…взгляните на одинокую волчью звезду над океаном. Разве о смерти она?
В. Конецкий
Принцесса появилась внезапно. Словно по волшебству сдвинулась стеклянная дверь кокпита и окутанная золотыми волосами головка нырнула в средиземноморское солнце. Блики от морских волн заплясали на аккуратном с веснушками лице.
— Алик, дай закурить! — прохрипела Принцесса сиплым от криков и бутылки «Хеннеси» голосом.
— Возьми на мостике, — ответил Мамонов и отщелкнул окурок в лазоревую волну.
Принцесса, чуть качнувшись, прошла по палубе яхты, а Мамонов удивился столь не свойственному для моделей целлюлиту на стройных бедрах. Открытие не понравилось.
После вчерашнего старта регаты все изменилось. Салют, крики, шампанское, гигантская лазерная инсталляция в южном небе словно касались кого-то другого, а нынешнего Алика не радовали и не впечатляли. Просто на мостике круизной яхты класса «А Плюс» оказался немолодой, среднего роста, крепкий еще, но уже с подкрашенными висками на седеющей шевелюре, очень обеспеченный и до вчерашнего вечера счастливый мужчина. «Песня исчезла. Мотив исчез» — как говорил знавший толк в таких вещах Лихоимский. Мамонов перебирал в памяти события вчерашнего вечера и все пытался ухватить тот момент, с которого счастье убежало, словно капризная лисица.
Он снова вспомнил вечерний старт, десяток летящих на безумном крене парусных красавиц, себя полного сил и надежд у штурвала своей «Глории». Судьба тогда дарила возбуждение от успеха и чувства избранности. На выходе из бухты, когда сияющие береговые огни превратились в подобие елочной гирлянды, в тот момент, когда маяк на мысе Дель-Грация трижды мигнул рвущимся в открытое море яхтам, все вмиг изменилось. Белозубый улыбчивый матрос Джорджио появился в дверном проеме каюты и стараясь перекричать шум моря, отчаянно жестикулируя, стал звать Мамонова к трубке связи. Алик разозлился, передал штурвал и нырнул в брюхо яхты. До светящегося индикацией угла с радиооборудованием Мамонов прошагал в полной тьме, а затем услышал в трубке:
... 
