– Не помню.
Она настаивала:
– Как так?
тительно, кстати.
И моя ответственная супруга
о принимался уговаривать ее «устроить свою вполне еще молодую жизнь», она удивленно говорила:
него, как на бомбу или сундук с драгоценностями. Нет, скорее
аться по утрам на Сакре-к
рать хотя бы себе.
А съездила бы она в
общались! Буду носить, – Григорий Петрович улыбнулся, –
стрижка, симпатичные сережки, шикарные очки». «Надя! Подай!» – вот что она слышала. «Принеси! Отвари, завари, порежь. Погладь, почисти, отмой. Застели, протри, переставь, положи. Открой, затвори, унеси». Правда, «пожалуйста» добавлял всегда.
Уносила, заваривала, отпаривала и застилала. Получала всегда ровное «спасибо».
Не окрик, не зуботычину – не приведи бог! – «спасибо».
Вот и вам спасибо. За любовь и ласку. Которой, оказывается, никогда в ее жизни не было. Ни разу.
Нет! Нельзя, чтобы жизнь ее девальвировалась из-за этих дурацких «верблюжьих» посланий! Нельзя! Ее жизнь была…
Самое страшное и оскорбительное – когда женщиной пренебрегают.
Не просто изменяют или обманывают. Именно пренебрегают. Ничего нет обиднее, ничего
