Говоря о русской интеллигенции, мы имеем дело с единственным, неповторимым явлением истории. Неповторима не только «русская», но и вообще «интеллигенция». Как известно, это слово, то есть понятие, обозначаемое им, существует лишь в нашем языке.
Она подходила вплотную к «вечному вопросу» русской истории: о конституции — со всеми оттенками понимания этого термина, даже в отрицании ее. В том прежде всего и заключается феномен общественного движения: оно осуществлялось в «демаркационной зоне», которая отделяла легальное от нелегального
1894 году уже популярный в столице экономист и публицист П. Б. Струве спросил Шаховского, как тот видит выход из политического тупика. Ответ был таков: «В виде самочинного собрания представителей земств, которые потребуют конституции». Это было почти пророчество, сбывшееся десять лет спустя
о политическом положении России, о необходимости создать свободную прессу за границей для борьбы с правительством… Именно Петрункевич в скором будущем финансово поддержал издание печатного органа либерального направления. В ноябре 1901 года семья Струве выехала в Швейцарию, в декабре за ней последова
Правительство препятствовало образованию объединений медицинского персонала. В 1898 году не было дано разрешение образовать Общество московских городских врачей. То же решение было принято в отношении Московского зубоврачебного общества. Формировались нелегальные объединения: например, в Москве в 1901 году фармацевтами были образованы Совет уполномоченных и Союз борьбы за 7-часовой труд.
Слово «земство» имело свою пленительную силу. Оно взывало к традиции, к существовавшей практике и одновременно с тем давало надежду на обновление. Тогда, когда русская история «складывалась» в одну книгу, можно было напомнить читателю, что в прошлом были не только великие князья и цари, но и общество, «земля», далеко не всегда игравшая роль молчаливого статиста.
