— Я могу поцеловать тебя? — Но игра... — Я сдаюсь. Ты победила. Я могу поцеловать тебя? — Нет! В смысле... зачем? — Потому что хочу, — терпеливо объясняет Нолан. Почему я так взволнована, когда он абсолютно спокоен? — А ты нет?
— Знаешь, — продолжает он будничным тоном, — мне больше нравится, когда женщины знают свое место и участвуют только в женских турнирах. Есть некое очарование в естественном порядке вещей.
Я поднимаю голову и приторно улыбаюсь:
— А мне больше нравится, когда мужики затыкаются и засовывают ладью себе поглубже в задницу, но мы не всегда получаем то, о чем мечтаем.
— Но мы не можем тренироваться вместе. — Тогда не будем. Я буду тренироваться в этой комнате. А ты займешь весь остальной дом. — Все равно я знаю твои стратегии, Нолан. Знаю, как именно ты готовишься. И... — Я протягиваю ладони, чтобы коснуться этого красивого, упрямого, восхитительного лица. Прикусываю его нижнюю губу, потому что не могу держать себя в руках. — Это сумасшествие. Почему ты так рад? Его улыбка остается по-прежнему широкой. — Ты не знаешь?
