о популярном в Германии философском направлении с изящным названием «феноменология» – слово столь же длинное, сколь и элегантное: что во французском, что в английском оно само по себе может составить строку ямбического триметра.
Вскоре после этого, вспоминал Сартр, Мерло-Понти встретил де Бовуар и сказал ей, «небрежно, с той грустной веселостью, которая скрывала его самые искренние моменты: “Я уже полутруп”».
буржуа Сартр мечтал о литературном подвиге, Мерло-Понти – о счастье быть безоговорочно любимым, а де Бовуар – о своих книгах и витринах магазинов сладостей, Камю рос в мире молчания и отчуждения. В его семье не было ни электричества, ни водопровода, ни газет, ни книг, ни радио, в доме редко бывали гости и не было никакого представления о «жизненных мирах» других людей. Ему удалось сбежать, поступить в лицей в Алжире, построить карьеру журналиста и писателя, но детство наложило на него свой отпечаток. В его первом дневнике первая запись, которую он оставил в двадцать два, содержит замечание: «Определенного количества лет, прожитых без денег, достаточно для цельного мироощущения».
Даже более возвышенный выбор в американской художественной литературе вызывал у них подозрения, поскольку культурные американцы были не столь склонны так же ценить собственных современных романистов, как филигранные блуждания ненавидимого Сартром Пруста
