На стон проснувшегося тела летящий, как на детский крик, какого дальнего предела сегодня ночью ты достиг? В каких пространствах куролесил, с кем обнимался весь полёт? Каких тебе напели песен? …Молчит, ответа не даёт вернувшийся на поселенье расконвоированный дух. Лишь лёгкий привкус сожаленья и рот, как бы с похмелья, сух.
А ещё так смешно говорила бабушка Вера: «Честью клянусь», не просто «честное слово». «Бога гневишь, – вздыхала, – ну что за манера! Ты вот поставь-ка себя на место другого».
Что касается бытия (это неплохо звучит: «что касается бытия») и всего, что к нему прилагается (перечислять не стану, это значило бы цитировать книгу от первой до последней строки), то я б в этом мире – мире Марины Бородицкой – хотела бы обитать. Может быть, потому, что наряду с высокой трагедией осознания конечности человеческого пути, в этом её мире существует и радость, и горькое счастье, и тёплый юмор, и стремление к выси, и сострадание – всё то, что вообще составляет смысл жизни. И смысл поэзии.
