👍Ұсынамын
💞Романтикалық
💧Көз жасын төктіреді
Прежде чем писать отзыв самому, решил глянуть, что пишут другие. Как ни странно, могу понять и восторгающихся, и скучающих. В определённый момент (на шестой главе, в которой накал повествования на некоторое время снижается, пусть это всего лишь затишье перед бурей) заскучал и я. Но всё-таки тот восторг, что уже был изведан до того, вернул меня к «Волшебной горе» после почти месяца перерыва. Я дочитал — и не жалею.
Что же есть в романе и чего в нём нет? Чем может быть обусловлен интерес к нему — или же скучающее разочарование?
В книге есть главный персонаж — «негероический герой», как где-то сказано самим автором. Это молодой человек, оказавшийся в несколько особых условиях изоляции и праздности под перекрёстным огнём влияний людей (таких же «пленников горы», как и он), идей, а также самих условий, в которых он оказался.
Влияют на него люди и очень идейные, носящие свою идею всюду с собою как электрический заряд — и просто харизматичные. Конечно, влияет и влюблённость — здесь лично меня очень тронула деталь, что, видя глаза поразившей его теперь женщины, главный герой чувствует, что видит ТЕ ЖЕ глаза, что увидел некогда влюблённым подростком, слышит ТОТ ЖЕ голос. Хотя то были разные люди. Но вот место в душе для Самого Главного Человека — одно, отсюда такое отождествление. (Да и само любовное чувство, сколько бы раз оно ни умирало и восставало затем из пепла, тоже одно). Возможно, это слишком личное, но меня порадовало, что кто-то чувствует это так же, как я.
Про идейные влияния, вероятно, будет интересно читать тем, кто и сам имеет опыт блуждания по закоулкам и тупикам человеческого разума или, тем более, блуждает по ним прямо сейчас. Так как ко мне всё это относится и жанру философической беседы я верен лет с семнадцати, то мне действительно было интересно читать «идейную» часть романа, тем более что многие из вопросов, волнующих персонажей, волнуют и меня, да и такие типы мыслителей, как вольнодумец и церковник, показаны живо и узнаваемо. (Не забудем и про одного из докторов, жреца подсознания). Но это именно я так идейно заряжен и пишу обо всём этом с восторгом. Я вполне понимаю, что кому-то это всё может показаться неактуальным и скучным.
Вероятно, для кого-то тягостной может стать и сама манера повествования, цель которой — передать «безвременье», тот провал в нормальном течении времени, в котором очутились персонажи. Однако я нашёл в этой манере много по-настоящему чарующего своей поэтичностью, манящего самой зыбкостью грани между сном и явью, бредом и гениальностью. Кого эта грань волнует, вероятно, и сами будут взволнованы.
