Отлично даже не то, что нам всем невыносима чужая настоящая жизнь (хотя мы и говорим: «Мне главное, чтоб ты был просто честным со мной, я смогу все пережить», а не можем пережить даже молчания), а то, что даже такую жизнь – при всей ее для нас невыносимости – мы хотим у другого отобрать, узурпировать, присвоить. Загнать в наши общие разговоры, обмусолить, исплакать, убить, сделать затхлой (его виной, нашей якобы великодушной, терпеливой мукой). Спрятать в баночку, поставить в подвал, налепить резиновым клеем этикетку «Его честность 2008, октябрь, перламутровое утро». Вместо того, чтобы просто закрыть на другого человека глаза.
И любить его бескорыстно. Почти не видя.
И кто-то еще после этого говорит, что можно любить – сильнее?
– А мне нужно, чтоб жить, не говорить тебе ничего. Может, если я скажу – я рассыплюсь в дорожную пыль, стану сброшенной мертвой шкуркой? Так уже было – с одной лягушкой. Все очень плохо кончилось. Для нее. Почему же твоя жизнь важнее моей?
…Вы говорили: любить – это значит любить полностью. А любили – на четвертинку. (Я же, не обремененный любовью, – смотрел на вас зорко и прощал вашу манеру любить кого угодно в моем обличье – кроме меня самого. И даже – по-своему был к вам привязан.)
…Я все хочу спросить, дорогие мама и папа. А также все остальные мои родители… Я вас звал? Я вас искал? Нет. Я просто бежал по пашне. Все, что я хотел получить (мечтал, надеялся) – не получил. Мышь ускользнула, жаворонок не дался. Вы же ступили на землю, увидели меня и спросили: хочешь быть со мной? – Нет, честно ответил я. И всё закрутилось.
Вы говорили, что любите меня. Я молчал. Вы говорили, что любите меня всего (но при этом менялись в лице, если я говорил про жаворонка или про мышку, потому что вы видели меня торговцем или солдатом, но никак не юным натуралистом), я же принимал вас со всеми вашими родственниками и даже старой чужой бабкой.
…отчего же так душно, – спросила лиса однажды у одного человека на «Одноклассниках» (есть такой милый человечий загончик).
– А оттого и душно, – ответил он, – что ты и не ты вовсе, а какой-то крантик в чьей-то судьбе, и это уже невозможно терпеть. Потому что нужно дышать. – Потом помолчал и добавил: – Крантик ведь еще и потому, что часто тебя не видят тем, кто ты есть на самом деле, – а придумают какой-то образ и живут с ним. А ты ходишь по ночам, куришь на балконе, а она спит и ей снится, что у нас дети.
