— Порой, — продолжает Руфь тихо, будто разговаривая сама с собой, — пытаясь во что бы то ни стало сохранить дружбу, мы не понимаем, что она была нам послана только на какой-то конкретный период нашей жизни.
Интересно, Руфь сейчас имеет в виду их троих?
— Мне кажется, это примерно как выступать на сцене театра. Вместе с тобой на сцене есть еще какие-то люди, но потом они уходят, а вместо них появляются другие. И с точки зрения всей пьесы это правильно. В одном акте или сцене в твоей жизни они участвуют, а в других — уже нет. И стараться их снова вытащить на сцену было бы неправильно. — Викарий поднимает глаза на Джо. — Лучше отпустить их с миром и просто вспоминать, с какой радостью вы выходили с ними на подмостки, чтобы с блеском исполнить ту или иную часть пьесы.
Сейчас Джо твердо знает, что она женщина, способная зажечь свечку для друга, мысленно пожелать ему всех благ в жизни, способная в память о совсем ей незнакомой, но прекрасной женщине совершить заплыв в ледяной воде... а теперь вот еще иногда и благодарить за все богов, окропляя землю вином. Еще она верит в то, что лисица может прийти к человеку в беде и что каждый вечер, желая доброй ночи своему дяде, который находится где-то далеко, она каким-то чудесным образом устанавливает с ним прочную связь.
люди порой точно так же смотрят и на жизнь, и на религию. Чтобы понять смысл и того и другого, им нужно это препарировать. Но я не из таких. Мне вряд ли понадобится разбирать на части то, во что я верю. Мне достаточно того, как я это чувствую. И все.
