В тюрьме, столкнувшись с человечностью, только больше страдаешь
Детская заносчивость – мечта-лавина.
Неожиданное проявление доброты ранит сильнее, чем жестокость. За него нельзя отплатить. Некуда девать благодарность, вот она и мечется по всему телу.
Нынешний день – это тот же самый день, только состарившийся, как сама Энн, и воздух тот же, только ветхий, резкий. День, которому два десятка лет, вернулся из заточения.
на устроилась в небольшую школу «Айдахо Хилл»
Все до цента я потратила на развитие своего ребенка. Больше денег не поступало. А почти шестнадцать лет спустя я получила еще одно письмо, от вас.
Сколько ни объясняй, вы все равно, наверное, подумаете, что я поступила очень низко. Каждый чек ставил передо мной выбор: вернуть деньги или вложить их в дочь. Я убедила себя, что раз денег не хватились, значит, дела у вашей семьи идут хорошо.
И возможно, маленькая девочка за инструментом Мэй – их последняя надежда. Разумеется, она понимает, что воспоминание причинит ему боль. Но пусть уж лучше чувствует настоящую боль, чем ту необъяснимую пустоту, которую он ощущает сейчас, жалея, что мир никогда не носил его детей. Он должен знать, что это не так, что дети все еще с ним
Первый чек, на две тысячи долларов, отец Уэйда послал в 1968 году, когда ему было пятьдесят, а Джун Бейли Ро – пятьдесят один. Чек был подарком – как он полагал в тумане болезни – на ее четырнадцатый день рождения.
Они десять лет пытались зачать. Это были годы, прожитые в прерии, в кругу родных и близких; годы стабильности, безопасности и однобокого счастья, которое в какой-то момент стало невыносимым. Чтобы отвлечься от своих несбывшихся чаяний, они и переехали на гору.
Ведь безжалостность лучше уязвимости, жесткость лучше нерешительности.
