Словом, мы попали в настоящую бродяжью сторону, где живут все выходцы и мастера на все руки. Здесь даже и те промыслы (как скорняжий, кузнечный и кожевенный), которые всюду и все привыкли считать и видеть оседлыми, носят бродяжий, подвижной характер. Под всеми и повсюду
Из 550 деревень, имеющих в центре волость Аргуново, а на стороне — старинный город Киржач, не уходят в дальнюю сторону только 40 деревень, не выбираются на чужбину только несложившиеся в полную силу ребята да совсем рассыпавшиеся старики
Родился он, как говорится, на камушке, то есть в круглой нищете. Вытащила его мать на свет вольный за пазухой, когда сама вышла «грызть окна», то есть просить Христа ради подаяния. Когда он стал подрастать и сделался тяжелее, перекинула она его за спину и усадила там в корзинку-пещур, сплетенный ножом из бересты досужим пастухом на пастбище и ей подаренный мимоходом.
Короче сказать, для нищего на Руси, на проторенных дорогах — мягкие пуховики и горячие яства у того самого люда, который давно сказал себе в поучение и правило для жизни: «В окно подать — Богу подать». Или: «Подай в окно — Бог подаст в подворотню» — то есть незримо, и неожиданно, и много
К кому может обратиться за помощью тот, у кого родятся дети да и не живут?
К нищей братии: отдай ребенка в окно первому убогому человеку, который придет за милостынькой. Он примет дитя, поласкает его на улице, обнесет кругом дома и отдаст в двери — будет жить. Убожья рука счастливая
Вот они, за поголовным безграмотством сельского люда, живые ходячие газеты с внутренними известиями из самого ближнего соседства; толковые из них даже с курсами и биржевыми ценами, установившимися на известный продукт также на ближайшем базаре, и всегда с обличениями самого сердитого свойства. Разница в том, что опровержения на них считаются ненужными.
— Что ты возьмешь с убогого человека — тем ведь кормится
Скажи на милость: сидят бабы по избам шелковые, как овцы смирные, — пиши ты их на икону — совсем святые. А побывай одна такая-то — словно она в баб-то зелья какого насыплет; откуда у них разговор возьмется: и повеселеют, и загудят, что рой пчелиный, и на месте не посидят — всю-то избу выстудят!
У меня все переругались. Большуха которую-то сноху приколотила даже. А все нищенка чего-то ей нашептала.
Осенние вечера длинные, а зимние еще того длиннее; временем подремлется, временем веретеном посучишь. Чтобы не очень смаривало, достанешь с печи сухое березовое полено, лучины нащиплешь. Больше, пожалуй, ничего и не придумаешь. А так как таких будничных вечеров впереди целая сотня, то и велика бывает радость, когда доведется хоть один такой вечер провести непохоже на прежние
Да когда и работ нет — угодить бабам нетрудно по той общей женской слабости, для которой в деревнях и в ближнем соседстве пищи более, чем даже где-либо.
— Вот ты по домам-то ходишь, не слыхала ли чего, не порасскажешь ли?
— Не токмо, мать моя, слышала, а вот — надобно, побожась, сказать — сама все видела. Вот этими самыми глазыньками, что и на тебя же гляжу, все, боярынька моя, видела. Расскажу тебе так, как уж и никому не рассказать. Вот прислушай-ко
Выходя в чужую избу вдовьим обычаем, по сиротству, порядок соблюдать немудрено (этому делу и не учат — само дается). Отворила дверь, вошла, помолилась в передний угол; но, и поздоровавшись, не пойдешь туда, а сядешь тут же, где стоишь, у самой двери. Передний, правый угол затем и зовется большим, что сажают туда только дорогих гостей: попа-батюшку, своих да богоданных родителей, кумовьев да сватьев (и чем крупнее человек, тем глубже, под самые образа). В левый передний, отведенный обычаем бабам, для их стряпни и работ, тоже сироте не двинуться без зову и позволения: не всякая любит, чтобы в ее горшки заглядывали да плошки обнюхивали. Такое же святое это место, как правый задний угол — хозяйский кут
