… – когда мое имя произносят вот так, даже я могу растаять. Ненадолго, но… – Полчаса ничего не решат, верно?
– И откуда вы такой умный взялись?
– Вы научили, – а усмешка, оказывается, чувствуется щекоткой. – Так не решат?
– Нет.
– Тогда…
– Откуда в вас это животное начало, Лауринь! – посетовала я. – Вы были таким трепетным юношей!.. Надо сказать Его Величеству, что молодежь следует занимать делами… ибо если не будет времени на всякие глупости… Чтоб вас, Лауринь! Где вы только такому научились?..
– И долго же вы спите! – Лауринь глянул на меня с издевкой. Сам он выглядел куда лучше, чем пару дней назад. – Я уж думал, вас поцелуем придется будить, как в сказке! – Вы бы тогда рисковали превратиться в лягушонка, – заметила я, – как в сказке! – Прекрасная бы из нас вышла пара, – заметил он. – Чудовище и лягушонок…
Сугроб около крыльца зашевелился, поднялся на четыре мохнатые лапы и встряхнулся – во все стороны полетели снежные брызги. – Это… что? – подозрительно тихим голосом спросил Лауринь. – И где у него перед?
Кто вам сказал, что я не вижу? – приподняла я бровь. – Может быть, вижу, но предпочитаю не замечать!
– А, ну это другое дело! – Капитан снова улыбнулся этой своей новой улыбкой, злой и насмешливой. – Тогда вас можно заставить заметить!..
Я хотела было возразить, что заставлять кого-либо из семейства Нарен – дело небезопасное, но не успела: похоже, орта повлияла на мою реакцию не лучшим образом. Да и трудно адекватно реагировать, когда тебя сгребают за воротник, поднимают из кресла и целуют так, будто ты – последняя женщина на этом свете!
– Вы сдурели! – сказала я, когда Лауринь оторвался от моих губ. Дурацкая поза: я хватаюсь за его плечи, а он с трудом удерживает меня на весу. Я-то упаду в кресло, если что, но он свалится сверху, а это уже малоприятно! – Вы в своем уме?..
– Если бы вы знали, как я по вам соскучился… – произнес Лауринь негромко. Я чувствовала его дыхание, я слышала, как бьется его сердце, неровно и быстро. – По вашему острому языку, по вашим неласковым рукам, по вашему запаху… Вы пахнете точно так же, как тогда: кожей, железом, лошадьми и дымом…
– Если бы я успела переодеться и принять ванну, то пахла бы не в пример приятнее, – хмыкнула я. С чего бы это капитан так расчувствовался? – Лауринь, вы что делаете?!
– А на что это похоже?..
Да, капитан определенно приобрел немалый опыт… вот только раздевать ему явно приходилось все больше дам в придворных платьях!
– Лауринь, стойте! – скомандовала я.
– Ну нет… – дышал капитан тяжело, глаза горели хорошо знакомым огнем. – Я помню, что ваша любимая фраза… «лежите и не дергайтесь»… Но только не сейчас!..
– Да я не об этом, Лауринь… – меня разобрал смех.
– А?..
– Сперва – сапоги, – сказала я. – Штаны – потом. Иначе есть риск запутаться…
Лауринь со стоном уткнулся мне в плечо.
– Вы невыносимы, – сказал он сдавленно.
– Не более чем обычно, – ответила я со смешком. – И, Лауринь, кресло, конечно, удобная штука, но кровать мне нравится куда больше…
Все верно. Нужно доверять своему чутью, интуиции, которая никогда меня не подводила. Верить себе и делать то, что считаешь должным, и не жалеть о том, что сделал или не сделал, потому что это твой выбор, и принимать его нужно таким, каков он есть.
Не жалей, – говорила я себе, прислоняясь затылком к холодным камням, – не жалей ни о том, что сделала, ни о том, чего не сделала. Это твой выбор. И его. Может быть, неправильный, но теперь ничего нельзя переиграть. Можно только двигаться вперед, и помнить, помнить…
