Чтобы процесс был запущен, необходимо достичь некоторого порога любви. Тогда тот, кто ее вмещает, начинает структурировать твою реальность. Это и есть отправная точка семиозиса: чем больше любви, тем больше способность разветвлять значение вещи. Чтобы затем обрушить ее на свою жизнь и намертво отразить.
Увидев систему, дай ей распасться:
ее учил тот, кто меньше себя.
Она принимает решение, как ребенка,
природы которого она не знает.
Она не знает, как его жизнь встроена в действие.
Их ноги невидимы и утопают в хранилище:
чем глубже они уходят,
тем быстрее их тело работает как носитель значения.
Только кризис сгущения, повлиявший на очертания органов и законы артикуляции».
Сердце, ты само стой по очереди!
Стой во мне, когда я ухожу в тень сложной фигуры
и сжимаюсь от равенства внешних сил.
один из дней ты, наконец, признаёшь,
что сумма сменяющихся изображений не сходится в то одно,
что было ранее неизменно, и говорит об упущенном.
Они создают определенное напряжение и дают угадать возможную траекторию мысли и чувства, а значит и траекторию будущего подобия. Они позволяют отойти от фактуальности, указывая на момент памяти как на момент сейчас, а не как на момент, в котором реорганизуется модель прошлого. Схождение подобий может производить эффект воспоминаний, которые будут растворены дальнейшими подобиями.
Оторваться от факта как момента настоящего можно благодаря прослойке ничто. В свете сказанного иллюзию можно понимать как образ, непосредственно указывающий на свою природу.
Нам нужна система, которая будет записывать все подобия, возникающие в сердце.
Это происходит через язык и указывает на то, что некоторые слова имеют особую перспективу смысла, которая раскрывается только в отношении ситуации «встречи».
