За всякой вещью в свете
Мы гонимся усерднее тогда,
Когда еще не насладились ею.
Как каждый глупец может теперь острить и играть словами! Я думаю, что
скоро действительное остроумие будет выражаться в молчании и что
разговорчивость будет вменяться в заслугу только попугаям.
Людского мяса фунт
Ведь ценится гораздо ниже мяса
Не только что барана, но козла.
Антонио, вы чем-то
Расстроены. Пожалуй слишком вы
Печалитесь об этой жизни. Право,
Тот жизнь свою теряет, кто ее
Излишеством забот обременяет.
если б соловей
Пел днем, когда гогочут громко гуси,
Считался б он таким же музыкантом,
Как и петух. Как много есть вещей,
Которые тогда лишь получают
И должную оценку, и хвалу,
Когда дают их вовремя.
Кто музыки не носит сам в себе,
Кто холоден к гармонии прелестной,
Тот может быть изменником, лгуном,
Грабителем; души его движенья
Темны как ночь, и, как Эреб, черна
Его приязнь. Такому человеку
Не доверяй.
О, поверьте,
Когда бы я так много рисковал,
Как вы, синьор, вослед моим надеждам
Летели бы и чувства все мои.
Ваш дух летает нынче по морям;
Вы мыслью там, где ваши галеоны,
Подобные вельможам именитым
И гражданам богатым вод морских,
Вздув паруса, вниз смотрят горделиво
На мелкие торговые суда,
Что головы с почтеньем преклоняют,
Когда они несутся мимо них
На полотняных крыльях.
В свои лучшие минуты он немного хуже, чем человек;
горячая натура перепрыгивает через холодное правило.
