Глава 1

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Фиона наблюдала за машиной у благотворительного магазинчика. Автомобиль стоял там со времени открытия, ровно с девяти утра. Часы показывали уже двадцать пять минут десятого, а сидящая внутри женщина так и не пошевелилась. Просто сидела и совершенно неподвижно смотрела в лобовое стекло. Рядом с ней на пассажирском сиденье Фиона заметила картонную коробку, а сзади, удобно пристегнутый в детском кресле, спал ребенок лет трех или четырех на вид, запрокинув головку набок.

Вероятно, женщина приехала сделать пожертвование; Фиона была почти уверена, что знает, почему та не выходит из машины и не отдает коробку. Как бывалый волонтер в благотворительном магазине «Собачкам нужен уютный дом», Фиона научилась различать типы покупателей, заходивших в благотворительные магазины и прогуливавшихся по Саутборн-Гроув. У всех типажей были свои названия. К примеру, типаж «Я просто смотрю» – они понятия не имели, что ищут, лишь бы по выгодной цене. И обычно покупали то, что им и не нужно, но ведь за такую смешную сумму стыдно не взять. Следующий типаж – «Перепродам дороже», эти хотели закупиться товарами со значительной скидкой, а потом перепродать в интернете подороже, получив при этом прибыль. «Охотники за сокровищами» были похожи на предыдущих, но они гнались за качеством, а не за количеством, надеясь вот-вот наткнуться на какую-нибудь редкость невероятной ценности, которую каким-то образом просмотрели остальные. Собранные, решительные, они ныряли в коробки, рылись на стеллажах и полках в поисках спрятанных сокровищ. Вдруг там ждало первое издание «Властелина колец» или старинный игрушечный автомобильчик, каким-то чудом сохранившийся в коробке. В наши дни такое маловероятно. Благодаря интернету люди знали точно, что и сколько стоит, – достаточно быстро поискать в браузере. Самое ценное, что удавалось найти Фионе, были сложенные банкноты в пять или десять фунтов, забытые в кармане брюк, и они отправлялись сразу в кассу.

Но женщина в машине была не похожа на все вышеперечисленные типы. Она приехала отдать, а не купить, и если интуиция Фионы не ошибалась, то новая посетительница принадлежала к очень узкому кругу «скорбящих дарителей». К ним следовало относиться бережно и по-доброму, с большой чуткостью и уважением. У этой женщины, скорее всего, имелась очень веская и личная причина, из-за которой она никак не могла расстаться с содержимым коробки, стоявшей на сиденье рядом с ней.

Дверца машины открылась. Из нее медленно вышла дама в темно-сером, развевающемся на ветру пальто и плотно надвинутой на уши шерстяной шапке. Хотя лето было в самом разгаре – все-таки начало августа, – у погоды имелись свои соображения на этот счет. Только все привыкли к частому солнцу и к жаре, как неожиданное и несезонное похолодание вытеснило лето. Северный ветер с Арктики обосновался над Соединенным Королевством и понизил температуру настолько, что она едва достигала десяти градусов, так что всем пришлось доставать из шкафов зимнюю одежду.

Пока женщина обходила машину, Фиона разглядела ее получше. На вид нежданной гостье оказалось около тридцати или чуть больше, на лице отсутствовала косметика, и выглядела она так, будто никогда не будет счастлива. Огромные очки в оправе придавали ее лицу совиное выражение, хотя и очень грустное. Женщина остановилась у пассажирской двери, опустив голову. Фиона гадала, не выйти ли ей помочь, но все же решила остаться в магазине.

На улице у машины женщина покачала головой, будто спорила сама с собой, затем открыла дверцу и достала коробку. Несколько секунд она стояла на тротуаре спиной к Фионе, по-прежнему колеблясь и сжимая коробку так, словно от нее зависела ее жизнь. Наконец медленно она повернулась и направилась к магазину, по-прежнему не отрывая взгляда от асфальта. Прежде чем войти, посетительница обернулась, убедиться, что с ребенком все в порядке, а затем толкнула дверь, держа коробку перед собой.

Фионе безумно хотелось помочь ей, придержать дверь, но опыт подсказывал не суетиться. Поэтому, когда колокольчик над дверью звякнул и женщина неловко шагнула в магазин, Фиона просто подняла голову от прилавка, улыбнулась и произнесла:

– Доброе утро.

Гостья замешкалась на пороге.

– Там все еще холодно? – Очевидно, да, судя по ледяному ветру, ворвавшемуся в магазин и холодившему ноги Фионы в одних чулках. Она потуже запахнула свой традиционный кардиган крупной вязки.

– Что, простите? – переспросила женщина, чьи мысли явно витали далеко отсюда. – А, да. Очень холодно. – Она смущенно прикусила губу, не смея сделать еще один шаг.

Медленно, стараясь не напугать ее, Фиона вышла из-за прилавка.

– Вы хотели бы оставить вещи?

Женщина нерешительно прошла в глубь магазина, и дверь за ней закрылась.

– Мне бы хотелось кое-что отдать на благотворительность.

Фиона встретила ее на полпути.

– Да, конечно. Спасибо вам большое. – Она протянула руки, готовясь принять коробку. Только женщина не ответила на этот жест, будто не желая расставаться со своей ношей. Так они и замерли на несколько секунд в неловкой тишине, но потом посетительница медленно передала вещи Фионе.

Фиона почтительно поставила на прилавок коробку, плотно перемотанную коричневым скотчем, более тщательно, чем требовалось, будто из опаски, что содержимое куда-то сбежит.

Фиона вновь повернулась к посетительнице. Даже это простое взаимодействие, судя по всему, травмировало ее: женщина выглядела так, словно вот-вот расплачется, и бросала встревоженные взгляды на машину со спящим ребенком.

– Вы в порядке? – спросила Фиона. – Могу я чем-то помочь?

– Да-да, я в порядке. – Голос женщины дрогнул. Она определенно была не в порядке.

– Простите меня. Но я не могу не спросить: вы уверены, что готовы расстаться с этими вещами?

Женщина вновь не ответила, только опустила голову. Через какое-то время она подняла на Фиону покрасневшие глаза.

– Я не уверена, – сумела выдавить она. – Это вещи моего покойного дедушки. Он недавно скончался, и я собиралась их отдать. Там нет ничего, что я хотела бы оставить, ничего сентиментального. Но мне все равно кажется, что я предаю его память… – Голос ее становился все тише. У посетительницы вырвался всхлип.

Фиона взяла пару чистых салфеток из коробки у кассы и протянула их женщине, которая промокнула краешки глаз под очками. Фиона ободряюще сжала ее руку, не желая слишком навязываться, но в то же время пытаясь как-то показать свою поддержку. Бедная женщина оказалась в затруднительной ситуации. Отдавать вещи умерших близких всегда тяжело, даже мелочи, которые не нужны. Каждая вещь важна и ценна, потому что хранит в себе частичку ушедшего. Выбросить их слишком рано кажется холодным и бесчувственным поступком. А если цепляться за материальное напоминание, от вещей можно так никогда и не избавиться, растравляя рану.

Фиона не могла решать за других, что делать с вещами в коробке и когда правильнее с ними расстаться. И не могла дать посетительнице никакого совета. Это должно быть ее решение. Однако кое-что Фиона все же сделать могла, чтобы облегчить весь процесс: эту небольшую услугу она время от времени оказывала другим скорбящим посетителям, которые стояли на том же самом месте перед таким же сложным выбором.

– Могу я кое-что предложить? – мягко обратилась к женщине Фиона. – Почему бы вам не оставить коробку за прилавком? Я не буду ее открывать и напишу записку для других волонтеров, чтобы ее не трогали. Вы сможете вернуться в любое время, когда захотите, но если я не получу от вас сообщение через пару месяцев, то решу, что вещи можно отдать на благотворительность. Как вам?

Лицо женщины слегка прояснилось:

– В самом деле? Вы можете так сделать?

– Конечно. Никаких проблем.

– О господи. Это было бы прекрасным решением. Если вас не затруднит.

– Я буду только рада, – тепло улыбнулась Фиона. – Мы уже так поступали с другими посетителями в вашей ситуации. Это в самом деле помогает. Такой компромисс – и вы всегда сможете вернуться за вещами вашего дедушки.

Женщина чуть не упала от облегчения:

– Мне стало гораздо легче! Спасибо вам, спасибо большое!

– Рада помочь. Позвольте записать ваше имя – достаточно будет имени.

– М-Мэри, – заикаясь, произнесла женщина.

– Отлично. Обязательно прослежу, чтобы никто не трогал ваши вещи.

– Спасибо. – Голос Мэри дрогнул, как будто слезы могли вернуться в любую секунду. Она вышла из магазина, забралась обратно в машину и выехала на дорогу.

Фиона знала, что Мэри не вернется. Они никогда не возвращались. Но возможность приехать в течение следующих двух месяцев даст этой женщине свободу и время, которого ей не хватало, чтобы примириться с решением оставить вещи.

Наблюдая за уезжающей машиной, Фиона медленно опустилась на стул за одним из маленьких столиков, которые они поставили для покупателей и сотрудников магазина и за которым собирались за кофе.

Давящая печаль вынудила ее сесть. Фиона не знала эту женщину, но что-то в ее боли вызвало в ней Это. Так Фиона называла свою депрессию, преследовавшую ее с момента выхода на пенсию. Большую часть времени она с ней справлялась. «Будь всегда занята: займи мысли и тело чем угодно», – повторяла она себе. Вот почему Фиона стала волонтером в благотворительном магазине, и до определенного момента это срабатывало. Однако иногда разъедающее чувство пробивало ее защиту, застигая врасплох, как сейчас.

Фиона смахнула слезу и позвала Саймона Ле Бона, своего лохматого песика. Навострив уши, он выскочил из своей лежанки у прилавка, посмотреть, что за шум. Собаки – чувствительные животные. Вероятно, он ощутил запах исходящей от нее печали.

Инстинктивно пес запрыгнул к хозяйке на колени и прижался к ней своим пушистым теплым тельцем. Хвостатому утешителю удалось пусть и не избавить Фиону от депрессии полностью, но хотя бы снять остроту чувства, предоставив временную передышку от навязчивых мыслей. Когда она работала в бурлящем жизнью лондонском издательстве, ее мозг трудился без остановки, на пределе возможностей, перегруженный и запутавшийся из-за слишком большого количества дел и нехватки времени.

После выхода на пенсию Фиона подумала, что будет рада дать голове отдохнуть. И поначалу так и было: она наслаждалась возможностью ни о чем не думать. Но спустя какое-то время клетки мозга перестали напряженно работать, а особенность депрессии в том, что она любит вакуум. Расцветает в нем. Ворвавшись на свободное место, оставшееся после работы, депрессия поселилась там и осталась. И никакое количество кроссвордов или судоку, никакие часы работы в благотворительном магазинчике не могли поколебать или отвлечь это чувство. Что Фионе действительно требовалось – так это нечто более значительное, куда можно применить избыток умственной энергии. Расследование. Преступление, которое нужно раскрыть, и достаточно серьезное, чтобы полностью занять ее чрезвычайно активный мозг – и не пускать никаких других мыслей.

Пока же ей приходилось довольствоваться тремя утешителями, которые никогда ее не подводили: друзьями, Саймоном Ле Боном и пирогом. Один из трех уже был рядом с ней, а два других вот-вот прибудут.

Глава 2

Парковочное место снаружи магазина пустовало недолго. На него заехала и с дребезжанием остановилась другая машина – слегка побитый «Фиат Уно», принадлежащий Неравнодушной Сью, которая была неравнодушна к слову «неравнодушный».

Фиона поднялась на ноги, и Саймон Ле Бон соскочил с ее коленей. Схватив отданное кем-то зеркало ценой в три фунта, Фиона проверила, не опухло ли у нее лицо. Она не хотела, чтобы кто-то из коллег видел ее расстроенной. Не хотела, чтобы они беспокоились. Фиона провела пальцами по коротким темным волосам, заметив несколько новых седых прядей. Удовлетворенная своим видом, она притворилась, что все в порядке – как и всегда.

В благотворительном магазинчике был свой ежедневный ритуал. Каждое утро дамы начинали с хорошей чашечки чая и кусочка торта, а если что-то оставалось – предлагали покупателям по фунту за кусочек. Очень воодушевляющее начало дня, даже если утро не задалось. Впрочем, сегодня подошла очередь Неравнодушной Сью покупать торт, а это всегда заставляло Фиону слегка нервничать, так как подруга неизбежно стремилась сэкономить фунт-другой. Фиона же считала, что, когда дело касалось торта, экономить никак нельзя.

Наконец в дверях показалась худенькая фигура Сью, которая влетела в магазин с пакетом в руке. Чересчур бодрая и проворная для такого раннего утра. Яркие живые глаза из-под строгой седой челки тут же остановились на Фионе:

– С добрым утром!

– С добрым утром, Сью. Как ты?

– Снаружи жуткая холодрыга! Куда делось лето?

– Не представляю. Но ты же знаешь, как у нас бывает: пара теплых недель вначале – вот и все лето.

– Верно, верно.

– Ты принесла торт? – поинтересовалась Фиона.

Неравнодушная Сью уже собиралась ответить, как вошел Корзинщик из соседнего магазина, привлеченный возможностью выклянчить бесплатный кусочек. Его настоящее имя было Тревор, но все звали его Корзинщиком, так как он продавал старомодную плетеную мебель 70-х годов. Хотя продавал – громко сказано, поэтому дамы из благотворительного магазинчика предполагали, что его подозрительная схема с оплатой только наличными служит для отмывания денег.

– Ну что, вам достаточно холодно? – искренне, без сарказма поинтересовался он.

Фиона никогда не понимала, зачем задавать такой вопрос при смене погоды не в лучшую сторону, будто собеседник сам попросил понизить температуру и теперь его спрашивают, все ли ему нравится. Когда температура поднимется (если, конечно, такое вообще произойдет), он точно начнет задавать вопросы про жару.

– Мне пришлось надеть платок, надо держать свой древний шейный отдел в тепле.

Корзинщик поправил шейный платок, заправленный в рубашку под свитером с треугольным вырезом. Он завел привычку носить этот аксессуар ежедневно, но продолжал выдумывать слабые оправдания: платок был частью его образа эксцентричного англичанина-аристократа, хотя сам Тревор родился в приморском Клактоне. Выдвинув себе стул, он устроился за маленьким круглым столиком.

– Кто-нибудь хочет чашечку чая? – Сью уже собралась пойти в кладовую и поставить чайник, но, заметив коробку на прилавке, резко остановилась.

– О, это новые пожертвования? Я к ним неравнодушна, обожаю покопаться первой. – И она направилась прямиком к прилавку.

– Не трогай! – остановила ее Фиона. – Мне ее передали на хранение. Кстати, забыла написать имя. – Найдя рядом с кассой маркер, она написала сверху коробки имя «Мэри», дату и крупно «Не трогать».

– Ну хотя бы одним глазком? – Сью была также неравнодушна и к выгодным сделкам и не выносила мысли о том, что может упустить что-то интересное.

– Это пожертвования скорбящего, – шепотом ответила ей Фиона, убирая коробку под прилавок.

– А, поняла. Справедливо. – Сью дошла до кладовки и поставила чайник.

Обладающий слухом как у летучей мыши, Корзинщик тут же спросил:

– Пожертвование скорбящего? Что это, во имя Диккенса, такое?

К счастью, отвечать Фионе не пришлось: звякнул колокольчик, и внутрь нетвердым шагом вошла Дэйзи в своем привычном длинном платье, поверх которого она надела шерстяное пальто. На голове у нее была шляпа с широкими полями, и густая копна кудряшек торчала из-под нее во все стороны.

– Простите, я опоздала.

– Я сама только пришла, – успокоила ее Сью. – Мне нравится твой наряд – я неравнодушна к таким пальто. Ты выглядишь как Люси, тетя Паддингтона.

Дэйзи, обожавшая все милое и хорошенькое, покраснела от удовольствия:

– О, спасибо!

– Хочешь чашечку чая? – предложила Неравнодушная Сью.

– Не откажусь. – Дэйзи села рядом с Корзинщиком.

– Ну как, тебе достаточно холодно? – спросил он второй раз за сегодня.

– Э-э, не поняла вопроса, – простодушно ответила Дэйзи.

– Ну это такое выражение. Знаешь, как «курочка по зернышку клюет».

– Не знаю, что значит ни то ни другое.

– Вряд ли кто-то знает, – громко отозвалась Сью из кладовой, где закипал чайник.

– Это означает, что из множества мелочей может получиться нечто большое. Кажется, это из древнескандинавского[2].

– Как «Купи дешевле – продай дороже», – объявил Корзинщик. – Это мой девиз в торговле.

«Был бы, если б ты что-нибудь на самом деле продал», – подумала про себя Фиона.

Сью принесла заварочный чайник в толстой вязаной грелке и поставила в центр стола:

– Дадим ему немного настояться.

Дэйзи потерла руки, предвкушая самое яркое событие дня:

– Итак, какой сегодня торт? Ведь была твоя очередь, да?

– О да. Совсем забыла. – Неравнодушная Сью вытащила пакет и нырнула в него. Собравшиеся за столом наклонились: им не терпелось увидеть, какой торт выбрала Сью. Покопавшись, их подруга подняла в руках небольшой прямоугольный предмет: – Та-да! – И положила его на тарелку посередине стола.

Лица всех разочарованно вытянулись.

– О, – произнес Корзинщик, не скрывая своего разочарования.

– Что это? – спросила Фиона.

– Солодовый хлеб.

– Это я вижу, – ответила она.

Дэйзи поморщилась:

– Мне не нравится солодовый хлеб. Слишком клейкий. Прилипает к небу.

– А это настоящий торт? – уточнил Корзинщик.

– Ну конечно, – ответила Сью.

– Это хлеб, а не торт, и даже не пирог, – указала Дэйзи. Огорчение в ее голосе уже было заметно. – «Бисквит королевы Виктории» – это торт, лимонный кекс с глазурью тоже, кофейно-ореховый торт – тоже торт. А это… это…

– Сладкий хлеб, – подсказал Корзинщик.

Постороннему человеку реакция могла бы показаться слишком острой, но для дам из магазина и в меньшей степени для Корзинщика торт – дело очень серьезное. Они были ценителями – без претензий, но им действительно нравилось полакомиться кусочком чего-то легкого, пропитанного кремом и мало-мальски приличного. Но теперь, похоже, стандарты в отделе закупки тортов снизились. Торт низкого качества само по себе плохо, но относился ли этот конкретный к верной группе продуктов?

– Ты снова была в магазине «Все за двадцать пенсов»? – требовательно спросила Фиона.

– Нет, – ответила Сью. Затем, немного помолчав, добавила: – Ну да. Вроде как.

– Как можно «вроде как» зайти в магазин «Все за двадцать пенсов»? – не поняла Дэйзи.

– Потому что теперь это магазин «Все за двадцать пять пенсов». Стоимость жизни выросла. Но как ты узнала, что я там была?

– Потому что это даже не настоящий «Сорин»[3], – добавила Фиона. – Логотип тот же самый, но называется «Морин». – Магазин «Все за двадцать пять пенсов», ранее известный как «Все за двадцать пенсов», указывал бренды только так – обычное дело. Корзинщик допил чай и ретировался, не желая углубляться в этот липкий вопрос. Оно и к лучшему, потому что споры про солодовый хлеб-тире-пирог продолжались все утро и большую часть дня и ни одна из сторон уступать не собиралась. «Гугл» еще никогда не получал столько запросов о кулинарном статусе солодового хлеба. С учетом мнений двое против одного Неравнодушная Сью прибегла к помощи покупателей и спросила их мнение, надеясь на поддержку, пока Фиона не указала, что вовлекать посетителей в их маленький спор неуместно – не говоря уже о том, что никто не хотел покупать кусок солодового хлеба за фунт. Дамы не могли от него избавиться. Оставшуюся часть дня в магазине было тихо, и причиной тому стал не только распугавший покупателей холод. Фальшивый торт Сью привел всех в уныние.

Депрессия Фионы отказывалась отступать, и то, что ее лишили ежедневной порции бисквита с привычной сладкой тягучей начинкой, отнюдь не помогало. Фиона с Дэйзи упорно отказывались идти покупать замену, так как считали, что Сью не выполнила своих обязательств. Сью также отказывалась, утверждая, что все выполнила. В конце концов они пришли к соглашению и на стареньком ноутбуке магазина составили таблицу, в которой указали, что считается приемлемым тортом. Солодовый хлеб туда не вошел. Как и пирог с жиром. И печенья с мармеладом и шоколадом. Технически было доказано, что это все же мини-тортики, а не печенье, (так как они со временем затвердевали, а печенье, наоборот, становилось мягким). Дамы любили эти печенья с мармеладом, но сошлись во мнении, что печенья не вызывают такого же ощущения чуда, как настоящий торт, и не подходят для их утреннего ритуала. Они были скорее временной мерой, экстренной заменой, которую можно купить в газетном киоске или на заправке, когда настоящий торт не достать. Магазин «Все за двадцать пять пенсов», как он теперь назывался, был тоже внесен в черный список как неприемлемое место для покупки тортов. Теперь, с четко определенными границами, зная, чего от них ждут, все почувствовали себя гораздо лучше.

К концу дня, прямо перед закрытием, звякнул дверной колокольчик, и в магазин вошел элегантно одетый мужчина в сером костюме. С круглым и не очень симпатичным лицом, так что трудно было определить возраст. Фиона решила, что ему может быть от тридцати пяти до пятидесяти. Глазки у него были маленькие, но добрые.

– Мы как раз собирались закрываться, – сообщила ему Фиона. – Вы знаете, что ищете? Возможно, я могла бы помочь?

– О, прошу прощения, – ответил он. – Я пришел не за покупками, хотя магазин у вас просто очаровательный. – Мужчина огляделся, осматривая роскошные настенные панели из темного дерева. – Меня зовут Оуэнс, Энтони Оуэнс. Я отвечаю за взаимодействие Ассоциации жителей коттеджей на косе Мадфорд-Спит. И я пришел обратиться за помощью в детективное агентство «Благотворительный магазинчик». Я хотел бы узнать, не могли бы вы помочь мне раскрыть убийство.

Глава 3

Фиона кивнула, и детективное агентство «Благотворительный магазинчик» принялось действовать – хотя их версия «действовать» включала в себя прежде всего свежий чайник чая, шоколадное печенье и размещение всего этого перед гостем. После взаимных представлений они пододвинули свои стулья поближе и облокотились о стол. Дэйзи разлила чай. Она могла бы дать ему настояться подольше, но всем не терпелось услышать, что же расскажет Энтони Оуэнс.

Прежде чем начать, он бережно добавил в чай тщательно отмеренную порцию молока и размешал его ровно три раза. Затем сделал маленький аккуратный глоток, проверяя температуру, и Фиона пришла к выводу, что гость, должно быть, очень осторожный человек, который не любит сюрпризы и хочет подготовиться к любому повороту событий. Энтони Оуэнс осторожно поставил чашку на блюдце и поправил манжеты костюма.

– Прежде всего, полагаю, я должен уточнить, что должность координатора связей – не моя основная работа, а подработка. Так я адвокат, занимаюсь оформлением прав собственности на недвижимость. Владельцы пляжных коттеджей платят мне небольшой взнос, а взамен я представляю их интересы и слежу, чтобы они имели право голоса по поводу происходящего на косе Мадфорд-Спит. Раньше и у меня был там домик, поэтому я знаю, какие проблемы их больше всего беспокоят.

– Вроде убийства, – заметила Фиона.

– Да, боюсь, это убийство вызвало у всех мурашки.

– Оно было на первых полосах газет. – Дэйзи вздрогнула. – Мужчина сгорел заживо. В своем собственном пляжном доме. – Дэйзи имела обыкновение читать только заголовки новостей и только те, которые обращались с правдой наиболее вольно, искажая факты и выдавая самую шокирующую версию произошедшего.

– А я читала другое, – заметила Сью. – Он умер позже от отравления дымом.

Энтони шевельнулся на стуле.

– Верно. Храбрая мать двоих детей по имени Энни Фоллет рисковала своей жизнью. Она выбила дверь и вытащила беднягу наружу. Его звали Малкольм Крэйни. Он умер через несколько минут, скорая не успела доехать. Энни пыталась вернуть его к жизни.

Дэйзи прижала ладонь ко рту:

– О господи. Это ужасно.

– А затем Энни попыталась потушить огонь из ведра, – добавила Неравнодушная Сью. – Она просто героиня.

– Я читала, что полиция расследует произошедшее как убийство, – добавила Фиона.

– Так и есть, – подтвердил Энтони. – Дом подожгли специально.

– У них есть подозреваемые? – спросила Сью.

Энтони покачал головой:

– Полиция держит рот на замке, но никого еще не арестовали. Так что, полагаю, нет.

– Кто ведет дело?

– Детектив-инспектор Финчер и сержант Томас, или модный коп и неопрятный коп, как я их называю.

– Мы с ними хорошо знакомы, – сказала Фиона.

– В самом деле? – Энтони выглядел довольным новостью. – Тогда это должно облегчить дело.

Неравнодушная Сью издала странное фырканье, а потом пояснила:

– Мы вроде как ладим, но, думаю, детектив Финчер предпочла бы, чтобы мы занимались своим магазином, и все.

На лице Энтони отразилось беспокойство, на лбу собрались морщины.

– Но вы же поможете мне найти того, кто это сделал? Я знаю, все случилось всего три недели назад, для расследования срок небольшой, но владельцы коттеджей встревожены. Они не только не чувствуют себя в безопасности, но и теряют много денег.

– Теряют деньги? – переспросила Фиона.

– Да, некоторые собственники летом сдают свои дома на неделю-другую или на подольше. Сейчас из-за этого происшествия все повально отменяют бронирования. Энни, к примеру, та, что вытащила Малкольма из огня, она как раз арендовала пляжный домик. Собиралась прожить там все лето с детьми. И вот уехала – как и множество других постояльцев. Этот несчастный случай спугнул их. Мне правда очень нужно найти виновного.

Фиона по очереди вопросительно посмотрела на своих подруг, убедиться, что они готовы взяться за дело.

Широко распахнутые, горящие энтузиазмом глаза Дэйзи и Сью ответили ей, что они готовы приступать.

Фиона снова повернулась к Энтони:

– Да, мы вам поможем.

Мужчина сразу заметно обмяк на стуле, расслабившись, но быстро пришел в себя и сел ровно, словно его надули как шар.

– Спасибо вам. Но прежде я должен спросить, сколько стоят ваши услуги. Владельцы домов собрали небольшую сумму на оплату частного расследования. Но там не так много.

– О, никакой оплаты не нужно, – ответила Неравнодушная Сью.

Энтони удивленно посмотрел на них:

– Что?

– Мы денег не возьмем, – подтвердила Фиона. – Все, что мы просим, это сделать пожертвование благотворительному магазинчику «Собачкам нужен уютный дом». Сколько сочтете нужным.

Энтони расцвел в улыбке, не до конца веря своей удаче.

– Что ж, если вы поймаете убийцу, я пожертвую всю сумму.

– Договорились, – кивнула Фиона.

Энтони улыбнулся еще шире:

– Считайте, что вы наняты.

Глава 4

Энтони пододвинул к ним аккуратную плотную папку с укрепленными медными углами. Открыв ее, Фиона изучила содержимое. Визитная карточка Энтони Оуэнса аккуратно лежала внутри вместе с двумя скрепленными листками бумаги. Немного чересчур для пары листков и визитной карточки – из чего Фиона заключила, что у Энтони Оуэнса страсть к канцелярским принадлежностям, а сам он сторонник поговорки «Всему свое место, и все на своем месте».

Она бы поспорила, что он был из тех раздражающих детей, кто радовался концу летних каникул, когда в магазинах WH-Smith появлялись плакаты со словами «Снова в школу!». Но Фиона ничего не сказала. Сама она в магазине расставила книги по алфавиту и с тех пор на книжные полки не смотрела.

Фиона изучила две страницы в папке. На них были напечатаны имена, номера и адреса, штук двести примерно, может, больше. Какие-то были выделены желтым маркером – явно по линейке, не иначе, судя по идеально параллельным желтым линиям.

Она передала папку Дэйзи и Сью.

– Это контактные данные всех владельцев пляжных домиков на косе Мадфорд-Спит. Выделены те, кто в ту роковую ночь был у себя дома. Хотя сомневаюсь, что они смогут чем-то помочь.

– Почему? – уточнила Фиона.

– Никто ничего не видел. Полиция допросила всех. Они не выпускали никого с косы, пока не записали подробные показания каждого. Все утверждали, что спали, а проснулись уже от сирен пожарных машин и скорых.

– Все, кроме Энни Фоллет, – уточнила Фиона.

– Да, она сказала, что вышла из своего дома примерно в половине четвертого утра в туалет. Понимаете, в пляжных домиках его нет.

Неравнодушная Сью чуть не подавилась:

– Нет туалетов?! Они стоят кучу денег, как рука и нога, а туалетов нет!

– Я слышала, один недавно продали за полмиллиона фунтов, – вставила Дэйзи.

Сью неодобрительно фыркнула:

– У дурака деньги не задерживаются.

– Ну не знаю… – улыбнулась Дэйзи. – Мне бы хотелось иметь домик на пляже.

– Да, и мне, – Сью потерла кончики пальцев, – будь у меня лишние пятьсот тысяч, но не если бы пришлось справлять нужду у всех на виду.

У Фионы не было сил объяснять, что писать на людях вовсе не то же самое, что пойти в общественный туалет.

Дэйзи продолжала фантазировать о своем пляжном домике:

– Вы могли бы прийти в гости на чашечку горячего шоколада с мини-зефирками и взбитыми сливками сверху – и вы тоже, Энтони. Я бы устроила уютный уголок с камином и большим мягким диваном.

Пока воображение Дэйзи не унесло ее дальше, в продумывание интерьера и подробности вроде выбора мягкой мебели, пледов и декоративных куколок, которые она отберет из своей основной коллекции, Фиона вернула беседу к началу:

– И когда Энни пошла в туалет, она увидела пожар?

– Да, верно, – подтвердил Энтони.

– Она видела кого-нибудь еще?

– Нет, насколько мне известно, – покачал головой их гость.

– Никто не убегал с места преступления?

– По ночам там очень темно. Полиция несколько раз ее опрашивала. Она ничего не видела.

Сью подлила всем еще по чашечке чая.

– Мы сами с ней поговорим, но как так вышло, что Энни не подозревают? Ну то есть если в момент пожара там была только она и больше никого не видела?

Энтони от чая отказался, накрыв чашку ладонью.

– Этого я не знаю. Боюсь, у меня слишком мало информации – только те крохи, что удалось выудить из полиции и газет. Еще есть слухи из вторых и третьих рук от владельцев пляжных домиков. Не самый надежный источник. К тому же они не знают Энни, так как она лишь приехала на лето. Там, на пляже, своя маленькая община: сплетни разносятся быстро, но только если ты входишь в нужный круг.

У Фионы по спине пробежали мурашки. По описанию Энтони, обитатели домов на косе выглядели как какое-то замкнутое сообщество, опасающееся чужаков. Подход «мы и они». Как в «Плетеном человеке»[4] – фильме, их сосед Корзинщик тут ни при чем. Коса Мадфорд-Спит не была отрезана от мира, но возможность закрыть ее была. Пока Фиона отбросила эту мысль. Ориентироваться нужно на факты и улики, а не на заранее сложившиеся предубеждения. Одно они знали точно: Энни Фоллет стала национальным героем, вытащив Малкольма Крэйни из горящего дома. Фиона помнила, что в газетах пару дней только об этом и писали, пока не переключились на что-то еще. Фиона улыбнулась Энтони.

– Не беспокойтесь, мы докопаемся до истины, – заверила она.

– Чудесно. Владельцы пляжных домов будут довольны, – с заметным облегчением поблагодарил Энтони. Жители косы, должно быть, сильно на него давили, чтобы он поскорее добился результата. Энтони отметил положительный исход дела, неторопливо выбрав себе шоколадное печенье. Рука его в нерешительности замерла над блюдом, хотя все печенья были одинаковые. Большим и указательным пальцем он взял одно и чуть-чуть надкусил. Другую руку он держал под печеньем, чтобы ни одна случайная крошка не попала на его дорогой костюм.

Закончив с печеньем, Энтони отряхнул руки и поднялся из-за стола, дернув за манжеты и пригладив костюм.

– Что ж, мне пора идти. Мои контакты у вас есть. Позвоните, если что-то понадобится.

– О… – Фиона слегка удивилась тому, как резко он засобирался. Им требовалось узнать больше. – Вы могли бы уделить нам еще пару минут своего времени?

– Я должен встретиться с женой. Но да, хорошо. – Мужчина нехотя опустился обратно на стул, бросив взгляд на улицу, возможно в поисках супруги.

Фиона продолжила:

– Жертва, Малкольм Крэйни. Вы не знаете, были ли у него враги?

По лбу Энтони снова расползлась сеть морщин. Фиона поняла, почему ему так не терпелось уйти. Возможно, он надеялся, что ему не придется отвечать на самый важный вопрос: зачем кому-либо убивать Малкольма Крэйни?

Энтони вновь поправил манжеты, слегка дернув каждый из них, затем еще раз, и еще: нервный тик.

– Думаю, что нет.

– Каким он был человеком? – спросила Дэйзи. – Чем он зарабатывал на жизнь?

Энтони, слабо улыбнувшись, глубоко вздохнул:

– Малкольм не работал. Он был своеобразным человеком. Эксцентричным. Местной знаменитостью, можно так сказать. Большая борода, копна длинных седых волос. Напоминал мне Билли Коннолли, только повыше и похудее[5].

Его описание явно не подходило под образ того, кто мог бы купить пляжный дом на косе Мадфорд-Спит.

– Как он смог позволить себе дом? – спросила Фиона. – Он был эксцентричным миллионером?

Энтони фыркнул от такого предположения:

– Господи, нет. Кажется, получил от родственника. Но точно сказать не могу.

– Сколько ему было лет? – спросила Дэйзи.

– Семьдесят один, кажется.

– И что же думали любезные владельцы пляжных домиков об этом бездельнике в своих рядах? – поинтересовалась Фиона.

– Они все его любили и его дом, который стал чем-то вроде местной достопримечательности. Фасад был целиком покрыт ракушками и другим морским мусором, который Малкольм подобрал на пляже.

– О господи! – ахнула Дэйзи. – Помню, я видела фотографию в газете до пожара! Мне очень нравился этот домик. Весь украшенный всякими маленькими безделушками.

– И большими тоже, – добавила Сью. – Кажется, к террасе он прикрутил гигантские ракушки моллюсков вместо сидений.

– Верно, – подтвердил Энтони. – И разрешал детям фотографироваться на них.

Даже Фиона, которая переехала в Саутборн относительно недавно, много раз прогуливалась по косе и знала о пресловутом домике, напоминавшем обитель клептомана.

Дэйзи набрала запрос в интернете и протянула собеседникам экран телефона: поисковая страница выдала множество фотографий причудливого домика под номером 117. Возможно, самого фотографируемого и популярного в соцсетях дома на пляжной косе. Каждый дюйм фасада был усыпан ракушками, морским стеклом[6], также маленькими фигурками и статуэтками, остатками старых лодок и кусочками фарфора. Всевозможные части декора спускались по стене, занимали веранду и тянулись до самого песка. Венчала весь этот безумный ансамбль пара огромных оленьих рогов, украшавших вершину остроконечной крыши.

– И никто никогда не высказывал возражений против внешнего вида дома? – уточнила Фиона.

Помедлив, Энтони ответил, тщательно подбирая слова:

– Правила не запрещают придавать своему дому индивидуальность, с условием, что высота и ширина соответствуют норме, и так далее.

Фиона спрашивала про другое. Она попробовала снова:

– Что думали владельцы других пляжных домиков?

Энтони опять запнулся.

– Эм, я слышал, что некоторые были несколько недовольны.

– Кто именно? Вы можете назвать имена? – спросила Неравнодушная Сью.

– Не представляю, кто конкретно. Но вы же знаете, какие бывают люди.

Фиона знала. Ее соседи, хотя и милейшие люди, частенько косились на нее, если она не забирала свой мусорный бак после двенадцати часов, сразу после того, как его опустошали в день вывоза мусора. На тех, кто не следовал правилам вплоть до буквы, смотрели неодобрительно. Любое отклонение от нормы, если кто-то отличался или выделялся из толпы, вызывало в населении сильное волнение: они хотели, чтобы все были в точности как они сами. Здесь частенько говорили: «Ты что о себе возомнил?» А коса Мадфорд-Спит, бесспорно, была воплощением этого мира в миниатюре, возможно даже хуже, так как Фиона предполагала, что в их маленьком сообществе есть свой свод неписаных правил. Достаточный ли это мотив для убийства? Она надеялась, что нет. Но была решительно настроена выяснить.

У двери магазина появилась женщина: прищурившись, она смотрела сквозь стекло, пытаясь различить людей внутри.

– О, а вот и моя жена, – объявил Энтони. – Она, должно быть, устала меня ждать.

Не успел он подняться, как его вторая половинка толкнула локтем дверь и вошла: элегантные каблуки звонко зацокали по старинному паркету. В руке она сжимала обернутый в коричневую бумагу пакет.

– Вот ты где, – сказала женщина. Как и ее муж, одета она была безупречно, но куда более стильно, в красном двубортном пальто с большими черными пуговицами. Макияж тоже выглядел профессионально, а светлые волосы – прямыми, как сухие спагетти.

Энтони, поднявшись на ноги, представил ее дамам:

– Моя жена, Оливия.

– Добрый день. Рада познакомиться.

– Фиона, Сью и Дэйзи помогут раскрыть дело с убийством на пляже, – сообщил Энтони.

Оливия улыбнулась, но глаза выдавали ее. Взгляд лихорадочно метался по магазину, по прилавку, всем витринам и стендам, будто какой-то подержанный предмет мог прыгнуть на нее и схватить.

Если судить по внешности, Фиона побилась бы об заклад, что у Оливии никогда в жизни не было подержанных вещей и менять этого она не собиралась.

Прижав руки как можно ближе к телу, женщина, судя по всему, искренне боялась случайно коснуться или задеть что-то не очень чистое.

– Энтони, нам и правда пора. – Она подняла выше небольшой бумажный сверток. – Прошу прощения, что вот так похищаю своего мужа, но мне нужно оставить посылку в одном из автоматических почтовых ящиков, а я ненавижу касаться дисплея.

Может, она и не была снобом, просто патологически боялась микробов.

– О, у меня есть дезинфицирующие салфетки, хотите? – Дэйзи тут же извлекла откуда-то упаковку. Точно какой-нибудь ниндзя гигиены, она всегда держала в складках своих нарядов различные чистящие средства.

– Нет, спасибо, вы очень любезны, – ответила Оливия. – Неважно, насколько поверхность чистая, я просто не выношу прикосновений. Энтони приходится все делать за меня.

– Это единственный недочет Depop, – заметил Энтони.

– А что это? – не поняла Дэйзи.

– Это как платформа eBay, только для модных вещей, – объяснила Оливия.

– Небольшой доход, но все же приносит, – с восторгом вставил Энтони. – Оливия продает кучу своих ненужных вещей на Depop, она прекрасно разбирается во всех новых технологиях. А я вот полный ноль. Оливии просто не нравится касаться общественных дисплеев.

Супруга кинула на него сердитый взгляд, в котором стыд мешался с раздражением. Он явно поделился слишком личным. Так, выходит, Оливия не против подержанных вещей – если только у нее их кто-то покупает.

– Что ж, мне, пожалуй, пора. Звоните, если понадобится что-то еще.

Энтони вновь какое-то время поправлял манжеты, а потом направился к выходу вместе с женой.

– О! – воскликнула Сью. – Пока вы не ушли – а копии пожарного заключения у вас нет?

Энтони обернулся:

– Нет, боюсь, что нет. Я пытался ее заполучить, но пожарные службы так легко с подобными документами не расстаются. У вас есть мой номер. Пожалуйста, звоните, если что-то потребуется, и спасибо вам еще раз, что взялись за дело.

– Всегда пожалуйста, мы рады помочь, – улыбнулась Фиона.

– Последний вопрос, – подала голос Неравнодушная Сью. – Как вы думаете, солодовый…

– Не сейчас, – перебила ее Фиона.

Пара попрощалась и вышла.

– Ну, что скажете? – спросила Фиона.

– Определенно проблемы с деньгами, – выпалила Сью.

Фиона хотела сказать, что имела в виду дело, а не эту парочку, но не успела.

– Миллион раз такое видела. Он находит вторую работу, а она продает вещи в интернете, чтобы свести концы с концами. – До пенсии Сью работала бухгалтером и умела распознавать такие признаки. Хотя необязательно уметь заполнять налоговую декларацию, чтобы заметить, что пара живет не по средствам, учитывая их дорогую одежду, маникюр и аккаунт в интернет-магазине.

Фиона ощутила укол сочувствия к паре. Проблемы с деньгами определенно отравляли жизнь, но здесь было и что-то кроме нехватки средств.

– Не люблю делать поспешных выводов, но у меня такое чувство, что его запугали владельцы пляжных домиков.

Дэйзи взяла шоколадное печенье и разломила пополам.

– Да, но разве можно их винить? – Она аккуратно откусила кусочек. – Их безмятежный уголок больше не безмятежный. Теперь это место преступления.

Фиона ощутила легкую зависть и тоже взяла себе печеньку.

– Да, думаю, они напуганы, а напуганные люди действуют опрометчиво.

Неравнодушная Сью присоединилась к их дуэту поедателей печений.

– Думаю, должность менеджера по связям была непыльной работенкой. Уговаривать людей согласовать цвет мусорных баков, отправлять вежливые уведомления о том, чтобы все тщательно смывали за собой в туалете…

Фиона нехотя озвучила свою теорию:

– Знаю, еще рано, но на первый взгляд кажется, что кто-то невзлюбил Малкольма и его эксцентричный пляжный дом.

– Думаешь, это один из жителей косы? – спросила Сью.

– Или несколько. Похоже на типичное внешне приличное сообщество, где ненавидят соседа из-за того, что тот красит деревянную ограду палисадника не в белый, а в розовый.

– Думаешь, кто-то убил из-за пары ракушек, статуэток и украшений? – уточнила Сью.

– Это только теория, но подумайте: люди там заплатили сотни тысяч фунтов за свой маленький квадратик спокойствия, а его разрушает кто-то, кому даже платить не пришлось, и к тому же лепит на стены всякий хлам.

Дэйзи вытаращилась на нее:

– Ну я бы не назвала это хламом. Скорее коллажем в натуральную величину. Может, они не хотели его убивать. Может, просто хотели уничтожить дом и не знали, что он внутри.

– Это вполне вероятно, – согласилась Сью, хрустя следующим печеньем.

– Нужно поговорить с Энни Фоллет. Жаль, что заключения пожарных не достать.

Фиона достала телефон:

– Думаю, я знаю того, кто достанет.

Глава 5

Перед ними простиралась узкая асфальтовая дорожка: проехать по ней смогла бы только одна машина. Но по ее обдуваемым ветрами поворотам проезжали лишь на велосипедах, скутерах и на дребезжащем туристическом поезде на колесах. Все остальные средства передвижения были запрещены. Слева плескались спокойные воды бухты Крайстчерча, обрамленные золотистыми зарослями тростника, которые тихонько шуршали на колючем вечернем ветру. Одинокая прогулочная лодка скользила по мелководью, накренившись под острым углом. Справа нависал спящий песчаный гигант Хенджистбери-Хед[7]. Люди жили здесь со времен палеолита, а сейчас коса стала мечтой пеших туристов. С плоской вершины мыса, поросшей колышущимся вереском и окруженной желтыми скалами, открывался вид на Ла-Манш и гавань с обзором в триста шестьдесят градусов. Там стояло единственное одинокое здание: прочная каменная станция береговой охраны. С плато Хенджистбери-Хед пологий спуск вел дам к цели их путешествия: длинной песчаной косе Мадфорд-Спит, отделявшей море от бухты, с выстроившимися в ряд цветными домиками.

– Это надолго? – спросила Дэйзи. – У меня ноги уже изголодались.

Фиона была уверена, что Дэйзи хотела сказать «измучились». Дэйзи частенько путала слова, и нередко у нее получались по-настоящему странные выражения. Хотя в данный момент Фиона бы не стала отбрасывать вероятность, что ноги действительно могут проголодаться.

– До косы еще полчаса, – сообщила Неравнодушная Сью. А шли они всего минут десять.

– Полчаса!

Если смотреть реалистично, то и дольше, учитывая, что Саймон Ле Бон тормозил их каждые пять минут, чтобы сделать свои «дела» или изучить привлекательный запах, но Фиона не стала об этом упоминать.

– Ты же уже ходила здесь? – спросила она.

– Да, кучу раз, – ответила Дэйзи. – Ну, точнее, на поезде ездила.

Пронзительный крик перебил их, словно тревожно и высоко взвизгнула флейта. Черно-белое пятно с оранжевым клювом скользило над темными водами гавани.

– Это кулик-сорока, – сообщила Сью. – Аж руки чешутся! Был бы у меня с собой бинокль…

– Тут полно птиц, – заметила Фиона.

– А обычно полно людей, – откликнулась Сью. – Но сейчас здесь только мы. Где все? Август же, в конце-то концов.

Дэйзи застегнула еще одну пуговицу.

– Холод всех распугал. И убийство. Нельзя зайти в кафе на чашечку горячего шоколада?

– Если оно открыто, – заметила Сью. – Вряд ли с такой погодой у них много клиентов.

Десять минут спустя тропинка повернула под прямым углом, а пасторальные пейзажи гавани скрылись за густым лесом. Деревья смыкались над дамами, образуя зеленую галерею. Под собственной тяжестью ветви гнулись к земле, будто приглашая прохожих забраться на них и посидеть. Обычно дети висели на них, но сейчас ничьи маленькие ручки не цеплялись за кору.

– От этого леса у меня мурашки по коже, – вздрогнув, произнесла Дэйзи.

– Я понимаю, о чем ты, – ответила Фиона. – Особенно учитывая, что мы здесь одни.

От громкого гудка сзади они подпрыгнули, а Саймон Ле Бон заскулил, и все отпрыгнули в сторону. Немного придя в себя, дамы обнаружили причину произошедшего: Софи Хэйверфорд остановилась чуть впереди и сейчас торжествующе опиралась ногой на электросамокат. Каким-то образом ей удавалось вести самокат в туфлях на шпильках, странным образом надетых на толстые носки под травянисто-зеленым комбинезоном. На шее у нее был накручен похожий на одеяло палантин. Никто другой подобный образ примерить бы не смог.

Софи была заклятым врагом Фионы и управляла благотворительным магазином «Кошачий альянс», прямо через дорогу от их магазинчика. Софи считала себя лучше кого бы то ни было, и в частности лучше Фионы, и пыталась доказать это при любой возможности. Откинув назад черные, идеально подстриженные короткие волосы, она раскатисто расхохоталась, но, по мнению Фионы, это больше походило на гогот.

И словно подруги еще не поняли, как Софи рада, та театрально хлопнула себя по бедру.

– Вы бы видели свои лица! Вот это зрелище!

Фиона ничего забавного в ситуации не видела:

– Софи, сумасшедшая! Ты чуть нас не сбила!

– Расслабься, у меня все под контролем.

– Ты просто маньячка! – воскликнула Сью. – Ты кого-нибудь убьешь этой штукой!

– Это электросамокат, дорогуша, – сообщила Софи. – Я взяла его в аренду. Вношу свой вклад в защиту окружающей среды.

– Что, убивая людей? – уточнила Дэйзи.

Электросамокат с жужжанием ожил, и Софи помчалась на них. Дамы снова бросились к обочине. Саймон Ле Бон зарычал на приближающееся средство передвижения.

Софи затормозила в последний момент, и самокат слегка занесло.

– Какие вы нервные, глупышки! Что вы вообще тут забыли?

– Не твое дело, – отрезала Фиона.

– М-м, – Софи потерла подбородок. – О! Я знаю. Вы ведете свое любительское расследование?

– Может быть, – ответила Сью.

Софи выглядела довольной собой:

– Так и есть, а? Вы приехали посмотреть на сгоревший дом на пляже. Вы над этим случаем работаете, я правильно поняла, да? Ну что, хороший я детектив? Вам стоило бы нанять меня. Я бы вмиг раскрыла это дело. И знаете, я бы точно могла получить роль детектива в сериале, если б не решила стать пиарщиком.

Софи имела привычку убеждать всех, кто был готов ее слушать, что если б она не стала лучшим в мире гуру пиара (по ее собственным словам), то могла бы стать лучшей в мире актрисой/балериной/композитором/хирургом/посредником на мирных переговорах/лауреатом Нобелевской премии (нужное подчеркнуть).

– Раз уж мы заговорили, ты-то здесь что делаешь? – спросила Фиона, быстро переводя тему с раздутого эго Софи.

– Я так рада, что ты спросила. Еду повидаться со своей хорошей подругой Битси. Она приехала сюда на лето, для разнообразия – устала от юга Франции. Сняла пляжный домик.

– И давно она здесь? – спросила Фиона.

Софи обиженно качнула головой:

– Она никого не убивала, если ты про это. Она только сегодня приехала. Но она просто обалденная. В восьмидесятых была настоящей светской львицей. Вы обязаны познакомиться с ней.

Позади раздался натужный скрип самого обычного велосипеда.

– Поторопись, копуша! – крикнула Софи.

Троица обернулась и увидела помощницу Софи: раскрасневшаяся Гейл, пыхтя, болезненно медленно крутила педали старенького велосипеда с корзинкой для покупок. На ней был хлипкий шлем и светоотражающий жилет в пятнах. Гейл была человеком немногословным.

Фионе она нравилась, и ей нравилось проводить с ней время. Как и им всем. Нехватку слов она восполняла своим талантом в технологиях, и Фиона гадала, зачем Софи понадобилось тащить Гейл к своей светской львице.

С жалобным визгом тормозов Гейл остановилась.

– Порядок? – выдохнула она, опираясь на руль и переводя дух. Ее деревянная трость для ходьбы была примотана к ненадежному багажнику сзади.

– Привет, Гейл! – поздоровались подруги.

– Гейл будет подавать напитки на вечере, – сообщила Софи.

Теперь все стало ясно. Гейл вызвали на роль прислуги. Фиона надеялась, что ей заплатят за потраченное время.

– Подавать напитки? – переспросила Сью. – Сколько вас там будет?

– О, только мы с Битси. Поехали, Гейл. Нет времени болтаться тут. Нам еще вечеринку устраивать. – Софи хихикнула, нажала на кнопку скорости и выполнила идеальный поворот на сто восемьдесят градусов. – Не забудьте присоединиться к нам на коктейль, когда закончите свою детективную ерунду. Домик под номером 98, фасадом к морю. Поехали, Гейл. Тебе еще напитки разливать. Пока-пока!

Гейл едва успела глотнуть воздуха, как уже снова пустилась в путь вслед за своим боссом.

– Бедная Гейл, – заметила Дэйзи. – Она выглядела измотанной.

Неравнодушная Сью кивнула.

– Еще и весь вечер разносить напитки Софи и этой Битси – она по одному описанию звучит ужасно. Хуже, чем Софи, если это вообще возможно. Нужно любой ценой держаться от этого дома на расстоянии.

Все кивнули, но у Фионы втайне были свои планы.

Наконец они втроем выбрались из-под сени деревьев, и бухта оказалась у них по левую руку. Асфальтовую тропинку поглотил бархатистый желтый песок, провозглашая начало косы Мадфорд-Спит с двумя идеально ровными рядами цветных пляжных домов: один ряд стоял лицом к бухте, другой – к морю. А перед ними, будто собирая все дома в кучку, стояло большое и вытянутое здание. Ресторан «Прилив». С одного бока его прикрывали поросшие травой дюны. С плоской крышей, из изъеденного солью и выбеленного солнцем дерева, ресторан растянулся почти на всю ширину косы. С внушительной террасы открывался роскошный вид на бухту и на монастырь за ней, выделяющийся на фоне неба. Сегодня, впрочем, столики и стулья стояли пустые, а окна ресторана казались темными и безжизненными. Было что-то тревожное в этом морозном августе, который обычно был самым «отпускным» месяцем, и в пустом покинутом ресторане.

Лицо Дэйзи сморщилось от разочарования:

– Чтоб тебя. Ресторан закрыт. А мне ужасно нужен горячий шоколад.

– У них есть кое-что получше, – заметила Фиона, указав на край крыши, утыканный камерами наблюдения под разными углами.

Неравнодушная Сью шагнула на пустую террасу. По очереди она вставала под каждой камерой и прослеживала направление, куда та была направлена.

– Все углы просматриваются. А с той нижней видны все фасады домиков по эту сторону.

– Жди здесь. – Фиона обошла вокруг ресторана и вышла на сторону, которая выходила на море и остров Уайт вдалеке. Через минуту она вернулась. – То же самое сзади. Четыре камеры, все направления просматриваются, четкий вид всех домов фасадом к морю. И еще есть камера, с которой просматривается узкий проход между двумя рядами домиков.

Сью ахнула:

– Получается, нельзя ни зайти, ни уйти с косы, не попав на камеры!

Троица обменялась озадаченными взглядами: это новое открытие казалось бессмысленным. Кто бы ни совершил поджог, его бы застали либо на входе, либо на выходе из домика – если, конечно, все камеры работали.

Дэйзи поморщилась:

– Никто не слышит звук паровоза?

Глава 6

Фиона склонила голову, прислушиваясь. Дэйзи была права. До них донеслось пыхтение и грохот паровоза, которые становились все громче и громче. Но никакой железной дороги рядом не было.

– Может, это туристический поезд?

Неравнодушная Сью прислушалась:

– Нет, это не он. Похоже на настоящий…

– И доносится оттуда, – указала Дэйзи на косу. Они пошли на странный звук, который дополнился пронзительным свистом, напугавшим морских птиц, тут же разлетевшихся с берега. Звук неожиданно стал громче: распахнулись французские окна дома номер 7, и оттуда вышел крепкий мужчина в бежевых шортах для сафари, прогулочных сандалиях и рыбацком жилете со множеством карманов, наброшенном поверх рубашки в голубую клетку. Шерстяные носки, натянутые до самых колен, скрывали мясистые икры. Густые и похожие на проволоку волосы с проседью сочетались с такими же усами. Он плюхнулся в шезлонг с термокружкой в руке и с самым довольным выражением, слушая окутывающую его симфонию звуков паровоза.

Заметив три пары уставившихся на него глаз, он подпрыгнул:

– Я могу выключить, если вам мешает.

– Это паровоз? – уточнила Дэйзи.

Мужчина выглядел почти оскорбленным:

– Это паровоз «Маллард» № 4468 класса А4. Самый быстрый и прекрасный паровой локомотив в мире. – Из какого-то из многочисленных карманов жилета мужчина извлек пульт и убавил громкость. – Он у меня записан, как и еще пятьдесят других паровозов. Я могу определить их всех только по звуку. Каждый из них уникален. Не з