Я вижу Юрия Дорошенко с ледорубом в руках, вставшим в одиночку на пути медведя. Я вижу, как Рустем, стараясь как-то успокоить Дорошенко, дурачится, надев на себя его сгоревшую телогрейку. Я вижу, как Зина готовит в палатке девять бутербродов и пишет озябшей рукой в своём дневнике только одно роковое слово: «Ремпель». Я вижу, как Крива снимает ботинки и носки с Дорошенко, чтобы сгореть ему ноги у костра. Я вижу, как Саша Калеватов снимает перчатки, чтобы разорвать штаны Кривы на две части, чтобы одну штанину надеть на ногу Люде. Я вижу… Впрочем, это уже моя личная, неизлечимая теперь уже душевная боль
