Интерлюдия Зуен

Их бог мог поглотить звёзды, если бы пожелал. Он был велик, всесилен, вечен… Бессмертен. Так она думала всю жизнь. Всё время, что искала его, все дни и ночи, что поклонялась богу Мер и трепетала перед его мощью. Он снился Зуен, проникая в грёзы и кошмары, овладевал телом, убивал, пил её кровь и делился своей. Великий наградил Зуен даром, о котором слагали легенды.

Это открылось в первой же битве. Их теснили еретики с востока – эти осквернители, вздумавшие считать, что бог айнэ принадлежит им. Зуен открыла шкатулку в разгар боя и выпустила чёрное дыхание, которое поглотило воинов айнэ, превратив их в песок, а затем каждый из них стал непобедимым. Они разорвали врагов в клочья и оросили бесплодную землю их кровью. Ею Зуен рисовала молитвы на лице, пока вокруг бушевала бессмертная армия, осознавшая своё могущество. Воины больше не нуждались в воде и пище, не знали усталости и боли. Айнэ наполнились силой дыхания бога Мер, а Зуен стала их повелительницей.

А потом её бога убили: разорвали его сердце и оставили истекать кровью посреди пустыни на потеху всему миру.

Зуен сбежала – не от смерти, а за отмщением. Долгие дни пришлось брести в одиночестве и тишине, лишь изредка нарушаемой стонами мяса в поклаже. Когда Зуен увидела стену, окружавшую город, то первой мыслью было высвободить войско и отправить его убивать всех и каждого на пути.

Но потом Зуен заметила своих врагов: дикоглазую девчонку и рыжеволосого мужчину. Они хозяйничали на территории айнэ, как у себя дома, оскверняли древние могилы, озаряя ночь светом, не чувствуя ни страха, ни сожалений. Они наслаждались друг другом и свободой.

И тогда Зуен передумала просто убивать их.

«Нет, смерть для бывших узников эль-Туна не страшна. Их сердца боялись другого: они трепещут от одной лишь мысли снова оказаться в плену… Снова ощутить жажду… Снова потерять друг друга.

Я сделаю так, что он забудет её имя. А она пожалеет, что убила бога Мер. Они будут страдать до последних дней мира».

Всё, что нужно, – это подобраться достаточно близко.

И нож им не поможет. То, чем еретики поили своё стадо в эль-Туне, было лишь разведённой в воде при-манкой, чтобы бога Зуен всегда окружали безвольные подданные. Настоящий яд хранился в клыках. Один укус – и человек навеки становился рабом.

Зуен сидела на краю нового моря.

«Ты придёшь сюда, – думала она, – а я буду ждать».

Глава 2

На последнем отрезке пути до столицы шестой ветви Севир всерьёз задумался, не является ли даром принца Виктара миротворческий купол или волшебная нить, закопанная вдоль границы, которая охраняла эти территории от вторжения. Богатство шестой ветви сложно было оценить. Куда ни ткни на карте – обязательно попадёшь в прибыльный кусок. Плодородные земли, куча зверья и, конечно же, лес – бесконечный, просто нескончаемый дикий лес.

Как получилось, что за столько лет существования шестой ветви её не смог захватить ни один враждующий народ? И даже сами принцы не прикоснулись к столь дорогим природным дарам! Эрон и Доран настрогали бы из здешних лесов кораблей, Зуран застроил бы всё городами, а Адлар понаставил бы храмов и памятников, ведь здесь каждое дерево похоже на священное, будто сама Двуликая благословила. Алетар раскопал бы залежи железного золота, да и Севир, чего уж там, поступил бы так же. А ещё – построил бы дорогу.

Он вытянул увязший сапог из грязи и попытался забраться повыше. Ренфел подал Севиру руку и втащил на пригорок. Они оказались на краю леса, перед лысым, очнувшимся после зимы полем. Вечерело, отовсюду лез туман, ночные животные прочищали глотки, вспарывая тишину резкими криками. Без Вьюги каждый шорох казался приближением оголодавшего хищника.

– Далеко ещё? – спросил Севир шёпотом.

– К утру доберёмся.

Севир сощурился, попытавшись разглядеть в дымке на горизонте столицу шестой ветви.

– А ваши люди точно будут в Ревне? Может, они давно ушли?

– Куб они не бросят, – сказал Ренфел и добавил: – Как и того, кто умеет с ним обращаться. Вернём Оракул – вернём мир в Ародан.

– Так говорите, будто только на вас мир и держался, а стоило Оракулу исчезнуть, как за несколько лет всё пошло прахом. Не такая уж вы и сильная организация, раз без волшебной игрушки ни на что не способны.

– Мало что можно сделать без волшебной, как вы говорите, игрушки, если у противника их сотни. Кто-то очень могущественный, если не сказать всесильный, помогает и отрицателям, и варварам.

– А может, это Двуликая?

– Что?

– Двуликая. Может, это она всё делает? – Севир пнул камешек под ногой и продолжил: – Это же она решает, кому давать дары, а кому нет. Если она прописала судьбу Ародана такой, разве можно что-то изменить? Вы об этом не думали?

Ренфел пристально посмотрел на Севира.

– Я не тот человек, который переубедит вас, мой принц. Скажу только, что все, даже самые ужасные события нужны миру. И чтобы понять их смысл, нам нужен Оракул.

– А зачем познавателям нужна Пейран?

– Вам ещё рано знать, – отрезал лорд Ренфел.

Севир с досадой вздохнул. Они не касались этой темы с момента, как Ренфел отослал Вьюгу, но вопросы так и вились в голове.

«Что особенного в девчонке? Она ведь не единственная бесценная в мире…»

Севир споткнулся. А познаватели знают, что он приказал отрубить ей руку? Вдруг им нужна именно способность Лики открывать шкатулки? Может, стоило сказать, что теперь она не бесценная? Севир посмотрел в спину Ренфела и закусил губу. Этот человек был готов отправиться на поиски Лики в одиночку, оставив заботы о безопасности принца кому-то из Коллегии.

«Если бесценная для него дороже куба, то стоит помалкивать, пока не придём в Ревну».

Что бы Ренфел ни говорил, Севир сомневался, так ли уж познавателям нужно его умение управлять кубом. Как-то же они пользовались Оракулом столько лет!

Город показался на рассвете. Острые шпили издалека походили на очень высокие деревья. Ревна по сравнению с Илассетом казалась крошечной и гораздо более молодой. Изначально столицей была другая крепость, что располагалась на берегу Оси, но ветвь росла всё дальше на север, пока её не остановил горный хребет, за которым начинались земли Владыки. Город построили, когда между скалами существовал проход, но лет сто назад его уничтожила лавина, и прадед Виктара назвал столицей Ревну. Хотел ли он спрятать казну и сокровища ветви подальше, или наслаждаться уединением и здешними красотами, или всё сразу – Севир не знал.

Они с Ренфелом прошли через пару поселений. Местные косились на чужаков с подозрением. Вернулся страх, который довелось испытать на границе, когда приметы Севира огласили на всю площадь.

Ренфел поначалу держался чуть позади, но, заметив, что Севир постоянно оглядывается, поравнялся с ним и по-отечески приобнял. Севир невольно замедлил шаг и только сейчас понял, что дыхание сбилось: так спешил оказаться в городе, что чуть ли не бежал у всех на виду.

– Нам туда, – Ренфел кивнул на небольшую лавку, украшенную резной вывеской и фигурой волка у входа. Внутри пахло деревом и краской, под ногами шелестели опилки и стружка.

Щуплый безымянный мужчина стоял спиной к двери. Он лишь искоса глянул на гостей и продолжил вырезать из крохотного брусочка игрушку. Ренфел не спешил начинать разговор, лишь прошёлся вдоль прилавка, сделав вид, что осматривает товар. На полках рядочками стояли солдаты, лучники, лошади и собаки, девчачьи куклы и совсем уж простые погремушки для малышей.

– Вы хозяин?

– Ну я. Кукольник моё прозвище.

Севир обомлел.

«Безымянный – и хозяин лавки! Ничего себе порядки в шестой ветви».

– Головоломки, смотрю, не делаете?

– Спроса нет, – буркнул Кукольник, не оторвавшись от дела, – мелюзга нынче бестолковая, ей всё в войну играть хочется.

Севир не сдержался и громко чихнул.

Кукольник бросил на него быстрый взгляд и договорил:

– Брать что-нибудь будете? Или поглазеть зашли?

– Я, в общем-то, хотел сына к делу пристроить. Возьмёте к себе?

– Мне работать на безымянную шваль?!

Слова сорвались с языка прежде, чем Кукольник успел ответить. Севир даже не подумал подыграть Ренфелу.

Кукольник отложил игрушку, отряхнул руки и принялся собирать со стола инструменты, укладывая их в кожаный чехол.

– Не в имени ценность человека, а в его деяниях.

– Для богини что-то не очень важны безымянные, раз одаривает она только наречённых! – возразил Севир, закипев сильнее.

– И это странно, ведь у самой Двуликой нет имени, малыш, – хмыкнул Кукольник и повернулся к Ренфелу, – знаете старую пословицу? «Имя глупца не высекут в камне, а безымянного барда…»

– «…прозовут мастером и будут помнить в веках».

Севир заметил, что рука Ренфела лежит на рукояти кинжала, а Кукольник не спешит убирать пальцы со скальпеля. Резко стало не по себе.

«Если это секретная фраза, то почему оба так напряжены?»

– Что он рассказал тебе? – вдруг спросил Ренфел.

Кукольник хмыкнул.

– Что убедить тебя сможет личная история. На всякий случай он рассказал несколько. Вот первая. Однажды его сын пробрался в хранилище и поменял местами три сотни шкатулок. Работа в мастерской встала на неделю, пока не сверили списки. А ещё он так часто использовал свой дар на отце, что лишил его…

– Всё, всё, довольно!

Ренфел шумно выдохнул, наконец расслабившись, и первым протянул руку. Посмеиваясь, Кукольник поприветствовал обоих: Севир ответил на рукопожатие машинально, так до конца и не поняв, что произошло.

– Вы задержались. Бросили лошадей?

– Не только лошадей, – буркнул Ренфел, – вы думали, нас поймали?

– Были такие предположения.

– Он поэтому велел оставить в лавке безымянного?

– Так, по крайней мере, связной оставался бы вне досягаемости Вьюги.

– Почему? – подал голос Севир, наконец очнувшийся от ступора.

– Вьюга не может связываться с безымянными.

Кукольник вывел их через заднюю дверь. Они прошмыгнули за домами к городской стене. Пришлось идти до третьих ворот, где Кукольник быстро переговорил с караульным, и тайными путями их проводили в крепость Ревны. Севир ожидал увидеть ещё одно подтопленное убежище где-нибудь в подземелье, но в этот раз познаватели обосновались чуть ли не у всех на виду.

– Вся северная часть крепости занята нашими людьми, – поведал Кукольник, когда сменились караульные. – Мы собираем здесь оставшихся познавателей, бесценных, хранителей веры. Кого-то мы смогли вывезти, кого-то спрятали.

– Много погибших?

Кукольник пожал плечами.

– Сложно сказать. Но могу посчитать, сколько осталось. Сейчас, вместе с вами, здесь пятьдесят семь человек.

Ренфел не изменился в лице, но Севир заметил, как познаватель сжал кулаки.

К великому разочарованию, они прошли мимо как обеденного зала, так и гостевых комнат и сразу напра-вились на собрание членов Коллегии. По пути Ренфел поприветствовал знакомых, с кем-то обнялся, с кем-то перемолвился парой слов. Севир старался не слушать. Он всё глубже погружался в собственные мысли.

«Что сказать Виктару? Да и здесь ли он? Тему про Пейран опять поднимут? И что, грязевые хляби, делать с Оракулом? Что, если у меня не получится?»

Из транса его вывели сдавленный возглас и звон посуды.

Севир подпрыгнул, будто вертевшийся на полу поднос мог укусить, а затем увидел двух девчонок. Первая – рослая, с уродливым шрамом на лице – вытаращилась с нескрываемой злобой, вторая же была испугана настолько, что на милом личике не осталось ни кровинки. Севир подумал, что уже видел подобный страх, и тут же вспомнил эту девчонку…

…и с головы до пят покрылся липким потом.

– Ты та послушница! – промямлил Севир, не в силах поверить глазам.

– Её зовут Микаэла! Мог бы и запомнить имя человека, которого отправил на смерть! – рявкнула девчонка со шрамом, спрятав послушницу себе за спину. – Ренфел! Зачем ты привёл его?

– Севир, познакомься, это А́нжела, наш анатом, – ровно произнёс Ренфел. – Анжела, принц Севир будет управлять Оракулом.

Та поджала губы.

– Он? – Микаэла выглянула из-за Анжелы. – Вы знаете, что он велел сделать? Знаете, ведь так? Тогда почему он? Почему именно он?

Севир молчал. Что он мог сделать? Извиниться?

– Потому что так задумано Двуликой. Идём, Анжела, нас всех ждут на собрании.

Анжела обняла подругу на прощание и быстрым шагом пронеслась мимо. Ренфел поспешно дал ей пройти, вздохнул и повёл Севира дальше.

Микаэла ошарашенно помолчала секунду, а потом стала кричать вслед:

– И ему ничего за это не будет? Он приказал убить меня! Подонок! Двуликая правильно лишила тебя дара! Ты и имени не достоин! И жить не достоин!

Двери за Севиром закрылись, и визгливые крики Микаэлы стихли.

Помещение оказалось тайной молельной. Наверное, только посмотрев на крепость сверху, можно было увидеть спрятанный за высокими стенами и башнями стеклянный купол с витиеватым рисунком из марбала. Золотые прожилки спускались по белым колоннам до мозаичного пола, едва заметным мерцанием освещая лица собравшихся в молельной людей.

Первым Севир увидел принца Виктара. Тот прислонился к колонне, скрестив руки на груди, и сухо поприветствовал вошедших:

– Лорд Ренфел, Анжела, принц Севир, добро пожаловать.

В уме пролетели строчки нарушенных правил этикета: Виктар не посмотрел Севиру в глаза, не пожал ему руку, не представил как подобает и при перечислении гостей поставил его имя последним. В иные времена этого хватило бы, чтобы востребовать с шестой ветви дары в качестве извинений.

Севир через силу чуть склонил голову.

– Принц Виктар, благодарю за оказанный приём.

Виктар изогнул бровь и отлип от стены.

– Оставь эти церемонии, Севир. Итак. Все присутствующие так или иначе работали с Оракулом. Подмастерья Бун и Фин.

Двое крепких парней с кислыми минами кивнули Севиру. Оба казались старше него лет на десять и носили очки в толстых оправах. Братьев можно было отличить друг от друга только по шрамам на руках и лицах.

– Близнецы разобрали и перевезли Оракул из седьмой ветви сюда. Орвел, которого, как я полагаю, ты знаешь, – наш писарь. Конспектировал предсказания.

Севир с трудом узнал тюремщика. От прежнего образа у Орвела осталась разве что седая борода. Вместо сутулого старичка в поношенных тряпках перед Севиром стоял высокий статный мужчина в красивой дорогой мантии.

«Проклятье, сидел у меня под самым носом! И, спрашивается, зачем познавателям свой человек в дворцовой темнице?»

– Мес, как и я, логик. Наша задача – расшифровывать видения, находить людей из предсказаний, распознавать места и время грядущих событий и передавать сведения остальным членам Коллегии. Чаще всего через лорда Ренфела, благодаря дару которого это получалось сделать мгновенно. Теперь мы такой возможности лишены?

– Временно, – кивнул Ренфел, – Вьюга вернётся.

– Когда же? И где она сейчас?

– Не ранее чем через две недели. Максимум через месяц, я надеюсь. Сейчас она в седьмой ветви и, скорее всего, в ближайшие дни может направиться сюда.

– Вы уверены? Может, её уже убили! – спросил Севир.

– Я бы почувствовал.

– И как же?

– Я бы умер, – пожал плечами Ренфел.

– А она здесь зачем? – Севир кивнул на Анжелу и тут же прикусил язык, но было поздно. От волнения слова вырывались быстрее, чем Севир успевал их обдумать.

Он почувствовал на себе взгляды всех присутствующих и залился краской. Анжела закатила глаза и снисходительно пояснила:

– Я прослежу, чтобы ты не спятил. И не сдох.

– Отчего?

Виктар в первый раз за встречу взглянул на Севира.

– Видения Оракула могут быть… шокирующими. А если не рассчитать силы, можно получить кровоизлияние в мозг. Мес пытался занять место предыдущего хранителя и многому научился, но освоить Оракул не смог. Я бы рад заменить тебя, Севир, но нам просто некем. К тому же лорд Ренфел заверил, что ты справляешься с кубом.

– Неужели? А предупредить нельзя было? – обратился Севир к Ренфелу.

– Что это изменило бы? Я в любом случае доставил бы вас в Ревну.

– Я мог, ну, не знаю… Отказаться?

– И через несколько часов вас бы убили, и тогда я притащил бы сюда ваш труп.

Севир опешил.

– Ну зачем такие сложности? Подарили бы труп отрицателям или варварам.

Ренфел и Виктар переглянулись, что совершенно не понравилось Севиру.

«Какие у них ещё тайны?»

Но тут его посетила другая мысль:

– И кстати, а что, если я умру, развлекаясь с вашим Оракулом, и заберу с собой куб? Об этом вы не подумали?

Он запнулся и отступил от Ренфела. Теперь все присутствующие, даже Анжела, смотрели с сочувствием.

– Вы хотите забрать моё имя? – затараторил в панике Севир. – Чтобы оторвать от меня куб!.. А потом убить, чтобы не рисковать. Ведь если кто-то вернёт мне имя, то шкатулка снова будет моей.

Анжела и близнецы прыснули со смеху, Виктар закатил глаза, а Ренфел и Орвел одинаково покачали головами. Севир еле сдерживался, чтобы не выбежать за дверь.

– В этом нет смысла, – буркнул Мес.

– Можно я объясню? – вызвалась Анжела и после кивка Виктара продолжила: – Оракул не слушается безымянных. Поэтому имя останется при тебе. И поскольку, как уже сказал принц Виктар, заменить тебя некем, значит, мы сделаем всё, чтобы ты остался жив. Да и потерять контроль над шкатулкой в данной ситуации страшнее, чем вовсе потерять её. И если Оракул без куба бесполезен, то куб в руках отрицателей поставит точку в нашей борьбе. Ещё вопросы?

– А если меня возьмут в плен?

– Надеюсь, у тебя хватит мужества сделать всё, чтобы куб не достался никому. Довольно разговоров. Бун, Фин, принесите Оракул.

Близнецы отлипли от колонны и удалились в боковую комнату. Послышался скрип колёс, и братья выкатили Оракул.

Он представлял из себя шесть зеркал высотой в человеческий рост, стоящих в форме пчелиной соты. Близнецы сняли Оракул с тележки и поместили под лучи света. Мес и Виктар тем временем пододвинули к дару подиум с лестницей, куда забрались остальные члены Коллегии, чтобы наблюдать за процессом сверху.

Бун толкнул одно из зеркал, и оно повернулось, дав возможность войти.

Севир на ватных ногах подошёл к дару и с опаской заглянул в проём. Основание Оракула тоже оказалось зеркальным, как и стоящий в центре странный столбик.

– Да заходи уже, – нетерпеливо велел Бун. Места хватило бы для троих, едва ли больше. Севир шагнул внутрь, Бун пропустил вперёд Анжелу и закрыл за собой зеркало.

– Доставай шкатулку, Севир, – велел Виктар.

Стоило кубу появиться, как он вырвался из пальцев и мгновенно исчез внутри центральной опоры.

Фин наверху свесился через перила и возмущённо воскликнул:

– Замечательно! А мы разбирали его столько дней!

– И ночей, – пробурчал Бун.

– Я не понимаю, – сказал Севир поражённо, – как эта громадина могла поместиться внутри куба?

– Хороший вопрос, – отозвался Ренфел, – а ведь должен быть способ свернуть Оракул в шкатулку.

– Сможете разобраться? Мес? Фин? – спросил Виктар.

– Не думаю, что это делалось вручную, – сказал Мес.

– Мы нашли только механизм для извлечения куба, всё остальное отсоединили силой, – подтвердил Фин. – Но раньше у нас и не было настоящего владельца шкатулки. Может, это не так сложно, как кажется. Я предлагаю поэкспериментировать вечером.

– Хорошо. Севир, попробуй использовать Оракул. Положи руки на основание и посмотри в одно из зеркал.

– Вот, – Анжела протянула Севиру закупоренную склянку, – выпей.

– Что это?

– Отвар сонной травы. Предыдущим провидцам он помогал расслабиться. Ещё он убережёт от, ну знаешь, неприятных ощущений: головной боли, слабости и тошноты.

Севир почувствовал, что заливается краской. Можно было ничего не говорить и просто выпить. Но, если вдруг ему понадобится помощь анатома, тому следует знать правду.

– Не поможет.

– Да не бойся, сонная трава безвредна, – Анжела снисходительно улыбнулась.

Севир бросил взгляд на познавателей, которые наблюдали за всем сверху, и обречённо признался:

– Дело не в этом. В последний раз, когда я её использовал, для снятия боли едва хватило двадцати семи капель. И не отвара, а чистого сока. Убери. Я и так справлюсь.

Анжела хлопнула ресницами и со смущением убрала склянку в карман. Севир поскорее шагнул к центру Оракула и положил обе ладони на опору.

Всё вокруг исчезло. Севир очутился в пустоте, где единственным источником света был зеркальный куб в руках. Он вращался так быстро, что казался маленьким солнцем. Тишина оглушала, давила на уши. Севир не услышал даже собственного дыхания.

«Как выбраться? Что делать? Как управлять этой штукой? Двуликая, помоги!»

Внезапно, всего на мгновение, перед внутренним взором возник образ. Севир попытался вызвать видение снова, но ничего не вышло.

«Думай! Что ты сделал? Думай! Видения тебе показывала шкатулка, а Оракул – это зеркало. Что, если он только отражает видения? А если попробовать вообразить себе что-то?»

Мысли путались, как в бреду.

«Да уж, Ренфел, принц прекрасно „справляется со шкатулкой“! Неужели так сложно дать чуть больше инструкций? Кто-то же небось помогал вам научиться пользоваться Вьюгой?

Вьюга. Где она?

Двуликая, помоги».

…седьмая ветвь…

…пустыня…

…эль-Тун…

…водяной столб пронзает небеса…

…Двуликая…

…Лика…

…Лика Пейран…

Севира толкнуло в грудь. Пустота содрогнулась. Вокруг показались зеркала: теперь они стали гигантскими, каждое – словно отдельное небо с тысячами звёзд. И в них отражались события. Севир вертел головой, пытаясь увидеть их все.

Одни – далёкие, тёмные, страшные, нечёткие, будто смазанные неловким движением художника. Другие – яркие. Севир смотрел в них, пытаясь разглядеть незнакомые лица, пока не понял, что это всё несущественные вероятности: движения людей сменялись быстро, картинки дёргались.

Вот кто-то – рыжеволосый парень с безумным взглядом – споткнулся, а вот он же всё-таки устоял на ногах.

Или женщина замахивается кнутом… Нет, не кнутом, ножом.

И ещё сотни и сотни незначительных деталей.

«Мне это не нужно. Покажи мне важное, покажи точно, что будет, покажи самую важную вероятность! Двуликая, покажи!»

Зеркала разбились, тысячи осколков пронеслись перед лицом Севира, чтобы сложиться в одну невероятную картину.

Сияющее жёлтое солнце обрамляет светом фигуру женщины с двумя кинжалами в руках. Ветер треплет её чёрные волосы, а лезвия, как клыки свирепого зверя, разрезают небо, оставляя за собой кровавый след.

И издалека громом несётся ревущий, многоголосый крик, который сбивает Севира с ног.

– Севир! Севир! Севир, очнись! Очнись, кому говорю! Бун, держи его голову! Ренфел – ноги! Севир! Открой глаза!

Но он не слушал. Увиденное разрывало разум на части, хотелось выскользнуть из собственной кожи…

…и всё, что мог делать принц третьей ветви, – это кричать…

Глава 3

Рынок рабов закрыли. Должно быть, впервые с тех пор, как он появился. Варвары хозяйничали в Шёлковом море. Они перере́зали торговые пути между двумя континентами, так что на острове воцарилась непривычная тишина.

Корабли стояли вплотную к пристани, и большинство жителей занималось либо их ремонтом, либо, если дело было совсем плохо, разбором на части. После стычек с варварами не всем удавалось скрыться в непроглядных туманах Мёртвых морей, но те, кто преуспевал, без труда находили рабовладельческий остров. Несмотря на то что он двигался. По расположению звёзд и солнца было понятно, что остров уносило всё дальше на север. Стремительно холодало, и вместо рыб из тёплых вод рыбаки стали приносить невиданных уродцев с расплющенными головами.

Искатель и Даур перерыли все имеющиеся у них книги и бумаги в попытке составить план побега.

– Здесь нет источника пресной воды, запасы пополняются на островах, воду также привозят корабли, – сказал Даур. – Последний прибыл неделю назад. Значит, скоро остров направят к земле.

– Если, конечно, он не движется по течению или вообще по своей воле.

– Мы это уже обсуждали. Неважно, почему остров движется и каким образом суда его находят. Земля – единственное, что имеет значение. Хорошо бы оказаться в шестой или седьмой ветви, но, если я правильно понимаю, мы где-то между первой и второй. Знать бы точно, какая сегодня дата…

– А ещё небо почище, чтобы видеть созвездия, найти компас, парусную лодку…

Даур проигнорировал.

– Судя по тому, что говорят в тавернах, пираты намерены переждать войну с варварами здесь. Будем месяцами дрейфовать в море, пока мир умирает без Двуликой.

– Без точного понимания того, где мы находимся, опасно выходить в море. Но даже если рискнём, то, скорее всего, разобьём лодку о шипы. Я думаю, лучше пробраться на отходящий корабль.

– И потом прыгнуть за борт и добраться до берега вплавь? В такой холодной воде мы окоченеем. А украсть шлюпку с корабля сложнее, чем с острова.

Искатель скрестил руки на груди – и в знак несогласия, и чтобы согреть замёрзшие пальцы.

– Ты сам сказал, что рано или поздно кому-то придётся пополнить запасы.

– И этот корабль прочешут от мачты до трюма, каждую крысу пересчитают. Думаешь, мы единственные, кто мечтает убраться отсюда?

Сверху послышались торопливые шаги. Даур быстро свернул карту звёздного неба, спрятал в потайной карман мантии и отпрянул от стола. Дверь со скрежетом отворилась, и в комнату вбежала Фарида.

– Сарос! Сарос вернулся! Уходите, живо! – испуганно зашептала она и потянула бесценного за локоть. – Быстрее, корабль причалил! Вас не должны видеть.

– Я попытаюсь узнать новости, – сказал на прощание Даур.

«Как не вовремя! Хотя бы одному из нас необходимо покинуть остров».

Он надеялся, что Сарос уже не вернётся. Тогда его рабов продали бы с молотка, и Искателя мог купить кто-то с Расколотого континента. Про себя Даур старался не думать. Раз шкатулки теперь пустые, то его услуги вряд ли кому-нибудь понадобятся.

Сарос стоял на причале и с руганью раздавал указания матросам:

– Корабль пострадал, добычи никакой, путь в море закрыт! Торчать теперь на острове, пока принцы мира сего не додумаются обрушить на варварское отребье мощь всех даров. Доран, трусливая вошь! – разорялся капитан, размахивая трубкой. – Один звук из его треклятого рога – и всё! Прикажи солдатам заткнуть уши и дунь как следует, но нет! Он так и будет стоять на якоре у Шентара, пока Бестия не обрушится на него с неба! Где Эрон с его Милосердным? Где остальные дары Расколотого континента, почему Хасандра только и знает, что машет своей палкой, заливая водой то один вспыхнувший корабль, то другой? Где Рыцари Мёртвых морей, где господа Дальних берегов? Где их хвалёные альянсы?

Сарос пнул ближайший ящик и заметил Даура.

– А! Даур! Чего морду скорчил? Думал, меня рыбы сожрали? Ну, что тут было?

– Никаких торгов, рынок закрыт. Покупатели не рискуют выходить в море.

– Как я их понимаю! Откуда столько варваров взялось? От них же ещё пять лет назад оставались жалкие крохи, мы выдавили их на край мира, а теперь этих дикарей – сотни, на новых ладьях! Ещё и дары украли. Знать бы у кого… Как тараканы расплодились! Найти бы их гнездо и спалить дотла. Эх… Ладно. Ты очень кстати. Смотри, кого я подобрал, хех. Вон, гляди! Подарочек.

По трапу спустили девушку: совсем молодую и не слишком красивую. Волосы короткие, лохматые, лицо в шрамах, на руках – кровоточащие ссадины. Даур приметил татуировку на плече и вздохнул. Ещё одна бесценная попала в плен.

– Монетку достань. Побеседовать с ней хочу.

Услышав это, девушка подняла руки и сначала показала на своё горло, затем приложила палец к губам.

– Кажется, она немая.

– А ты не прикидываешься, девочка моя? – Сарос, схватив бесценную за подбородок, заставил её поднять голову и увидел шрам на горле.

– Монетка не поможет, – заметил Даур.

– Это я уже понял. Ничего, позже с тобой разберусь. На, держи, возвращаю.

Сарос отдал бесценной компас. Девушка выхватила его и повесила на шею.

– Нет-нет, спрячь в шкатулку. Тут такие порядки. И не заставляй дважды повторять, – потребовал Сарос.

Бесценная, помедлив, достала из воздуха шкатулку – небольшую коробочку, – открыла крышку и, перехватив компас поудобнее, попыталась втиснуть его внутрь: пробовала раз, другой, третий… Но дар был слишком велик и никак не помещался.

– Сарос, это не её дар, – сказал Даур.

– Вот как! Бесценная воровка? – Сарос забрал компас и задумчиво осмотрел. – Впрочем, неважно. Тебе же хуже, что говорить не можешь. Мне надо знать, куда указывает этот компас. На сокровища? На сушу? Ну ничего, ещё выясним. А пока уберу в свою шкатулку.

Бесценная вдруг замотала головой, отозвала шкатулку и потянулась за даром, отчаянно жестикулируя.

– Но-но, куда ручки тянешь? – Сарос игриво шлёпнул девчонку по ладоням.

– Она не хочет, чтобы дар оказался в шкатулке… – Даур заподозрил неладное, ещё раз посмотрел на девушку и наконец сообразил. – Ты не бесценная! О, и не надо изображать оскорблённую принцессу. Ни один бесценный не станет вот так запросто отзывать свою шкатулку, если на руках есть порезы. Но ты об этом даже не подумала! А ведь одна капля крови могла сейчас начать равный суд!

Девчонка подняла взгляд. Ещё мгновение она держала на лице маску страха и недоумения. Но, поняв, что её раскрыли, самозванка широко улыбнулась и театрально развела руками.

Сарос щёлкнул пальцами. Слуги скрутили девушку и вынудили встать на колени. Капитан достал кинжал.

– Сейчас ты у меня запоёшь, птичка…

– Нет времени. Дай компас! Тот, кто её послал, наверняка понимал, что её раскроют очень быстро. Это могли сделать ещё на корабле! Но дар остался бы у тебя, ведь ни один капитан не выкинул бы… компас.

Даур нащупал на крышке дара неровность. Приглядевшись, он увидел едва заметную надпись:

– «Я всегда найду тебя». Они идут за компасом. Сарос, остров нашли.

Сарос без лишних слов ударил девчонку рукоятью кинжала по затылку, проломив череп. Тело обмякло и упало на мокрые доски. Одним пинком Сарос скинул труп в воду.

– Надо избавиться от компаса, – пробормотал капитан.

– Сарос, надо убираться отсюда!

– Прекрати истерику, бесценный! – рявкнул Сарос. – Им ни за что не найти путь к центру острова! Мы выкинем компас, сменим курс и скроемся в тумане, протаранив хоть десяток кораблей на своём пути!

– Сарос, помолчи!

– Ты ещё затыкать меня вздумал?!

– Да послушай ты! Что это за шум?

Сарос осёкся и вскинул голову.

Со всех сторон слышались скрежет металла и приближающиеся дикие крики. Шипастые стены острова гудели, по воде шла рябь.

– Мы во что-то врезались?

– Не похоже… Звуки как будто доносятся сверху.

Над островом пролетела тень: огромная чёрная птица рассекла туман крыльями и с грохотом села на самый высокий зубец острова. Рядом с ней появилась сгорбленная фигура варвара, за ней ещё одна и ещё…

– Это варвары, они лезут по стенам! – заорал Сарос.

И тут сверху посыпались горящие стрелы, а птица закричала так, что Даур потерял равновесие и упал в воду.

Когда он смог выплыть, Сарос с командой уже были на корабле и пытались отчалить. Даур сделал пару шагов в сторону судна, но одумался и побежал за Искателем.

Воздух быстро наполнился гарью и дымом. Дышать приходилось через рукав, глаза слезились. На бегу Даур сбил кого-то с ног и чуть не упал сам. Сверху снова донеслись вопли. Даур видел, как варвары на верёвках спускались на крыши домов. Мелькали стрелы, вдалеке звенели мечи, пару раз бухнули корабельные пушки. Бестия проносилась над островом с зажатыми в когтях обломками мачт.

Даур влетел в дом Сароса, выбил дверь, ведущую в подвал, спустился по лестнице и еле успел увернуться от удара Искателя. В руке тот сжимал кусок стекла. Узнав Даура, хранитель шумно выдохнул и схватился за грудь.

– Напугал… Что происходит?

– Варвары. Бежать можешь?

– Лучше пусть меня хватит удар, чем я попаду в лапы этих садистов.

Они выбрались на улицу, когда крыша дома занялась огнём. Варвары крушили остров, крики не смолкали ни на секунду. Даур и Искатель бежали вслепую, задыхаясь от дыма. Из окон домов вырывалось пламя.

– Сюда!

Искатель еле поспевал за Дауром. Он наконец вывел их на площадь, где было меньше огня. Люди толпились на пристани, пытаясь уплыть, но суда стояли так плотно, что мешали друг другу. Матросы спихивали карабкающихся по корпусам рабов вёслами. Несколько кораблей охватил огонь.

– Нам не уплыть, что делать?! Что делать?!

Даур озирался. На площади было не протолкнуться.

«Нас здесь перережут, как скот!»

Толпа напирала. Даур с ужасом почувствовал, что наступил на чьё-то лицо. Варвары уже взяли площадь в кольцо, и люди в панике ринулись к колючему постаменту. Бесценные окропляли шкатулки кровью, призывая на помощь Двуликую.

– Даур! Наверх! Сюда!

Искатель схватил бесценного за шиворот.

– Лезь!

– Что?

– Лезь! Закрой!

Голос Искателя тонул в криках людей. Он подставил колено, подсадив Даура на монумент. Руки едва не разжались, когда Даур порезался о шипы.

Искатель скинул с себя накидку и бросил Дауру. Тот намотал ткань на руки и забрался немного выше, но острые шипы порезали ему ноги и живот. Даур взвыл от боли. Искателя толкнули, он упал в толпу, и Даур потерял хранителя из виду.

«Закрыть шкатулку, закрыть шкатулку, закрыть, закрыть, закрыть!»

Даур толкнул себя вперёд – по ногам потекла кровь, шип порезал лицо. Справа просвистела стрела, над головой пролетела Бестия.

Бесценный закричал и тремя быстрыми скачками взобрался на вершину, разодрав запястья. Он встал во весь рост, почувствовав, как железо проникает сквозь подошву сапог, и взялся обеими руками за крышку.

«Дар всегда можно спрятать обратно в шкатулку».

Крышка стала медленно опускаться, а длинные корни, уменьшаясь прямо на глазах, полезли внутрь, как испуганные насекомые.

Остров вздрогнул и застонал. Гигантские железные стены обрушились легко, будто были из скорлупы. Корабли и пристань разнесло в щепки, вода хлынула в город. Люди разом охнули, когда из-под их ног ушла опора. Даур кричал, превозмогая боль и ужас, а шкатулка вырывалась из рук, вбирая в себя гигантский дар. И когда последний корень скрылся внутри, крышка захлопнулась.

Даур упал, и волна захлестнула его в водоворот. Всё смешалось: перед глазами роились пузыри, их сменяла непроглядная чернота, а голову разрывало от давления воды. Даур бестолково дрыгнул ногами, попытавшись выплыть, но его снесло течением, а потом море вдруг само вытолкнуло тело на поверхность. Даур успел сделать вдох и увидеть разгромленные ладьи варваров, несколько тонущих кораблей и разорванное небо, в которое дышала космическая тьма из Обители Двуликой, после чего волна снова накрыла с головой.

Даур всеми силами старался держаться у поверхности. Море бурлило, и волны бились друг о друга, взрываясь облаками брызг. По голове ударил обломок корабля, и Даур вцепилс