автордың кітабын онлайн тегін оқу Мир Тараумара. Книга 3. Темный мир Тараумара
Сергей Панченко
Мир Тараумара
Книга 3. Темный мир Тараумара
© Панченко Сергей
© ИДДК
* * *
Глава 1
Страх – базовое чувство, определяющее мировоззрение. Инстинкт самосохранения запускается страхом. Он влияет на подавляющее большинство наших выборов. И это хорошее чувство, помогающее нам выжить, но только до тех пор, пока не станет доминирующим.
У Павла начиналась паранойя. Ему всюду мерещились хулиганы, ждущие в подворотнях, выглядывающие из проезжающих мимо машин. А все из-за того, что он позволил себе написать оскорбительный ответ под одним из роликов в социальной сети. Будучи уверенным в собственной неуязвимости и, как следствие, безнаказанности, Павел не стеснялся в выражениях. Оставив оскорбление, справедливое, по его разумению, он чувствовал себя победителем, вершителем судеб и последней инстанцией на планете.
Все изменилось через два дня, когда ему на почту, а чуть позже и на телефон пришло сообщение: «Привет, Павлик. Есть желание ответить за слова? Мы знаем, где ты живешь, где работаешь. Жди в гости». Это было совсем не то, что он ожидал. Максимум, на что рассчитывал Павел, – это традиционный срач в сети, в которых он умел мастерски выводить из себя оппонентов. К реальной встрече с ними он был не готов. Интернет приучил его к тому, что все собеседники – это виртуальные сущности и их в жизни не существует. Они могли представляться кем угодно, угрожать, оскорблять, унижать, строить из себя волкодавов, являясь, по сути, карманными собачонками с кучей комплексов неполноценности.
Павел сам был таким и представлял, что другие ничем от него не отличаются. Безнаказанность позволила ему примерить на себя шкуру льва, слетевшую сразу, как только появилась реальная угроза. Вчера он видел в зеркале крутого парня с вздернутым подбородком, а сегодня на него смотрело жалкое отражение испуганного мальчишки, готового спрятаться в раковине от всех опасностей этого жестокого мира.
– Паш, а ты чего такой потерянный? – спросила его мать, когда он вернулся из университета. – Опять двойку получил?
– Мам, почему сразу двойку?
– Девушка бросила?
– Я ни с кем не дружу.
– Тебе рано еще. Начнешь дружить – диплом не напишешь, работу нормальную не найдешь, денег не будет и выбирать потом придется из того, что похуже.
Отец не заметил перемены в настроении сына, пока об этом ему не сказала супруга.
– В жопу его еще начни целовать, – отмахнулся отец. – Ему уже третий десяток, а ты с ним как с ребенком. Пусть свои проблемы решает сам. Мы с тобой в его годы уже давно съехали от родителей и сами думали, как жить. А он у нас либо в универе штаны протирает, либо в спальне за компом до поздней ночи сколиоз зарабатывает.
– А если у него настоящие проблемы?
– Это такое поколение, у которого отсутствие утром чистеньких носочков может вызвать истерику до вечера. Не принимай всерьез его проблемы.
– Спасибо, что напомнил, надо забросить носки в стиралку, там уже пар двадцать накопилось. – Супруга поспешила к стиральной машинке.
– Ты ему еще сопли подотри, а то он сам не умеет, – поиздевался над ней отец Павла.
В этот день неожиданно была отменена пара по аналитической химии. Павел уже решил, что уйдет домой пораньше, но декан объявил, что химия будет пятой парой. Домой Павел возвращался в сумерках. Подходя к подъезду, он сразу заметил парней не из их дома и машину с номерами из другого региона, которую раньше никогда не видел. Павел сразу понял, что это по его душу. Хулиганы наверняка знали его в лицо, просмотрев профили в различных социальных сетях, куда он выкладывал себя без всякой утайки.
Он замер, соображая, как избежать встречи с нежелательными людьми. Ему хотелось попасть домой, в обитель безопасности, откуда выковырять его никому не под силу. Кто-то из хулиганов случайно обратил на него внимание. Павел сделал вид, что идет в обратную сторону. У него неожиданно зазвонил телефон.
– Это он, – раздалось сзади.
Не помня себя от страха, Павел рванул дворами. Послышался рев мотора машины и шум покрышек, буксующих по льду. Хулиганы не знали тайных троп, по которым нельзя было проехать. Павел бежал без оглядки, сердце билось, как у загнанного зайца, а в груди застыл ледяной глыбой страх. Ему казалось, что его обязательно убьют, что такие оскорбления люди, готовые искать ради мести, не прощают.
Он поскользнулся и упал. Из-за сковавшего тело страха никак не мог подняться на скользкой дорожке. Ноги перестали подчиняться мозгу. Увидел на противоположной стороне двора, разделенного детской площадкой, тот самый автомобиль, медленно едущий промеж двух рядов припаркованных у подъезда машин. Он был похож на посланника смерти, неотвратимо приближающегося к своей жертве. Павел понял, что встать у него уже не получится, и пополз на четвереньках к подвалу соседнего дома.
В детстве он прятался здесь с ровесниками, чтобы покурить. Подвал не запирался. В нем было грязно, бомжи оставляли после себя различные напоминания, но сейчас ему казалось, что это самое безопасное место в мире. Снова зазвонил телефон. Павел попытался его выключить, но он словно завис и не реагировал на кнопки. Не придумав ничего лучше, Павел забросил его от себя подальше. Телефон упал в сугроб и затих.
До середины ступеней Павел спускался на четвереньках, пока не ощутил боль в коленях. Кое-как поднялся на непослушные ноги и доковылял до входа в подвал. Открыл скрипучую металлическую дверь, зашел внутрь и прислонился к ней спиной. Громко и надрывно дышал в тишине подвала. Перед глазами бегали радужные круги, как от недостатка кислорода. Сердце истерично билось в груди, и казалось, что его стук разносится по всему мрачному помещению.
Снаружи послышались голоса. Павел замер, прислушиваясь к ним.
– Смотри, тут есть свежие следы. Может быть, он забежал в подвал?
– Вряд ли он будет открыт. Проверь на всякий случай.
Павел отпрянул от двери. Он помнил конфигурацию проходов в подвале и направился на ощупь, проверяя перед собой рукой. Раздался топот шагов спускающихся людей. Страх заставил Павла забыть об осторожности. Он бросился вперед, налетел на что-то твердое лбом и потерял сознание.
Момент, когда он пришел в себя, размылся полной темнотой. Отличить тьму забытья от тьмы подвала сразу не получилось. Павел потрогал лоб и ощутил на нем тонкую пленку запекшейся крови. Приложился он сильно. Теперь у матери появится масса вопросов к нему, а у однокурсников куча поводов для насмешек. Вчерашний повелитель смыслов превратился в униженного человечка, чье мнение было неинтересно самому себе. Павел не винил себя в произошедшем. Он считал, что это интернет, воспитавший в нем уверенность в собственном праве говорить что угодно без всякой ответственности за это. Он свято верил, что нанесение другому человеку оскорбления – то же самое, что обмен ударами между боксерами.
Павел поднялся и начал ощупывать пространство, чтобы понять, в какой части подвала он находился. У него ушло несколько минут, чтобы осознать, что опознать не получается. Он не помнил этих стен с облупившейся краской. В подвале вообще не было ничего крашеного. Возможно, он в панике попал туда, куда до него еще никто не проникал. Потому он и ударился головой, что место оказалось неизвестным. Павел очень сожалел о выброшенном телефоне. Его фонарик сейчас решил бы все проблемы.
Неожиданно он наткнулся на ступени и чуть не растянулся на них. Лестница вела вверх, но это точно не та лестница, по которой Павел спустился. Здесь не было двери. Теперь ему стало еще яснее, что подвал оказался больше, чем он знал. Поднялся до самого верха и уперся в дверь. Сразу открывать побоялся, не зная наверняка, ушла банда, преследующая его, или все еще караулит.
Ничего подозрительного услышать не получилось. Павел приоткрыл дверь на сантиметр. По ту сторону находилась лестничная площадка, освещенная тусклым светом, падающим с улицы. Он не был похож на красноватый закатный отблеск, скорее – на свет в пасмурный день. Павел испугался, что пролежал в подвале всю ночь. Ему стало страшно за родителей, которые могли подумать все что угодно. Он открыл дверь сильнее.
– Привет, – раздался сверху мужской голос.
Павел хотел уже нырнуть обратно, решив, что его караулили, но мужчина остановил его.
– Творится что-то неладное, – произнес он и чиркнул зажигалкой.
Желтый отсвет пламени заиграл на стенах. Мужчина затянулся и выдохнул табачный дым.
– Вы про что? – спросил Павел, готовый снова нырнуть в темноту подвала.
– Не пойму, как я тут оказался. На улицу выйти не получается, окна не открываются. А там такой туман, что в трех метрах уже ничего не видно. Жутковато.
Павел решил, что его водят за нос, но с какой целью, не понимал.
– Поднимайся давай, – требовательно попросил мужчина. – Я чуть с ума не сошел, думая, что один тут оказался. Айда, сигареткой угощу.
– Я не курю. – Павел поднялся на несколько ступеней, чтобы разглядеть мужчину.
– Спортсмен?
– Нет.
Мужчине на вид было около сорока. Одет просто, с рынка. На голове кепка с опускающимися отворотами для ушей. На хулигана, караулившего Павла, совсем не похож.
– Ого, вот это ты рассадил себе харю, – усмехнулся он, рассматривая повреждения Павла.
– Ударился в темноте. – Павел потрогал рану. – И, кажется, потерял сознание.
– Серьезно? А я ведь тоже потерял сознание. Когда в себя пришел, решил, что пережил предынфарктное состояние. Но оно не объясняет, как я очутился здесь.
– Где «здесь»?
– Чтобы мне сто раз не объяснять, посмотри в окно. А когда ты там ничего не увидишь, попробуй открыть его или хотя бы подъездную дверь. – Мужчина указал сигареткой вверх. – Может быть, это я тупой, не справился с замком.
Павел поднялся на пролет между двумя лестницами. Посмотрел в высоко расположенное окно, подтянувшись на цыпочках, но ничего не увидел. Забрался ногами на перила и, упершись руками в грязный бетонный подоконник, посмотрел в окно. Снаружи действительно стоял такой плотный туман, что видимость ограничивалась несколькими метрами. Павел видел край козырька, нависающего над подъездом, и основание фонаря, освещающего пространство перед ним.
– Ну? – спросил мужчина.
– Ничего не видно. Странно, что такой туман в зимнее время.
– Туман, – хмыкнул мужчина. – Попробуй открыть окно.
Павел повернул стандартные запоры и потянул откидывающуюся часть рамы на себя. Она не двинулась с места. Сидела так, как будто ее заклинило насмерть.
– Не поддается, – сообщил он.
– Ясно. Значит, обвинение в собственной криворукости можно снимать. А теперь проверь дверь. У меня тоже ничего не получилось.
– А может, электричества нет?
– Когда нет электричества, замок встает в открытое положение, – пояснил мужчина. – Странно все это. Я бы даже сказал, жутко.
Павел хотел было с ним не согласиться. Поняв, что мужчина не представляет для него опасности, он успокоился и решил, что все остальные проблемы – ерунда. Главное, удалось избежать разборок со шпаной, не простившей ему оскорбительного комментария. Он спустился к выходу из подъезда. Потолкал дверь. Она не подалась. Поискал на ней механические запоры, но ничего похожего не нашел. Не было даже привычной кнопки открывания двери.
– Адрес этого дома не знаете? – спросил Павел у мужчины.
– Без понятия. – Он затер окурок о подошву, поднялся и бросил его в сторону двери. – Сейчас у местных спросим.
Он подошел к двери с номером «1» и постучал. Никто не открыл, дверь открылась сама.
– Ого, – удивился мужчина. – Дома кто есть? – спросил он громко.
Ответа не последовало. Мужчина нерешительно посмотрел на Павла.
– Зайти? – уточнил он.
– Не знаю. – Павел пожал плечами. – Неудобно как-то.
– Ладно, постучусь в соседнюю. – Он прикрыл дверь первой квартиры и постучал во вторую.
Результат оказался точно таким же. Никакой реакции. Мужчина надавил на ручку, и дверь открылась.
– Что происходит? – удивился он. – Дома кто есть? – снова спросил мужчина. Никто не ответил. – Что за дом такой? У них что, коммунизм случился в отдельно взятом доме?
– У вас телефон есть? – поинтересовался Павел.
– Тебе зачем?
– Я свой посеял. Надо родителям позвонить, а то волнуются.
Мужчина полез в карман и вынул кнопочный аппарат. Нажал кнопку и посмотрел в экран.
– Нет сети. Ни одного деления. На, сгоняй наверх, проверь, может, там ловит, – протянул он трубку. – Долго не болтай, у меня денег на нем мало.
– Спасибо. – Павел схватил телефон и подошел к лифту.
Нажал кнопку, но ничего не произошло.
– Не работает, я проверял, – пояснил мужчина. – Придется топать ножками.
– Ясно. – Павел выставил телефон перед собой, чтобы видеть, когда появятся деления связи на экране, и начал подъем.
Прошел три этажа, но связь так и не появилась. Он услышал наверху шум и выглянул промеж перил. Никого разглядеть не получилось. Мрачный дом оставлял не очень приятное впечатление. В нем витал запах пустоты, свойственный заброшенным домам, в которых давно никто не жил. Все же человеческое присутствие оставляло следы в виде шума, ароматов готовящейся еды, парфюмерии, а тут ничего. Тишина и запах заброшки.
Павел поднялся на пятый этаж и тронул дверь квартиры направо от лестницы. Она открылась.
– Дома кто есть? – спросил он негромко.
В квартире тоже не пахло жилым, хотя вся обстановка указывала на то, что здесь живут люди. В гардеробе висела одежда, на полу лежал чистый коврик с обувью.
– Извините. – Павел зашел внутрь. – Мне нужно узнать адрес этого дома и позвонить.
Не могли же люди в каждой квартире молчать, когда их спрашивали. И не могли они все оставлять квартиры открытыми. У Павла даже близко не было таких знакомых, которые, уходя из дома, оставляли двери незапертыми. Он сам и его родители, даже если кто-то собирался вынести мусор, а остальные члены семьи оставались дома, непременно закрывали дверь.
– Я захожу, – доложил Павел.
Он был уверен, что дома никого нет. Это звучало странно, но подсознание упрямо твердило, что здесь никто не живет. Павел разулся и прошел по коридору, заглядывая в каждую комнату. Его предположения подтвердились, дома никого не оказалось. Он вернулся назад и прикрыл дверь на замок, чтобы никто не застал его врасплох.
Подошел к зеркалу в темном коридоре и попытался рассмотреть рану на лбу. Многого увидеть не удалось, но то, что Павел разглядел, не показалось ему особенно страшным. Он зашел в зал с довольно типичной мебелью: диван, напротив телевизор, столик между ними и комод. Пощелкал выключателем, но свет не загорелся. Дом все больше казался странным и даже пугающим.
Павел подошел к окну. За ним белел сплошной непроглядный туман. Вспомнился фильм, в котором поселок погрузился в туман, скрывающий монстров. Ему даже показалось, что туман колыхнулся, как будто рядом прошел кто-то огромный. И тут случилось то, к чему он не был готов. Ножки дивана застучали, под ногами почувствовалась вибрация, как при землетрясении. Павел в ужасе уставился в туман, не имея сил отвести взгляд. Он знал, что сейчас увидит что-то ужасающее, и это его гипнотизировало, лишая сил сдвинуться с места.
Тяжелая поступь заставляла большой многоэтажный дом вздрагивать. Туман заклубился сильнее, предваряя появление монстра. Черная хищная морда, усеянная костяными наростами, сияющая желтыми горящими глазами, возникла прямо перед окном. Она как будто знала, что человек боялся и стоял, трясясь коленками, за стеной. Павел заорал во все горло и бросился вон из квартиры. Не помня себя, сбежал вниз и остановился, только когда увидел мужчину, бросившегося ему навстречу.
– Ты чего орешь? – спросил он.
– Там… там… там! – Павел показывал вверх пальцем.
Пояснить подробнее у него не получалось. Мозг вошел в состояние ступора, не позволяя говорить связно.
– На, покури, успокоишься, – предложил ему мужчина.
– Не, не, – отказался Павел.
Мужчина дал ему пять минут, чтобы прийти в себя.
– Телефон верни, – попросил он.
Павел посмотрел на него отсутствующим взглядом, потом начал шарить по карманам. По несколько раз проверил каждый – безрезультатно.
– Посеял, что ли? – рассердился мужчина.
– Наверное, оставил в квартире на пятом этаже, – рассеянно предположил Павел.
– Чего ты там увидел?
– Тварь огромную, типа динозавра, но не динозавра.
– Ты наркоман, что ли? – переспросил мужчина. – И как я сразу не догадался, чего ты из подвала вылез. Ширяешься в тепле, а потом бегаешь от монстров, лбы расшибаешь.
– Не наркоман я. Говорю же, видел. Разве ты не чувствовал, как трясся пол?
– Это грузовики по дороге ездят или железка рядом с домом проходит, – предположил мужчина.
– А люди где все и почему двери открыты? Почему тут воняет, как будто не живут люди? – Павел от злости, что ему не верят, пришел в себя.
– Ну и какие у тебя версии на этот счет? Их съели динозавры? А может быть, ты их убил и всех перетаскал в подвал. И телефон мой уничтожил, чтобы я никуда не сообщил. – Догадки, высказанные вначале как ирония, напугали мужчину.
Он уже не смотрел на Павла, как на глупого юношу, несущего бред. Поднялся, не сводя с него взгляда, на несколько ступеней выше.
– Я никого не убивал. Сдурел?
– Короче, парень, у меня разряд по боксу. Полезешь – отметелю, обещаю.
Павел, огорошенный отношением, которого явно не заслуживал, растерялся.
– Я принесу тебе телефон, – пообещал он и неспешно начал подниматься.
Мужчина поднялся выше до площадки и встал в углу, не сводя глаз с Павла.
– И правильно, неси, чтобы не было между нами подозрений. – Он дождался, когда парень поднялся выше. – А что там со связью?
– Нету, – ответил Павел.
– Странно. Я даже на рыбалке связь ловлю, а тут в жилом доме нет.
– Это не жилой дом, – крикнул Павел.
– Как это?
Удостаивать его ответа он не стал. На всякий случай, чтобы убедиться в собственной правоте еще сильнее, он открывал дверь в каждую квартиру на лестничной площадке. Все они были не заперты, и это вызывало у Павла не самые лучшие предположения. Он не верил в мистическую природу происходящего. Вероятнее всего, Павел предполагал, что погиб, ударившись в темноте о препятствие, и теперь находился в некоем посмертном месте в ожидании страшного суда. Дом был опечатан божественной печатью, но на всякий случай охранялся еще и монстрами, для всяких хитрых покойников.
Он поднялся на пятый этаж и первым делом рассмотрел себя в зеркало, надеясь увидеть там ответы на вопросы. В нем отражался он собственной персоной, без всякого намека на мертвость. Теплый, розовый, глаза светились, как у живого. Павел нашел телефон, оставленный на комоде. Посмотрел еще раз на экран, убедиться, что связи нет. Ни одного активного деления не светилось.
Он вернулся и протянул мужчине телефон. Тот осторожно взял его и проверил звонки.
– Ты знаешь, почему мы тут? – спросил Павел, присев на ступеньку.
– Еще бы знать где, – ответил мужчина.
– Неважно где. Важно, что мы умерли. Я разбился, а ты умер от инфаркта. Почему мы в этом доме, пока непонятно. Вероятнее всего, мы будем ждать здесь своей очереди на суд.
– Что ты несешь, парень? Я жив. Когито эрго зум. Мыслю, значит существую.
– Не спорю, существовать мы не перестали, но место существования сменили кардинально. Я проверил все двери до пятого этажа. Они открыты. Думаю, открыты они будут и выше. Такого же не бывает. Обойди весь мир, ты не встретишь в нем ни одного дома, в котором все выглядит так, как будто люди только что покинули его и забыли запереть двери. И что удивительнее, как мы в нем оказались. Как? – Павел уставился на мужчину в ожидании ответа.
Тот нахмурился, свел брови к переносице, как будто совершал невозможные умственные заключения.
– Не помню, – ответил он. – Мне стало плохо, глаза открыл уже здесь.
– А я залез в подвал недалеко от своего дома и шибанулся головой обо что-то, а когда пришел в себя и начал искать выход, выбрался сюда. Я точно знаю, что такого дома в моем районе нет. У нас, вообще-то, уже ночь должна быть. – Павел замолчал. Его нижняя губа затряслась. – Обидно будет, если родители меня не сразу найдут, а когда раздует. Не хотел бы видеть себя со стороны. – Он вздохнул.
– Не гони. Живые мы. – Мужчина протянул руку. – Андрей.
– Паша. – Павел пожал руку.
– Откуда ты? – спросил Андрей.
– Челяба.
– Серьезно? Не может быть.
Павел полез в нагрудный карман куртки и вынул пропуск в челябинский университет. Андрей пробежался глазами по документу.
– А ты откуда?
– Да я из поселка небольшого в Смоленской области.
– У вас что, в поселке есть такие высокие дома? – спросил Павел.
– Нет, нету. Но я подумал, что меня отвезли в Смоленск. – Андрей задумался. – Выходит, если мы умерли, то можем вообще не в России оказаться?
– Я не в курсе, как у покойников с территориальным разграничением. Не уверен, что им вообще это важно.
– А как же язык? Напихают нас в один дом со всего мира, и превратимся мы в Вавилон.
– Меня это вообще не волнует. – Павел тяжело вздохнул. – Родителей жалко.
– А у меня уже нет родителей. Да и вообще никого нет. Привык один жить, даже нравится.
– А чего так? – удивился Павел.
– Да… не знаю даже. Спокойнее, что ли? Нет человека, как говорится, нет проблемы. Родители мои грызлись всю жизнь. Себе я такого не желаю. – Андрей вынул сигарету и закурил. – У тебя не так?
– Вообще не так. Нормальная семья.
– А чего тогда ты по подвалам шкерился? – с усмешкой поинтересовался Андрей.
– Прятался. Не хочу об этом рассказывать. – Павел смутился, вспомнив историю с комментарием, изменившим его жизнь.
– Не хочешь – как хочешь. – Андрей пожал плечами. – Рубануть бы чего. Ты в холодильники не заглядывал?
– Нет. У меня до сих пор никакого аппетита нет.
– Как говорила моя мать, аппетит приходит после третьей рюмки. – Андрей засмеялся, одновременно пуская дым. – Докурю – пойдем проверим холодильник.
– В доме нет электричества, так что в холодильниках, скорее всего, продукты испорченные, – поделился Павел собственными наблюдениями.
– Печально. – Андрей щелчком пальцев отправил окурок в дальний угол. Поднялся и направился в первую квартиру. – Ты со мной, мародер?
– Да. – Павел не хотел оставаться один.
Они вошли в квартиру.
– Извините, дома кто есть? – громко поинтересовался Андрей на всякий случай.
Ответа не последовало.
– Ты чувствуешь, что при всем при этом в квартире не пахнет жилым? – Павел обвел помещение руками. – Здесь никогда не готовили обеды, не пользовались духами.
– У меня после ковида с обонянием взаимопонимание так и не восстановилось. Иногда мне кажется, что я не запахи чувствую, а то, что придумывает мой мозг, – посетовал Андрей. – Но в странность этого дома я уже поверил. Если мы с тобой умерли, то все, что здесь есть, приготовлено для нас. Так ведь?
– Не знаю. Что, если это проверка? Последняя проверка перед тем, как назначить нам наказание.
– Ты что, в религиозной семье вырос? – Андрей снял обувь и направился на кухню.
– Нет, но некоторые взгляды на посмертное существование разделяю. Если наша душа – это энергия, то даже с точки зрения физики она не исчезает, а всего лишь трансформируется в другой вид. – Павел направился за ним следом.
Андрей открыл холодильник и потрогал его содержимое.
– Еще холодное. Значит, электричество отключили недавно. – Он вынул пластиковую бутылку молока. – Сейчас проверим.
Андрей налил молока в бокал и попробовал губами, потом на язык.
– Свежее. Душа, конечно, просит пива, но молоко тоже сойдет. – Он выпил его большими глотками. – Всегда думал, что после смерти у человека пропадает интерес к телесным слабостям, оказывается, нет.
– Не факт, что мы умерли. Возможно, есть другое объяснение. – Павел вынул из холодильника пирожные в прозрачном пластиковом контейнере. – Социальный эксперимент.
– Со скрытыми камерами? – Андрей зашарил взглядом и начал двигать и рассматривать все предметы, в которые можно спрятать глазок. – Послушай, Паш, не бьется. Они же не могли знать, что ты в подвале ударишься или что я потеряю сознание. Проще было бы нанять нас, с контрактом и прочими вещами.
– Согласен. – Павел вынул пирожное с шоколадным цветком и откусил. – Я слышал шум наверху. Думаю, мы с тобой не одни, – вспомнил он.
– Серьезно? – Андрей напрягся.
– Да, но идти проверять в одиночку мне было страшно, – признался Павел.
– Зачем проверять? Чтобы по балде молотком в темноте получить? Если они слышали нас, то у самих должен возникнуть интерес. – Андрей открыл выдвижной ящик и вынул из него нож. – Так спокойнее будет. Возьми тоже.
– Нет. – Павел вскинул руки, как будто боялся ножей. – Обойдусь.
– Пацифист?
– В каком-то смысле. Хорошо отношусь только к оружию в компьютерных играх.
– Пацифизм, Паша, экстремистское течение, несмотря на свой посыл. Оно навязывается извне с целью подавления у жителей страны желания сопротивления через неприятие оружия и насилия. Бери нож, будь мужиком.
– Ладно. – Павел взял кухонный нож с лезвием средней длины и спрятал в голенище ботинка, прикрыв его штаниной. – В одном кино видел, что так прячут.
– Другое дело. Сам себя не защитишь, не жди и от других защиты. Ты ценен только самому себе. – Андрей снова проверил холодильник и вынул из него кусок колбасы. – Будешь?
– Нет, спасибо, – отказался Павел. – Аппетит так и не появился.
Андрей вынул хлеб, сыр, сделал себе трехслойный бутерброд и подошел к окну.
– А что, если настал конец света, а мы чудом спаслись? – Андрей подергал свободной рукой за ручку на окне. – Блин, не открывается.
– И не стоит пытаться, – посоветовал Павел. – Раз так задумано. Не нравится мне, что я там видел.
– Привиделось на фоне черепно-мозговой травмы, – ответственно заявил Андрей. – Нет там ничего.
Он уставился в окно. Павел сел за стол и медленно ковырял пирожное чайной ложкой, поедая его по инерции и запивая молоком. Как и в прошлый раз, началось легкое сотрясение. Мебель на кухне застучала ножками по полу, зазвенела посуда. Андрей перестал есть бутерброд и бросил на Павла уже не такой смелый взгляд. Туман за окном ожил, заклубился, предвосхищая скорое появление незваных гостей.
Тень легла на окно. Андрей отошел назад на шаг. Туман резко разошелся, и буквально в нескольких метрах от стены дома появилось огромное тело неведомого существа, черное, в наростах. Судя по тому, что виднелось в окнах первого этажа, роста оно было гигантского.
– Твою мать. – Андрей уронил бутерброд и стоял, как завороженный, глядя на мощную конечность. – Кто это?
– Моя галлюцинация, – уже спокойнее ответил Павел.
Андрей задернул шторы. Его вытаращенные глаза были красноречивее слов. Он долго не мог произнести ни слова. Не двигался с места и только моргал, как будто остался единственный рефлекс. Наконец он поднял руку и сдвинул штору в сторону.
– Ушел, – сообщил он с облегчением.
– Я думаю, он испарился, – пошутил Павел.
– Прости, что не поверил. Сам понимаешь, в такое могут только дети верить да сумасшедшие. Кто это был?
– Я видел его морду. Она напоминала драконью.
– Пипец, в сказку попали. – Андрей поднял бутерброд с пола. Подул на него со всех сторон и откусил. – Кто мы с тобой? Принцессы, которых охраняет дракон?
– Может быть, мы принесенные ему жертвы? – предположил Павел, испугавшись собственного предположения.
Со стороны лестничной площадки раздался стук женских каблучков. Павел и Андрей, не сговариваясь, рванули к дверям. Открыли и обомлели. На лестничной площадке стояли несколько человек. По всему подъезду слышался топот ног, хлопанье дверей и бесконечные вопросы.
Глава 2
Страх – это великий обманщик, рисующий монстров там, где их нет.
Дом стал напоминать потревоженный пчелиный улей. Люди появлялись в каждой квартире, на лестничных площадках, на ступенях. И никто из них не мог отчетливо вспомнить, как оказался здесь. Некоторые пытались паниковать, другие впадали в ступор, третьи начинали забрасывать вопросами, полагая, что все, кроме них, знают причины происходящего.
Павел поговорил с несколькими людьми, ведущими себя относительно адекватно, и выявил одну закономерность: перед тем как сюда попасть, все они испытали приступ страха. Причины были разными, от реальной угрозы насилия до просмотра фильма ужасов. Оглашать свои выводы он не спешил, Андрей куда-то испарился. Павел закрылся в спальне и лег на кровать, в тишине привести мысли в порядок.
Тишина получилась условной. По потолку постоянно топали обутыми ногами. Через стены доносился истеричный плач, вопли, уговоры, изредка истеричный смех. Происходящее действительно могло показаться социальным экспериментом, если бы не масса невозможных условий. Одно из них – люди здесь оказались со всех просторов необъятной родины. Хотя у Павла не было телефона, и он не мог знать, сколько времени прошло, какое число на дворе, у остальных они имелись. Показания времени соответствовали часовым поясам их владельцев и указывали на то, что промежуток бессознательного состояния длился не более нескольких минут. При всех невероятных способностях устроителей эксперимента таких возможностей они не могли иметь. Порталы мгновенного перемещения все еще являлись предметами далекого будущего.
Гипотеза с посмертным переносом в предбанник рая или ада тоже не казалась вероятной. Вряд ли люди умирали от просмотра фильма ужасов. Скорее всего, страх являлся энергией, использующейся для переноса в это здание. В итоге у Павла появилось самое правдоподобное объяснение происходящему. После удара он тронулся умом и все, что видел, являлось плодом его больного воображения. Поэтому он решил просто лежать и надеяться, что мозги самостоятельно вернутся в исходное состояние.
Павел уснул. Проспал неизвестно сколько, но, проснувшись, понял: мозги на место не встали. Дом продолжал шуметь. Организм немного пришел в себя и подавал признаки голода. Павел решил, что надо подниматься и идти на кухню, пока остальные не подчистили съестные припасы. Народу в его квартире собралось с десяток человек, всех возрастов. Они негромко общались между собой и полностью игнорировали появление Павла.
На кухне сидели двое, парень и заплаканная девушка.
– Привет, – поздоровался Павел и полез в холодильник.
В нем уже ничего не было.
– Ребята все съели, – шмыгая носом, сообщила девушка. – Понять не могу, откуда у них аппетит берется в такой ситуации.
– Стадный инстинкт. Когда один из стада начинает есть, остальным страшно, что им не достанется. Надо запихать в себя, даже если не хочется, – пояснил Павел.
Он закрыл холодильник и вышел из квартиры. Решил прогуляться до самого верхнего этажа, прикинув, что все спускались и самые разграбленные холодильники оказались на первых этажах. Он начал неспешный подъем. Отчасти из-за того, что везде сидели люди. Табачный дым висел коромыслом. Люди спасались за курением от тревожных мыслей. Надо сказать, что массовка подействовала на Павла успокоительно. Пока они были вдвоем с Андреем, чувство унылой тоски и страха было сильнее.
Андрея он встретил на шестом этаже. Он показывал двум парням и одной девушке проблему с открыванием окон.
– Короче, окна не открываются, и открывать не советую. Мы с Пашей там такую ногу видели, мама не горюй. – Он развел руки в стороны. – Пять по столько, и это в щиколотке. Скажи, Паш.
– Да, мы видели огромное существо. Причем, когда я был на пятом этаже, я видел его морду. Она гораздо страшнее лапы, которую видел Андрей.
– Заливаете? – не поверил один из парней.
– Не веришь? – хмыкнул Андрей. – Пошли в квартиру, подведу тебя к окну, и будем ждать.
Павел оставил их и пошел выше. Он был уверен, что в доме девять этажей. Это был советский типовой проект с лестницей, совмещенной с площадками и лифтовой шахтой. После девятого он поднялся еще на три этажа, а дом все не заканчивался. Сил подниматься не осталось. Павел выбрал дверь налево от лифта и вошел в квартиру. Здесь никого не оказалось. Как он и думал, люди спускались, где потусовее и поспокойнее, благодаря массовке.
Закрыл за собой дверь и прошел на кухню, желая поесть в одиночестве. Побоялся, что флюиды его аппетита возбудят остальных, и они явятся, повинуясь стадному инстинкту. В этом холодильнике находилось ровно то же самое, что и в стоявшем на первом этаже. Налицо типовая заготовка от устроителей. Им не хотелось заморачиваться с разнообразием продуктов, чтобы создавать как можно дольше иллюзию дома, жители которого просто ушли, оставив двери открытыми. Значит, они и не собирались этого делать. Еду оставили, чтобы люди просто могли поесть.
Павлу пришла идея, что все вещи в доме не просто так, а с какой-то целью. Он проверил все кухонные ящики. В них лежали только столовые приборы. Прошел в спальню и обнаружил в шкафу мужскую и женскую демисезонную одежду. Он снял с себя зимнюю куртку и примерил легкий непромокаемый плащ. Судя по погоде с той стороны окна, там было влажно. Намокнув, зимняя куртка перестала бы греть и потяжелела, набравшись воды.
В другой части шкафа он нашел два рюкзака с явными гендерными отличиями в оформлении внешнего вида. Выбрал себе мужской и убрал в него плащ, майку, спортивные штаны и необычную обувь, представляющую из себя гибрид резиновых сапог и солдатских ботинок. Она была отделана изнутри мягкой тканью, с крепкой протекторной платформой, но голенища застегивались на молнию. Веса они почти не имели, несмотря на внушительный вид.
Рюкзак с вещами добавил Павлу еще немного уверенности в будущем. Он сделал себе бутерброд, налил молока и присел за стол. Где-то внизу раздался жуткий женский вопль. Он подскочил к окну и увидел толстое тело змеи, ползущей по отвесной стене. Задернул шторы и сел на место. Прием безотказно работал с детства: если накрыться одеялом с головой, то монстр не увидит его и уйдет.
Многие не знали о нем. Вопли множились. Раздался топот по лестнице. Куда направлялась толпа, Павел не понимал. Самое безопасное место из всех известных – это дом. Кажется, он был защищен каким-то образом от попадания монстров внутрь.
– У кого-нибудь есть таблетки от сердца? – раздался громкий голос, разлетевшийся эхом по всем этажам. – Женщине плохо.
Наверное, это была та самая женщина, начавшая кричать первой. Не справилась с нервами. Попадать сюда любому человеку с проблемным здоровьем – не самая лучшая идея. У Павла до сих пор осталось чувство, что мозг функционирует наполовину, если не на четверть. Остальная часть находилась в блокировке, неспособная принять невозможную реальность. А сердце время от времени начинало учащенно биться, отчего возникала неконтролируемая тревожность. Далее это приводило к одышке, чего с Павлом никогда не случалось. У него никогда не было популярных в последнее время у населения панических атак, но он решил, что это могут быть их предвестники.
Еда больше не лезла, а сидеть в одиночестве надоело. Начинало казаться, что в соседних комнатах раздаются подозрительные шорохи, пугающие вздохи и даже шаги. Павел повесил на плечи рюкзак и вышел на лестничную площадку. Девушка со светло-русыми волосами и в зеленом пальто поднималась по лестнице. От нее расходился флер хороших духов.
– Привет, – поздоровалась она нейтрально, почти не удостоив Павла взглядом.
– Привет. Что, тоже еды не досталось? – наивно поинтересовался он.
Вообще, он не хотел этого спрашивать, само вылетело.
– Нет. Избегаю создаваемой дураками суеты, – ответила она высокомерно.
Ей было отчего высокомерничать. Одевалась она стильно, дорого, имела неплохую фигуру, насколько о ней можно было судить под пальто, и симпатичное лицо. Павел безошибочно угадывал бюджеты девушек. Эта была из зажиточной семьи или замужем за богатым мужчиной. Возможно, оба этих обстоятельства у нее имелись одновременно.
Он проводил ее взглядом, так и не придумав повода поговорить. Она ведь тоже сразу поняла его социальный уровень, плюс еще ссадина на лбу, добавляющая минусов в образ. Павел коротко вздохнул и отправился вниз. Надо было установить хоть с кем-нибудь контакт и держаться вместе.
По мере спуска плотность людей увеличивалась. Напуганные чудовищем, они перестали шуметь, разговаривать в полный голос. В полумраке лестничных пролетов висел табачный дым и слышался непрерывный шепот, вызывающий гипнотический эффект надвигающихся неприятностей. Когда Павел спустился до четвертого этажа, в одной из квартир снова раздался крик. Испуганные люди выбежали из дверей на лестничную площадку, наскакивая на тех, кто не успел отойти в сторону.
– Что? Что там такое? – раздались вопросы.
Самые смелые решили разведать причины испуга. Павел тоже пересилил страх и вошел в квартиру. В ней было темно из-за того, что свет в окнах загораживал темный объект, похожий на струящуюся черную ткань. Никто не решился подойти близко, смотрели с безопасного расстояния, стоя у противоположной от окон стены. Павел, как более опытный, знал, что для существ снаружи стены дома неприступны, и потому подошел к окну почти вплотную.
Кровь застучала в висках, наполненная адреналином. Черная ткань уже не казалась тканью, а больше напоминала перепончатую кожу на крыльях летучих мышей, с прожилками кровеносных сосудов. Она задвигалась, огромная когтистая лапа ухватилась за металлический откос, пронзив его насквозь. И вдруг огромная физиономия, специально созданная природой вызывать страх и отвращение, заглянула горящими желтыми глазами в окно.
Всех смельчаков как ветром сдуло. Павел тоже отступил на несколько шагов, но, завороженный пугающим зрелищем, нашел в себе силы для любопытства. Горящие глаза монстра смотрели ему прямо в душу. Он знал свою силу и упивался ею, парализуя волю жертвы. Монстр играл, как хищник, который недавно отобедал, был ленив, но давал понять, что оставляет жертву на следующий прием пищи.
Павел сделал шаг в сторону окна. Он не мог самому себе ответить, чем он был вызван, подавлением воли или же проверкой себя. В любом случае рациональный центр сознания не участвовал в этом процессе. Монстр перехватился, отдалившись мордой от окна. Он как будто удивился поведению жертвы. Парализующее излучение его желтых глаз ослабло. Павел сделал еще один шаг к окну. Монстр со скрежетом вырвал откос и исчез в тумане.
Народ робко заглянул в комнату, думая увидеть ужасную картину смерти после того шума, которое произвело жуткое существо.
– Где он? – спросил парень в зеленой куртке, подвязанной бордовым шарфом.
– Улетел, – ответил Павел глухо.
Пережитые чувства изменили ему голос. Во рту пересохло.
– Обещал вернуться? – пошутила девушка, несмело подходя к окну.
– Без понятия. – Павел отправился на кухню.
Нашел в ней бутылку молока и выпил из горлышка половину. Разогретые любопытством люди вошли следом.
– А что было-то? – поинтересовался парень в зеленой куртке.
– Мы смотрели друг на друга, а потом он улетел. Ему не понравилось, что я приближаюсь. Мне кажется, – добавил Павел, вспомнив, как менялось выражение глаз монстра, – он пытался меня напугать.
– С такой-то рожей можно напугать кого угодно. Жуть. Кому это надо было заморочиться, чтобы вместо окон поставить такие экраны? Вот это шоу, я понимаю, – произнес все тот же парень в куртке. Он помахал руками в разные стороны. – Респект продюсерам. Бабла не пожалели. Кастинг отличный. Готов подписать рекламные контракты по окончании шоу.
– Да никакое это не шоу, – негромко отозвался Павел. – Времени после того, как мы потеряли сознание и появились здесь, прошло слишком мало. Не смогли бы они собрать людей со всей страны. Нет таких технологий.
– Все у них есть, просто власти скрывают, – уверенно заявил парень в куртке. – Людей надо держать в неведении, чтобы они не перевозбудились.
Павел не стал спорить. Выскочка относился к категории активных идиотов, компенсирующих узкий кругозор и критическое мышление уверенной констатацией чужой глупости. Им были неинтересны скучные факты, их наивный ум возбуждался от выдуманных историй, поражающих воображение, и чем невероятнее была история, тем сильнее они верили ей.
– Если это шоу, то где находятся камеры? – поинтересовалась девушка и сразу начала поправлять прическу.
– Камеры – вчерашний день. Они снимают нас сверхчувствительными сенсорами, встроенными прямо в стены, – авторитетно пояснил парень в куртке.
– И в туалете? – смутилась девушка.
– И там тоже. Если ты будешь себя плохо вести и ругаться с продюсерами, они обнародуют твое видео с пикантными моментами. – Парень в куртке безобразно заржал, довольный своей шуткой.
– Придурок. – Девушка выскочила из кухни.
Павлу надоела эта компания. Он покинул квартиру и направился вниз по лестнице. Надеялся найти Андрея, единственного человека, с кем хотел поговорить. Его нигде не было. Видимо, он находился в одной из квартир, а проверять их Павлу было неловко.
– Нет отсюда никакого выхода, – услышал он спустя полчаса сидения на лестнице знакомый голос.
Раздавался он со стороны подвала, из которого и выбрался сам Павел. Андрей шел в компании двух мужчин. На их телефонах были включены фонари.
– О, а вот и Пашка. Это он оттуда появился. Видите, печать на лбу. В темноте приложился.
– Привет, – поздоровался Павел.
– Я подумал, что в подвале может быть выход, – пояснил Андрей. – Но там только стены и ни одной двери.
– Бесполезно это, – отмахнулся Павел. – Ждать надо, когда нам сообщат причины. Ради чего-то это устроили?
– И сколько ждать? – спросил один из спутников Андрея.
– Недолго. Я думаю, в течение суток.
– Откуда такая уверенность?
– Запасы еды на один день, – пояснил Павел.
– А если они хотят, чтобы мы начали голодать, а потом есть друг друга? – резонно поинтересовался спутник Андрея.
– А вы помните, что предшествовало моменту, после которого вы очутились здесь? – задал ему вопрос Павел.
– А к чему ты это спрашиваешь? – не понял мужчина.
– Я заметил, что люди, перед тем как сюда попасть, испытали сильный страх. Я тоже.
– Хм, ну было. И какие выводы ты сделал из этого? – Мужчина не стал настаивать на своей точке зрения.
– Пока никаких, но мне кажется странным, если нас отбирали сюда по одному критерию, а проверять будут по другому. Не вижу связи между перенесенным нами страхом и людоедством.
– После того как ты съел человека, тебе уже ничего не страшно, – усмехнулся Андрей.
– Напротив, если ты съел человека, значит, страх голода для тебя сильнее людоедства. Смелый человек умрет, но не опустится до такого, – поделился своим видением Павел.
– Заткнитесь, а, – попросил второй спутник Андрея. – Придумаете тоже, людоедство. Всему есть простое объяснение. Надо только потерпеть.
Где-то выше снова раздались испуганные вопли и последовавший за ним топот ног. Павел даже не дернулся, чтобы поинтересоваться, какой монстр появился в окне на этот раз. Он был уверен, что ни у одного из них не было реальной цели напасть на людей. Они были антуражем, поддерживающим атмосферу страха и тревожных ожиданий.
– Да, надо дождаться, а не пугать себя мрачными предположениями, – согласился Павел.
– Было бы пивко, ждать было бы гораздо легче, – вздохнул Андрей. – Какой сверхразум придумал собрать вместе столько народа, а про пиво забыть? Согласись, Паш?
– Я не пью.
– Совсем? И даже пиво?
– Не нравится состояние опьянения, – признался Павел.
– Странный ты, – хмыкнул Андрей. – Ладно, будем ждать на сухую, глядя в окно. Пойду поищу веселую компанию. Ты со мной?
– Нет, прогуляюсь вверх, посмотрю, сколько тут этажей. – Павлу не хотелось сидеть в компании незнакомых людей.
Тогда у него время не двигалось совсем.
– Иди, конечно, только непонятно, какая ценность в этой информации?
– Если этажей окажется тринадцать, значит, мы в аду, – пошутил Павел.
– Да пошел ты. – Андрей в шутку ударил его в плечо. – У тебя на лице написано, что ты еще не успел согрешить. Тебя-то за что сюда?
– За малодушие, за унижение чести и достоинства других, – предположил Павел.
– Это ты унижал? Не верю.
– Ладно, я пойду. – Павел направился вверх.
Людей на ступенях стало меньше. Постепенно они разбивались по интересам и расходились по квартирам. Кому-то требовалось поспать, кому-то перекусить. В районе седьмого этажа Павел снова повстречался с той самой красавицей в пальто. Она спускалась.
– Привет, – поздоровался он. – Теперь ты решила вернуться к суете, создаваемой дураками.
– Одной страшно, – призналась девушка. – Мне все время мерещатся пугающие звуки. Это какой-то дом призраков или барабашек.
– Да, я тоже слышал звуки, когда остался один.
– А ты куда?
– Поставил себе цель добраться до самого верхнего этажа, узнать, сколько их здесь вообще.
– Я там была. Двадцать первый этаж последний.
– Ого, вот это небоскреб. А на вид типовая девятиэтажка.
– Я разрушила твою цель? – усмехнувшись, спросила девушка.
– Ну, наверное, перепроверять не стану. – Павлу уже не хотелось карабкаться выше.
– Давай держаться вместе, – предложила девушка.
Павел опешил. Не ожидал от нее такого предложения.
– А, хм, давай. Я думаю, на этом этаже полно незанятых квартир.
– Только договоримся, вместе – это не значит, что ты станешь приставать. Только по-дружески, чтобы не так страшно было.
– Ладно. Я и не собирался. – Павел внутренне возмутился, что произнес эту фразу.
Ему показалось, что он выглядит перед девушкой тюфяком, заранее готовым на любые ее условия. Павел открыл дверь ближайшей квартиры.
– Никого. – Отошел в сторону, чтобы вежливо пропустить девушку вперед.
Она не приняла его ухаживания.
– Заходи первым, – предложила она.
Павел понял, что она боится и использует его в качестве сапера. Он зашел в прихожую, скинул обувь и обошел все комнаты. Обстановка в них копировала все прочие осмотренные им помещения.
– Пусто, – сообщил он ожидающей в коридоре девушке. – Я прогнал всех призраков и барабашек.
Девушка скинула с плеч пальто, давая понять, что ей надо помочь. Павел снял и повесил его на вешалку.
– Если голодна, в холодильнике должно быть полно еды, – посоветовал он ей.
– Не уверена. Мне надо немного успокоиться.
Павел закрыл дверь на защелку.
– Зачем? – испуганно поинтересовалась девушка.
– Привычка. И еще не хочу, чтобы сюда кто-то пришел. Тоже не очень люблю создаваемую дураками суету, – пояснил Павел.
Он повесил свою куртку на вешалку, а рюкзак бросил под нее.
– Ты попал сюда с рюкзаком? – спросила девушка.
– Нет, в шкафу нашел. У меня есть предположение, что все вещи и еда нам даны с какой-то целью. Дали рюкзак – надо брать.
– Дали яд – надо пить, – проверила девушка его логику.
– Можно и яд, если другого выхода нет. – Павел задернул штору в зале. – Кстати, я не видел ни одного балкона.
– А я даже не вспомнила про них. – Девушка скромно села в широкое кресло и сложила руки на коленях.
Она больше не производила впечатления высокомерной гордячки. Пряталась за привычной маской, чтобы никто не видел ее растерянности и страха.
– Меня Павел зовут, – представился он.
– Маша, – скромно ответила девушка.
– Паша и Маша. – Павел засмеялся.
– Давай без намеков. Ты не в моем вкусе, поэтому у нас могут быть только дружеские отношения, – снова предупредила девушка. – Я вообще не могу представить, что в этом всем можно начинать отношения. Это какой-то дикий сюр.
– Я не собирался к тебе подкатывать. У меня самого душа не на месте. Хочешь бутерброд?
Маша задумалась.
– Давай, – согласилась она. – Там есть что-нибудь из правильного питания?
– Правильный хлеб, правильная колбаса, правильный майонез шестьдесят семь процентов жирности. – Павел наблюдал за ее реакцией.
Лицо Маши превратилось в маску брезгливости.
– Я ничего такого не ем. Там есть хлебцы, соевое молоко и вегетарианское масло?
– Я ни разу не слышал о таком масле, но его там точно нет. В холодильниках лежит самая распространенная еда. Те, кто нас сюда затащили, исходили из потребностей большинства, – предположил Павел. – А вообще, кто решил, что соевое молоко лучше коровьего?
– Ученые, кто еще. Я столько роликов пересмотрела, теперь в курсе ценности любого продукта.
– Да, ролики из интернета способны любого человека сделать умным. Не говоря про людей, которые там называют себя учеными. – Павел ехидно усмехнулся. – Скажи, а сколько калорий в стакане горячей воды?
– Нисколько, – хмыкнула Маша. – Это же вода, в ней всегда ноль калорий.
– Это все, что нужно знать о твоем образовании. Калория – это единица энергии. В горячей воде ее больше, чем в холодной, потому что ее нагрели, и энергия хранится в ней в виде тепла.
– Ты хочешь сказать, что если пить горячую воду, то можно поправиться?
– Теоретически да. Организм будет забирать из воды лишнюю температуру на согрев, а та еда, которая могла пойти на поддержание постоянной температуры тела, отложится в виде жира. Но если пить только горячую воду, то, конечно, не поправишься. Калории не превращаются в жир напрямую.
– Ты сам это придумал, – ответила уязвленная Маша.
– Нет, не сам. Я просто хорошо учусь, как положено, в универе, а не залипаю по всяким роликам, где одни идиоты учат дру… – Павел вовремя осекся. – Легковерующих.
Девушка смерила его презрительным взглядом, но промолчала. Павлу стало не по себе из-за того, что не сдержался. В конце концов, большинство женщин воспринимало калории как меру перехода еды в жир и не считало единицу энергии чем-то отдельным от продуктов питания. Не стоило винить в этом конкретного человека, виновато было время, когда популизм сделался авторитетнее науки.
– Хочешь холодный кофе без сахара и сыр? – спросил Павел примирительно.
– Сама возьму. – Маша резко поднялась и ушла на кухню.
Павел не пошел за ней, чтобы не выглядеть, как «собачий хвостик». Подошел к окну и заглянул за шторку. Снаружи как будто начало темнеть. Ожидание появления монстра заставило щекотать нервы. Страх ощущался телом физически, как дрожь, расходящаяся от головы и далее. Пульс участился, дыхание стало шумнее и чаще. Появление пугающей сущности не заставило себя ждать. Мебель затряслась под ее тяжелой поступью. Серый туман пришел в движение.
Черное, корявое тело, как будто специально созданное вызывать страх одним своим видом, возникло перед окном. Это был новый персонаж, не похожий ни на дракона, ни на змею или летучую мышь. Больше всего он походил на паука, благодаря тонким ходулям, на которых покоилось немаленькое мохнатое тело. Восемь пар горящих желтых глаз одновременно смотрели на Павла.
Из кухни раздался истошный крик и грохот падения. Павел очнулся от наваждения, задвинул штору и побежал спасать Машу. Но не тут-то было. Ноги сделались ватными и едва переставлялись. Он мучительно долго ковылял до кухни. Маша лежала без сознания на полу под столом. Из разбитой головы натекла лужица крови. Павел заметался, с перепугу решив, что девушка ударилась виском и убилась насмерть.
Вышел в коридор, снова зашел, никого там не увидев. Подошел к девушке и потрогал ее за руку. Она была теплой, хотя остыть так быстро тоже не могла.
– Эй, Маша, очнись, – попросил Павел.
Просьба не сработала. Тогда Павел полез шарить по всем ящикам, пока не нашел небольшую аптечку, в которой лежали жгут, спирт, бинты, нашатырь, таблетки от головной боли и гипотермический пакет. Устроители точно знали, что обмороки с травмами случались чаще всего. Павел неуклюже вытянул девушку из-под стола. Положил ее голову себе на ноги и принялся обрабатывать рану.
От прикосновения смоченного в спирте бинта Маша пришла в себя.
– Ай, больно. – Она потрогала рану рукой и ужаснулась, увидев на пальцах кровь. – Ой, я разбила голову. – Девушка испуганно посмотрела в глаза Павлу. – Я видела чудовище, похожее…
– На гигантского паука?
– Наверное. Он ушел?
– Ушел.
– Откуда он взялся?
– Без понятия. Но одно я понял точно: они чувствуют, когда мы ждем их появление. Вернее, они чувствуют наш страх.
– Я не боялась.
– Я боялся. Это на мой страх явилось чудовище. Не надо подходить к окнам. – Павел сдвинул испачканную в крови прядку волос в сторону. – Не дергайся, я обработаю рану.
– Она огромная? – с испугом поинтересовалась Маша.
– Нет, но шрам останется.
– Блин.
– Не переживай, шрамы украшают не только мужчин. В нужном месте они украшают и женщин.
– В каком это? – не поняла Маша.
– Ну, блин, в таком, где не уродуется внешность. В том месте, где у тебя, он будет к лицу. Шрам заберет образ манерной домоседки и сделает отчаянной красавицей. Парням нравятся девушки, готовые поучаствовать с ними в каком-нибудь опасном деле.
– Зато мне не нравятся такие парни, – призналась Маша.
– Потерпи немного. – Павел занес бинт над раной.
– Терплю. – Маша зажмурилась.
Он промокнул испачканную в крови кожу вокруг раны, приложил тампон и начал перематывать. Маша испытывала огромную неловкость из-за того, что образ роковой красавицы в ее ситуации окончательно разрушился. Однако она стоически терпела боль, понимая, что ей делают как лучше.
– Готово. – Павел скептически осмотрел дело своих рук. – Безобразно получилось, – признался он.
Маша поднялась на ноги. Ее пошатывало. Павел придержал девушку за руку и подвел к окну. В полумраке коридора разглядеть ничего не получилось. Он уже хотел предложить сделать фото на ее телефон, чтобы она посмотрела на свой снимок, как вдруг раздался звук заработавшего холодильника. Павел нажал выключатель и в коридоре загорелся свет.
– Да будет свет, – радостно произнес он.
С лестницы донеслись многочисленные вопли. Электричество добавило уюта и поселило в сердце надежду на то, что не все так мрачно, как казалось ранее. Павел тоже зарядился оптимизмом. Проверил кран. Из него текла вода. Набрал воды в электрический чайник и поставил греться.
– Что ж, начинается новая глава нашего чудесного эксперимента, – сказал он.
– Социального? – спросила Маша. – Или это очередной блевотный проект телевидения?
– Не знаю. Не хочу думать, – признался Павел. – Будем строить предположения по мере появления новых фактов. Пока их недостаточно, чтобы родить что-нибудь вразумительное.
На кухне откуда-то сверху раздался шум и скрип, напоминающий работу акустических динамиков.
– Раз, раз, – раздался мужской голос. – Надеюсь, меня слышно. Всем привет, меня зовут Костя, и я светляк. Введу вас кратко в курс происходящего. Уверен, что вопросов у вас накопилось очень много. Итак, вы очутились в странном мире размером с многоквартирный дом, из которого нет выхода, а за окном происходит какая-то чертовщина. Все верно, чертовщина там и происходит. Дом, где вы сейчас находитесь, мы, ветераны этого места, называем крематорием. Завтра вы узнаете почему. Как только начнет припекать, ломитесь к выходу. У вас останется около получаса до того момента, когда будет поздно. Мы встретимся снаружи. Нас немного, около двадцати человек. Я главный, и светляк – это название моей должности. Дело в том, что завтра вам предстоит выйти на первый круг. Каким он окажется, я не знаю, каждый раз загадка, но что я знаю точно, так это то, что вам, что бы вы ни увидели, не надо бояться. Все, что будет вас пугать, в начале круга не имеет силы. Ваш страх будет питать призраков, и с каждой минутой монстры будут становиться все осязаемее и сильнее, пока не почувствуют, что вы накормили их достаточно, чтобы у них появились силы убить вас. Я знаю, что моему предупреждению внемлют немногие и к завтрашнему окончанию круга доберутся только единицы. Поэтому я больше обращаюсь к тем, кто найдет в себе силы не поддаваться панике несмотря на то, что ею будет охвачено большинство. Не бегите со всеми, не будьте толпой, это верная смерть. Каждый свой шаг обдумывайте, это позволит занять мозг чем-то, кроме генерации страха. Не пытайтесь помогать паникерам, они привлекают монстров, может достаться и вам. Будьте непреклонны в уверенности, что все происходящее спектакль, плохой спектакль, в игру которого вы не верите. Предупреждаю, с самого начала все окружение будет заточено на то, чтобы вы потеряли над собой контроль. Чем меньше вы будете накачивать страхом теневых тварей, тем больше шансов одолеть первый круг. Кстати, мы называем их макаками. Это позволяет нам меньше их бояться. Макаки бывают разными, но об этом предметно поговорим завтра на круге. У нас был тяжелый день, и очень хочется прожить его с удовольствием. Так что всем до завтра. Встретимся на круге, и не забывайте: как только часы пробьют двенадцать, дом превратится в крематорий. Не будьте дровами.
Голос умолк. Павел уставился на Машу, она на него. Оба не знали, что сказать. Во всем доме повисла мертвая тишина.
Глава 3
Единственный способ избавиться от страха – это пройти сквозь него.
Тишина длилась недолго. Некоторые принялись истерить и биться в двери, чтобы их выпустили, другие просто ревели или впадали в прострацию. Маша была на грани потери над собой контроля, и это, как ни странно, повлияло на Павла лучшим образом. Он сконцентрировался на том, чтобы не дать ей расклеиться. Впервые в жизни он почувствовал, как забота о другом человеке вносит в его душу приятное ощущение собственной полезности. Помимо этого, он начал испытывать симпатию к Маше, поняв, что она не такая гордячка, какой показалась вначале.
Маша лежала на кровати, уткнувшись в подушку. Она не плакала, просто молчала. Неожиданно резко поднялась и села на край.
– Они сказали, что это спектакль, помнишь? – выдала Маша.
– Да, – с готовностью согласился Павел. – Плохой спектакль.
– Они дали нам понять, что все, что будет происходить завтра, – это шоу, очень правдоподобное, но не настоящее. Нас будут пугать, а те, кто не поддастся панике, пройдут отбор. Я все поняла: это шоу, которое еще даже не анонсировали по телевизору. Они превратили целый дом в студию и снимают нас, а для правдоподобия сделали такие спецэффекты, что нам будет казаться, будто на нас действительно нападают какие-то монстры. Причем они не могут убить, потому что мы якобы не накачали их страхом. – Она смахнула с лица растрепанные волосы. – Все, я полностью рассекретила их приемы, и мне уже не страшно. А ты как думаешь?
– Я? – Павел хотел высказать мнение о моментах, в которых сомневался, но передумал. – Очень хорошая теория. На шоу это похоже больше всего.
– А что еще, по-твоему, это может быть? Конечно шоу, – уверенно заявила Маша. – Фух, камень с души. Надеюсь, родителям уже доложили, где я.
Павлу хватило ума предположить, что такой студии с невидимыми камерами техническая мысль еще не успела создать. Скепсиса добавлял и способ отбора. Однако он испытывал осторожный оптимизм после того, как с ними пообщались. Мероприятие действительно стало напоминать представление, где была интрига, замешанная на страхе. Он допускал, что не разбирается в магии кино, способной создавать потрясающие спецэффекты. Допустим, кинокомпания построила это здание в качестве объекта для какого-нибудь фильма, а ушлые телевизионщики решили приспособить его для своих целей. Конечно, установка во все окна экранов с высоким разрешением обходилась в космические деньги, но кто знает, сколько они собирались заработать. Реалистичное шоу с нападением монстров могло побить все рекорды популярности и заставить рекламодателей выстроиться в очередь.
Павел был уверен, что завтра он с первого взгляда определит природу происхождения спецэффектов.
– Пора ложиться спать. – Он широко зевнул, прикрывшись рукой. – Пойду в зале на диван лягу.
– Нет, постой. – Маша подняла руку.
Неуверенная, с забинтованной головой, она выглядела не так привлекательно, как в образе высокомерной гордячки. Павел уже решил, что она предложит ему спать под одним одеялом.
– А мы можем затащить диван сюда? – спросила она.
– Не знаю, наверное, он тяжелый. Могу попросить кого-нибудь из парней, – предложил Павел.
– Спасибо. Страшно ночевать одной в комнате.
– Ладно, сейчас поищу.
Павел обулся и вышел на лестничную площадку. Спустился на пару этажей ниже и встретил Андрея в компании двух мужчин.
– О, Пашка, душа нараспашку, – обрадовался он. – Не спится?
– Да мне помощь нужна, диван перенести из зала в спальню. Девушке одной страшно спать в комнате, – честно признался Павел.
– А в свою кровать она тебя, значит, не зовет? – усмехнулся новый товарищ Андрея. – Использует как охранника.
– Мы с ней знакомы несколько часов, – ответил ему Павел.
– Пошли помогу. – Андрей не стал поддерживать разговор.
Как только поднялись на два лестничных пролета, он поинтересовался:
– Что думаешь о том сообщении?
– Честно?
– Конечно, я же не девочка.
– Пятьдесят на пятьдесят. Вначале я был уверен, что этот голос сказал правду, но потом подумал, что отстал от жизни и могу не знать, насколько у нас продвинулась техника в создании реалистичных спецэффектов. Думаю, завтра вживую я смогу это понять.
– Паш, давай держаться вместе. Я чего-то присел с этими мужиками, а они такие тупые, а отвязаться не знаю как. У них все разговоры, как они бухали да сколько пропили, и где бы тут прибухнуть. Короче, маргинальная публика и обидчивая.
– Так оставайся с нами. В нашей квартире две спальни. Забирай одну.
– Ладно, спасибо, – с готовностью согласился Андрей. – Обещаю, спать буду глубоко, если вам приспичит, я ничего не услышу.
– Это вряд ли. Маша девица высокого полета, а еще головой треснулась, аж сознание потеряла. Так что у нее вряд ли возникнут романтические чувства.
– А чего она брыкнулась? Тебя увидела?
– Нет, огромного паука за окном. А я что, настолько ужасен?
– Я не девка, слава богу, понятия не имею. Просто пошутил. Разряжаю обстановку.
– Ясно. Нам сюда. – Павел открыл дверь в квартиру.
Маша вышла на шум.
– Здрасти, – поздоровалась она.
– Привет. Что, Чапаева, ранение получила на Колчаковских фронтах? – пошутил Андрей.
Маша бросила на Павла недовольный взгляд, словно ждала другого человека. Тот пожал плечами.
– Мы с Андреем появились в этом доме раньше всех. Он останется ночевать в другой спальне, – пояснил Павел.
Маша переварила сказанное с явным неудовольствием. Привыкла, чтобы поступали, как хочется ей.
– Не переживайте, дамочка, я сплю крепко, не храплю и не ворочаюсь. Я не доставлю вам никаких неудобств, – пообещал Андрей. – А завтра предлагаю держаться вместе, чтобы нас толпа не затоптала.
– Я подумаю, – ответила Маша и ушла в свою комнату.
– Королевишна, – хмыкнул Андрей, когда они ушли в другую комнату.
– Отыгрывает образ. Со мной она другая, – тихо произнес Павел. – Она прячет неуверенность за маской высокомерия. Я думаю, что она избалованный ребенок, не умеющий принимать решения.
– Мордаха у нее смазливая. Даже не представляю, как ты сегодня сможешь заснуть. – Андрей подхватил диван за одну сторону. – Ни хрена себе тяжесть.
Павел взялся с другой стороны.
– Согласен, непонятно, зачем им надо было выбирать такую тяжелую мебель. Обошлись бы самым дешевым, если это на одну ночь.
– А ты веришь, что завтра это все сгорит?
