автордың кітабынан сөз тіркестері  Четыре эссе об искусстве письма

Роберт Льюис Стивенсон

Значимость формы оправдывается лишь тем, насколько она помогает ясности, краткости, выразительности.

Поэтому любителя всегда будет коробить, когда ему раскрывают секреты мастерства,

слова посыпались, как будничная болтовня

Помню, как я смотрел в те времена на любой трёхтомник с неким преклонением: пусть, может, он и не шедевр, но это, по крайней мере, подвиг — или, по крайней мере, моральная выносливость уровня Аякса!

Люди рождаются с разными «пристрастиями»: с самого раннего детства я обожал играть мыслями о вымышленных событиях и едва научившись писать — стал верным другом для производителей бумаги.

Реалист рискует сделать из произведения россыпь «мастерски выписанных мест» и при этом убить общее впечатление, или же в маниакальном стремлении всё «довести до точности» замучает читателя потоком фактов, а напоследок попросту откажется от композиции и смысла выбора, выдавая «агрегат» во имя «научной полноты».

В этом и состоит у нас разница во взглядах. Тот, кто стремится к «идеалу», глядит прежде всего на крупные очертания целого и предпочитает всё остальное (обстановку, детали) затушёвывать, использовать кратко, как бы избегать к ним пристального внимания. Напротив, «реалист» кипит нетерпением и не может стерпеть в тексте никакой «мертвой условности»: пусть всё, до мельчайших подробностей, будет «принесено от живой натуры», замечено и бросается в глаза.

И странное дело: если есть хоть одна страница, которой мог бы позавидовать сам Золя, так это сцены из «Троила и Крессиды» — драмы, в которой Шекспир, охваченный минутным злобным отчаянием, «привил» самую низкую бытовую грязь к легендарным мифам о Троянской войне.

После Скотта мы наблюдали постепенный рост «сытной» манеры описаний — притом что раньше, у Вольтера, история зачастую походила на притчу, словно скелет, обнажённый до крайней абстракции.

Стиль — неизменная примета всякого мастера. Но и для ученика, который не дерзает попасть в круг великих, это всё же та единственная сфера, в которой он при желании может совершенствоваться. Страсть, мудрость, дар творить миры, умение передавать тайну или колорит — всё это заложено ещё при рождении, и ни приобрести, ни сымитировать подобное нельзя.