Как так получилось, что после тридцати с лишним лет жизни она может похвастаться только умением подбирать обувь к наряду и выпивать столько же алкоголя, сколько здоровяк, играющий в регби?
Каждый раз она говорила себе, что короткая передышка не стоит той боли, которая придет на следующий день.
Она искупает вину за случившееся с ее сестрой
Конечно, Карен врала. Когда говорила Элеоноре, что все будет в порядке. Когда говорила, что Элеонора может ей верить. Это все была ложь – но к этому времени она уже привыкла врать
Карен поняла: точно так же, как она сама, он знал, что она врет
Если она позвонит Адаму, то придется признаваться, что она принимает ксанакс
Когда ты сама носишь маску, то лучше видишь других, ты знаешь, что искать, можешь определить, что кто-то притворяется. Мы оказались похожи гораздо больше, чем ей когда-либо захочется признать, мы обе отчаянно хотели быть нормальными, хотели, чтобы нас любили такими, какие мы есть на самом деле, а не такими, какими нас считал весь мир. Единственное отличие заключалось в том, что я ее раскусила. Я знала, насколько она опасна
если появлялось свободное время, к ней в голову лезли всякие мысли, а она не могла их вынести
Взрослость в них разрасталась как опухоль, которую почти невозможно распознать в самом начале, а когда они ее все-таки заметили, она уже стала неизлечимой.
А что будет с тобой, когда у них отпадет потребность в тебе?
– Этого не случится, – уверенно ответила Карен. – Я всегда буду им нужна.
