скот, коней, верблюдов и дорогие благовония. Из этого общего залога пострадавшая сторона вправе была требовать компенсацию. После нескольких серьезных выплат, стычки оказались невыгодными, а фонд так и остался во владении предка Башира. Позже, когда нашли нефть, предок получил свою почетную долю, а его потомки научились делать на нефти успешный бизнес. Впрочем, семья Башира не была исключением. Тогда на нефти разбогатели все, а теперь умножение капиталов происходило почти по инерции.

Затем Башир принялся рассказывать о своих охотничьих соколах и скаковых верблюдах. После верблюдов он перешел к коллекционным автомобилям, спрашивая у Андрея совета насчет того, какую модель лучше приобрести в этом сезоне. Андрей деликатно отмалчивался, намекая, что он немного отстал от автомобильных мод, так как кругосветное плавание не оставляет на это времени. Но когда Башир взялся перебирать известные курорты на предмет покупки новой виллы, Андрей проявил неплохое знание предмета. Во-первых, он кое-что повидал, когда служил матросом, а во-вторых, он и сам мечтал обзавестись теплым гнездышком в симпатичном местечке. Остановились на острове Ибица, в Средиземном море, у берегов Испании. И островок приятный, и знаменитости едут со всего света. Тем более что на других модных курортах виллы у Башира уже были.

Видя, что перед ним большой дока по части дорогих удовольствий, Андрей как бы невзначай попросил его совета насчет бриллиантов, сказав, что хочет сделать Маше сюрприз по возвращении из плавания, но не очень разбирается в огранках. Тут Башир явил познания поистине энциклопедические. Бриллианты, рубины и изумруды он знал лучше, чем Андрей свою яхту. В драгоценных камнях отражалась вечность, они дарили людям сияние, которого не существовало в природе, их магия покоряла всех, от девушек до царей. И так же, как люди, знаменитые бриллианты получали свои имена. Камни с историей считались отличным вложением капитала, но драгоценности с хорошей репутацией были большой редкостью. Подарок первой жене на свадьбу — бриллиант в сорок три карата Башир приобрел за два миллиона. Примерно во столько же обошлось колье из коллекции европейской королевской семьи, которое Башир подарил своей второй жене. Теперь, разумеется, это стоило намного дороже.

Андрей жадно впитывал сведения, которые могли ему очень пригодиться. Когда оказалось, что огранка почти наполовину стачивает природный алмаз, он немного расстроился, но то, что это только повышало цену, его снова приободрило. Башир посвятил его в такие тонкости, о существовании которых Андрей даже не подозревал. Качество огранки, ее форма, цвет, чистота камней — все имело значение и влияло на цену. К тому же, оказалось, что существует некий прайс-лист Рапапорта, по которому можно было определить примерную стоимость камня. Андрей научился отличать круглые бриллианты от камней с огранкой маркиз, груша, овал, сердце или принцесса. Узнал, какие из них лучше смотрятся в кольцах, какие в серьгах, а какие в колье, обрамленные камнями помельче. Когда Башир сообщил Андрею, что существуют камни, каждый карат которых, а это всего лишь пятая часть грамма, стоит миллионы долларов, ему захотелось тут же прикоснуться к своим сокровищам, взглянуть на них теперь уже почти профессиональным взглядом.

Сославшись на естественную надобность, Андрей вернулся в каюту, надеясь найти там Машу. Но ее там не было, и не было похоже, что она вообще в нее заходила с тех пор, как познакомилась с гаремом Башира. Андрей нетерпеливо огляделся, пытаясь понять, могла ли Маша спрятать камни где-то здесь, хотя ему бы не понравилось, оставь она их в каюте, которую убирают три раза в день. Но желание увидеть сокровища все усиливалось. Андрей заглянул всюду, куда сам бы мог спрятать драгоценные камни, но каждый раз убеждался, что подходящего места в каюте нет. Все здесь было устроено так, чтобы роскошь бросалась в глаза, а не таилась по темным углам.

Андрей уже начал задумываться, нельзя ли проникнуть в дамские покои, несмотря на бдительного стража. В конце концов, это можно было объяснить страстным желанием увидеть любимую женщину. Он вернулся к Баширу и, делая вид, что попивает кофе, начал прохаживаться вдоль палубы, поглядывая на бастион, охраняемый чернокожим гигантом. Страж будто бы дремал, но стоило Баширу нетерпеливо взглянуть на часы, а затем на стража, как тот вскочил и захлопал в ладоши, подавая дамам знак. Через минуту дамы начали выходить из покоев и спускаться в гостиную.

И Маша продолжила свой рассказ, украшая его все более впечатляющими подробностями, и заставив Андрея забыть о драгоценных камнях. А в книге потом было записано:

«И скрылся прекрасный Башир ибн-Камиль в лесной чаще, и звери, покоренные неземной красотой, служили ему. И деревья расцветали не в пору, и кормили его своими плодами.

Но и там нашли его девы. И собирались к нему, как на праздник, в лучших одеяниях. И пели ему, и плясали, пока не проведали о том мужчины. И бросились они в лес, и лишили жизни дев, и без того погубленных красотою Башира. И сказали: «Не пожалели мы жен и сестер, и дочерей своих, не пожалеем и тебя. Уходи от нас и не возвращайся!»

И покинул Башир родную землю, хотя и не был ни в чем виновен. Красота, о которой мечтают люди, которую воспевают поэты, стала его проклятием. И, куда бы он ни приходил, всюду его красота сводила с ума женщин и заставляла хвататься за кинжалы мужчин. И снова спасался Башир бегством, но не мог убежать от своей судьбы».

Мимо проплывали караваны танкеров, проходили военные корабли, колыхались на волнах рыбацкие фелюги с косыми парусами, но приключения Башира занимали население яхты куда больше.

На следующий вечер, когда они уже миновали Йемен и плыли по Красному морю вдоль Саудовской Аравии, Маша продолжила свой рассказ о Башире.

«Красота его стала столь нестерпимой, а слава о ней разнеслась так далеко, что навстречу Баширу выходили целые армии, не желая пускать несчастного в свои пределы. Но женщины все равно находили способы увидеть его и насладиться его красотой, и заплатить за это разбитым сердцем».

Все необходимое для ремонта нашлось в порту Джидды. Яхту быстро починили и даже покрасили, и теперь она сохла на привычном месте — у борта своей старшей подруги.

Большой город Джидда был преддверием священной Мекки, и сюда, на кораблях и самолетах, прибывали нескончаемые потоки паломников. Глядя на тысячи женщин, одетых в восточные одежды, Маша начала склоняться к мысли, что не так уж и плохи эти наряды. Глупо бы было в такую жару заковываться в джинсы и прочие европейские доспехи, когда можно наслаждаться прохладой чадры и чувствовать себя абсолютно свободно. Маше так нравилась ее новая одежда, что она с грустью думала о том, что когда-то ее придется сменить на менее удобную, но более привычную.

Красное море уткнулось в Синайский полуостров и разделилось надвое. И та часть, по которой плыла мега-яхта, вела к великому каналу, который начинался в Суэце и заканчивался у Порт-Саида на Средиземном море. Вокруг были египетские курорты, сновали яхты и катера, и берега манили шикарными отелями.

Измученные ежевечерними триумфами новой Шахеризады, дамы принялись плести интриги, снова пугая Машу ужасами гаремной жизни, которая только с виду такая заманчивая, и намекать Баширу, что его водят за нос. Только Башир уже ничего не видел и не слышал, кроме Маши, от которой ждал окончания ее удивительной истории. Но Маша искусно затягивала повествование, рассчитывая миновать Суэцкий канал под покровительством всемогущего Башира.

У одного из курортов дамы упросили своего господина сделать остановку, чтобы съездить в Каир, пройтись по старинным базарам и полюбоваться на пирамиды. Андрей ехать отказался, решив испытать свою яхту после ремонта. Когда гарем во главе с Баширом и под присмотром чернокожего стража отчалил на катере, Андрей взялся за дело.

Его яхту опустили на воду. Он поднял паруса и сделал несколько галсов, вызывая восторг у экипажа «1000 и 1 ночи». Яхту не только починили, все оборудование, которое было испорчено или утрачено в долгом пути, было заменено. Пока Андрей удивлялся капитальному обновлению, неподалеку появился катер пограничников. Но впечатленные роскошью обеих яхт, египтяне не стали их беспокоить.

Каир был шумен и суетлив. Многоярусные эстакады мало ускоряли движение, и чадящие выхлопными газами пробки ревели сотнями клаксонов. Тем не менее, автобус, на котором ехал Башир со своим гаремом, кое-как пробился к старейшему рынку Каира. Хан эль-Халили почти не изменился за свои шесть веков, и явись здесь кто-то из героев Шахеризады, это было бы воспринято как должное. В живописный лабиринт улочек, переулков и тайных ходов, было легко войти, но выбраться из него было почти невозможно. Однако всемогущий «бакшиш» — традиционное вознаграждение за услугу, еще более древнее, чем этот рынок, исправно делал свое дело.

Пройтись с большим гаремом по Хан эль-Халили было рискованным предприятием. Завидев богатого покупателя, продавцы лезли из кожи вон, чтобы заманить выгодных клиентов в свои лавки. Но справиться с гаремным стражем, знавшим все их повадки, были не в силах. Их неудачи не скрашивал даже бакшиш, щедро раздаваемый Баширом. Тем не менее, дамы получали все, что привлекало их взгляды. Башир завернул и в свое любимое место — лавку, где уже сотни лет продавали изделия из синего каирского стекла. Башир не торговался, но продавец все же исполнил свой профессиональный номер, в финале которого состроил трагическую гримасу, сообщив, что его «режут без ножа», получая бесценные вазы почти даром.

Миновать знаменитую лавку, где были собраны все ароматы Востока, женщины тоже не смогли. За сотни лет головокружительные благоухания пропитали все вокруг, а искушенные продавцы знали, чем привлечь женщин, ведь каждая из них мечтала найти свой единственный и неповторимый аромат, который бы выделял ее среди множества других. Продавцы неистово нахваливали свои масла и эссенции, смолы и минералы, утверждая, что именно из них делается лучшая французская парфюмерия. Кроме того, у них имелись и особые снадобья: одни разжигали страсть, другие успокаивали ревность, третьи и вовсе отвращали мужчин от новых увлечений. Уже покидая рынок, Башир подарил Маше дорогую чадру со всеми сопутствующими дополнениями. Остальные приняли это как знак особого расположения, и не скрывали досады, хотя и сами не раз получали подобные подарки. И снова принялись убеждать Машу, что если бы не хитроумный контракт, они бы давно покинули этот ужасный сераль.

Затем все отправились в Эль-Гизу, где пообедали в открытом ресторане с видом на Сфинкса и пирамиды. Это зрелище захватывало дух у любого, кто оказывался здесь впервые. Величие пирамид подавляло разум, а то, что они были созданы почти пять тысяч лет назад, просто не укладывалось в голове. Тайнам пирамид и шокирующим подробностям из жизни фараонов, которыми осыпала гарем женщина-гид, не было конца. Но Машу особенно тронули небольшие пирамиды, на которые мало кто обращал внимания. Это были усыпальницы цариц — жен фараонов. Они стояли смиреной чередой рядом с главными чудесами света и являли собой потусторонний, но весьма впечатляющий образ гарема.

Спуститься с Баширом в пирамиду Хефрена отважилась только Маша. Посещение царства мертвых оказалось нелегким делом. Сначала они долго спускались в узкий тоннель по крутому деревянному настилу. От духоты и тесноты Маша почти теряла сознание, но вернуться было уже невозможно, потому что следом плотным строем спускались отважные туристы, а навстречу поднимались те, кто уже побывал в грандиозной гробнице. Башир взял Машу за руку, и это ее немного успокоило. Добравшись до дна, они, полусогнувшись под низко нависавшими каменными монолитами, пошли по другому тоннелю. Маше стало по-настоящему страшно, когда она поняла, что находится в могиле под колоссальной грудой камней. Но на этом ее волнения не закончились. Теперь им предстояло снова подниматься, уже по другой лестнице. В конце концов, они оказались в самом сердце пирамиды — погребальной камере, стены которой были покрыты иероглифами, а посредине стоял огромный пустой саркофаг с расколотой крышкой.

Гид рассказывал группе бодрых японских туристов про тонкости бальзамирования, объяснял значение загадочных настенных изображений, а Маша все еще не могла перевести дыхание.

— Что с вами? — участливо спрашивал Башир. — Вызвать врача?

Маша отрицательно покачала головой. Башир все же достал мобильный телефон, но в загробном мире связь отсутствовала. Гид попросил Машу не заслонять историю, потому что самые интересные иероглифы оказались у нее за спиной. Она отошла, прислонилась к саркофагу и спросила:

— Зачем они строили пирамиды?

— Есть разные версии, — улыбнулся Башир, видя, что Маше стало лучше.

— Расскажите здесь. Там, наверху, этого не понять.

— Все же нам лучше подняться, — предложил Башир.

— Здесь душно, — кивнула Маша. — И страшно.

— Так пойдемте же, — настаивал Башир.

Но Маша не отвечала, разглядывая загадочные иероглифы.

— Это настоящее чудо, не правда ли? — проследил ее взгляд Башир.

— Их уже расшифровали?

— Кое-что.

— Думаете, их правильно поняли?

— Вполне возможно.

— Я имею ввиду фараонов.

— Ну, это было так давно.

— Странно. Здесь хоронили великих царей, а теперь разгуливают толпы туристов.

Башир почувствовал, что пора выбираться из этих катакомб. Он твердо взял Машу под руку и повел к выходу.

— Кажется, я знаю, зачем эти пирамиды, — взволнованно сказала Маша.

— Хорошо, потом расскажете, — кивал Башир, увлекая Машу сквозь новую группу туристов.

И они снова взбирались по длинному желобу, в конце которого мерцал солнечный свет. И снова вокруг были туристы, похожие на муравьев, которые тащили добычу в огромный муравейник и спешили за новой. При фараонах муравьи, или священные скарабеи, наверное, так и поступали, но теперь все было наоборот: люди уносили из пирамид то, чего у них раньше не было, и каждый уносил свое.

Выбравшись в привычный мир, Маша зажмурилась от яркого света. И долго не открывала глаза, боясь, что теперь мир покажется ей совсем другим. Не так-то легко было сделать шаг из вечности в суету настоящего. Но ничего не изменилось. Разве что дамы из гарема Башира смотрели на нее с неким укором. А страж сераля уже не казался таким могущественным, устав отгонять предлагавшихся напрокат верблюдов, водоносов и настырных торговцев поддельными папирусами, талисманами и статуэтками древнеегипетских божеств. Особое внимание господина к Маше гаремные дивы компенсировали безудержными покупками в Каирских бутиках. Эксклюзивные наряды знаменитых марок были популярны в гаремах не меньше, чем классические чадры, хотя и они теперь шились в Италии. И когда дамы были предоставлены самим себе, их гарем становился похож на показ последних европейских мод.

Вечером уставших от впечатлений красавиц ждал приятный сюрприз. Башир снял плавучий корабль-ресторан, который курсировал по Нилу, развлекая гостей на восточный манер. Корабль был украшен в стиле фараонов и пользовался большой популярностью. Подъехавший к причалу автобус встретил «человек с платочком» — один из тех вездесущих субъектов, которые давно стали неотъемлемой частью автомобильных стоянок Каира. Помахивая куском яркой ткани, он указывал водителям, где следует парковаться, хотя водители знали это и без него. Тем не менее, бакшиш платить приходилось.

Расположившись на верхней палубе, дамы наслаждались видами ночного Каира. Вскоре появились музыканты и грациозные плясуньи, исполнявшие танец живота с тростью и шарфом. Маша наблюдала за ними с профессиональным интересом. Их техника была совершенна — каждая часть тела двигалась будто сама по себе, образуя завораживающее зрелище. Что-то Маша умела и сама, но было и чему поучиться.

— Надеюсь, вам уже лучше? — спрашивал Башир.

— Гораздо лучше, — отвечала Маша.

— Если захотите отдохнуть, внизу есть отдельные каюты.

— Вы очень любезны. Но я прекрасно отдыхаю и здесь.

— Вам нравятся их танцы?

— Пирамиды мне понравились больше.

— Так вы разгадали их секрет? — напомнил Башир.

— Он похож на секрет Шахеризады.

— Чем же? — удивился Башир.

— Во всем виновата любовь.

— Как всегда, — улыбнулся Башир. — Но меня больше интересует, чем закончится ваша история о прекрасном юноше.

— История о юноше может и закончится, — сказала Маша. — Но рассказ о красоте — никогда. Разве история пирамид закончена?

После танцовщиц явился дервиш с бубном и в черном костюме, поверх которого была надета юбка из разноцветных клиньев. Он вращался с невероятной скоростью, затем снимал юбку и, на манер зонта, крутил ее над головой, превращая свое выступление в сверкающую феерию, как в детском калейдоскопе.

Андрей готов был продолжить самостоятельное плавание и ждал только когда вернется Маша. Но гаремной делегации все не было, и Андрей, чтобы не терять время понапрасну, принялся расспрашивать экипаж о правилах прохода через Суэцкий канал. То, что он узнал, его обеспокоило. Хотя канал и признавался нейтральной территорией, но пройти через него было непросто. Для начала требовалось получить мерительное свидетельство, указать принадлежность и осадку судна, сообщить поименный список экипажа и пассажиров, порты отправления и назначения. Затем следовало оплатить сборы за проход канала и взять на борт лоцмана, знавшего фарватер. Количество этих обязательных формальностей показалось Андрею чрезмерным.

Автобус из Каира появился только к утру. Утомленные дамы разбрелись по своим каютам. Андрей поздоровался с Баширом, который с трудом сдерживал зевоту, и спросил:

— Как съездили?

— Прекрасно, — моргал красными глазами Башир.

— Девушкам понравилось?

— Каир всем нравится. Напрасно вы не поехали.

— Я осмотрел яхту. Она как новая. Спасибо.

— Пустяки, — улыбнулся Башир.

— Даже не знаю, чем вас отблагодарить.

— Не беспокойтесь, госпожа Мария сделал мне такой подарок…

— Подарок? — переспросил Андрей, с трудом отгоняя мучительные подозрения. — И чем же закончилась история?

— Она еще не закончилась, — развел руками Башир.

— Просто мне тоже интересно.

— Госпожа обещала, что скоро мы все узнаем.

Попрощавшись, Андрей отправился в свою каюту, рассчитывая найти там Машу. Но ее там опять не было. Дамы вышли только после обеда. Все, включая Машу, были в обновках. И на этот раз, скрыты были даже глаза. Андрей уже научился было различать дам под их таинственными покрывалами, но слишком пристально разглядывать чужих женщин на Востоке не принято, и Андрей находился в растерянности от того, что не мог узнать Машу. Если чадра и скрывала женщин, то вовсе не мешала им видеть мужчин. Маша дала Андрею еще немного потерзаться сомнениями, а затем сама оказалась в соседнем кресле.

— Рада вас видеть, мой господин.

— Это ты? — Андрей старался не подавать виду, что очень обрадовался.

— Как вы без меня поживали?

— Полный порядок, — сообщил Андрей. — Яхта готова. Но Суэцкий канал, похоже, не готов нас пропустить.

— Не беда, — успокоила Маша.

— Но другого пути нет.

— Есть, милый. Я расскажу конец своей истории там, где Суэцкий канал заканчивается.

— А это не слишком долго?

— Любовь вечна, милый. Шахеризады давно нет, но она все еще жива.

Вечером, когда Башир настроился услышать окончание истории, Маша сослалась на недомогание и ушла в свою каюту. Башир нервничал, но делать было нечего. После вечернего кофе он вызвал к себе капитана и велел ему сниматься с якоря. Формальности были улажены мгновенно, будто их и вовсе не существовало, и утро яхта «1000 и 1 ночь» встретила уже в акватории канала, на пути к Порт-Саиду.

Суэцкий канал не считался чудом света, но проку от него было больше, чем от пирамид. То, что не доделала природа, отделяя Африку от Аравии, завершили люди. И канал стал великими воротами между мирами, закрыть которые было уже невозможно. За обладание каналом шли войны, его разрушали и снова восстанавливали, в нем топили корабли, нарушая судоходство, его минировали и снова расчищали. Канал превратился в главную артерию мира, без которой его ожидал бы энергетический коллапс. Переливание «крови земли» несло с собой переливание душ, и Восток с Западом становились все больше похожими на Сиамских близнецов. В отличие от Панамского, Суэцкий канал не имел шлюзов, но единственный фарватер вынуждал морские караваны уступать друг другу дорогу. Кроме того, через канал беспрепятственно двигались военные эскадры, включая громадные авианосцы. Смотрелись они здесь как слон в посудной лавке, зато гарантировали, что Запад получит свою нефть, а Восток — свои товары и деньги.

Именно такую эскадру под американским флагом и пришлось пропустить Баширу. В составе эскадры был фрегат, напоминавший тот, с которого сбежали Маша с Андреем. И с его высокого борта мега-яхту разглядывал в бинокль офицер, похожий на Митчелла.

Порт-Саид, ровесник Суэцкого канала, встретил их белыми мечетями, стрелами портальных кранов, трубами заводов, верфями и перевалочными терминалами. Старые арабские кварталы сохраняли свое очарование в окружении современных зданий, рыбацкие лодки гордо покачивались рядом с новенькими катерами, а туристы веселились на набережных, разучивая местные танцы под лютни и барабаны-дарабукки. К полуночи яхта миновала город и вошла в Средиземное море. Но этого никто, кроме команды, не заметил, потому что Маша как раз приближалась к кульминации своего повествования.

И было потом записано:

«Прекрасный Башир обошел весь свет, и не нашел на земле места, где бы его красота не покоряла женщин и не воспламеняла гневом мужчин. И ничего не осталось несчастному, как вернуться в свой дом. И запели вокруг женщины, онемевшие от горя, когда он их покинул, и наточили мужчины кинжалы, чтобы исполнить свою клятву.

И сказала ему мать: «Беги, мой единственный! Беги, ибо близка твоя смерть!»

И ответил Башир: «Некуда мне бежать, о, моя любимая мать! Всюду одно и то же. И рассказал от начала до конца что случилось у него с женщинами».

И сказала тогда отец: «Нет у меня ничего, дороже тебя! И нет ни в чем твоей вины. Лучше — беги!».

И ответил Башир: «Устал я скитаться, как прокаженный. Все говорят, что сын твой прекрасен, но отчего же им так страшна моя красота? Лучше мне умереть здесь».

И сказала отец: «Если кто-то отнимет твою жизнь, то расстанется со своей».

И ответил ему сын: «Исполни это сам. Ибо если это сделают другие, кровная месть не пощадит никого. И некому будет даже раскаяться. Некому будет вспомнить, что являлась земле красота».

И заплакала мать, предчувствуя беду. И согнулся отец под тяжестью горя. И повел сына на гору и свершил страшное дело.

И ликовали мужи, и рыдали жены. А ночью обезумевшие женщины разрыли могилу и достали тело все еще прекрасного Башира, чтобы оплакать его великим плачем.

Но проведали о том мужчины, и покинуло их ликованье. И вырыли они могилу еще глубже. Но и ее раскопали женщины. Тогда мужчины прикатили огромные глыбы и навалили их на могилу. И поднялась над ней пирамида. И сдвинуть ее женщины были не в силах».

Гаремные красавицы украдкой смахивали слезы. Андрей смотрел на Машу так, будто это была совсем другая женщина, не та, с которой он обогнул почти весь земной шар. А потрясенный трагическим финалом Башир рассеянно перелистывал книгу Шахеризады, словно не веря, что там нет этой удивительный истории.

— Если бы пирамида Башира сохранилась… — вздохнул Башир.

— Она бы стала популярнее Египетских, — подала голос африканка.

— Это правда, — сквозь слезы заговорили женщины. — От красоты одни лишь несчастья.

Башир вышел из каюты и устремил взор в звездное небо. Он понимал, что сказка кончилась, и что им пора расставаться. Когда появились Андрей и Маша, он взял себя в руки и сказал:

— Госпожа Мария исполнила то, что обещала. И я тоже хочу исполнить свое обещание.

— Вы и так были слишком щедры, — сказала Маша. — И я рада, что не обманула ваших ожиданий. Прежде мне не приходилось рассказывать эту историю. Пусть это будет моим подарком.

— Это бесценный подарок, — кивнул Башир. — И все же я дал слово.

— Ну что ж, — улыбнулась Маша. — Откровенно говоря, нам жаль расставаться с вами и с этими милыми дамами. Но они, если я правильно поняла, не прочь были бы оставить ваш великолепный гарем… То есть — библиотеку…

— Они хотят уехать? — изумился Башир.

— По крайней мере, некоторые. Но контракт…

— Контракт — это всего лишь бумага, — гневно заговорил Башир. — Когда женщины стремились к вашему Баширу, их не останавливали даже кинжалы. Пусть уезжают. Когда угодно. И они получат все, что им причитается.

Башир пожал руку Андрею и удалился в свои покои.

Утром яхта Андрея поднимала паруса. И снова на палубе большой яхты показалась гирлянда головок с очаровательными глазками. Дамы прощально махали руками.

— Так вы остаетесь? — растерялась Маша.

— Конечно, — весело отвечали дамы.

— Но вы же хотели свободы?

— Свобода — это прекрасно! — отвечали дамы. — Но контракт тоже неплохая вещь.

— Вы же говорили… — не верила Маша.

— Мало ли что наговорят девушки! На свободе таких бонусов не платят!

— Как знаете, — пожала плечами Маша.

— Прощай, Шахеризада! — кричали дамы. — Мы будем вспоминать о тебе!

Затем появился и Башир. Он философски покачал головой и развел руками.

Андрей поймал парусами свежий ветер, и яхта полетела как чайка, соскучившаяся по морским просторам.

— Посмотри, милый! — теребила капитана Маша, показывая на яхту Башира. — Ты только посмотри!

Андрей оглянулся. На борту мега-яхты красовалось новое название: «1000 и 2 ночи».

— И как он с таким коллективом управляется? — недоумевал Андрей, глядя вслед удалявшейся яхте.

— Традиции, — разъяснила Маша с оттенком грусти в голосе.

— А по мне, роскошь без выпивки — пустое дело, — объявил Андрей, доставая банку пива. — Я конечно понимаю, сухой закон и все такое… Но могли бы хоть вино разрешить, хотя бы сухое.

— Каждому свое, — пожала плечами Маша. — Трезвый мужчина всегда приятнее пьяного.

— Не скажи. Если бы у нас все были трезвенниками, женщинам бы мало не показалось.

— В каком это смысле?

— Было у меня два товарища, так если бы не это дело, никогда бы не женились.

— Да ну? Ревнуешь-то ты всегда одинаково, хоть с пивом, хоть без пива.

— Пиво — наш рекламный брэнд. Между прочим, я обещал его пить всю дорогу.

— Не надо относиться к рекламе так серьезно.

— Между прочим, если бы ты не попробовала пива, у нас бы не было приличного состояния.

— Ты про драгоценности?

— Когда придем на Кипр, мы сможем их отлично пристроить.

— А почему на Кипр?

— Богиня любви Афродита родилась именно там, — объяснил Андрей. — Для свадебного путешествия лучше не придумаешь.

— Сначала закончим кругосветку. И Кипр нам не совсем по пути.

— Смотря, что называть путем. Или ты соскучилась по дому?

— Есть немного. Девчонок бы увидеть. Как они там.

— Успеешь еще. Ты лучше о нас подумай. Кипр — самое место! Как кто ухватит приличный куш, сразу на Кипр, в оффшоры. Красота и льготное налогообложение.

— Тебе-то это зачем?

— Деньги любят покой. — Андрей вспомнил свои лучезарные мечты и начал перечислять: — Построим виллу с бассейном, заведем приличную машину, слуг, вложим деньги в нефтяной бизнес… И заживем себе… По миру покатаемся.

— Ты собираешься путешествовать?

— А что?

— После всего этого?!

— Ну, не сразу… Кстати, на Кипре у меня полно знакомых. Пьют вино, закусывают маслинами и загорают. И поют. Там все поют. Сплошная опера и памятники архитектуры. Не то, что эта плавучая коммунальная квартира.

— Ты о Башире? Просто завидуешь.

— Я? Лично мне он показался начальником женской колонии.

— Ну-ну, знаем мы вас…

— И все на тебя пялился.

— Просто ему понравилась моя сказка. Вон, даже яхту переименовал.

— Понравилась — не то слово. Он, кажется, решил, что это сказка про него. Что он один такой красавец, и все женщины от него без ума.

— В каком-то смысле так оно и есть.

— Вообще-то, он неплохой мужик, — согласился Андрей. — Но мне иногда казалось, что эта сказка и про меня.

— Потому что она про всех мужчин. И про тебя тоже.

— Ну, не совсем, конечно, — сказал Андрей, хотя и считал, что Маша слишком уж обобщает.

— По крайней мере, я не слышала, чтобы кто-то жаловался на излишнее женское внимание.

— Лично я мог бы пожаловаться на его недостаток.

— Прости, милый, — сказала Маша, гладя Андрея по плечу. — Но когда нам делают добро надо уметь быть благодарными.

— Просто я по тебе соскучился, — сказал Андрей. — Ничего, придем на Кипр, я тебе такую сказку устрою — Шахеризада позавидует!

— Дай порулить, — попросила Маша. — Гарем был чудесный, только когда все за тебя делают, свихнуться можно.

Андрей устроился в шезлонге, открыл еще пива и принялся рассказывать про Лимасол — самый большой порт Кипра, в котором он однажды так загулял, что корабль, на котором он служил, чуть не ушел без него.

Жаркий ветер, прохладное пиво и красивая женщина за штурвалом яхты — этого было вполне достаточно, чтобы почувствовать себя отдыхающим миллионером, которого одолевает дремота. К тому же эти причудливые облака в небе, напоминавшие то виллу на острове, то длинный лимузин, то огромную яхту, на которой изнемогал от нетерпения целый гарем…

Андрей спал долго, усталость свалила его на целый день. Как будто он не просто плавал на одной яхте с гаремом, а исполнял все пропущенные пункты контракта.

Проснулся он уже в каюте. Маша готовила завтрак. Андрей умылся, глотнул пива и взглянул на приборы.

— Курс — северо-запад? Но мы должны были идти на север. — Он посмотрел в иллюминатор и увидел большой порт. — Где мы?

— Я ничего в этом не понимаю, дорогой, — пожала плечами Маша. — А ты так крепко спал, что мне пришлось довериться своему сердцу.

— И что оно тебе подсказало?

Маша не успела ответить, потому что где-то неподалеку зазвучала сирена.

Андрей поднялся на палубу. Прямо по курсу лежал большой остров с живописными лесистыми горами. У их подножья раскинулся красивый город. В порту суетились буксиры, вдоль берега сновали паромы, а слева была видна марина с частоколом яхтенных мачт. Со стороны порта приближался патрульный катер с греческим флагом. Когда он подошел вплотную к яхте, молодой офицер попросил предъявить яхтенную страховку. Андрей озадаченно почесал затылок, не совсем понимая, чего от него хотят.

— О да, сэр, страховка… Конечно.

Но тут на помощь пришла Маша. Обворожительно улыбаясь, она сообщила, что страховку унесло в море, когда яхта столкнулась с теплоходом и чуть не затонула.

— Представляете, плавают по океану и не имеют никакого представления о правилах! Мы право — и они вправо, мы влево — и они туда же!

Это слегка озадачило офицера, который видел перед собой почти новую яхту.

— Без страховки вы не можете войти в порт Родоса, — развел он руками. — Извините, но таков порядок.

— Родоса? — не поверил Андрей. — А Кипр?

— Миль пятьсот отсюда, — сообщил офицер.

Ошеломленный Андрей не знал, что и сказать. Выходило, что Кипр остался далеко позади, вернее далеко западнее.

— Родос — тоже красивый остров, — заверил офицер.

— И где же ваш Колосс? — поинтересовалась Маша, прикладывая ладонь к глазам. — Где этот Родосский великан?

— Видишь ли, дорогая, мы немного опоздали, — сказал Андрей.

— Опоздали?

— Это чудо света рухнуло пару тысяч лет назад.

— В самом деле?

— Да, мэм, — подтвердил офицер. — Случилось большое землетрясение.

— Жаль, — сказала Маша. — Люблю больших мужчин.

— Мы сделали другого, — утешил Машу офицер. — Правда, он не такой большой. Зато у нас есть настоящий античный акрополь, замок крестоносцев и даже комфортабельная марина для вашей прекрасной яхты.

— Буду рада в этом убедиться.

— Вам понравится, мэм, — улыбнулся офицер. — Вот только страховка…

— Молодой еще, — шепнул Андрей Маше. — У него служба превыше национальных интересов. — А офицеру сказал: — Что ж, придется тратить деньги в другом месте.

— Позвоните в свое страховое агентство, они все устроят, — посоветовал офицер.

— Непременно, — пообещала Маша. — Спасибо за гостеприимство.

— К вашим услугам, леди, — кивнул офицер и велел рулевому поворачивать обратно.

Когда катер удалился, оставляя после себя белый пенистый шлейф, Андрей вопросительно уставился на Машу.

— Мы плыли на Кипр! Чтобы больше никуда не плыть!

— Я не виновата, что у тебя нет страховки. А то, что зависит от меня, я всегда делаю. Кстати, я приготовила тебе кашу, из пакетика.

— Я не голоден.

— Ну да, конечно, — обиженно отвернулась Маша. — После гаремных деликатесов каша уже не еда. Хотя еще неизвестно, что полезнее.

— Что еще за страховка? — гневался Андрей. — Однажды мы уже были в Греции…

— Помню, помню. Ты еще продал меня в суррогатные матери.

— Это было недоразумение. Но там никаких страховок не спрашивали.

— Тот грек, похоже, договорился не только с тобой.

— Ну ладно, ладно, — Андрей обнял Машу, успокаивая.

— Ты всегда хотел от меня избавиться, — говорила Маша, утирая слезы. — И сказки у меня не те, и готовить я не умею. Да если бы не я, где бы ты теперь был?! И вообще, я хочу домой.

— Что ты там забыла? Свой кабак? Тянет покривляться перед пьяной публикой?

— Нет, но… Мы ведь должны завершить кругосветное плавание?

— Для этого не обязательно возвращаться домой. Дойдем до Дарданелл, до Турции, и кругосветка замкнется. — Андрей облизнул и поднял вверх палец. — Ветер крепчает. Пора отсюда сматываться.

— Есть, капитан!

И Маша принялась крутить лебедку, натягивая паруса. Капитан встал за штурвал и повернул на север.

Ветер порывисто бил в паруса, мачта поскрипывала, ванты звенели как струны. Яхта уже несколько часов шла с хорошей скоростью, когда на горизонте показалась цепь небольших островов. Затем небо потемнело, и разразилась гроза, обрушив на море ливень и десятки ослепительных молний. Андрей едва успел найти удобное место, чтобы переждать непогоду. Он сделал пару галсов, обогнул небольшой остров и встал на якорь с подветренной стороны.

Они с Машей укрылись в каюте, решив отдохнуть, пока все успокоится. Но гроза прекратилась так же быстро, как и началась. Андрей поднялся на сияющую влажной чистотой палубу и огляделся. Невдалеке стояло небольшое потрепанное судно, на борту которого суетились люди. Двое, в аквалангах, готовились погрузиться в воду. Распоряжался всем невысокий пожилой господин в выгоревшей панаме. Хозяин судна заметил гостей, что-то приказал рулевому, и судно направилось к яхте. Еще издалека господин в панаме начал кричать:

— Вы не имеет права!

— Что ему нужно? — удивилась Маша.

— Всем грекам что-то нужно, — ответил Андрей.

Тем временем судно подошло совсем близко. Несколько загорелых парней недвусмысленно поигрывали баграми, а коротышка в панаме закричал:

— Убирайтесь с моей территории!

— Нет проблем, сэр, — вежливо сказал Андрей. — Мы только укрылись от шторма.

— Простите, если мы вам помешали, — сказала Маша.

— Нечего за нами шпионить! — шумел коротышка. — Мы всего-навсего ловим губок!

— Ваши губки нас не интересуют, — успокоил Андрей.

На судне затрещала рация, один из парней с кем-то поговорил и сообщил хозяину.

— Они что-то нашли!

— Нашли? — обрадовался коротышка.

— Вас это заинтересует.

Неподалеку вынырнул аквалангист, держа в руках обломок статуи. Помощники коротышки вытащили аквалангиста из воды и принялись разглядывать находку. Это была часть мраморной кисти руки исполинского размера.

— Иногда попадается еще кое-что, — смущенно сказал коротышка.

— Похоже, на губках много не заработаешь, — понимающе кивнул Андрей.

— Это не ваше дело!

— Я бы тоже не прочь достать парочку, — сказала Маша. — На память.

— Убирайтесь, и поскорее! — заволновался коротышка, любовно поглаживая свою добычу.

— А лицензия у вас имеется? — спросил Андрей.

— Лицензия? — удивился хозяин.

— Я говорил хозяину, но он не хочет платить, — сообщил аквалангист.

— Заткнитесь! — прикрикнул коротышка на свою команду.

— Боюсь, местному начальству это не понравится, — сказал Андрей.

— Вы знаете, сколько стоит лицензия на подводную археологию? — кипел коротышка. — Я и так вложил в поиски последние деньги!

— Последние? — насторожился аквалангист. — Мы так не договаривались.

— Я расплачусь вдвойне, когда мы найдем то, что нужно! — пообещал коротышка.

— Сперва заплатите за прошлый месяц, — роптала команда. — Мы подняли почти три тонны!

— Да заткнитесь вы, наконец! — гневался коротышка. — Сокровища Атлантиды стоят больше всей вашей Греции!

— Ах, вот оно что? — кивала Маша. — Еще одна Атлантида!

— Ни еще, а единственная и настоящая! — объявил коротышка.

— Он псих, — шепнул Маше Андрей. — Поплыли отсюда.

— Так как насчет денег, хозяин? — настаивал аквалангист. — Мы там много чего нашли.

Хозяин возбужденно заметался по судну, хватаясь за голову и проклиная алчный пролетариат. Андрей хотел уже сняться с якоря, но тут энергичный коротышка выхватил из груды найденных артефактов небольшую амфору и перескочил на яхту.

— Послушайте, сэр. У меня к вам серьезное предложение.

— Серьезное предложение? — усмехнулся Андрей. — Вы задолжали целой команде.

В ответ коротышка всучил Маше покрытую мелкими ракушками амфору.

— Взгляните на это, мэм. Нефритовая амфора! Немного почистить, и у вас в руках бесценное произведение искусства. В таких амфорах жены атлантов хранили благовония.

— Жены атлантов? — сомневалась Маша, разглядывая находку.

— Поверьте мне, это настоящее сокровище.

— Сколько за нее дадут антиквары? — поинтересовался Андрей.

— Вижу, вы понимаете, что к чему, — коротышка понизил голос. — Я готов это обсудить. Только не здесь, — он кивнул на свою команду. — Это настоящие грабители! Такие же наглые, как их предки — аргонавты.

— Может, выпьем по баночке пива? — предложил Андрей.

— С удовольствием! — обрадовался коротышка.

Немного расслабившись и опустошив банку пива, коротышка назвался Мишелем и поведал свою занятную историю. Когда-то он служил во французском военно-морском флоте. Из-за небольшого роста его всегда первым сажали в батискаф, занимавшийся поиском морских мин, оставленных немцами во время последней войны. И вот однажды, у берегов Корсики, он наткнулся на остов античной галеры. Среди прочих древностей, в песке под галерой обнаружилась амфора, битком набитая золотыми монетами. Тогда он ничего не сказал начальству, но место запомнил. Вернувшись на берег, он тут же подал в отставку, сославшись на пошатнувшееся здоровье. А через несколько лет убедил правительство выдать ему кредит и продать старый батискаф для подводных исследований, пообещав половину от всего, что удастся найти.

Амфора оказалась не столь большой, как ему сначала показалось, но он нашел кое-что еще, чем теперь гордились местные музеи и даже Лувр. Однако все золото было конфисковано, как историческое наследие. Взамен ему простили кредит и оставили батискаф. С тех пор он побывал всюду, где могли оказаться сокровища, и много чего нашел. Но поиски золота и прочих драгоценностей, под которые спонсоры соглашались давать деньги, скоро ему наскучили. К тому же появилась масса конкурентов, оснащенных лучше, чем астронавты, которые высаживались на Луне. Романтика тоже повыветрилась, но годы поисков не прошли даром. Теперь Мишеля обуревала главная страсть его жизни — найти Атлантиду. Разумеется, ее многие искали. И все читали Платона, который описал диалог Сократа с Критием, которому, в свою очередь, рассказывал его дед, тоже Критий, как тому рассказывал Солон о том, как египетские жрецы поведали этому Солону о существовавшей некогда великой Атлантиде, которая, погибла то ли от извержения вулкана и землетрясения, то ли от потопа. Мишель уже и сам путался. И находилась Атлантида вроде бы за Гибралтаром, отчего океан и назван Атлантическим. Но искать Атлантиду по таким, с позволения сказать, точным сведениям, это все равно, что попасть в Страну Чудес по следам Алисы или поймать на крыше Карлсона.

После второй банки пива Мишель принялся обосновывать свою гипотезу, взяв с Андрея и Маши слово, что все останется в строжайшей тайне.

— Эти олухи слепо доверились Платону, хотя ему не верил даже любимый ученик Аристотель! «Платон мне друг, но истина дороже»! Это он насчет Атлантиды выразился. Так что вернее всего — пораскинуть собственными мозгами. Никто не знает, где утонула Атлантида, зато всем известно, что атланты были парни что надо. Наши баскетболисты выглядели бы перед ними карликами. А где такие парни водятся? Только здесь! Колосс Родосский не просто так стоял! Это был не маяк, а памятник! Он подавал знак богам — своим прародителям! И таких тут торчало тысячи! Думаю, Аристотель это знал. Не зря ведь его ученик Александр Македонский ринулся не на запад, к Гибралтару, а на восток! К великим знаниям и несметным сокровищам!

После третьей банки Мишель перешел к доказательствам. Он щедро сыпал их на голову недоумевающего Андрея и повергал в трепет Машу. Между делом Мишель не упускал случая намекнуть, что унаследовал свою гениальную интуицию не иначе как от самих атлантов.

— Оглянитесь вокруг! — призывал Мишель. — Все эти странные острова, вокруг которых покоятся под водой уникальные артефакты! Это же вершины бывшей Атлантиды!

Взявшись за четвертую банку, которую давно держал наготове Андрей, Мишель предъявил окончательное и неопровержимое свидетельство. Это был полароидный снимок, который Мишель извлек из специального непромокаемого кармана. На снимке Мишель красовался радом с некой колонной, доходившей ему до плеч.

— Ну, что вы теперь скажете? — торжествовал Мишель.

— Это вы? — догадалась Маша.

— Разумеется. Но гораздо важнее то, что рядом со мной!

— А что это? — вертел снимок в руках Андрей.

— Фаллос атланта!

Маша смущенно вгляделась в фотографию.

— Что вы говорите?

— Мы подняли его на прошлой неделе, — сообщил Мишель. — Разве у обычного человека может быть такой орган?

— Как вам сказать, — пожал плечами Андрей. — Знавал я одного татарина…

— Вот видите! — обрадовался Мишель. — Я тоже считаю, что потомки атлантов живут среди нас! А вам, мэм, приходилось встречать что-либо подобное?

— Никогда. Если не считать экспоната в Кунсткамере Петербурга… Правда, тот, в сравнении с этим, был куда скромнее.

— Не смущайтесь, мэм! Мы говорим о научных доказательствах. К тому же никто не знает, куда эти полубоги ушли после катастрофы.

— Так вы думаете, что Атлантида… — начал догадываться Андрей.

— Она прямо под нами! — объявил Мишель и расплющил о стол пустую банку.

— Кажется, нам пора, — напомнила слегка перепуганная Маша.

— А я считаю, нам пора заключить сделку.

Андрей почти машинально встряхнул раздавленную банку, вдруг там что-то звякнет, и переспросил:

— Сделку?

— Джентльменское соглашение.

— О чем вы говорите? — насторожилась Маша.

— Вы финансируете изыскания, а результаты делим поровну. Включая всемирную славу.

— Видите ли, — усомнился Андрей. — Я восхищен вашей интуицией, но что касается денег…

— Разве это не лучшее вложение капитала, какое можно себе представить? Я пристроил свой старый батискаф в музей, но деньги опять кончились. Насчет команды я не беспокоюсь, они знают, как сплавить на черном рынке то, что мы уже нашли. Но остановиться на пороге величайшего открытия? Мне нужен компаньон! — убеждал Мишель, шевеля пальцами в ожидании очередной банки пива.

Но Андрей решил прервать банкет.

— Дело в том, что мы возвращаемся из кругосветного плавания…

— И денег у нас нет! — закончила за него Маша.

— Так продайте яхту! Я моментально все устрою! — предложил Мишель. — Я знаю тут каждую собаку, включая контрабандистов и полицию. И даже рыбу покрупнее.

— Продать нашу яхту? — возмутилась Маша.

— Сами посудите, что значит какая-то посудина по сравнению с Атлантидой?

— Эта посудина стоит не меньше миллиона, — заявил Андрей. — А после кругосветки за нее дадут еще больше.

Однако Мишель и не думал отступать.

— Послушайте, господа! Вы не понимаете, о чем говорите! Еще неделя-другая поисков, и вы войдете в историю! Мы станем новыми атлантами!

— Нет уж, мы как-нибудь и со своими размерами проживем. — Маша сунула фото в карман Мишелю и поднялась на палубу.

— Вы тоже не хотите стать атлантом? — грустно спросил Андрея Мишель. — Богатым атлантом.

— Хочу, — сказал Андрей. — Меня всегда интересовали оригинальные способы получения денег. Вернее, их вложения.

— Интуиция! — воскликнул Мишель. — В таких делах она поважнее сомнительных россказней. Эти так называемые ученые со своими теориями…

— Поговорим лучше о практике, — оборвал его Андрей. И прикинув кое-что в уме, спросил: — Так сколько вам требуется?..

— Я сразу понял, что вы деловой человек, — коротышка ухватил очередную банку и начал спускаться в каюту. — Поговорим без свидетелей.

Над бухтой сияло солнце. Маша прогуливалась по палубе, ожидая, когда атлантист уберется с яхты. Но тот не появлялся. Маша заглянула в каюту и увидела, что мужчины что-то оживленно обсуждают, пустив в ход калькулятор.

— В войну здесь была база германского флота! — услышала она обрывок очередного доказательства. — Думаете, они тут губок ловили? Они искали оружие атлантов!

Машу это обеспокоило, но прерывать деловые переговоры она не осмелилась, и решила пока поудить рыбу. Она достала спиннинг, оставшийся от пирата Хейна, который еще и научил Машу им пользоваться, насадила на крючок искусственную наживку и забросила ее в почти прозрачную бирюзовую воду. От всплеска по спокойной воде пошли круги. Они напомнили Маше детство, когда она бегала с мальчишками ловить бычков с портовского причала. Ребята состязались, кто больше наловит, а она считала круги от их грузил. И думала, что выйдет замуж за того, кто наделает в воде больше кругов.

Эгейская рыба игнорировала приманку, зато из каюты доносились все новые рекламные залпы:

— Нам всего-то нужно тысяч двести. Сущие пустяки! Гомеру тоже не верили, пока Шлиман не раскопал сокровища Трои. Обломки Колосса увез таинственный человек на сотнях верблюдов! А мы откроем Атлантиду! Считайте, она уже у нас в кармане!

Маша еще могла допустить, что Атлантида когда-то существовала, но что она может поместиться в кармане — это было слишком. Маша вытянула из воды поводок, перешла к другому борту и забросила подальше, в тень от судна искателей Атлантиды. В ожидании, когда наживка привлечет хоть какую-нибудь рыбу, Маша зачерпнула ведром воду и принялась очищать амфору, подаренную Мишелем.

И вскоре на амфоре проступил рисунок Колосса, стоящего над гаванью с факелом в руке. Почти стертая надпись «Atlanti…» говорила о том, что Мишель не так безумен, как Маше показалось. Однако ракушки подозрительно легко отставали от амфоры и вызывали сомнения в почтенном возрасте сосуда. Маша слегка поскребла дно амфоры. Под небольшим слоем «нефрита» обнаружился обыкновенный камень. Это была подделка. Такие тысячами разбрасывают по Эгейскому морю, провоцируя сенсации, на которые так падки туристы, не подозревающие, что Атлантида исчезла задолго до того, как появился латинский алфавит.

Когда на палубу поднялся вдохновленный Андрей в сопровождении захмелевшего, но довольного переговорами француза, Маша почувствовала, что дело плохо.

— Дорогая, у меня отличные новости! — объявил Андрей.

— В самом деле?

— Нам крупно повезло!

— Это сделка века! — заверил Мишель.

Его помощники зашевелились, наблюдая, как хозяин неуверенно перебирается с яхты на судно.

— Осталось уладить пару формальностей, и весь мир будет нам завидовать! — обещал Андрей.

— Если ты надумал продать яхту, то она моя, — напомнила Маша.

— Вкладываем доллар — получаем сто, если не тысячу, — убеждал Андрей понизив голос, чтобы не слышал Мишель. — Яхту можно оставить, а просто продать десяток-другой наших камешков.

— Не забудьте открыть счет в местном банке, — посоветовал Мишель. — Тут смешные налоги!

— Сокровища тут тоже не так, чтобы очень серьезные, — сказала Маша, собираясь предъявить Андрею поддельную амфору.

Но тут застучал мотор судна, на котором осчастливленный Мишель отчаливал улаживать формальности, и Маша вспомнила про спиннинг. Она дернула леску, чтобы отвести ее от разворачивающегося судна, но леска только сильно натянулась, будто на крючке сидела солидная рыбина. Маша дернула сильнее. Добыча не поддавалась.

— Помоги мне! — крикнула Маша, изо всех сил стараясь крутить катушку.

Андрей схватил спиннинг, но даже вместе им было трудно тащить из воды что-то очень тяжелое. Команда Мишеля тоже заинтересовалась добычей и старалась разглядеть ее в воде.

— Акула? — предположил аквалангист.

— Черепаха, — заверил Мишель. — Здесь огромные попадаются. Из их панцирей в Атлантиде делали жертвенники для храмов.

Из глубины медленно поднималось что-то темное. Мишель ухватился за леску, помогая вытягивать добычу. И, наконец, на поверхность всплыла облепленная губками подводная мина. Все, затаив дыхание, уставились на это рогатое чудовище, дожидавшееся свое часа со времен войны.

Перовым пришел в себя Андрей. Он перерезал леску, быстро поднял якорь и начал уводить яхту подальше от страшной добычи. Команда Мишеля, недолго думая, попрыгала в воду и поплыла к берегу. Следом бросился и Мишель, развив неожиданную для всех скорость. Мина, покачиваясь, подплыла к судну и уткнулась в борт. А затем раздался страшный взрыв. Ударная волна едва не разорвала паруса, но яхта уцелела. Зато от судна Мишеля полетели обломки, и оно начало уходить под воду.

— Им надо помочь, — сказала Маша, еще не оправившись от пережитого ужаса.

Убедившись, что все кончено, Андрей развернул яхту и поднял на борт потерпевших кораблекрушение.

— Очень сожалею, — утешал их Андрей. — Надеюсь, у вас была страховка?

— Вы его потопили! — негодовал Мишель.

— С него причитается, — кричали помощники Мишеля.

— Пусть раскошеливается, пока цел!

— Сделку нужно пересмотреть, — заявил Мишель. — Для начала заплатите за мой корабль!

— А наше жалование? — напомнили его помощники.

— Если кто-то и виноват в случившемся, так это Германия, — парировал Андрей. — Возможно, она согласится выплатить репарацию.

— Не морочьте мне голову! — закричал Мишель.

— Это вы заморочили ему голову своей Атлантидой, — вступилась за Андрея Маша. — Ничего вы от нас не получите!

— Тогда я конфискую яхту! — пригрозил Мишель.

— Не имеете права! — ответила Маша.

— Пусть попробует, — сказал Андрей, принимая боевую стойку.

Но подручных Мишеля это только раззадорило. Они двинулись на Андрея, а Мишель схватил за руку Машу. Она вывернулась и влепила французу крепкую пощечину.

— Хватайте их! — заорал оторопевший Мишель.

Завязалась потасовка. Долгое путешествие закалило Андрея, и он уверенно отбивался от нападавших. А Мишель с трудом удерживал Машу.

— Видишь, с кем ты связался? — кричала Маша. — Хороши партнеры!

Тогда Мишель приставил к ее лицу большой нож, и Маша впервые пожалела, что поблизости нет американского флота, не говоря уже о вездесущем Митчелле.

— Не трогайте ее! — сказал Андрей, опуская ракетницу.

— Выкиньте их за борт! — велел Мишель.

— Постойте! — крикнула Маша. — Я тут кое-что нашла!

Она встряхнула амфору, и у нее на ладони засверкал бриллиант.

— Дайте сюда, — приказал Мишель.

Маша протянула ему драгоценный камень.

— В амфоре? — не верил Мишель.

— Это подороже вашего корыта, — сказала Маша.

Мишель повертел в руках бриллиант, посмотрел сквозь него на солнце, и сунул в карман.

— Я ее чистила, и вдруг…

Мишель отобрал у Маши амфору и принялся ковыряться в ней ножом.

— У атлантов были горы сокровищ. Теперь они мои!

— Мы договаривались, что все будет поровну, — напомнил Андрей.

— Обстоятельства сильно изменились, — криво усмехнулся Мишель. — Но я готов заключить новую сделку.

Искатели Атлантиды согласились забыть об утраченном судне и взрыве, который мог очень заинтересовать полицию. Взамен Андрей и Маша должны были немедленно убираться со своей яхтой. Мишель и его подручные перебрались на моторную лодку, подошедшую со стороны острова, и отправились зализывать раны.

— Забудьте о моей Атлантиде! — предупредил Мишель на прощанье. — И никогда сюда не возвращайтесь!

Андрей развернул яхту и двинулся в море.

— Думаешь, они что-то найдут? — спросил Андрей.

— Разве что я высыплю в воду и остальные камешки, — улыбнулась Маша.

— Хватит с них и одного.

— Знаешь, милый, я начинаю уставать от этих приключений, — сказала Маша.

— Жизнь вообще утомительная штука, — согласился Андрей.

— Я хочу домой, — сказала Маша.

— Ностальгия — заразная болезнь, — вздохнул Андрей. — А бедность — еще заразнее.

— Но мы же богачи!

— При условии, что будем держаться подальше от порта приписки.

— Еще парочка таких приключений, и мы останемся ни с чем, — сказала Маша. — Да и зачем женщине богатство, если его некому показать?

— Значит, надо осесть там, где живут нормальные люди. Причем живут спокойно.

— Что-то мы таких мест пока не встречали. Одни мифы, как про Атлантиду.

— Раз не получается в Греции… — прикидывал Андрей. — А помнишь, была такая песня — «Моя любовь, моя Болгария!».

— Болгария?

— Курорты, пляжи и язык почти что наш.

— Да там каждый второй турист — из бывшего Союза, — спорила Маша. — А ты говоришь — спокойная жизнь.

— Все славяне — братья! Там это помнят. И никакие бандиты из Австралии туда не сунутся.

— Это раньше было «Курица — не птица, Болгария — не заграница». А теперь они, между прочим, уже в Евросоюзе, или как там это называется.

— У меня там старый друг. В мореходке вместе учились, — говорил Андрей. — Теперь у него фирма морских путешествий. А брат его дома строит. Купим особняк на побережье, обоснуемся, получим нужные бумаги, и Европа, наконец, станет нашим общим домом.

— Даже не знаю, — загрустила Маша.

— Да там все, как надо! Только головой наоборот кивают.

— Как это? — не поняла Маша.

— То, что у нас «да», у них — «нет». Поговоришь день-другой, и сам начинаешь путаться. Лучше всего кивать такой восьмеркой, синусоидой, как знак бесконечности, — и Андрей показал как именно надо кивать.

— Тогда вообще будет непонятно.

— Поймут, слова-то похожие. У них половина — на наших комсомольских стройках работала. Отличные ребята! А водку какую гонят! Ракия! Ты анисовую пробовала? Та еще вещь. У них она называется «молоко бешеной ослицы». Если капнуть воды, становится белая, как молоко. Но запах — ничем не перешибешь. В детстве, когда не клевало, мы наживку в анисовые капли макали, рыба тучей кидалась!

Но Машу больше интересовали вопросы более насущные:

— А как же Турция, проливы эти? У нас там были проблемы.

— Кто теперь о нас помнит? А проливы, по конвенции, открыты для свободного судоходства. Когда мы их проходили, мы были дилетантами, не то, что теперь…

— Морские волки?

— А разве нет? В общем, хоть в Болгарию, хоть — домой, придется входить в Дарданеллы и выходить из Босфора.

— А там, в Болгарии, я смогу заказать колье?

— Колье?

— Из драгоценных камней. Надо же подругам нос утереть. Ты, если хочешь, загорай себе на Золотых песках, а я домой съезжу.

— Одна? У тебя даже паспорта нет.

— Вот и заберу. Сколько можно болтаться по миру без паспорта? Я же не дельфин какой-нибудь. И не русалка. А дома у меня даже заграничный паспорт имеется. А потом… — мечтала Маша. — Надену колье и заявлюсь в наше замечательное заведение! И скажу хозяйке спасибо за то, что она меня уволила. Жаль, что тебя не будет, а то бы заказала ее на ночь, на яхту, как она меня отправила, и напустила бы на нее какого-нибудь озабоченного мигранта. Вот бы был номер!

— Значит, поплыли?

— Вперед, милый!

— Для начала пойдем в порт Бургас. Во-первых, он ближе, во-вторых, там регаты бывают. А в-третьих, там едят акулье мясо.

— Причем тут акулы?

— Притом, что на нашей стороне их не едят, а в Болгарии так готовят, что не оторвешься. Как будто с акулами что-то происходит, пока они переплывают Черное море.

— Надо будет записать рецепт, — покорно кивнула Маша. — Но сначала я закажу колье, хорошо?

В ответ Андрей неопределенно покачал головой на болгарский манер. Но Маша восприняла это как знак бесконечного согласия.

Паруса набрали свежего ветра, и яхта мчалась по глади моря, как лебедь, набирающий скорость, чтобы взмыть в небо. Яхта могла идти еще быстрее, но Андрею приходилось часто лавировать. Акватория была сложная: справа, невдалеке, тянулся турецкий берег, а слева — череда греческих островов. Андрей не представлял, как тут обстояло дело с территориальными водами и опасался влипнуть в новую неприятность. В конце концов, Андрей решил взять влево, чтобы выйти на основной международный маршрут. Но и здесь, из-за множества кораблей, следовало быть начеку.

Они миновали остров Лесбос. Название острова Машу несколько смутило, но когда оказалось, что порт на Лесбосе называется Эресос, она перестала удивляться и принялась перебирать в уме героев античной мифологии. Впрочем, после Атлантиды и Колосса Родосского, мифы уже не казались ей всего лишь вымыслами древних сочинителей. Наконец, горизонт вдали сошелся в почти сплошную линию. Это означало, что они приближались к Дарданеллам.

— Поздравляю! — сказал Андрей, обнимая Машу.

— С чем? — не понимала Маша.

— Как с чем? Прямо по курсу Дарданеллы! А это значит, что мы завершили кругосветное плавание!

— Не может быть! — улыбалась Маша.

— Еще как может! — кричал Андрей, запуская в небо ракету. — Отсюда мы ушли на запад, а вернулись с востока!

— Здорово! — прыгала от радости Маша. — Никогда бы не поверила!

— Я и сам не верил, — смеялся Андрей.

— Только…

— Что только?

— Мы ее, конечно, завершили, но не закончили. Вот если бы нас встретили с цветами и оркестром в родном порту…

Однако их уже встречали и здесь. Со стороны турецкого берега появился вертолет. Он покружил над яхтой, снизился и завис. С борта вертолета на яхту нацелились объективы. Их снимало сразу несколько фотографов.

Маша испуганно прижалась к Андрею.

— Что им нужно?

— Похоже, нас вычислили, — сказал Андрей, сбавляя ход.

— Поворачивай обратно!

— Куда — обратно? — сердился Андрей. — Это не океан.

— Нас арестуют?

— Иди в каюту и не высовывайся, — приказал Андрей и начал разворачивать яхту.

Но было уже поздно. Позади них возник сторожевой катер с турецким флагом. Он подошел почти вплотную и с борта раздалась команда:

— Пожалуйста, остановите яхту!

— Не слушай их! — просила Маша. — Здесь же нейтральные воды!

— Кто их знает, какие тут воды, — злился Андрей. — Но орудия у них настоящие.

— Следуйте за нами! — приказали с катера.

Андрею пришлось подчиниться. Вслед за катером они вошли в пролив Дарданеллы. Других приказов с катера не поступало и со стороны могло показаться, что яхта просто следует с почетным эскортом. В проливе было сильное течение. Яхта начала отставать, и тогда с катера перебросили канат. Андрей нехотя привязал конец к носу яхты, будто надевая на нее наручники. Катер тянул их через пролив, а с борта за ними бесстрастно наблюдал пограничник.

— Думаешь, это конец? — грустно сказала Маша.

— Тут что-то не так, — размышлял Андрей. — Если бы они сч

...

Ұқсас кітаптар

Шапи КазиевГорская азбука

Басты
Художественная литература
Шапи Казиев
Яхта олигарха. Авантюрно-приключенческий роман
Тегін фрагмент

автордың кітабын онлайн тегін оқу Яхта олигарха. Авантюрно-приключенческий романШапи Казиев

Шапи Магомедович Казиев

Яхта олигарха

Авантюрно-приключенческий роман

Оглавление

Ұқсас кітаптар

автордың кітабын онлайн тегін оқу Яхта олигарха. Авантюрно-приключенческий роман
Шапи Казиев