— Гарри! Ты любишь женщин? — Женщины — зло! Но я никогда не желал себе добра.
Что вы! Я чувствую себя как дома! «Положим, дома ты бы зернистую икру столовой ложкой не лопал», — хотел сказать вслух Кулаков, но подумал это про себя,
любовно прикладывалась к сонной артерии
Не найдете ли вы удобным соблаговолить дать мне милостивое разрешение предложить сопутствоватъ вам до вашего дома.
Все несчастье в том, что я очень мягок и добросердечен. У меня никогда не хватает духу прямо сказать дураку, что он глуп, или осадить нахала, когда он этого заслуживает…
Как, — испугалась жена. — Ты хочешь пройтись? Но на тебя может наехать автомобиль или обидят злые люди. — Не может этого быть, — возразил Перезвонов, — до сих пор меня обижали только добрые люди.
«Где Аверченко — там хохот, грохот, веселье.
Подвязки были такого странного, запутанного вида, что дикарь, не зная, что это такое, съел бы их
Гарри! Ты любишь женщин? — Женщины — зло! Но я никогда не желал себе добра.
