Летом я сказал брату, что в детстве хотел уметь читать мысли. Сейчас я хотел бы обладать суперспособностью останавливать время на несколько дней. Чтобы ничего никуда не двигалось — чтобы замирали часы, люди и небесные светила. В застывшем мире я пошел бы в магазин за продуктами, оплатил бы их на кассе самообслуживания, прибрался бы дома, поменял постельное белье, приготовил ужин, почитал книжку и выспался. А на следующий день прогулялся бы вдоль канала, а затем поработал бы над книгой в охотку часов эдак пять. Классно было бы запрыгивать в подобные рукава времени, восстанавливать там силы, выбираться из потока сообщений и рабочих задач в чистое, пустое поле. Кто-то скажет: это выходной. Нет, в выходные неизменно что-то да настигает. Мне нужно, чтобы мир стопорился вместе со мной. Впадал в спячку.
когда что-то страдает — страдает все сразу
Оценка была Глебу безразлична. В темном экзаменационном кабинете он таращился на портрет Гете и думал, что, пожалуй, училка права и высокомерие действительно будет ошибкой. Ошибкой, которая помешает приехать к Ане. Чтобы получить визу в Германию, стоило отбросить и гордость, и стеснение, и прочие «себе дороже». Стоило просить о помощи у родителей. В конце концов, им и так пришлось бы давать согласие на выезд несовершеннолетнего.
— Да ну, я не хочу в агентство, — сказала Аня, замачивая очередной кусок. — Не хочу кормиться от кого-то, как эти утки. Я хочу делать свое. Ни от кого не зависеть.
И так серьезно прозвучали ее слова, так при вежливом пока что, весеннем солнце сверкнула индийская родинка, что и Глеб ей точно бы весь в ответ засверкал: вот же она, свобода, вот он же он и есть, тот самый реалистичный вариант его фантазии быть воином — делать свое, ни от кого не зависеть, бороться за успех.
Взгляни на Китай — цифровой контроль эффективен. Кто от него откажется, тот в итоге проиграет. Будущее тотально. Вот в чем дело.
Говорят обычно: заводит. Заводит она или он. Но человек — не заводной апельсин. Завести его нельзя. Зажечь можно, как звезду у Маяковского. Глеб зажегся. До «Ясенево» пара минут осталась, а он думал, упадет в обморок на креслах драных, под свист состава. Думал, что все, допрыгался — готическая церковь. В ней, как водится, свежо и кружится голова.
Зажечь можно, как звезду у Маяковского. Глеб зажегся. До «Ясенево» пара минут осталась, а он думал, упадет в обморок на креслах драных, под свист состава. Думал, что все, допрыгался — готическая церковь. В ней, как водится, свежо и кружится голова.
даже в основе отцовской нелюбви к правительству лежала щемящая утрата прошлого.
Он дохрена всего обещал себе и другим и дохрена всего не смог.
Если летом Глеб стремился быть с Аней, то теперь он об этом мечтал. А мечту можно откладывать.
