Гуси как бы уже не птицы, раз их едят. Мы демократы, потому подходим к каждому случаю индивидуально. Все для человека, все во имя человека!.. Аминь.
Выстрел тряхнул руку, я тут же передернул затвор, дослал патрон и,
Женщины необходимы, как воздух. Но и воздух нужно выдохнуть вовремя, иначе можно задохнуться.
Воюют не числом, а материально-технической базой.
Не знаю… Но сейчас вы с нами, теперь я ничего не боюсь.
– Тогда с собой, – сказал я, – попробую и я не бояться. Позвольте, я пойду впереди, так будет чуть быстрее.
Что-то чуешь?
Я помотал головой.
– Нет, это я осторожничаю. Я не трусливый, но осторожный. Со мной умрет вся вселенная, а я этого не перенесу.
Фицрой сказал наигранно бодро:
– Нам придется заночевать по дороге. На чужой земле. Это здорово, будет о чем рассказывать… Только как бы девушка не напугалась всякой ерунды.
– Они только ерунды и боятся, – согласился я. – Серьезного просто не замечают, счастливые…
Тогда это хороший обмен, – согласился Фицрой. – Жаль, без меня прошло… Я бы ему козу за коня впарил. Еще и доплату бы взял.
– Какой ты жадный…
Он сказал обидчиво:
– При чем тут деньги? Это же интересно…
Фицрой сказал с восхищением:
– Это знак королевского посланника из Уламрии!.. Здорово. Надеюсь, тебе объявят войну.
Я дернулся.
– Ну и шуточки у тебя!
Фицрой покосился на меня в изумлении.
– Я думал, обрадуешься…
– Мы мирные люди, – заявил я, – а война – зло, потому что на ней и меня убить могут. А это нехорошо. Такого нужно избегать. Других убивать можно, а временами и нужно, а меня за что
Николетта сладко сопит, доверчиво прижавшись ко мне, как щенок к маме, голова на моем плече, ногу забросила на пузо, попробуй вырвись, но я все-таки очень медленно и осторожно выполз, освобождая себя по сантиметру, укрыл ее одеялом и заботливо подоткнул со спины
