– Солнце, ты просто вспугнула его своими зубами. Как тебе вообще пришло в голову его укусить? Человек в поцелуе открывает свою душу, а ты… – Лично мне Феликс открыл только свой язык. – Что, он так плохо целуется? – Да нормально он целуется! Меня другое волнует. – Что? – Аля нацепила ей на голову шапочку. – Боишься, что будет как с Эдиком?
– Женек, ты дома? – Мама заглянула в комнату. – О-о… здрасте. – Добрый вечер, – немного растерялся Феликс. – Мам, это Феликс, Феликс, это – Светлана Николаевна, моя мама. Мам, Феликс сегодня ночует у нас. – Родители в курсе? – Да. – Он тоже приподнялся. – Только они попросили дать им ваш номер. Можно? – Да пожалуйста. Крайний вопрос для компании: еда на кухне для кого? – Для вас, Светлана Николаевна. – Ага. Спасибки, зятек
так искришься, когда радуешься. – Правда? Он остановился. Взял за подбородок, заглянул в глаза. Ответил на улыбку. Бажена протянула руку и погладила его по щеке, еле сдерживаясь, чтобы не поцеловать прямо сейчас. – Ты мое место, – прошептал Феликс. – Веришь, нет? – Чувствую. Они еще не устали целоваться. Даже не думали о том, что от поцелуев можно устать, и продолжали как сумасшедшие. До всякого кусочка кожи, не скрытого от мороза теплой одеждой, Феликс обязательно дотрагивался губами, а Бажена смеялась – слишком уж это было щекотно.
Итак, в зале сидело пятеро членов жюри. Первая внимательно смотрела, время от времени делая какие-то пометки. Второй недоуменно изгибал бровь, но за происходящим наблюдал с определенным любопытством. Третья умилительно улыбалась танцующим на сцене, четвертая – заливалась слезами после речи Камиля. А пятый просто сидел с выпученными глазами и отвисшей челюстью и, кажется, отчаянно пытался понять, куда попал.
А оба режиссера как будто спали. Вроде и слышали, о чем говорят другие, и даже понимали, но… ответить было ой как трудно. – Значит, главный злодей у нас Дроссельмейер, да? – тихо спросила Бажена. – Ну, получается, да, – усмехнулся Камиль. – Так что? Или я тут теперь режиссер? – Спокойно, мы все контролируем, – заверил Феликс, изобразив самый уверенный тон. – Значит, теперь, по законам драматургии, Щелкунчик должен столкнуться с кризисом… – А разве я не умер? – удивился Дима. – Нет, ты не умер. Ты выжил, но теперь испытываешь кризис. Ты начинаешь сомневаться в том, что дядя все исправит, и сомневаться… в существовании Кукольного Королев… – О, – улыбнулась Аля. – А Щелкунчик сходится с принцессой Пирлипат. Кто-то же должен его расколдовать, правда? – Блин, я ж еще и заколдован… – А потом еще оказывается, что Пирлипат на самом деле его любила, – вдруг загорелась Бажена. – Но ее родители были против. – Что-то мне это напоминает, – хмыкнул Феликс. Они переглянулись, и стало теплее. – А нам с Вероникой обязательно на сцене целоваться? – спросил Дима. – Нет, вы чего, – Камиль с хитренькой усмешкой взглянул на Феликса. – В зале же дети. Господи, какой стыд…
