Оглавление

Два счастья в Париже

Грозный голос откуда-то сверху, будто с небес: «Il est interdit de travailler ici»[1].

Что-то большое, ярко-рыжее, оно же женщина, оно же «femme policière»[2], возникло передо мной.

Возникло внезапно, как чёрт из табакерки.

Перст указующий делает стремительное движение в сторону моего стульчика, и, о ужас, он улетает в