накануне своей смерти (04.02.211 г.) он произнес фразу, ошеломившую и продолжающую ошеломлять весь читающий Мир: «Я был всем для всех, и я имел все, и это все — ничто».
Если мы говорим об отчаянии как о болезни, приводящей настигнутого ею к смерти, то речь идет не о прекращении биологического состояния жизни – организм отчаявшегося продолжает выполнять свои, положенные ему функции и отправления, – а о смерти человека в его качестве именно человека, сущность которого никоим образом не сводится к тому, что он – существо биологическое.
Помните, в первом очерке нашей серии «Философия для «ленивых» было упомянуто о том, что Первый в Мире – на все времена – философ – Фалес из Милета сказал: «Самое неотъемлемое от человека – это надежда: она есть даже у того, у кого больше ничего нет». Так вот: у человека, находящегося в состоянии отчаяния, никакой надежды больше нет.
Ведь что такое надежда? Как сказал о ней в свое время, но на все времена Рене Декарт, «надежда – это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется» (см. его «Размышления о методе»). У отчаявшегося же человека аргументов «убедить себя» уже нет: они кончились. Впереди он видит только беспросветность и безысходность.
Самые резонансные из его книг: «Или-или»; «Наслаждение и долг»; «Несчастнейший»; «Страх и трепет»; «Дневник обольстителя»; «Евангелие страданий»; «Понятие страха»; «Болезнь смерти»
Когда он умрет, положи на его могилу цветы.
В знак памяти не о нем, а о том светлом чувстве, которое ты когда-то к нему испытывала.
Ведь самая жуткая ошибка, которую может совершить в своей жизни человек, — это ошибка в выборе цели, поскольку, когда она, наконец-то, будет достигнута, может оказаться, что она совсем не стоила того, чтобы к ней стремиться.
Особенно, если для ее достижения были использованы любые средства.
О Септимии Севере Луции, римском императоре с 09.04.193 г., имевшем официальные титулы: Отец Отечества — с 194 г., Благочестивый, Арабский и Адиабенский — с 195 г., Парфянский Величайший — с 198 г., Британский Величайший — с 210 г.
Этот император имел в своих руках практически неограниченную власть на территории от Атлантического океана и до Дуная, от Британских островов — до всей Северной Африки и Ближнего Востока. Включительно. Фактически в его распоряжении была вся казна самого богатого в Мире государства, и, тем не менее, накануне своей смерти (04.02.211 г.) он произнес фразу, ошеломившую и продолжающую ошеломлять весь читающий Мир: «Я был всем для всех, и я имел все, и это все — ничто».
«Отчаиваясь в чем-то, в глубине души отчаиваешься в себе, и теперь уже человек стремится избавиться от Я. Так, когда честолюбец говорит: «Надо быть Цезарем или никем», — и ему не удается стать Цезарем, он отчаивается в этом. Однако здесь присутствует и иной смысл — то, что, не став Цезарем ему же невыносимо быть самим собой. В глубине души он отчаивается не в том, что не стал Цезарем, но в этом своем Я, которое не сумело им стать. Это то самое Я, которое прежде составляло всю радость, теперь стало тем, которое более всего для него невыносимо. Приглядевшись внимательнее, мы обнаруживаем, что для него невыносимо не то что он не стал Цезарем, но именно это Я, которое им не стало: или, точнее, для него невыносимо то, что он не может избавиться от своего Я. Он смог бы это сделать если бы стал Цезарем, однако он не стал им, и более не может рассчитывать примириться с этим. Конечно, становясь Цезарем, он лишился бы своего Я; не став же Цезарем, он отчаивается в том, с чем он не сможет примириться. Поэтому поверхностным будет считать что отчаявшийся разрушает свое Я, как если бы это было его наказанием. Ибо как раз на это — к своему отчаянию, к своему мучению — он и не способен, поскольку отчаяние подожгло нечто крепкое, неуничтожимое в нем — его Я. Стало быть, отчаяться в чем-то — это еще не настоящее отчаяние, это только начало, скорее — отчаяние назревает, как врачи говорят о болезни. Затем отчаяние проявляется открыто: человек отчаивается в себе самом».
Кому из вас приходилось бывать в тех странах, что принято называть цивилизованными, — несколько лет назад, а затем — недавно, возможно, бросилось в глаза то, что с любых дверей, будь то в общественном транспорте или в «присутственных местах», исчезли надписи, суть которых выражается двумя словами, сухими и короткими, как хлопок ударившего Вас хлыста или щелчок пистолетного выстрела: «No exit» — «Нет выхода».
Как Вы понимаете, это — не случайно.
Убрать такие надписи было рекомендовано специальной комиссией ЮНЕСКО, что функционирует под эгидой и патронатом ООН: для снижения числа неумышленных провокаций к суициду.
«… смертельная болезнь» в строгом смысле слова означает недуг, который приводит к смерти, причем за нею уже больше не следует ничего. Именно таково отчаяние»
