Наверно, Бог, когда рисует наши длинные линии судьбы, волнуется, и его рука дрожит. Отсюда линии получаются волнистые. Волны – это препятствия, которые мы должны преодолеть. Это не просто божьи ошибки, они даны, чтобы мы выносили уроки и могли предупредить новый виток.
– Он маньяк! – воскликнул Анхель и встал со стула, схватив лист с заключением. – Этих детей, которые сидели в темноте, ждали издевательства! Что бы он им сделал? Отрезал пальцы? Эмилия молча кивнула, и Анхель пришел в еще больший шок. – Думаю, что отрезанные пальцы – это самый легкий способ вызвать боль и кровотечение, но лекарство должно применяться в разных областях, значит, пальцами и зубами дело бы не закончилось, – наконец разъяснила Эмилия. – А что еще можно сделать? – Например, выскабливание женщине – операцию типа аборта. Получить препарат, который бы уменьшил боль и при этом избавил от кровотечения, было бы отличным коммерческим ходом. – Ублюдок! Самое отвратительное – это то, что цель всего этого деньги!
– Это она одна на всю жизнь? – Эмилия села напротив и взяла свой бокал. – Мы с тобой познакомились раньше. Анхель усмехнулся и мотнул головой. – Ошибаешься, ее я знал задолго до тебя, но мы ушли от темы моего визита, – напомнил он. – Или ты тоже на меня зла? Он потянулся к бутылке, но рука зависла, и Анхель оценивающе посмотрел на бывшую девушку. – Я зла, что ты пропал на столько лет и пришел только ради своей выгоды. – Это правда, – согласился он и налил себе еще вина. – Я гад и лживый цыган, будь я проклят и так далее. – Он улыбнулся и откинулся на спинку стула. – Я прям антигерой какой-то сегодня для всех. – О-о-о, – закивала Эмилия, – вижу, твоя жена показывает свои коготки. Я не сумела, а ей можно все. – Ей можно все. – Анхель поднял свой бокал. – За нее!
Стоя под душем, Анхель вспоминал этих бедных детей, их испуганные глаза… Он прекрасно помнил, как сам испытывал подобный страх. Страх неизвестности, страх от боли, от побочных эффектов препарата, которым его пичкали в лаборатории. Этих детей ждала такая же участь… Как человек может быть настолько бесчеловечным?!
– София, – он снова подошел к двери, – открой, Ясмин принесет тебе еду. – Пошел к черту! – наконец раздался ее голос. – Мне от тебя ничего не надо! Уходи к своей бывшей и можешь не возвращаться! – Господи-и-и, – простонал Анхель и зажмурился, – да пойми же ты наконец: она меня не интересует. Для меня важно совсем другое. – Там тебя будет ждать два в одном! – Может, откроешь дверь и поговорим нормально? Наступило молчание. София колебалась. Анхель уже мысленно зашел в комнату и отчитал жену по полной. – У тебя прекрасно получается кричать, – напомнила она, так и не открыв дверь. – Хорошо, упертая девушка. – Он вставил ключ в замок, повернул его, закрывая со своей стороны
На улице Анхель угрюмо смотрел на провинившихся друзей. Амир попытался улыбнуться, но это мало походило на улыбку. – Она у тебя такая боевая, – пожал плечами он, – загрызет даже Лазара. Анхель перевел взгляд на Йона. – С ней было бесполезно спорить, а то ты не знаешь. Она только что дуло пистолета к моему горлу не приставила. Ты ничего не сказал, уехал куда-то. – А я разве просил вас куда-то ехать? – не понял Анхель. – Что за самодеятельность? – Не просил, верно, – кивнул Михей, – но она переживала. Мы тоже переживали, не знали, где ты, возможно, нужна помощь… – От беременной женщины, – закончил за него Анхель. – Ладно, хватит об этом. Хочу, чтобы вы меня сейчас услышали: никогда не ведитесь на ее уговоры и просьбы. Это ставит под угрозу ее безопасность! – твердо сказал он. Все кивнули.
Успокаивал ее у врача, а сам наверняка жалел, что выбрал такую жену. И Эмилия не просто так появилась. Вот она бы родила ему много детей! А еще его тон! Запер ее, чтобы не видеть! Отлично! Она приложит все усилия, но не впустит его! Хотя… здесь его уже и кровать не держит с их проклятыми традициями, он пойдет спать к Эмилии! Она уставилась в одну точку красными от слез глазами. Почему так больно от его криков? Когда Иво ударил ее в первый раз, больно было физически, но сейчас плакало сердце и разрывалась душа. Она свернулась клубочком под одеялом. Ее знобило. За дверью слышались голоса, но София не хотела больше никому отвечать, и не было сил встать с кровати. Сон одолел.
