не обращайте внимания на ночные страхи. Наша психика по ночам находится в упадке и не может защищать себя. Вам кажется, что вы отчаялись, но это не так. Это всего лишь умственная усталость, выдающая себя за озарение.
Пережевывая гамбургер, Кендалл думал, что так люди и разговаривают в настоящем мире, в котором он сам вроде бы и жил, но к которому странным образом не принадлежал.
В этом мире существовали такие понятия как «индивидуальное программное обеспечение», «процент долевого участия», макиавеллиевские корпоративные интриги, и благодаря всему этому кто-то въезжал на душераздирающе красивом темно-зеленом рэндж-ровере на свою собственную подъездную дорожку.
Кендаллу никогда не хотелось жить, как его родители. В этом-то и крылась его возвышенная идея, из-за которой собиралась коллекция снежных шаров и покупались очки на блошиных рынках. Но когда дети подросли, Кендалл начал сравнивать их детство и свое (не в их пользу) и ощущать вину.
Кендалл никогда не предполагал, что станет таким же богатым, как его родители, но также не думал, что будет зарабатывать так мало и это станет проблемой.
Однако чем больше он читал про Америку 1831 года, тем отчетливее понимал, как мало знает об Америке 2005 года, о том, во что верят и как живут ее граждане.
Мария хотела войти в жизнь Энни – чем прочнее, тем лучше, и потому сделала так, чтобы они смотрелись двумя одинаковыми статуями на траве.
Вот его друг, окруженный юностью и жизненной силой (девушки заливисто смеялись), а вот он сам, сидит на крыльце, и вокруг нет ничего, кроме предчувствия грядущей старости, одиночества и отчаяния.
Откуда-то из глубины джунглей прилетает москит и с жужжанием проносится мимо левого уха Люса. Это просто-таки исполинские насекомые. Их не видно, только слышно – по ночам они ревут, словно летающие газонокосилки.
Через десять лет, посвященных серьезным самобытным исследованиям, он сделал второе великое открытие: гендерная идентичность определялась в самом начале жизни, примерно в два года.
Зачастую гонадный пол пациента не определял его или ее гендерной идентичности. Гендер был чем-то вроде родного языка. Дети учились говорить по-мужски или по-женски так же, как осваивали английский или французский.
