автордың кітабынан сөз тіркестері  Зимняя вишня

Владимир Валуцкий

— Теперь я стала старше и мудрее. И кое-что спокойным умом поняла

Приходит домой с гулянья Антошка, снимает шубу и боты — а на столе стоит тарелка, полная крупных спелых вишен. Вытаращил глаза от изумления.

— Мам, откуда вишни?

— А, эти, — бросаю я небрежный взгляд на тарелку. — Эти из леса. Понимаешь, каталась я сегодня на лыжах по лесу — и вдруг вижу среди белых деревьев одно зеленое-зеленое и все в вишнях. Я сняла лыжи, залезла на дерево — дай, думаю, сынуле наберу, он ведь любит вишни. Вот и принесла.

— Она будет жить?

— Будет.

— И вы ее выпишете?

— Нет.

— Почему?

Он помолчал, терзая нам нервы, потом сжалился:

— Да она уже часа два как ушла.

Мы разинули рты:

— Как?!

— Ножками, я думаю. Травилась предусмотрительно, форточки открыла.

— Он, наверное, говорил, что я несчастная, пропаду без него. Было, да?

— Конечно говорил, — за меня отвечает Лариска, а гостья смеется:

— Черта с два я без него пропаду! Пусть едет на все четыре стороны и не надеется. Девушки, я же еще не старуха?

— Да вы еще — королева! — влюбленно кричит Валюшка. — Ларис, правда, Юлия Ивановна — королева?

— Конечно королева, — уверенно отзывается Лариска.

А он остается рядом со своим опустевшим, грохочущим музыкой «мерседесом» и ошалелым взглядом провожает нашу машину, которая, с визгом развернувшись, уносится назад, к Ленинграду...

я увидела в заднем стекле...

...как потрепанный, до боли знакомый «жигуленок», мотаясь по шоссе от невероятного напряжения всех своих лошадиных сил, готовый вот-вот разорваться от отчаянной скорости, лавируя между автобусами и грузовиками, медленно, но верно догоняет нашу иномарку...

— Ты бы лучше «эр» скорее научился выговаривать.

— Почему?

— А то Гелбелт, Гелбелт. Может, теперь тебе придется каждый день это имя говорить.

— Почему?

— Потому. Может... мы с ним вместе жить будем. — Заглядываю осторожно на кухню, проверить, какая реакция.

— А иглушки он будет далить?

— Будет.

— Ул-ла! А когда?

Вот тебе и вся реакция. Продажная вы душа, Антон Филиппович.

Белый «мерседес» стоит возле нашего дома на Дачной, окруженный восхищенными мальчишками, а за рулем сидит Антон, надутый от гордости, как пузырь!

— Гуд бай, фрэнд Антон!

Герберт машет рукой, поднимает стекло, и «мерседес», круто развернувшись, исчезает. А мой напрочь покоренный Антон долго и восхищенно глядит ему вслед.

— Сашка, перестань немедленно, слышишь? Ларискина дверь тут ни при чем!

— Тогда выходи, — голос за дверью.