В гостях у Поликарпа
Шутка в тринадцати актах
Виталий Глухов

© Виталий Глухов, 2016

ISBN 978-5-4483-1039-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Таинства государственной службы

Наше государство со всеми его ветвями и ответвлениями давно превратилось в одну сплошную тайну. И сегодня, как это ни парадоксально звучит, это и есть самая большая тайна нашего государства. Служба в государственных органах превратилась в таинство действий, наподобие службы египетских жрецов. Они что-то там делают и делают что-то очень важное, для спасения всего общества, и если они перестанут это делать, то погибнет все общество. Именно это всеми своими телодвижениями и перемещениями стремятся показать чиновники нашим гражданам, и ничего другого. Но непосвященным никак нельзя знать, что, как и для чего, они делают, иначе исчезнет таинство власти. Тогда и власти конец. Поэтому они постоянно перемещаются, совещаются, встречаются, заседают, обмениваются опытом, принимают решения, намекают.

Только вот в чем беда. Чем решительнее они берутся за решение проблем, тем больше их становится, тем не разрешимее эти проблемы. Борются с преступностью и наркоманией, а преступность и наркомания только прибавляют в своем разгуле. Борются за чистоту городских кварталов, а помоек становится все больше и больше. Борются с инфляцией, а инфляция только прибавляет в процентах. Стремятся увеличить ВВП, а экономика показывает еще большее сокращение производства. Помогают выжить деревне, и их становится все меньше. Борются с бедностью, и бедных становится еще больше. Принимают программу помощи детям и количество сирот увеличивается.

Президент постоянно в работе. То он участвует в «тройке», то в совещании «большой восьмерки», то встречается с президентом США, то с Назарбаевым пьет пиво, то проводит встречу с американскими и немецкими предпринимателями, то борется с бедностью, то выстраивает вертикаль, а потом ее опрокидывает, то устраивает разборки между переругавшимися членами правительства. В общем, нет ему ни сна, ни отдыха. Правда граждане не совсем понимают истинные смысл столь активных действий, не видят даже как это отражается на их жизни, но молчат, предполагая, что начальству виднее. А начальство и не считает необходимым информировать граждан, для чего все это делается. Разве они могут понять всю серьезность и значимость государственной политики.

Не менее активную жизнь и работоспособность проявляют и служащие государственного аппарата. Министр иностранных дел России Сергей Лавров так просто живет в самолете. И даже, как сообщили газеты, испытал «угрозу» международного терроризма в аэропорту Амстердама, где был задержан спецборт министра иностранных дел России, вместе со всеми сопровождающими. Но все обошлось, и через час министр благополучно улетел в Сану. Ну, а когда он прилетит в Россию, и зачем он прилетал в Амстердам, нам конечно не сообщили. Государственная тайна. Дипломатия – это вообще одна сплошная тайна.

Конечно, ввиду отсутствия информации, отдельные несознательные граждане могут предположить, что министр с сотоварищами летали в Амстердам травки покурить, так как легкие наркотики в Голландии легализованы, но мы то знаем, что решались очень важные государственные задачи. И поэтому спим спокойно.

Вполне естественно, что за покровом тайны нельзя всего понять, а поэтому некоторые товарищи, как, например депутат Госдумы Н. Кондратенко и выступают с критикой: «Наша международная политика, она прямо скажем, выкастрирована у нас. Она ни на что сегодня пока неспособна». Надо же такое заявить! В одном только здании Министерства иностранных дел в Москве сидят тысячи сотрудников, которые могут за один день исписать тонну бумаги, а Кондратенко заявляет, что ничего не могут.

Трудится не покладая рук и правительство РФ. Совещания идут непрерывно. Видно, что члены правительства держат руку на пульсе страны, и поэтому оперативно реагируют. Если сначала стояла задача об удвоении ВВП, то теперь концепция поменялась и Минфин взял курс на снижение инфляции вместо удвоения ВВП. Хотелось бы конечно знать, почему концепция поменялась? Но мы спокойны, так как и не знали того, что будет нам от удвоения ВВП, и вообще возможно ли удвоение ВВП, и будет ли нам хуже без удвоения ВВП.

А какую огромную работу они проделывают, чтобы Россия вступила в ВТО! Граждане просто не представляют всю важность этой работы. Копаются на своих дачах и даже не знают, что в первую очередь нам надо вступить в ВТО. Но при этом еще и возмущаются, что им не объяснили, зачем нам вступать в ВТО. И не понимают, что правительство не может объяснить, ведь тогда планы правительства станут известны другим членам ВТО, которым могут не понравится наши планы. И тогда наше вступление в ВТО затянется еще на долгие годы.

Еще более напряженную работу, связанную с большими эмоциональными нагрузками, ведут депутаты Госдумы. Эта эмоциональная нагрузка даже иногда выливается в потасовки среди депутатов, что весьма отрицательно сказывается на здоровье депутатов. Но несмотря ни на что депутаты собираются вновь и вновь, и принимают законы. Вот пример самоотверженного труда на благо страны! И не беда, что они иногда принимают законы, ущемляющие наши права, как-то закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», но мы ведь можем и потерпеть, ради государственных интересов. Да и действительно, чего шастать около государственных учреждений, мешать людям трудится. Ведь можно провести митинг или там пикет, где ни будь в поле, а еще лучше в лесу, или на берегу реки, где и митинг провести удобно и рыбку можно половить.

Не сидят на месте и губернаторы. Им тоже приходится не легко. Надо и на местах побывать, и в Москве согласовать, и с местными парламентариями договорится, да еще с бизнесменами найти общий язык, и народу объяснить, почему вдруг у правительства концепция поменялась. Так что не позавидуешь.

Главы городов, можно сказать, просто перегружены работой. Всем все надо, а бюджеты не резиновые. На все не хватает. Да и погода в России не подарок, то снегу навалит, то дожди зальют. А ведь надо и заграницу съездить, обменятся опытом, да не одному, а с заместителями, чтобы и они посмотрели, как заграницей живут. Да мало ли чего надо. Работы непочатый край. А тут еще граждане со своими вопросами и проблемами зудят, проходу не дают. Все им знать надо.

В общем, как ни поглядишь, весь государственный аппарат находится в работе и напряжении. И нечего госслужащих беспокоить своими вопросами. Поэтому правильно делает правительство, одобрившее представленный Минэкономразвития законопроект «Об обеспечении доступа к информации о деятельности госорганов и органов местного самоуправления». Хочешь много знать, – плати. А если каждому просто так предоставлять информацию, то и времени для работы не останется. Да и не каждому надо предоставлять информацию, а только благонадежным, чтобы исключить попадание ее в руки иностранных спецслужб.

Ну ладно бы, что ни будь, несущественное спрашивали, а то дайте им подробный бюджет, или сколько получили денег от продажи муниципального имущества, или, например, как Вероника Сивкова, все пыталась узнать у Росстата, как считают инфляцию. И правильно, что не дали полной информации. Это сколько же бумаги надо перевести? Сказали вам, что 10%, значит 10% инфляция. Сказали, что на культуру потратили 10 миллионов рублей, значит потратили. Сказали, что для реставрации Большого театра необходимо миллиард долларов, значит, так оно и есть. И нечего тут искать злого умысла.

К сожалению, наши граждане пока не привыкли обходиться своими силами, не привыкли к своему положению, не научились жить, не мешая работать госслужащим. Вот и учителя выступили с требованиями об увеличении зарплаты в 1,5 раза. Грозят устроить всеобщую акцию протеста. Но и их понять можно. У них тоже душа болит. Как тут будешь спокойным, когда дети голодные, когда зарплаты не хватает на самое необходимое, когда пенсии не хватает на жизнь, когда стипендии хватает только на проездной билет, когда нет своего угла, когда болезни преследуют по пятам, а лекарства дорогие, когда деревни вымирают, и население России уменьшается на 2,4 тысячи в день.

Я то понимаю, что у госслужащих на решение всех этих проблем есть свои программы, и намечены правильные реформы, но не все граждане такие сознательные. Кто-то и сомневается. Кто-то считает, что о нем забыли. Таких граждан надо вызвать в органы и напомнить, что о них помнят и знают. И пусть они зря не расстраиваются.

Это вы хорошо придумали с массовыми милицейскими зачистками, проведенными в городе Благовещенске, и в других поселениях. Очень тонкий намек нашим неспокойным гражданам. Но, надо бы и с учителями встретиться, господа чиновники, и объяснить всю трудность госслужбы, трудность переходного периода. Объяснить надо, куда мы переходим, и когда этот переход закончится. Они люди грамотные. Все поймут.

Только надо быть внимательней с подачей информации. Не пропускать в СМИ ложную информацию. А то тут недавно были опубликованы данные Росстата, что население страны, за январь – май 2005 года, уменьшилось на 286,6 тысячи. Но я думаю, что эту информацию распространяют спецслужбы Запада, с целью подрыва доверия граждан к власти. Ее обязательно надо опровергнуть. Надо оповестить всех граждан, что население России увеличивается, что рождаемость опережает смертность, а по продолжительности жизни мы скоро догоним, например, Францию. Ну, я думаю, что вы там разберетесь, кого мы догоняем.

И не надо так много писать о коррумпированности госслужащих, и тем более, писать и говорить с таким отрицательным запалом. Ведь они просто берут то, что им положено по статусу, а обнародование этих фактов подрывает доверие народа к власти. Здесь необходимо следовать проповедям Патриарха Московского и всея Руси Алексия второго, который говорит: «Прежде чем обличать, испытай свою совесть». Пусть человек задумается, а какой он сам? Разве бывают люди безгрешные? И почаще напоминать народу, слова Алексия второго, что нравственный облик власти неразрывно связан с нравственным обликом народа. И как только кто-то начнет обличать власть в злоупотреблениях и коррумпированности, так сразу и отвечайте – сам такой. И сразу же в органы запрос отправить, пусть в биографии обличителя покопаются. Может быть, он уже трижды был женат.

Конечно, хотелось бы лучше жить, чтобы хоть что-то оставалось от зарплаты, после оплаты коммунальных услуг. Чтобы детям конфет или там фруктов купить можно было. Наш профсоюзный лидер все бьется, как баран об стенку, за повышение зарплаты, но у него пока ничего не получается. Говорит, что надо подождать. Но ждать, уже нет мочи. Надо искать выход. С этой целью, я и предлагаю правительству расширить закон «Об обеспечении доступа к информации и т. д.», и включить в него пункт, что за предоставления гражданами, в налоговые органы, деклараций о доходах, и отчетной документации предприятий, налоговые органы должны платить установленные суммы. Допустим, за квартальный баланс налоговые органы должны выплатить 5 000 рублей, за годовой отчет 25 000 рублей, а за декларацию о доходах гражданина – 4 000 рублей. Может быть, эти деньги хоть как-то поддержат наших граждан. На мой взгляд, это будет более справедливо. Кто хочет получить информацию, тот и платит.

Но вы не беспокойтесь господа, работайте на благо страны. Мы уж как-нибудь на картошке проживем, лишь бы наш потенциальный противник государственной тайны не вызнал. И не обращайте внимания на выступления таких несознательных граждан, как депутат Госдумы от ЛДПР В. Овсянников, который недавно заявил: «За все, что мы делаем в экономике, всех нас повесят, невзирая на то, левые мы или правые». Это он погорячился. Ведь, прежде чем перейти к таким радикальным мерам, граждане сначала должны узнать, что же вы делаете в экономике. А этого они никогда не узнают, как и наши потенциальные противники.

Ну, а если принятие моей поправки невозможно, то можете и не отвечать, зачем зря бумагу переводить.

Екатеринбург 2005г.

Благодарность от Игоря Брагина руководителю пенсионного фонда

В первых же строках своего письма хочу выразить благодарность руководителю Пенсионного фонда России, всем его работникам, за заботу о простом труженике, за внимание к людям труда. Сегодня у нас забыли о такой простой вещи, как благодарность за труд. А это необходимо делать. Заботиться надо о душевном климате человека. Ведь многие понимают это.

Взять хотя бы господина Починка, бывшего министра-оратора. Прошу прощения, что не могу вспомнить, какое он министерство тогда возглавлял. Мне, кажется, что он был министром всех министерств. Так он так и говорил, что надо, мол, вернуть достижения социалистической организации труда. Восстановить доски почета и ввести награждения почетными грамотами.

Современная молодежь уже не застала тех славных времен. А вот у моей матери почетных грамот целая папка. Она ими до сих пор гордиться. Часто внуку показывает, приговаривая: смотри, лентяй, как твоя бабушка трудилась и в каком почете была. А он ей, юный наглец, и отвечает, что лучше бы пенсию больше платили, чтобы на лекарства хватало, или квартиру нормальную дали, и мы бы сейчас не ютились, всей семьей, на этих 42 метрах. А так, что толку от этих копеечных бумажек с гербами. Ну, что с него взять? Хотя уже и большой, но еще совсем глупенький. Жизни не видел. На заводе не пахал. Ну, это я так. Малость отвлекся.

В общем, два месяца назад я получил радостную весть от Пенсионного фонда России. Письмо мне пришло. Одно это уже обрадовало. Я то и забыл, когда письма получал. В этом письме мне сообщили, что на мои пенсионные накопления, благодаря стараниям управляющей компании «Парк авеню капитал УК», начислено 2,13% годовых. Молодцы, думаю, не забыли еще Игоря Брагина. Обрадовавшись, я сразу же хотел написать благодарственное письмо председателю ПФР Геннадию Ботанову, но из страха, что оно может не дойти до адресата, я и решил, сделать это через газету.

Вы только не подумайте, что это письмо возникло в порыве чувств. Нет! Я все обдумал, и прежде чем отнести его в редакцию, посоветовался с ребятами, из нашего цеха. Конечно, не все согласились с моим видением жизни, а с Петром Клюевым так вообще вышел крупный спор. Я бы, конечно, и не стал с ним спорить, если бы не его оскорбительные выходки.

Дурак, говорит, ты. У тебя забирают, без спросу и согласия, часть зарплаты и дают тебе смешные 2,13% годовых, когда инфляция ниже 10% не опускается. Да еще и не известно, сколько ты протянешь, работая в нашем цехе? Успеешь получить пенсию, хорошо, а может случиться как с Федором Чистяковым, или вон, как с Николаем. Вышел на пенсию и через три месяца сыграл в «ящик». Да, ты бы их в банк положил, и тебе бы, как минимум, 14% годовых начислили. А ты радуешься этим жалким двум процентам, как ребенок.

Не понимает Петр, что наши государственные деятели гораздо умнее его, и все учли. Ведь они прекрасно понимают, что дай мне всю зарплату, то я и потрачу все эти деньги. Ведь денег то всегда не хватает. А если представить, что у меня появились свободные деньги, то я ведь все равно до банка не дойду. Обязательно с друзьями в соседнюю пивную заглянем. Вот они и решили, чтобы я не остался без пенсии, изымать часть моей заработной платы, а по выходу на пенсию, выплачивать их мне.

И зря Петр тогда разгорячился, говоря, что наши чиновники, в том числе и пенсионного фонда, думают только о себе, и что 2,13% годовых не признак их неумелого руководства, а признак воровства.

Напрасно он конечно так. Я то знаю, что везде есть хорошие люди. И не все чиновники сплошь казнокрады и взяточники. К тому же, и не всем дают.

Да! Многие еще не ценят труд наших государственных служащих. Думают, что это так все легко! Вот и ребята из нашего цеха сначала на сторону Петра встали. Но, после того как я им объяснил, что государству необходимы для развития экономики, для обеспечения конкурентоспособности страны длинные деньги, и что их негде взять, кроме как из пенсионного фонда. То тут товарищи и засомневались, в силе позиции Петра.

Хоть я и не Александр Лившиц, но иногда могу так завернуть какую-нибудь байку про экономику, что и сам начинаю верить в ее правдоподобность.

Я бы их легко склонил на свою сторону, если бы вы, товарищи из пенсионного фонда, написали бы в письме, что мои, например, деньги, пусть и не большие, пошли на развитие космоса или науки. И у меня был бы дополнительный аргумент, да, я бы, между прочим, и гордился, что в развитии страны есть и мой вклад.

И, все-таки, я склонил ребят на свою сторону, когда подробно рассказал им, как наши государственные деятели заботятся о нас, о развитии государства.

Где еще вы можете найти? В какой стране? Не разумные вы дети, говорю я им, чтобы правительство страны так подробно и обстоятельно обсуждало нашу потребительскую корзину? Разве вы увидите такое в Германии или во Франции. Там министры только собой и заняты. А у нас, вы посмотрите, даже о том, сколько мы должны износить пар носков, учтено. Семь пар на полтора года. Не скажи вам этого, так вы, может быть, и двадцать пар износите. И не только носки учтены, но и письменные принадлежности. Вот вы, говорю им, и не знаете, что вам на год положено одна ручка, один карандаш и пачка писчей бумаги в 250 листов. Некоторые, конечно, не понимают, что значит положено. Ведь, мы, говорят они, все это на свои деньги покупаем, а не бесплатно получаем.

И опять, говорю им, вы не правы. Вот возьмите, например, Америку. Какие у них проблемы? Лишний вес. А почему, спрашивается? А потому, что много сладкого едят, нормы не знают. Наши же руководители, расписывая потребительскую корзину, уже предприняли превентивные меры против ожирения нации, и четко обозначили, что российскому гражданину рекомендуется съедать 83 грамма конфет в месяц, чтобы не стать рабом лишнего веса. Это вы, говорю, в своем цехе сидите и ничего не видите, а государственные служащие должны и опыт Америки учесть, и свой родной менталитет граждан не нарушить. Вот тут только, многие и согласились с моей точкой зрения.

Так что спасибо вам, товарищи пенсионные работники и госслужащие, за такую отеческую заботу о человеке труда.

Екатеринбург 2005г.

Конкуренция, понимаешь!

Случилась беда! Тяжело заболела мать, и участковый врач сказал, что ей необходимо ложиться на операцию, а после операции пройти длительный и довольно дорогостоящий курс лечения, да и сама операция, обойдется в копеечку. Есть от чего впасть в уныние.

Что тут можно добавить? Болеть никому не хочется, а в наше время, безвременья и произвола, болезнь равносильна смертельному приговору, если не обладаешь значительным капиталом. Мы с женой, хотя все время и работали, таким капиталом так и не обзавелись, не говоря уже о моей матери.

Стали мы с женой думать, где бы нам деньги изыскать. Зарплат наших явно не хватит, да нам и до этого приходилось изворачиваться, чтобы концы с концами сводить, а тут еще этот кризис. Зарплаты урезали, а цены выросли. Продать тоже нечего. Кому нужна мебель после двадцати лет пользования, ее даже на свалке не подберут.

– Кредит надо брать в банке, – решительно, и как бы с испугом, предложила жена.

И то выход, подумал я. Тем более что ехать никуда и не надо, так как есть отделение банка в нашем доме, А в соседнем доме их даже пять.

– Завтра же и схожу в банк, – решил я, и уже с более легким сердцем лег спать.

На следующий день, не заходя, с работы, домой, я и зашел в «Русский кредит», филиал которого располагался в нашем доме. Подошел к стойке, за которой располагался молодой, прилично одетый, человек, встретивший меня улыбкой.

– Могу я у вас получить кредит на личные нужды? – поинтересовался я.

– Безусловно, – как бы обрадовавшись, и еще шире улыбаясь, ответил банковский работник.

– И какой процент по кредиту я обязан буду выплатить, – сразу же задал я мучивший меня все это время вопрос.

– Девятнадцать процентов годовых, – глядя в какие-то бумаги, ответил молодой человек.

В воздухе повисла пауза. Внутри меня стало нарастать неизвестно откуда взявшееся раздражение этим ухоженным молодым клерком, его вызывающим галстуком, дежурной улыбкой, за которой не чувствовалось реального участия, мраморными полами, всем этим холодным и роскошным интерьером банковского учреждения, отдающего каким-то бездушием.

– Что требуется от меня, для оформления кредита?

– Копия паспорта, справка с места работы о зарплате, и справка об имуществе, которое вы могли бы выставить как залог.

– А без залога вы выдаете кредиты, – спросил я, уже предчувствуя, что никакого кредита не получу.

– Без залога только потребительские кредиты на товары и автокредит, где автомобиль и является залогом, – так же улыбаясь, пояснил клерк. А затем, видимо, увидев растерянность и отчаяние на моем лице, добавил, – вы можете заложить свою квартиру, но только при условии, что вы единственный ее владелец, и прописаны в ней только вы. В связи с кризисом мы вынуждены ужесточить условия кредитования и подходить к оценке заемщика более строго.

Не ответив, вопросительно глядящему на меня клерку, я отошел от стойки и отправился домой.

Жена с порога сразу спросила, ходил ли я в банк.

– Ходил, – не сдерживая раздражения, ответил я, и прошел на кухню.

– Ну и что?

– А ничего! Не могу же я всех выписать из квартиры, тем более детей, чтобы получить кредит!

– Сходи в другие банки, может там более приемлемые условия, – предложила жена, ставя на стол миску с супом и придвигая хлеб.

– Лучше не расспрашивай меня мать, и так тошно. А в другой банк я обязательно схожу, хотя уж и не надеюсь.

Согласившись с предложением супруги, я еще три дня я ходил по банкам, но так кредит и не получил. Несмотря на то, что названия у банков были разные, а реклама по привлечению денег от населения невероятна изощренная, условия выдачи кредитов были почти одинаковые. Везде требовали залог, ставки по кредиту начинались с девятнадцати процентов, зарплата должна была быть, как минимум, в пять раз выше моей, к тому же, помимо залога еще требовалось заплатить за оформление договора, страховку за кредит и застраховать свою жизнь. Оказалось, что банкиры ценили мою жизнь, в статусе заемщика, гораздо больше, чем ценил ее я сам.

К субботе я выдохся, потерял всякую надежду оформить кредит, и мне до чертиков опротивели эти улыбчивые и ухоженные банковские клерки, изображающие успешных и счастливых работников в чумной стране. Чтобы хоть как-то отойти от этих мыслей и мрачной домашней обстановки, да еще и посоветоваться, отправился к соседу по лестничной площадке, сыграть партию в шахматы, да поговорит за жизнь. Последнее время это было единственное культурное развлечение, которое я себе мог позволить каждую субботу. О походах в театры, в кино и на концерты давно уже никто в семье даже не мечтает.

Сосед Евгенией Петрович, мой неизменный соперник за шахматной доской, был дома и уже поджидал меня, о чем свидетельствовали расставленные на доске фигуры.

– Как здоровье Екатерины Федоровны, – поинтересовался Петрович, зная о болезни матери.

– Хуже не бывает. Сильные боли довели ее до нервного истощения. Почти не спит. Только на обезболивающих уколах и держится. Врач сказал, что необходима операция и лекарства, которые стоят больших денег. Да и за операцию надо заплатить какую-то сумму. А как ты сам знаешь, у меня таких деньг никогда и не бывало в руках.

Петрович встал из-за стола, и нервно заходил по комнате, даже забыв сделать свой очередной ход.

– Вот до чего довели народ эти проходимцы и карьеристы, – воскликнул Петрович, вскидывая руки вверх и, затем, встав в виде вопросительного знака перед столом, спросил, – и что ты думаешь делать?

– Да я уже и не знаю, Петрович! То ли от отчаяния пойти на ограбления банка, как тот новокузнецкий неудачник, больше похожий на самоубийцу, чем на грабителя, то ли, почку продать!

– Кредит, я так понимаю, раз подумываешь об ограблении банка, ты уже пытался взять, – снова садясь за стол, спросил сосед.

– Пытался! Вот только заемщик из меня, похоже, уж очень ненадежный. Все банки отказали. Но кое-что я понял! Оказывается и попытка бывает пытка.

– А какие проценты просят? – с явным интересом задал вопрос Петрович.

– От девятнадцати и выше.

– Это полная стоимость кредита, или еще какие-то сборы имеются?

– Страхование кредита, некоторые требуют оформить страхование жизни, ну и за оформление договора надо платить.

– Понятно, – воскликнул Петрович.

– Что понятно, – переспросил я.

– А то, что реальная стоимость кредита, при таком подходе, не менее тридцати пяти процентов в год.

Петрович снова встал из-за стола и заходил по комнате.

– Это же грабеж чистейшей воды! И к этому все и двигалось.

– К чему двигалось, – недоуменно спросил я.

– К тому, чтобы содрать с народа три шкуры! Народ кормили баснями о рынке и конкуренции, и всякие «ученые» мужи, со званиями и степенями неустанно твердили народу, что вся проблема в монополии, и стоит наплодить частных собственников, как все тут же получат массу качественных и дешевых товаров и услуг, а получилось все как раз да наоборот. Получили массу захребетников.

И ведь как ловко обработали сознание обывателя! Телевидение великая сила, а в руках врага и великое оружие. Что тут можно добавить!

Одураченный партократами, в союзе с академическими мародерами, и прислуживающей им журналистской братией народ, ведь, действительно поверил, что ему, в этой жизни, не хватает только рынка и конкуренции. В общем, «За императора Константина и его жену Конституцию».

– Ты это о ком сейчас Петрович?

– О солдатах, которые в 1825 году, на Сенатской площади, выкрикивали этот призыв. Так им офицеры заговорщики объяснили, – с усмешкой проговорил Петрович. А потом внимательно посмотрел на меня и серьезно спросил, – а ты, Игорь, думал, что неграмотные солдаты, бывшие крестьяне вышли на Сенатскую площадь действительно добиваться Конституции?

– Да, я как-то об этом вообще не думал, – ответил я, и мне стало неловко за мою малограмотность. Я даже успел представить, что именно так тогда смотрели офицеры на своих солдат, как Петрович на меня.

– А думать особо и не надо было! – воскликнул Петрович. Надо иметь чувство собственного достоинства и уметь защищать свои интересы, а не идти на поводу у всевозможных авантюристов. Когда вклады у народа обесценили, стоило выйти на улицы, как это делает народ в других странах, и показать им, по крайней мере, свое недовольство и свою готовность защищать свой жизненный уровень. Потребовать, наконец, суда над этими вороватыми реформаторами, а не седеть по кухням и возмущаться.

Но что парадоксально и даже смешно, в этой ситуации! Народ, действительно, получил конкуренцию – крестьянин теперь конкурирует со всеми производителями мира, а рабочий – со всеми безработными бывшего СССР. А, вот у ростовщиков и новых хозяев жизни никакой конкуренции. Не жизнь, а малина! Конкуренция, понимаешь!

Стало понятно, что Петрович плавно переходит к своей излюбленной и болезненной теме – перестройке девяностых годов. При этом, всегда, как только он начинал говорить о перестройке и ее вдохновителях, в него вселялся какой-то неведомый мне дух, лицо оживало, и он, забыв про шахматы, начинал произносить длинные обличительные монологи. А я, в такие моменты, выступал лишь в роли слушателя, не всегда умеющий его понять, и с толком возразить или поддержать разговор.

– У нас что, до их перестройки в стране были проблемы с банками?

– Да, вроде бы, нет.

– Вот именно, что нет! Был один государственный банк, который имел везде свои филиалы, и каждый гражданин мог взять кредит под три процента в год, Под три… Игорь, а не под тридцать! Ты это понимаешь! Был период, ты должен это помнить, когда можно было взять кредит и на покупку или строительство дома, и без каких-либо залогов.

А что теперь? – продолжал рассуждать Петрович.

Теперь на каждом углу банки, но за кредит тебя разденут и разуют. Это называется, создали конкурентные условия! Дали полную свободу ростовщику, который беззастенчиво грабит производство и народ, и еще нагло врут, с экранов телевизоров, что теперь народу живется гораздо лучше. Пишут «научные» трактаты, о том, почему и кто затеял перестройку, а под носом и не видят, что перестройку и затеяли те, кто руководят этими банками.

Сегодня, когда масса людей остаются без работы, буквально без средств к существованию, менеджеры банков выписывают себе миллионные премии, и никто не желает видеть в этом вопиющей несправедливости. Как будто, так и должно быть.

– Петрович, я так понял, что ты готов участвовать в ограблении банка? – прервав его монолог, поинтересовался я.

– Какой из меня грабитель, да и не так мы воспитаны. И тебе, Игорь, между прочим, не советую этим заниматься. Убьют как кролика, вот и весь тебе будет сказ.

– Да я и не собирался.

– Вот и правильно. Тебя с работы еще не увольняют?

– Пока нет. Зарплаты, правда, урезали на одну треть. Говорят, что не идет продукция из-за кризиса.

– А что профсоюз? Напиши заявления с просьбой оказать материальную помощь.

– Что ты Петрович! Какой профсоюз! Руководство нашего профсоюза только и думает, как угодить начальству, а до проблем рабочего им никакого дела и нет.

После моих слов Петрович насупил брови и сердито бросил, – так сами же и виноваты, что у вас такое руководство профсоюза. Почему не переизберете других руководителей?

– А ты думаешь, это так просто? Взяли и переизбрали. Был у нас один, кто возмущался, что профсоюзное руководство не отстаивает наших интересов, так первый же и попал под сокращение.

– Вот! Вот! – воскликнул Петрович. – Вы хотите, чтобы все было легко и просто. Без борьбы и трудностей, а так не бывает. И чтобы защитить своего же рабочего, который правильные вещи говорит, у вас духу не хватает.

– Защитишь, так сам и вылетишь с работы. Сегодня на работе никого особо не держат. Ты, то сам Петрович, много выступал против власти в свое время? – решил заметить я ему, чтобы он не очень тут храбрился передо мной. И через минуту добавил, – ведь, и поводы для этого были.

– Возможно, что и были, – спокойно парировал Петрович. Но ты, Игорь, забываешь, что я не в рабочем коллективе трудился, а в бухгалтерии, тем боле в должности главного бухгалтера.

И трудился, надо заметить, честно. Ты ведь сам видел, как мы с Лидией жили. Да и на пенсию вышел еще тогда, когда начальство не жульничало с государственными деньгами, побаивались.

– Ладно, Петрович, не обижайся, это я так, к слову сказал, – успокоил я старика. – Пора мне домой, а партию оставь. В другой раз доиграем, – добавил я, и, попрощавшись с соседом, вышел на лестничную площадку.

Екатеринбург 2005 г.

Радикальный сосед

Мы с моим соседом по лестничной площадке Евгением Петровичем Житковым живем хорошо. Здороваемся и друг другу козней не строим, видимо по тому, что делить нам особенно нечего. А по субботам, когда выдается время, играем в шахматы. За шахматами, иногда, правда, и с пивком, часто беседуем на различные темы, особенно на темы политические. Так как, о чем бы я не начинал говорить, Петрович обязательно все сведет к политике. Такая у него натура. И тут наши позиции во многом расходятся. Я, в этих спорах, чаще поддерживаю наше правительство и президента, так как смотрю телевизор и в курсе событий, а он все больше ударяется в критику, в абстракции. А что ему остается? Он то свой старенький «Горизонт» давно снес на свалку, ну а новый покупать не захотел.

«Нечего там смотреть, да зря тратить время», – пояснил мне Петрович, когда я спросил про телевизор. Возможно, что он и прав, иногда думаю я. Тем боле, что о событиях в стране и даже заграницей, он всегда осведомлен лучше меня.

Вот и в прошлую субботу разговор начался с обыденного вопроса Петровича, а закончился жарким спором, правда без серьезных обид и оскорблений.

Первая партия, в которой мы разыграли ферзевый гамбит, уже подходил к середине, когда Петрович спросил про дачу:

– Ты свой участок уже приготовил к посадкам?

– В этом году я освободился от этого дачного ярма. Продал я свою дачу и не жалею. Сколько можно на ней горбатиться!

Петрович внимательно на меня посмотрел, как бы оценивая мой поступок, двинул ладью на H6, создав угрозу моему левому флангу, и спросил:

– А может зря, ты это Игорь сделал? Смотри, как овощи сейчас подорожали. Да и сил у вас с Екатериной еще вполне достаточно. Я ведь свою дачу продал только потому, что болезни одолели.

– Ничего не зря. Ты Петрович сам посуди. Сколько надо вложить в этот жалкий участок в четыре сотки, чтобы выросли эти овощи? Инвентарь надо? Надо. Удобрения вносить тоже надо. За охрану платить надо. А сколько уходило денег на бензин и ремонт моего старого «москвича», трудно и посчитать. А теперь бензин стал дороже двадцати рублей литр. Посчитай все это, ты же бухгалтер, и сам увидишь, что овчинка выделки не стоит.

Да! Никуда не годиться наше правительство, – как обычно начинал гнуть свою линию Петрович, и так хитро на меня поглядел, ожидая моей реакции.

Я молчу и делаю вид, что думаю над очередным ходом, а у самого в голове уже крутиться вопрос: почему это оно не годиться?

Но Петрович то знает, что он уже втянул меня в этот разговор и продолжает, как бы, между прочим, двигая пешку на А5:

– Продаем нефти больше всех в мире, а бензин чуть ли не самый дорогой.

– Бензин конечно нынче дорог, но с чего ты взял, что у нас самый дорогой? – перешел я в наступление и переместил офицера с F8 на D6.

– А ты и не знал? – воскликнул Петрович, и, поднявшись из-за стола, прошел в комнату.

Из комнаты Петрович вернулся с кой-то газетой в руках, и, развернув ее, торжествующе прочитал: «Правительство Ирана временно отменило действующие в стране квоты на покупку бензина, разрешив своим гражданам покупать то количество топлива, которое им необходимо.

В остальное время в Иране действуют нормы на покупку бензина – 120 литров топлива на одну машину в месяц. Эти ограничения были введены в июне прошлого года из-за нехватки бензина: дело в том, что в Иране действует государственная программа дотаций, в рамках которой граждане страны могут покупать бензин по сверхнизким ценам (10 центов за литр).

Литр бензина в Туркменистане стоит 50 копеек (два цента). В группу стран с дешевым бензинов входят также Венесуэла (три центра за литр), Иран (9 центов), Ливия (13 центов) и Саудовская Аравия (16 центов за литр)».

Закончив читать, Петрович, внимательно посмотрел на мою реакцию и улыбнулся, хотя я только поерзал на стуле, а затем добавил:

– А вы, гражданин РФ, самого большого импортера нефти, Игорь Брагин покупаете бензин по восемьдесят центов и молчите в трубочку. Скоро будете покупать по доллару за литр. Хотя уже сегодня бензин в России дороже, чем в США. И это при их зарплатах.

– Так инфляция же Петрович, – нашелся, что ответить я.

– Инфляция, – воскликнул Петрович. – Уже, без малого, пятнадцать лет как правительство трубит о борьбе с инфляцией и тут же признается, что не может справиться. А вот ты Игорь, взялся бы за дело, если знаешь, что не справишься?

– Естественно нет.

– И я бы не взялся, а если бы взялся да обнаружил, что не могу справиться, то предоставил бы это другим, и не занимал бы чужое место. А они трубят во всех газетах, что не справляются с инфляцией, даже в рамках заявленных прогнозов, а места свои министерские никто покидать и не собирается. Это как оценивать? – разгорячено, вопрошал Петрович.

– А ты Петрович не слышал разве, что инфляция это не наше российское изобретение, – пытаюсь вывести его на обсуждение международных проблем с ростом цен.

– Как же! Слышать то слышал, да вот никак не возьму в толк, почему у нас инфляция 12%, а у них 3%? Я уж не говорю, что инфляция носит монетарный характер и потому рост цен на мировых рынках не влияет на прямую, на наши цены и стоимость рубля.

Я беру коня и долго думаю над ходом, а больше всего над тем, что ответить Петровичу. Ему легко рассуждать на эти темы. Он бухгалтером всю жизни проработал, вот и вкручивает всякие специфические словечки, а я простой работяга, и мне не все понятно. Но Петрович меня не торопит и ждет. Наконец я решаюсь ответить, придумав очередной ход. Ставлю в гущу его пешек коня с F6 на Е4 и вопрошаю Петровича:

– У них налаженное производство, а мы сидим на нефтяной игле, потому и инфляция у нас 12%.

– Кто это сидит? – приподняв очки, и строго посмотрев на меня, спросил Петрович.

– Мы, – ничего не придумав иного, ответил я.

– Кто это – мы? – продолжал наседать Петрович.

– Все мы, – добавил я.

– Это ты то! Платишь по двадцать рублей за литр бензина, не имеешь ни каких привилегий и льгот, всю жизнь проработавший на заводе за гроши, сидишь на нефтяной игле?

– Ну, может и не я, а все государство, – несколько ретировался я.

– И не все государство, как тебе кажется Игорь, а только небольшая часть, – многозначительно добавил Петрович и перевел пешку на F4, защитив свою пешку, стоящую на G5.

Последнее утверждение Петровича, как не трудно было догадаться, по опыту общения с соседом, определяло и всю дальнейшую канву нашей дискуссии. Петрович вступал на свою любимую дорожку, на которой ему известен каждый бугорок, то есть на тему об олигархах и бывших партократах, захвативших власть.

Тут я решил, что надо с этой избитой дорожки свернуть, чтобы не быть очередной раз в дураках, и привел свой аргумент:

– Петрович, ты опять все сводишь к сырьевым магнатам, наживающимся на продаже российской нефти и газа, но ведь эти деятели свалились не с луны, а выросли в нашей же стране, да и кто бы им это разрешил, если бы у них не было поддержки.

– Да ты Игорь ходи, а не только аргументы выдумывай, – заметил Петрович. —

Я нерешительно передвинул пешку с F7 на F6, предполагая через это поле вывести в дальнейшем, на его королевский фланг, своего ферзя.

– Так, так! – задумался над очередным ходом Петрович. А потом, как бы очнувшись, живо и даже резковато, произнес:

– Да ты же им и помогаешь.

От такого хода рассуждений Петровича я даже несколько оторопел. Но решил не сдаваться и перешел в наступление:

– Ты, Петрович, еще скажи, что я и инфляцию раскручиваю, и деньги заграницу вывожу. Абсурд, да и только.

– Да нет Игорь, все так и есть, – твердо сказал Петрович и срубил мою пешку на F6, продолжая говорить. – От инфляции ты только страдаешь, деньги тебе никто не позволит вывозить, да их у тебя и нет, а вот скажи ты мне, мой сосед, за какую партию ты голосовал на парламентских выборах?

– За «Справедливую Россию». Мне их лозунги и призывы по душе пришлись. Считаю, что Миронов правильно все говорит. Надо, чтобы в стране была социальная справедливость, чтобы труд оплачивался достойно, чтобы сирот меньше было, чтобы пенсионеры не считали себя обделенными и не нищенствовали, – пояснил я Петровичу и срубил его пешку ферзем D8- F6, создав угрозу для его королевского фланга.

– Вот голосуя за «Справедливую Россию», ты и помогаешь им грабить страну, – сумрачно констатировал Петрович и переставил пешку на Е3. – Как тебя легко охмурили, – продолжал сосед. – Почтенный представитель рабочего класса! Тебя провели на мякине, под названием демагогия. Разве ты не знаешь, что наш парламент самый богатый в мире, при почти абсолютной нищете большинства населения, что в состав Госдумы и Совета Федерации входят 12 миллиардеров, который Миронов и возглавляет. По-твоему они все стремятся к социальной справедливости? И все принимаемые ими законы защищают твои интересы, а не интересы кучки олигархов наживающихся на стране?

– А ты, Петрович, считаешь, что все они лгуны и воришки. Что в период избирательной компании Миронов и все его соратники по партии кривлялись и обманывали избирателя?

– Нет, конечно. Скорее всего, они и сами верили в то, что говорили, полагая все изменить «хорошими» законами, – усмехаясь, парировал Петрович. – Они сами заблуждаются по поводу сложившихся отношений и своих возможностей, да только нам то от этого нисколько не легче. Сколько тот же Миронов разглагольствовал по поводу прошлогоднего повышения цен на бензин, а цены все растут и растут.

Только наивные глупцы считают, что миллиардеры сами по себе, а нищий народ сам по себе. В действительности же они от того и богаты так, что мы так бедны.

Ситуация в партии, да и в нашей дискуссии, стала складываться напряженная и явно не в мою пользу. Для выхода из ситуации требовалось неординарное решение.

– И все-таки нельзя же только по этим признакам признавать правительство никуда не годным, – решил возразить я. – Взять, хотя бы, то, что совокупный объем Резервного фонда у нас более теперь 3 трлн рублей, и то, что у правительства есть программа дальнейшего развития до 2020 года, когда средняя зарплата увеличится до 3 000 долларов.

– Ты в это действительно веришь? – серьезно спросил Петрович.

– А ты Евгений Петрович, прямо как Фома не верующий ничему не веришь, быстро ответил я, напряженно ища удачный ход в этой партии.

– Ах, какие мы строптивые! Вот только на месте Фомы не верить сыну божьему было заблуждением, а на вашем месте, Игорь, заблуждением является вера в правительство. Да ты ходи, не тушуйся, – добавил Петрович.

Не придумав ничего лучше, я перевел ладью с Н8 на F8, продолжая искать возможность быстрого прохода по левому флангу.

– Так ты мне так и не ответил, на заданный мной вопрос, уважаемый соперник.

– Конечно, сомнительно, что рабочие будут получать по 3 000 долларов, но что-то должно измениться к лучшему. В это я верю.

– Неисправимые оптимисты, вот главная наша беда, чем непременно и пользуются всякие проходимцы и прожектеры. Вчера они обещали коммунизм, потом каждому отдельную квартиру, а теперь зарплату в 3 000 долларов, и народ все верит. Хотя, положение бастующих в Североуральске шахтеров, которые требуют поднять зарплату всего то до одной тысячи долларов, и на которых теперь спустили всех «собак», говорит совсем о другом. Их даже умудрились обвинить в том, что они якобы захватили частную собственность новоиспеченных хозяев шахты. Так что получат рабочие, как высказывался Путин, уши от мертвого осла, а не зарплату в три тысячи долларов.

– Ну что ты разошелся, Петрович, – решил сбить я его эмоциональный накал. – Между прочим, твои трибунные речи мешают мне сосредоточиться и принять верное решение.

– Сейчас мой ход, а не твой, – сказал Петрович и срубил мою пешку, стоящую на Н7.

– Петрович, так не честно, – возмутился я. – С начало ты меня отвлекаешь от игры всякими речами, а потом разбиваешь в шахматы.

– Учись мой, молодой сосед, мыслить логически, тогда и в жизни и в шахматах проблем не будет.

В сложившейся ситуации я решил двинуть пешку на G5, чтобы открыть поле для своего ферзя. Кажется, этот ход получился не плохим, что меня немного взбодрило.

– Как видишь, Петрович, я стараюсь быть логичным.

– Между прочим, накопленные резервы, про которые ты упоминал, не есть заслуга правительства, как тебе хочется думать. Это заслуга всего народа. Его трудной и мучительной истории, в ходе которой он отстоял свою территорию, свою страну, от всевозможных посягателей, – значительно и с расстановкой произнес Петрович и решительно срубил конем мою пешку, стоящую на G5.

Мне никак не хотелось сдавать партию, да и отступать в дискуссии, и я решил привести еще ряд аргументов в защиту своей позиции. На доске я, не долго думая, своим конем срубил его прыткого коня, переместившегося на G5, надеясь, что если он срубит пешкой моего коня, то я своим ходом ферзя на F1 вынуждаю короля к бегству. В дискуссии же подкинул Петровичу еще один аргумент в свою защиту:

– Но, как ты наверняка знаешь, Петрович, идеальных правительств не существует в природе, и повод для критики всегда найдется. А критиковать реальное, исходя из идеального, проще всего. Так не лучше ли признавать заслуги действующего правительства, чем мечтать об идеальном? Тем более, нельзя не признать, что правительство Зубкова предпринимает определенные шаги по сдерживанию цен, например.

– А ты не так прост, как кажешься на первый взгляд, – с растяжкой произнес Петрович, и перевел своего ферзя на Н5, сделав шах моему королю, чем мгновенно разрушил мои надежды на легкую победу. – Аргумент твой серьезен, – продолжал Петрович, да только не учитывает того, что человек, прежде чем действовать реально всегда представляет объект своей деятельности идеально. Если же отсутствует идеальное представление, то не может быть и разумной практики. Я бы даже так сказал, что все действительное существенно и разумно, но не все существующее разумно и действительно.

По поводу же заморозки цен на социальные продукты, о чем, не переставая, трещат наши СМИ, можно сказать, что это всего лишь трюк для оболванивания народа. Если хорошо разобраться, то можно явственно увидеть, что само это правительство и является виновником роста цен. Увеличивая тарифы и вбрасывая в обращение излишнюю денежную массу, правительство дало возможность отдельным деятелям хорошо нажиться. Но, как и они сами прекрасно понимают, что по принципу сообщающихся сосудов, вслед за ростом цен рабочие начнут требовать повышения оплаты труда, что приведет к сокращению прибылей промышленников, а это тоже для них не желательно. Вот они и стараются угодить всем, кроме рабочих и крестьян, которые эти социальные продукты и производят.

Да ты ходи, а то мы так партию и не доиграем.

– Вот оно как! – удивился я логическому ходу рассуждений Петровича и убрал короля из-под шаха на D8. Петрович решил ситуацию не обострять и, срубив коня, предложил размен ферзями. Размен так размен, подумал я, и согласился.

– Вот так и в жизни, Игорь, чтобы что-то иметь, надо чем-то жертвовать. Для того чтобы иметь дешевую рабочую силу и высокие прибыли в промышленном производстве, надо иметь дешевые жизненные средства, и для этого надо датировать производство этих жизненных средств, а иначе производство жизненных средств загнется. Вещи довольно простые и банальные, но нашему правительству, как видно, абсолютно не доступные. Сегодня наше правительство – это комитет по защите интересов крупного капитала, поэтому и с инфляцией не могут справиться, и цены постоянно растут.

После размена ферзями ситуация на доске упростилась и мы стали ходить быстро, размениваясь фигурами.

– Ну, что, уважаемый сосед, остались еще аргументы в защиту нашего бездарного правительства? – улыбаясь и продвигая вперед ладью, спросил Петрович.

– Да есть, кое-что. Взять, хотя бы действия Лаврова на международной арене и наших генералов, как они отстаивают интересы России и сопротивляются продвижению НАТО на Восток.

– Ты хочешь сказать, что США пытаются нас завоевать? – удивленно взглянув на меня, спросил Петрович, и двинул вперед пешку, что явно не усиливало его позиции.

– Конечно, хотят оттяпать часть территории, особенно нефтеносной. Ведь захватили же Ирак и качают теперь нефть.

– Зачем, им нас захватывать? Подумай сам, мил человек. Нефть мы им и так продаем, сами добываем и доставляем, да еще и деньги, полученные от ее продажи, в их же экономику и вваливаем. Им лучше и не надо. А введи они войска! Придется и армию содержать, и управление налаживать, да и платить за добычу той же нефти, а это столько может вызвать проблем, что и не рад будешь. Опять же с Китаем у них могут возникнуть проблемы. А им это надо?

– Возможно, что и так, но ведь это только твоя гипотеза.

– Да гипотеза, но я строю ее на фактическом материале, предполагаемом интересе, и здравомыслии всех участников событий, а не на всевозможных фантазиях.

Тебе, Игорь, шах. Ну, что, пора тебе сдаваться. Король твой заперт, а у меня еще в запасе и проходная пешка, так что финиш.

Екатеринбург 2005г.