Оглавление

1. Пустыня желаний
2. Глава I  Луна
3. Глава II Солнце
4. Глава III  Я

Глава I 
Луна

Говорят, если долго смотреть на Луну, можно увидеть человеческое лицо. Тонкие брови, нос, глаза и ласковую улыбку. Говорят, такую Луну может увидеть каждый, у кого чиста совесть.

— Адель, как думаешь, на что похожи узоры на Луне?

— Пап! Ну что ты, в самом деле! Какие же это узоры? Это кратеры. Кр-р-ратеры! Давай сегодня проедем мимо той речки?

— Как скажете, мисс рычатель. Когда ты успела добраться до книг моей бабушки? Я думал, у тебя еще целая стопка детских энциклопедий и ты сначала их прочтёшь.

— У неё интересней. Я книжки взяла, когда мы в прошлый раз к ней в гости ездили. Знаю, нельзя так говорить, её ведь больше нет. Дедуля мой, он ведь её сын, правильно? Дедуля говорит, что когда я прихожу и занимаюсь с этими книжками, ему очень радостно. Я на кого-то там похожа, но никак не могу запомнить на кого. А книжек этих у него целый шкаф, представляешь?

— И что же, ты целый шкаф и утащила? Сама? — спросил Сол, сворачивая с главной дороги.

— Да дедушка сложил всё в багажник, я чуть-чуть взяла! Его мама знала всё про космос, представляешь? И сильно-сильно хотела туда слетать! Он сказал, что очень гордится своей научной мамой.

— Может быть, учёной?

Машина остановилась. Девочка приподняла бровь, прищурила глаз. Взрослые эмоции на детском лице выглядят занятно и точно несут больше смысла, чем когда их изображают серьёзные дяди и тёти.

— Это бровь твоя сейчас в космос улетит! Моя бабушка была учёным-астрологом. Вот эта речка — пойдём.

— Кто такой мучёный-астролог?

— Учёный! — поправил отец сквозь смех умиления. Пойдём, я всё тебе покажу. И аккуратней, не упади в сугроб, мы же не хотим привезти к дедушке снеговика вместо любимой внучки?

Луна, казалось, была готова свалиться с неба, которое не может больше удерживать её вес. Словно огромный шар из теста, уже немного подрумянившийся в печи, она нависала прямо над головой — её, такую близкую, можно было даже потрогать и ощутить тепло, которым согревает оранжевый свет.

— Пап, ты что делаешь?

— А тебе никогда не хотелось прикоснуться к другой планете? Сколько там до Луны? Или ты пока только кратеры изучила?

— А вот и не только. Но на Луну я не хочу. Ну, может, и хочу, но сначала не туда. Твоя бабушка в книжке рассказывала про планету с пещерами, я бы слетала на неё. Но мне семь, правильно? Значит, если бы я отправилась туда сразу, как родилась, то ещё не долетела бы всё равно. Туда прям долго добираться. Откуда она это знала?

— Та планета правда интересная. И очень-очень умная. Придерживай бровь, она опять готова к космическому путешествию. За пределами нашей галактики, — он уже рисовал на снегу схему солнечной системы, — планеты умные. Они образовались намного раньше Земли и планет вокруг неё, поэтому…

— А кто же на них жил тогда? Если нас ещё не было? И откуда твоя бабушка это знала? — нотки нетерпения в голосе Адель нарастали.

— Поэтому, — продолжил, улыбаясь, отец, — и цивилизации, жившие на них, были намного старше нас. Умнее. Они оказывались на этих планетах, когда те, что были их домом, становились непригодны для жизни. Там могла закончиться еда или воздух, где-то случались эпидемии болезней, а какую-то даже затопило водой. Тогда один житель построил космический корабль, который мог и плавать, и летать. Он взял на борт свою семью и тех, кто остался, забрал животных и растения и отправился искать новый дом. И так происходило повсюду. С каждым переездом цивилизации становились всё опытнее, у них появлялись знания, которые они использовали, чтобы выжить на очередной планете. Когда и на ней это становилось невозможным, они снова перемещались. Снова приносили знания в другое место, но и оно со временем переставало быть гостеприимным. И так без конца. Пока одна из цивилизаций не поняла, что планеты — такие же живые существа, как и все мы. С ними нужно общаться, как с друзьями, доверять им, как матери, и обучать, как отец обучает своё дитя. Даже Луна, — Сол показал на неё и замолчал на секунду, — даже Луна — не просто шарик с кратерами. У неё есть душа, она добрая, заботливая и уютная. Мне кажется, там вечный воскресный завтрак с вкусными блинчиками, травяным чаем и разговорами за большим семейным столом, — закончил он, передавая в руки Адель снежок, который лепил во время рассказа.

— Это как у нас воскресные завтраки?

— Да. Когда я жил со своими родителями, у меня тоже такие были.

— Получается, твоя бабушка исследовала эти планеты? И как им общаться с людьми? И потом писала про это книжки?

— Да, как людям и планетам общаться друг с другом. Этим и занимаются…

— Астро… тьфу, опять забыла!

— Астрологи.

— Да, астрологи. А как они это делают?

— Кто книжку читает, я или ты?

— Ну па-а-ап!

— Дедушка нас, наверное, заждался. Вот, смотри, видишь звёзды над тем берегом? За ними бабушка наблюдала отсюда. Иногда она брала в такие ночные походы и меня, рассказывала истории про небо, про свою работу, про то, как планеты становятся умнее, а люди, их населяющие, счастливее. Ты поэтому захотела сюда заехать? Прочитала про эту речку в книжке?

— Да… — задумчиво ответила девочка, глядя на шарик из снега. — А что такого в тех звездах? — Адель посмотрела вдаль, потом снова опустила взгляд к ладоням и стала вертеть в них снежок.

— Обещай мне, что дочитаешь книжку. Обещаешь? — он присел на корточки и заглянул в глаза дочери, которые почему-то сильно блестели. Сильнее сверкающей серебристой дорожки на воде. Сол надеялся, что их просто подсвечивает Луна, ведь не может быть больше никаких причин. Не может! — Дочитай её и сама мне расскажешь, а то я многого уже не помню. Хорошо?

Слёзы хлынули. И если бы этот декабрь не выдался таким тёплым, маленькие капельки наверняка уже превратились бы в ледышки. Сол чувствовал мокрые реснички на своей щеке, придерживал вздрагивающие плечи, девочка обнимала его так крепко, как может только ребёнок — отдавая всю свою искренность в надежде, что мир сейчас не рухнет. Те, рядом с кем плакало невинное создание, уверенное в своей вине, знают, что в этот момент Сол казался себе всемогущим волшебником, ведь спасти её — значит, спасти вселенную.

— Я забыла-а-а… За-а-абыла книжку!

— Адель… Адель… Ты знаешь, я давно хотел рассказать тебе одну историю…

— К-к-кую историю-ю-ю?

— Сказочную историю. В том шкафу есть книжка, которую мне бабушка читала в детстве. Она тоже про планеты.

— Пап? Ты что, — она шмыгнула носом, — ещё веришь в сказки?

— Смотря какие. Иногда мне кажется, что я и сам сказочный герой. Волшебник. Похож?

— Если только немножко, — удивительно, как быстро дети переключаются со слёз на смех. Кстати, пап, — Адель кивнула в сторону яркого шара на небе, — я вижу там не только кр-р-ратеры. С этими словами она отдала снежок обратно отцу и замерла, без тени улыбки на лице, только смотрела ему прямо в глаза.

— Ты чего, рычатель?

— Догоняй! Дедушка ждёт!

И побежала по сугробам к машине, смеясь ещё громче каждый раз, как падала в пушистый снег.

                                       * * *

— А ты в меня всё-таки не попал! И сам стал как снеговик!

— От снеговика слышу.

— Будет дедушка ругаться?

— Давай проверим? Смотри, свет ещё горит.

Адель понеслась к дому, оставив распахнутой дверь машины. Когда Сол подошёл к крыльцу, она, обнимая деда у него на руках, рассказывала ему про речку, Луну, звёзды, книжки. Про то, что папа не попал в неё, хотя он лучший стрелок снежками в мире. Просто она очень ловкая. Позапрошлым летом, когда родители учили её читать, они устраивали подвижные пятиминутки, чтобы отдохнуть.

— Мы играли в «Вышибалы», и папа сам выдал мне все секреты, как уворачиваться. А теперь расстраивается, что попасть не может.

— Мне кажется, он наоборот рад. Здравствуй!

— Привет! — Сол протянул руку отцу. — Конечно, рад. Ты самая лучшая ученица. Сейчас, правда, ты мокрая ученица. Давай переодеваться?

— Вот именно, — опуская Адель на пол, сказал дед, — я вас тут жду, чай заварил, а вы в снежки играете, ещё и заболеть вдруг вздумаете. Мамы ваши вернутся, а вы с градусниками — больше не разрешат вам меня навещать, пока они в поездке.

Адель смотрела на деда — он напоминал ей великана: высокий и широкоплечий, с генеральской осанкой, большими тяжёлыми руками, мощной шеей, грубыми скулами, он и в старости создавал впечатление человека сильного, способного поднять, наверное, целый дом. Некоторые его даже боялись. Адель восхищалась тем, что с ним здороваются все прохожие, многие жители городка приносят им с бабушкой угощенья, кто-то приходит за советом. Адель знала, что её дед великий, великан же. Но почему — не знала. Однажды в альбоме она видела фотографию, на которой известный человек из телевизора награждает дедушку медалью. Вроде бы это было давно, а он так и остался великаном. Только волосы почему-то теперь другого цвета.

— Ты чего улыбаешься?

— Ты не злой и не страшный, вот чего. Не притворяйся. И вообще, мы не заболеем. Мы же никогда не болеем. Да, пап?

— Точно.

— Да уж, — засмеялся дедушка Адель, вешая её куртку, — градусник пришлось бы поискать.

Девочка стояла у окна, рассматривая Луну, которая уже поднялась повыше и заливала светом улицу так, что и фонари были не нужны. Сияние проникало в тёмную комнату, оставляя причудливые тени на полу и стенах, а огонь в камине подыгрывал ему, внося и свою лепту в эту композицию.

— Что у тебя там? — спросил Сол, усаживаясь в кресло.

— У меня тут Луна. Интересно, у мамы и бабушки такая же Луна, как моя?

Сол переглянулся с отцом, который сидел в кресле напротив и разливал чай, и ответил Адель:

— Абсолютно.

— Ну вот! Резинка тоже намокла, — возмутилась Адель, снимая её, чтобы положить на батарею. Распущенные светлые волосы так засветились, что казалось, они сейчас заискрятся. Дедушка задумчиво, одновременно грустно и благоговейно смотрел на внучку, которая бубнила что-то про капюшон, про то, что его никогда нельзя отстёгивать, и вообще, хватит уже падать в сугробы, большая же. Адель растрепала волосы сильнее, они торчали в разные стороны и от этого выглядели ещё красивее.

— … не говорили? — донёсся как будто издалека голос сына.

— А? Что?

— Наши милые дамы не говорили, когда вернутся? Что с тобой?

— Я? Что? Да чай этот… Совсем не такой, как заваривала моя мама, — отвечал он, продолжая смотреть на девочку, — не умею я так, она даже травы в чайник укладывала по-особенному. Я всё думал, что она там что-то колдует… Обещали вернуться завтра к вечеру, — протараторил он, поворачиваясь к сыну.

— А что за чай? — поинтересовалась Адель.

— Самый вкусный. Как ты, сынок? Ты говорил, что не можешь решить какое-то дело. Всё получилось?

— Получилось… Получилось, как в одном отрывке нашей любимой книги. Посл