автордың кітабын онлайн тегін оқу Невидимое Солнце
Константин Костин
Невидимое Солнце
Человечество прожило на новой планете 117 лет. Люди не только выжили, но и распространились по всему миру, смогли восстановить весь научный потенциал, бывший когда-то на Старой Земле. Однако чертям, коренным жителям, показалось, что на этой планете слишком много приезжих. Землянам предстоит еще одна битва за место под солнцем. И для кого-то она станет последней.
Те, кто сражается на войне, — самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем более замечательных людей там встретишь;
зато те, кто затевает, разжигает и ведет войну, — свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться.
Я считаю, что всех, кто наживается на войне и кто способствует ее разжиганию, следует расстрелять в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться.
Э. Хемингуэй
Глава 1
Тилис!
Говорят, это не наша родная планета. Хотя, почему это «говорят»? Новая Земля… кто ее сейчас так называет — «Новая Земля»? Давно уже просто «Земля». А ту, старую Землю, с которой человечество 117 лет (по староземным меркам — около 150 лет) назад закинуло сюда, давно называют «Старая Земля».
Как, почему, и зачем мы оказались на этом куске камня, бесцельно блуждающего на орбите Солнца, никто до сих пор не знает. Мы даже не знаем, жива ли та, Старая Земля, наша большая Родина. Сгорела в пламени Третьей Мировой Войны, разлетелась по бескрайним просторам вселенной мелкими кусочками, столкнувшись с очередным метеоритом, одному из которых и приписывают наше появление здесь, или человечество достигло высшего уровня развития, когда может существовать без войн, пищи и денег.
Мы не можем. Ни без войн. Ни без пищи. Ни, тем более, без денег. Но несмотря на это, несмотря на Первую Чертову Войну, Пограничную войну, Вторую Чертову Войну, а между ними — еще пару репрессий, связанных с разоблачением культа личности Грачева, а потом — его реабилитацией, человечество с жалкой горстки выросло до 25 000 000! С копейками.
Конечно, в первую очередь в этом — заслуга Совета и его Генерального Председателя. Всех Председателей Совета…
— Пашган! — кулак Виталика врезался в плиту броника. — О чем задумался?
— О великом будущем нашей Великой страны! — брякнул я первое, что пришло в голову.
Если с остальными этот фокус у Лопатина прокатывал, и собеседник что-то невнятно лепетал, а лейтенант, со смехом, отвечал «думать надо о защите!», то со мной — никогда! Милиционеру вообще стоит думать только о великом будущем, патриотизме, героизме и т. д. А то мало ли чего…
— Гы… э-э… правильно, — ответил напарник. — Дай рубль взаймы, а то жарко, как в печке. Пойду, водички куплю. Холодненькой.
— Ты и так мне уже полтинник торчишь, — возразил я. — Куда ты только деньги деешь?
— С зарплаты отдам, — клятвенно заверил Виталик.
— С какой?
— С какой-нибудь!
Прав он был в одном. Солнце в самом деле жарило непомерно. Но это еще с полмесяца. Потом Арес закроет его собой, и на пару недель вся планета погрузится в темноту. Наступит Невидимое Солнце. Даже здесь, в Грачевске, температура опустится до нуля градусов. А в горах — все минус тридцать. Хорошо еще, что это явление случается раз в три года, можно потерпеть. Вон, на старой Земле одно полушарие на полгода вообще снегом покрывалось, и ничего, жили как-то люди. И мы выживем.
— Так рубль дашь?
Здесь, в тени высотки, где стоял джип, было еще терпимо. Жарко, но не так, чтобы совсем. Будет совсем — можно включить кондей, но это перерасход топлива. А за экономию топлива — премии. Потому патрули, обычно, и не ездили по своим районам, как должны, а стояли себе где-нибудь в тенечке, где никогда ничего не происходит, чтобы не приходилось выходить на пекло, проводить аресты, писать бумаги, заполнять журналы и т. д.
Да и водичка у меня была — бутылка «Верхнезаводской» под сиденьем. Но от чего бы я не отказался — это немного перекусить. Так что я дал Лопатину не рубль, как он просил, а целую трешку.
Впустив на несколько секунд в салон автомобиля звуки города, приглушенные до этого броней, офицер, обвешанный снаряжением, как новогодняя елка игрушками, вышел из джипа, еще немного подумал, оставил внутри автомат, и только после этого закрыл дверку. Правильно. Недавно он забыл оружие в шашлычной и хватился только в конце смены. Пришлось потом возвращаться, искать скага, успевшего закрыть свое заведение… целая история! Виталика вообще хлебом не корми — дай в историю вляпаться.
В ожидании напарника, я разглядывал город. Несмотря на то, что броневик стоял мордой к центральной площади города, с памятником Борису Грачеву в центре, видел я немного. Полдень. Жара. Вечером будет прохладнее, вылезут влюбленные парочки и те, кто ищет вторую половину, чтобы стать влюбленной парочкой. Да пенсионеры.
Один скаг неспешно подметал мостовую, больше поднимая пыль, чем избавляя улицу от сора. Еще несколько инопланетян красили фасад здания неподалеку. Куда-то спешил мужчина в костюме с портфелем. Вот он остановился, поднял глаза на часы на башне, посмотрел на свои часы на руке, выругался, и почти побежал дальше. Мамочка с коляской сидела на лавочке, уткнувшись в телефон, и, скорее — автоматически, качала ребенка. Кстати, ничего себе такая мамочка. И юбка, похоже, гораздо выше, чем положенные десять сантиметров от колена. Можно бы выйти, составить протокол, выписать штраф, заодно познакомиться. Но жарко…
Промчались два мальчугана на велосипедах, неспешно проехал почтовый фургон. Хорошее, тихое, спокойное дежурство. Чтобы каждый раз такое было.
— Чертов Шолош! — выругался, вернувшись, Виталик. — Говорю: у тебя шашлык из чего? Оказывается — из свинины. А как же так, спрашиваю, вам же Тилис, Единый В Трех Ликах, запрещает человеческую пищу есть. И, знаешь, что он мне отвечает? Я, говорит, сам это не ем, я только готовлю и вам продаю! Кстати, у него лицензия через месяц заканчивается. Хоть на день просрочит — сдам его в ОДИ.
Мне эта идея решительно не понравилась. Такой шашлык: идеально прожаренный, но сочный, с луковыми кольцами, сбрызнутыми уксусом, тоненькими, почти прозрачными кругляшами помидор и нарезанным спиралью огурчиком, во всем городе больше никто не готовил. И мне, признаться, было абсолютно до Тилиса, Единого В Трех Ликах, чем он сам питается, равно как и наличие или отсутствие рогов у него на голове, как и цвет его кожи. И регистрации.
Черти… готовят они нереально восхитительно! Умудряясь при этом держать приемлемые цены. В любом городе найдется добрая сотня шашлычных, кафе и прочих заведений общепита с названиями «Конош», «Скагаран», «Великий Хан» или с вовсе труднопроизносимым «Дашичухашау», что в переводе означает просто «человеческая еда».
Да, черти. Нет, это не толерастно. Надо говорить «скагаране». Ну или «скаги» — тоже нормально. Когда-то, когда мы еще только обживались на этой планете, лет 100 назад, американцы провели исследования, и оказалось, что скаги — они не люди. Ну да, по тем временам, оказавшись на чужой планете, конечно, людей-то мы встретить и ожидали. В общем, они не люди. Но инопланетяне. Хотя для них инопланетяне — мы.
Из истории я знаю, что первый контакт был не совсем мирным. Потом с красными скагами мы жили вполне дружно, а с коричневыми — нет. Так случилась Первая Чертова Война. Впрочем, принимая во внимание, что земли коричневых скагов от нас отделяли Новые Американские Штаты, это была, главным образом их головная боль. И, победив в войне (не без нашей помощи), янкели эту проблему решили. По-своему. Выжгли напалмом леса, где прятались скаги, загнали их в горы, и когда коренное население, ошалевшее от холода и голода, доведенное до того, что жрали друг друга, еще и причмокивая, было готово на любые условия, лишь бы не передохнуть совсем, переместили чертей в резервации.
Слухи это или правда, тут уже сказать не могу, но говорят, что даже за колючей проволокой наши партнеры не оставили чертей в покое. Собирали со всех больниц, преимущественно с инфекционных отделений, постельное белье и щедро снабжали им скагаран. В итоге коричневые скаги сегодня встречаются реже, чем триппер в детском саду.
С красными все случилось наоборот. Мы даже помогли отстроить им настоящий город — Скагаранский Халифат. Так его называли мы, люди. Не знаю уж что, но что-то в этом городе напоминало нашим предкам нечто с их родной планеты. Сами скаги называли его Шачашижихатау — Пещеры, построенные руками или Машишожихалаконош — Благо, дарованное Коношем, Великим Ханом. Парень, видать, в самом деле был не промах — в Верхнезаводске ему даже памятник отгрохали. Правда, во время Второй Чертовой Войны его снесли ко всем чертям, но это уже к его заслугам не относится.
Короче, жили мы с инопланетянами вполне дружно, люди жили у скагов, учили их многому, что сами умели и знали, а рогатые жили у нас. Построили еще несколько городов. Как мы, так и они. Причем, поскольку людей тогда еще было не особо много, строили в основном черти. Благо, стоила их работа недорого: десяток ящиков автоматов очередному Великому Хану, или броневичок, а самим строителям — миску похлебки за смену. После — золото. Черти, познакомившись с благородным металлом, просто потеряли голову. Несмотря на крепкие родовые связи, заветы Тилиса, Единого В Трех Ликах и так далее, за золото скаги были готовы продать родного отца! По-моему, любой инопланетянин, заработав чуть больше, чтобы не помереть с голоду, начинал скупать золото в невероятных количествах, причем — отвратительные, кричащие, вычурные изделия, и старался напялить на себя одновременно все, что возможно. Некоторые дельцы пытались впарить им липу, но каким-то чудом (по запаху, что ли?) скаги всегда определяли подделки и смерть мошенника была страшной… правда и резали чертей за их золото в подворотнях пачками. И люди, и соплеменники.
Неудивительно, что человеческие города вырастали на чужой планете, как грибы, а подрядчики, со стороны людей, вмиг стали самыми богатыми и уважаемыми людьми.
Поднимались и сами ханы. Кстати, на счет Великих Ханов я слегка соврал, таким званием был удостоен один лишь Конош. Остальные — просто Ханы. Если до этого благосостояние одного скага от другого отличалось тем, что у первого в колчане было десять стрел, а у другого — одиннадцать, то теперь одни, приобщившись к благам цивилизации в виде рыночной экономики, ходили в штанах и рубахах, ездили в автомобилях и жили во дворцах, то другие… самым существенным отличием, пожалуй, стало то, что их набедренные повязки стали не плетенными из травы, а из ткани. И работать стали больше.
Винили во всем, конечно, людей. И, когда громыхнула Пограничная война, зачинщиками которой стали мы с американцами, тысячи скагов с огромным удовольствием встали под знамена обеих сторон конфликта, дабы убивать людей. Ну и себе подобных, куда без этого?
Удивительно то, что выиграли от этого, в большей степени, именно черти. Для людей, и там, и тут, война закончилась вообще непонятно. Мы убеждены, что победили мы, американцы убеждены, что победили они. Хотя покрошили друг друга примерно поровну. Даже границы остались прежние.
Тысячи рядовых скагов остались лежать в земле, а ханы, которые, естественно, посылали своих подданных на убой далеко не безвозмездно, поднялись еще больше. То было время, когда Скагаранский Халифат утопал в роскоши, и уже не мы платили ханам, а ханы платили нам. За автоматы, инкрустированные золотом и драгоценными камнями, за автомобили, которые ханы покупали потому что… ну на старом он уже три раза прокатился, надоело. Хочу новый. И за мраморные бассейны. И много еще за что, про что сказать стыдно.
Ясен палец, что долго так продолжаться не могло. Многие скаги, которые в Пограничной войне убивали как людей, так и скагов, решительно не понимали, какого черта они проливали чертову кровь в чужой войне? Вот сто пудов не для того, чтобы ханы хапали себе еще больше.
И в один день громыхнуло. Вооруженные, чем Тилис послал, они устроили революцию. Ночь Калашматов. Ведь Тилис послал им именно старые добрые автоматы Калашникова, изобретенные еще на той, Старой Земле, но настолько простые в производстве и неприхотливые, что и здесь, на Новой Земле мы продолжали их клепать десятками и сотнями тысяч штук. Если раньше это оружие было самым распространенным на нашей родной планете, то после Пограничной войны оно стало самым распространенным и здесь. Я даже скажу больше: если когда-нибудь на нас посыплются с неба трехголовые шестирукие пришельцы, и вооружены они будут автоматами Калашникова — я ничуть не удивлюсь. Без преувеличения творения земного инженера, чье имя история не сохранила, только фамилию, можно назвать самым распространенным во вселенной оружием.
Такой резни планета не знала за две предыдущие войны. За одну ночь популяция скагов, живших на материке, сократилась в два раза — и это еще по скромным подсчетам! Ханы, кто успели — бежали. И бежать, кроме как к нам, им было некуда. Вот тут мы отыгрались по полной. За эвакуацию в Город Башен мы обобрали ханов для нитки. Тех, кто бежал к нам. Тех, кто в Пограничной войне помогал амерам и бежал к ним, обобрали до нитки наши вчерашние враги, сегодняшние партнеры. В итоге ханы, поддерживавшие в недавнем конфликте разные стороны, оказались в одном месте. И как они уже там ужились — Тилис, Единый В Трех Ликах ведает. Мне до лампочки.
Но и Ночь Калашматов не принесла скагам долгожданного счастья. Если до революции Скагаранский Халифат просто кипел неудовольствием пролетариата, то теперь к этому добавилось еще и отсутствие денег. Ханы, что могли — забрали с собой, что не забрали — то борцы за справедливость в запале кровопускания разрушили, сожгли или попросту растащили. Лидеры революции сами были на волоске от удобрения собой полей, на которых нихрена не росло, потому как не было посеяно. Все были слишком заняты войной. И виноватых во всех злоключениях скагов нашлись моментально. Конечно — люди!
Так началась Вторая Чертова Война. Уже очень быстрая. С Калашматом против РСЗО, авиации и броневиков много не навоюешь. А этого добра во время войны настряпали столько, что девать было некуда. За месяц количество скагов уменьшилось еще в два раза. Наши потери составили менее 20 человек, из них 18 — не боевые. Из всех чертовых городов относительно уцелел лишь Скагаранский Халифат, остальные лежали в руинах. Мы лишились только памятника Великого Хана Коноша в Верхнезаводске. Потому что как-то оно не патриотично, чтобы в человеческом городе стоял памятник скагаранскому хану. Еще и Великому.
По итогу рогатые оказались в еще большей заднице, чем даже были после того, как оказались в заднице после Ночи Калашматов, хотя представить такое сложно. Ханов нет. Городов нет. Воинов нет. Жрать тоже нет. Ничего нет. Да еще и многороги и саблезубы, почти истребленные сперва санитарным отстрелом, потом — войной и охотой, повылезали из своих нор, и начали жрать самих чертей. Единственным положительным моментом можно считать полнейшую невозможность помереть инопланетянам с голоду до того, как их слопают голодные хищники.
Чтобы хоть как-то прожить, скаги ломанулись в наши, человеческие города, готовые работать за еду. Т. е. со времен ханов ничего не поменялось, разве что их работа стала еще дешевле, поскольку надобности платить ханам теперь не было. Чертей на наши земли хлынула такая уйма, что работы, самой черной и грязной, на них не хватало! Они готовы были убивать друг друга уже за кусок хлеба, и с готовностью это делали. Благо, опыта в убийстве своих сородичей у скагов накоплено было достаточно.
Пока черти пускали кровь чертям, скрипя зубами, мы терпели. Смотрели сквозь пальцы даже на их обычай украшать свои жилища головами врагов, насаженными на колья. Но очень скоро инопланетяне догадались, что убивая людей, можно разжиться не только куском хлеба, но и маслом и колбасой. И даже золотом! Конечно, скаги понимали, что безнаказанным это не останется. Но им было похрену. Смерь от пули расстрельной команды им представлялась гораздо меньшим злом, нежели от голода. Но убийство с голодухи, ради пожрать, еще можно было понять. Страшнее было другое. Среди тех, кто мигрировал, чтобы работать, было немало и других — тех, кто приехал в наши города целенаправленно — убивать людей. Или грабить и убивать. Или насиловать, грабить и убивать, и совсем не обязательно именно в таким порядке.
Естественно, во всех своих бедах черти винили нас, землян, считая, что на их родной планете стало слишком много приезжих. Были и откровенные фанатики, которые, нацепив пояс с взрывчаткой, начиненной болтами и гайками, взрывали себя там, где людей побольше. Террористы. Мы видели в этом руку наших партнеров, но доказать не получалось. В конце концов, убивать инопланетян учили обе стороны Пограничной войны, и учили хорошо. И мы, и американцы.
Скаги стали опасны. Их начали бояться и ненавидеть. И, чего больше — неизвестно. На скагов ввели жесткие квоты. Проверка биографии, лицензирование пребывания на территории людей и депортация тех чертей, кто находился у нас незаконно. Хотя, какая, к черту, проверка биографии? Что, остались какие-то записи, кто из скагаран участвовал в Пограничной войне, Ночи Калашматов и Второй Чертвой Войне? Конечно — нет! Вся проверка сводилась к телесному осмотру — есть боевые шрамы или нет. И стопроцентной гарантии благонадежности скага это не давало. Первые годы Отдел Депортации Инопланетян работал круглосуточно — вылавливая нелегалов и депортируя их. Фактически — довезли до демилитаризованной зоны и дали под зад коленом. А завтра этот же черт резал глотку кому-нибудь в подворотне нашего города или, начиненный взрывчаткой, разлетался на куски, захватив с собой несколько человек.
Мы уже были готовы сравнять Скагаранский Халифат с землей, как и любое поселение инопланетян, хоть палатку в чистом поле. Мыль эта не нравилась многим. Одно дело — поставить к стенке черта, который совершил покушение на человеческую жизнь. И, совсем другое — вывести в расход всех без разбору: детей, женщин, стариков. Это уже как-то совсем не по-людски. Хотя американцы поступили так с коричневыми скагами без зазрения совести.
Спасли ситуацию краснокожие из Города Башен. В Скагаранский Халифат прибыла целая делегация старейшин, которые промывали чертям мозги несколько лет, убеждая их, что Тилис, Единый В Трех Ликах, не поддерживает использование скагаранами человеческих вещей, технологий и т. д. Учили их смирению и терпению. Удивительно, но это помогло! Правда, к нашим технологиям инопланетяне отнеслись весьма избирательно. От лекарств, водопровода, электричества и прочего отказались, а от оружия — нет. Мол, это необходимое зло. Тилис, Единый В Трех Ликах, простит. Так скаги избежали полного уничтожения на материковой части планеты, а мы… мы спасли себя от тяжелого груза на совести в виде уничтожения целого вида разумных существ. По-ученому говоря — геноцида. Хотя до греха оставался только шаг.
Около двадцати лет люди и скаги жили в относительном мире. Мы без острой нужды не совались к ним, они — к нам. Только если чертям наше присутствие было до чертиков, то мы уже не могли жить без дешевой рабочей силы, пусть и низко квалифицированной. Инопланетян побаивались, сторонились, но все дворники, уборщики, без исключения, были скагами. И две трети строителей — тоже. Не говоря уже про поваров. К тому же их земли еще век назад стали своеобразной буферной зоной, перекрывая больше половины границы с американцами, которые, хоть и были нашими братьями и партнерами, но уроков Пограничной войны никто не забыл. Обстановку старались не накалять.
— Сдачу гони, — потребовал я у Виталика.
Скотина! Только что ругал Шолоша, а сам уплетает его шашлык, только шум стоит. Не выпуская из зубов кусок мяса, лейтенант забренчал мелочью в кармане, и высыпал на торпедо несколько монет.
— Маловато как-то… — покачал я головой.
— Да? — Лопатин пересчитал деньги. — Вот же сволочь! Обсчитал меня на двадцать копеек! Хотя постой…
Лейтенант потряс штаниной, и на пол выкатилась еще одна монета.
— Все забываю, что у меня дырка в кармане. А заштопать некому… жениться, что ли?
— Вот видишь, — с укором произнес я. — Оказывается, не обсчитал. А ты наговариваешь.
— Какая разница? Ну не обсчитал. Но неприятный осадок остался. Вымести бы их всех поганой метлой…
— А что ты тогда делать будешь? усмехнулся я в ответ.
Жили в относительном мире. Полного, стопроцентного мира со скагами не было. Иначе мы не катались бы на казенном автомобиле по городу. В нас попросту не было бы необходимости! Те инопланетяне, что находились на человеческих территориях, в целом, ребятами были миролюбивыми. Периодически, бывало, учиняли какой-нибудь разбой или грабеж. Но, преимущественно, без кровопускания. Именно им были обязаны работой мы, ОДИ, пограничники и еще несколько тысяч людей. Бывало еще, что какой-нибудь террорист бахал себя. Но это уже в самом деле редко. В Грачевске последний такой случай был… лет пять назад. Ближе к границе — чаще. Но если судить о всех рогатых по этим единичным случаям… Был и Максим-Потрошитель, который выпускал чертям кишки, откровенно наслаждаясь процессом, был Томми-пулемет, который сколотил целую банду и вырезал инопланетян сотнями. Нельзя же судить по ним о всем человечестве! Надо как-то отделять одних от других. Котлеты отдельно — мухи отдельно. Тех, кто приехал к нам за лучшей жизнью, чтобы честно трудиться, от тех, кто видит смысл жизни в том, чтобы очистить планету от «понаехваших». Т. е. от нас.
— Хочешь, расскажу анекдот про скага и автомат? — предложил Виталик.
— Ну давай…
— Нашел скаг Калашмат. Через некоторое время у него другие скаги спрашивают:
— Ну что, как Калашмат?
Он отвечает:
— Замечательная штука! Штык-ножом можно резать врагов, ремнем можно душить врагов, прикладом можно разбивать головы врагов…
— Подожди! А как он стреляет? Осечек нет?
— У, Тилис, Единый В Трех Ликах, так это чудо еще и стреляет!
— Смешно, — согласился я.
Мы ненадолго замолчали, перемалывая зубами шашлык. Замечательный шашлык!
— Ха! — воскликнул напарник. — Смотри, какой смешной черт!
— Скаг, — поправил его я. — Говорить «черт» — это преступление…
— А преступниками могут быть только черти!
Я не успел возразить. Я даже не успел посмотреть в сторону, куда показывал офицер. Раздался пронзительный вопль, громкий даже здесь, за броней машины.
— Тилис!
Я уже знал, что будет дальше. Не надеясь на прочность стеклопакета, я нырнул вниз. В композите брони я был уверен больше. Спереди еще и двигатель — два метра жизни. На теле — бронежилет. Есть. На голове — шлем. Должен быть. Но он валялся на заднем сиденье.
Почему именно сегодня, почему в мою смену, почему в Грачевске? Это писанины теперь — не оберешься. И недели две без выходных — выковыривать нелегалов из всех щелей.
Тяжелая бронированная машина подпрыгнула от взрыва. По корпусу застучали осколки. Кто-то кричал. Лопатин отчаянно матерился.
Выждав пару секунд, я выскочил их джипа, водя по сторонам стволом автомата. Стекло, вопреки опасениям, выдержало. Лишь трещина появилась. Больше я пока ничего не мог рассмотреть — из-за пыли, поднятой взрывом. Видимость такая, что я даже ДТК собственного автомата различал с трудом.
— Командир, что делать-то? — взревел Виталик.
Вот как! Уже не Пашган, а командир!
— Радируй в штаб! — приказал я.
Проклиная себя за то, что очки, вместе с каской, остались в автомобиле, не отпуская автомата, я медленно двигался к месту взрыва. Пыль постепенно оседала. Чихнув, я посмотрел наверх. Даже солнца не было видно! Только светлое пятно. Очертания огромного красного шара Ареса не угадывались вовсе.
Глава 2
Отдел Депортации Инопланетян
Дебил! Какой же дебил этот чертов скаг! Этот чертов черт! Рванул себя посередь бела дня, в центре Грачевска, а жертв — девушка с ребенком да дворник. Красивая девушка! Да, жалко. Да, горе. Да, не досмотрели. В том числе и я, который находился именно там. Но откуда я мог предположить, что террористы пошли настолько долбанутые, что начнут жертвовать собой ради троих человек! Вернее, двоих людей, один из которых грудной ребенок, и своего же соплеменника. Смысл теракта от меня ускользал до сих пор. Ну не укладывалось у меня в голове!
Ну да, еще памятник Борису Грачеву. Остался только фундамент и каменная крошка. Но он-то кому сдался? Ночью можно было привести хоть бригаду скагов с экскаватором и выкопать его — памятника нескоро хватились бы.
Отчеты я писал два дня. Без сна и отдыха. Потом еще два дня специально созданная комиссия имела меня в хвост и в гриву, с вазелином и без. Виталика тоже. Все это время милиция в полном составе шерстила город, заглядывая в каждую щель, где прятались скаги. И стало просто не до меня…
Ушами хлопнули все. Пограничники, ОДИ, Комитет. Почти пять тысяч нелегалов! Наличие нелегалов секретом не было ни для кого, но не в таких количествах! А потом произошло нечто вообще вопиющие. Под Грачевском нашли целый подземный город скагов, утыканный кольями с головами как чертей, так и людей. Похоже, все без вести пропавшие за последние десять лет собрались в одной пещере. Ну не полностью собрались — частично. Склады с оружием возраста едва ли не эпохи Исследований, боеприпасы, взрывчатка, снаряжение. Вот если взять Скагаранский Халифат и закопать его под Грачевском — пожалуй, самое подходящее сравнение.
Уже вообще было непонятно — наказать меня, или наградить, как впоровшего наименьший косяк. Пять тысяч нелегалов! Да их содержать негде было! Обнесли колючей проволокой стадион, выставили охрану и сгоняли инопланетян пока туда. А ведь каждого еще надо допросить, узнать, откуда и для чего взрывчатка. Кормить. Охранять. Расстреливать или депортировать. Людей не хватало катастрофически. Гром не грянет — мужик не перекрестится. Рейды проходили не только в Грачевске, но и Порт-Артуре, Верхнезаводске, Святоборисовске, Архаровске и других городах. Лучше не было. Нигде. Везде тысячи нелегалов, склады с оружием и т. д. В распоряжение Отдела Депортации Инопланетян отдали всех, кого можно — пограничников, штурмовиков, даже флотских. Согнали толпу силовиков с Марининских островов — единственное место, где ситуация была не столь плачевна и то по той причине, что чертям до островов еще добраться надо, что пешком не очень получалось.
Но если б проблемы создавали только черти — еще полбеды. По улицам бродили толпы людей с лозунгами «Хороший скаг — мертвый скаг», вздергивая на суку каждого инопланетянина, который показался подозрительным. А подозрительными казались все. Заведения скагаран жгли каждый день, и жгли их именно то, кто еще вчера в этом же заведении набивал свое пузо, воздавая хвальбы поварам. Т. е. помимо того, что приходилось отлавливать скагов, пришлось еще и защищать точно таких же скагов от народного гнева! Страдали-то не те черти, что пробрались нелегально, а потому и скрывались, а те, что жили в наших городах на совершенно законных основаниях, а потому и не думали прятаться! На нас с Виталиком махнули рукой и отправили на патрули, обыска и задержания.
Я догадывался, что черти живут не в лучших условиях в наших городах, но такого я и представить не мог! Тридцать-сорок инопланетян в крохотном подвале, иные вообще в трассах канализации. Без малейших удобств. И это — не обязательно нелегалы, но и скаги с лицензиями! С женами, детьми. Ели по очереди из одной миски, спали по очереди в одной койке. Какой там койке! Циновке, кишащей клопами. Как же хреново им жилось там, у себя в Скагаранском Халифате, что черти предпочли такие условия?
А ведь когда-то они были безраздельными хозяевами этой планеты! И я не мог винить в таком положении вещей нас, людей. Силой инопланетян никто не тянул. Скаги приезжали сюда сами. А кого вообще винить? Ханов? Так их нет давно. Жили же черти до нас, до людей. Скакали по степям, охотились на гиппопотамов и свинорылов. С луками, стрелами, дротиками. Разделывали туши каменными ножами. Жарили их на кострах в пещерах. Порой — воевали друг с другом, не без этого. И нормально же жили!
Пришли мы. Люди. Научили строить дома. Пахать землю, сеять зерно. Дали железные ножи. Даже ружья. После — машины. Живи — не хочу! Что же произошло у скагаран в головах? Может, просто оказались не готовы? Захотели в один день получить то, на что у человечества ушли тысячи лет? И не вывезли?
Те же скаги в Городе Башен. Они-то почему-то умом не тронулись! Они как-то Живут! Именно так, с большой буквы!
Но такие вопросы я задавал себя только два-три дня. После хронический недосып и усталость сделали свое дело. Я механически выбивал ногой дверь, осматривал помещение через прицел автомата, готовый нажать на спуск, лишь что-то блеснет в руке инопланетянина — нож, граната, пистолет, розочка из бутылки. Не важно. Заламывал руки, вытаскивал упирающегося черта на улицу, засовывал в кузов грузовика, и так дальше. Следующий. Снова и снова. На исходе недели такой работы я уже подумывал, не застрелиться ли, тупо, чтобы выспаться.
Скорее всего, я бы точно застрелился. Или рехнулся. Или сначала рехнулся, а потом застрелился. Если б меня не вызвал к себе начальник штаба.
— Да, сынок, — произнес майор. — Наделал ты делов.
— Я? — удивился я.
— Нет, ну не только ты. Но отыграются на тебе. Проморгали все. И Комитет. Вместо борьбы с терроризмом они бегали с линейками по городу и юбки у девушек измеряли или в интернетах за похабные стишки наказывали. И ОДИ. Вместо того, чтобы настоящих нелегалов искать, они за просроченные лицензии драли. И погранцы. Столько инопланетян моргнуть! Но встрял ты. Потому что рванул этот чертов скаг у тебя на глазах. И потому что там — генералы и полковники. А ты — всего лишь старлей. И списать все на тебя проще. Не, расстрелять, конечно, не расстреляют. Я, если честно, даже в каторге не уверен. Но из милиции турнут — к бабке не ходи.
— А зачем вы мне все это сейчас рассказываете? — поинтересовался я. — Вариантов-то нету…
— Потому, и рассказываю, что есть. Через два дня Отдел Депортации Инопланетян повезет к границе одного скага…
— Одного? — перебил я.
— Одного, — кивнул командир. — Этот скаг — всем скагам скаг. Один из лидеров Ночи Калашматов. Фигура легендарная. Шишка на ровном месте, охренительных размеров. Смертный приговор ему еще лет тридцать назад вынесен. Представляешь, какого масштаба этот черт, если он тридцать лет от нас скрывался, а мы до сих пор помним?
Про себя я усмехнулся. Тридцать лет скрывается у нас под носом, а нашли мы его только сейчас, когда начали капитально шерстить город.
— Тем более! Если приговор уже вынесен — поставить его к стенке, и дело с концом!
— Нельзя. Тут уже политика. Этот чертов скаг — отец Киниша.
— Кого?
— Нынешнего хана скагаран. Хлопнуть его сегодня — смысла никакого. Столько времени прошло, какая кому сейчас разница, сколько инопланетян тогда полегло? Но его можно поменять. На… э-э… хм… геолога. Который попался скагам на горе Сигнальной.
— Геолог, наверно, в звании не ниже майора? — рассмеялся я.
— Этого тебе, старлей, знать не обязательно. Важно другое. Я могу включить тебя в группу сопровождения. Доберешься с ними до заставы Сигнальная, а ее начальник — мой однокашник. Подашь ему рапорт о переводе в погранцы. Год-два там отсидишься, потом подзабудется — снова вернешься в патрульную службу. Конечно, не в Грачевск, даже не думай. Но, городов, что ли, у нас мало? А, может, на границе понравится. Это все — при условии, что хочешь продолжать службу.
— А у меня есть выбор? — развел я руками.
В самом деле, что я еще умел делать? Строчить протоколы, отчеты, рапорты. Да лопать шашлык, сидя в служебном броневике. Кому я нужен на гражданке? Что я там делать буду? Дворы подметать? Или на стройке лопатой землю копать? Нет, спасибо. Лучше на границе, но в погонах, чем в городе, но вольным каменщиком.
— Виталика можно с собой взять? — осторожно спросил я.
— Какого Виталика?
— Лейтенанта Лопатина, напарника моего.
— Да хоть всех Виталиков собери, сколько в машину влезет.
В тот же день мы с Лопатиным напились. В зюзю. Ужрались в говнище. Я вообще пью редко, а так, как в этот раз — не пил никогда. Мы прошлись по всем питейным Грачевска, не забыв подпольные стриптиз-клубы. Теперь я понял, куда у Виталика уходят деньги. Но было поздно. На границе такой культурной программы точно не будет.
А после — выспался. Впервые за последнее время. Проспал около двадцати часов. И начал сборы. Все, что может пригодиться в поездке и на заставе — упаковал в рюкзак. Особенно — медикаменты, там места дикие, змеи кишмя кишат. Все, что мне было дорого, но было сейчас бесполезно — закрыл в банковскую ячейку. Остальное бросил в квартире, которую даже не закрывал. Если я и вернуть обратно — только для того, чтобы продать ее.
В час Ч мы прибыли на место сбора. Встречал нас с Виталиком цельный полковник, вся грудь в медалях: 5, 10, 15, 20 лет безупречной службы, за участие в Параде в честь 40-летия победы в Пограничной войне, значок «Отличник строевой подготовки» и множество других, не менее значимых наград, с нашивкой «Отдел Депортации Инопланетян» на плече.
— Старший лейтенант Грачев прибыл, — отрапортовал я.
— Грачев? — улыбнулся полковник. — Родственники, что ли? Я тоже Грачев.
Шутка была абсолютно не смешной. С момента появления человечества на этой планете, количество фамилий было сильно ограничено. Некоторые ветви вообще прервались. И разнообразия в этом вопросе сильно не хватало. Да, в каком-то колене мы все родственники. Более того — принимая во внимание, что с первых дней перепись населения велась весьма скрупулезно, то по каждому ныне живущему можно досконально установить, кому он родственник и в каком колене.
Но я не посчитал нужным портить отношения с новым командиром, пусть и временным.
— Не могу знать, товарищ полковник! — бодро ответил я.
С первых дней офицерского училища я усвоил одну простую истину — если не знаешь, что ответить, выбирай из трех фраз: «Не могу знать!», «Виноват!», «Примем меры!». Чередуя их можно продолжать диалог со старшим по званию сколь угодно долго.
Конвой состоял из четырех машин: головной и замыкающий — джипы с пулеметными турелями, второй в колонне — БТР, третий — бронированный грузовик, обычно служивший для защиты пехоты, но сегодня — для транспортировки единственного пленника. Кроме сотрудников ОДИ присутствовали полтора десятка бойцов штурмовой бригады ЦСН. В броне пятого класса, со стрелково-гранатометными комплексами Горын… я в бронежилетике, каске и Калашматом выглядел голым в сравнении с ними.
— А что, мы ожидаем каких-то неприятностей? — со свойственной прямотой поинтересовался Виталик.
— А? Не, фигня, — отмахнулся полковник. — Прогуляемся туда-обратно, поменяем черта на человека, и всех делов.
На счет «туда» я не сомневался. А по поводу «обратно» у меня возникли большие сомнения. Если наличие цельного полковника с такими выдающимися регалиями еще можно было объяснить важностью пленника и необходимостью произвести впечатление на инопланетян… медалек можно навешать вообще любых, сомневаюсь, чтобы скаги в них разбирались. Главное, что всякие блестяшки они уважают. То штурмовая бригада, БТР и крупнокалиберные пулеметы вызывали опасения уже у меня. Еще и спешность обмена, из-за которой мы окажемся на территории противника как раз к началу Невидимого Солнца. Хавала Тилису, Единому В Трех Ликах, из оружия у чертей были лишь автоматы да ружья. Остальное для них слишком сложно. Их огонь броня джипа выдержит. Должна.
Когда вывели пленника, закованного в цепи, я понял причину спешки. Древний скаг, подслеповато щурящийся в лучах двух солнц, еле передвигающий ноги. Конечно, зачем его расстреливать? Он сам, не ровен час, кони двинет.
Инопланетянина, как мешок картошки, зашвырнули в грузовик, следом забрались двое штурмовиков. Мы тоже заняли свои места в транспорте и тронулись в путь. Я, Виталик и полковник сидели в замыкающем джипе.
Оказывается, когда не управляешь автомобилем — появляется куча времени, чтобы поглазеть по сторонам! Это в районе своего патруля я очень хорошо знаю город. Могу проехать вслепую. Замечаю каждую новую трещину на фасаде, каждый камень мне знаком. Но в этой части Грачевска я бывал достаточно редко. И то — за рулем. И сейчас я не переставал удивляться, сколько успели понастроить! Вместо деревянных домов в два-три этажа, еще довоенной постройки, высились многоэтажки. Паром, перевозивших людей и машины на другой берег Урала пропал, вместо него появился гигантский подвесной мост. Да, я помню, читал что-то в газетах, что собираются строить мост, но чтобы так быстро… эгей! Так это было три года назад!
— А вы знаете, почему дома старой постройки малоэтажные? — нарушил тишину Грачев.
— Потому что высотки строить сложнее? — предположил Лопатин.
— Хм! А вот и нет! — хмыкнул офицер. — Чтобы в случае авиаудара, после обрушения зданий, по проезжей части могла пройти техника.
— Кто-то может на нас напасть? — ужаснулся лейтенант.
— Да кто на нас нападет, — отмахнулся командир. — Любого агрессора мы отбросим массированным контрударом и продолжим боевые действия на его территории. Да и нет у нас врагов в этом мире, куда ни плюнь — везде союзники. А знаете, почему Заречный район называют Могильник?
— Э-э… — тут у Виталика идей вообще не было.
— Потому что пока строили, столько костей чертей выкопали… когда-то там была настоящая бойня. Хорошая бойня, раз столько рогатых полегло…
Я обратил внимание на еще одну деталь. Скаги. В обычное время их на улицах было полно. Как я уже говорил — рабочие, дворники, строители, курьеры — и так далее. А сегодня — ни единого! Похоже, здорово их перетряхнули, раз все попрятались! Черти еще не скоро решаться высунуть нос из своих щелей.
— Товарищ полковник, — обратился я. — А какие у нас квоты на инопланетян?
— Две тысячи в год.
— Так… лицензия выдается на пять лет, то есть одновременно в Грачевске может быть не более десяти тысяч легальных скагов?
— Ну, так… — согласился полковник.
— То есть пять тысяч нелегалов, которых мы поймали — это ровно треть от всех скагов в городе?
— Получается, так, — скрипнул зубами Грачев.
— Так какого черта? Я хочу сказать — куда смотрел Отдел Депортации Инопланетян, если тридцать процентов скагаран в городе — нелегалы? Они же как-то жили, как-то ходили по улицам, где-то работали, что-то ели…
— Поговори мне тут! — огрызнулся командир. — А куда смотрела патрульная служба? Лень лишний раз выйти из машины, задницу от кресла оторвать, документики проверить? Хорошо, небось, под кондером за казенный счет? Знаю я, как вы службу несете. Патрульные, Тилис вас побери… а у некоторых…
Офицер пристально посмотрел мне в глаз.
— А у некоторых вообще перед самым носом черти разносят на маленькие кусочки ни в чем ни повинных людей — и ничего… Грачев, мне стыдно, что я тоже Грачев.
— Мы выехали из города, — заметил штурмовик за рулем.
— И что с того? — язвительно спросил полковник.
— Ничего… просто мы выехали из города, — повторил водитель.
Я мысленно поблагодарил парня за то, что переключил внимание командира на себя. И прикусил язык. Как-то я слишком расслабился. Не следовало макать Грачева и Отдел Депортации Инопланетян с головой в дерьмо. Особенно, когда за самим такой косяк.
— Хотите, анекдот расскажу? — предложил Виталик. — Про скага!
— Надеюсь, не про Калашмат? — проворчал я.
— Нет, другой, новый! Пошли два скага на охоту и заблудились. Что делать? Один другого спрашивает:
— А что люди делают, когда потеряются?
— Что-что! В воздух стреляют!
— Ну стреляй.
Скаг начал стрелять в воздух. Стреляет-стреляет, все, перестал. Снова спрашивает:
— Ты чего стрелять перестал?
— Чего-чего… стрелы кончились!
Машина содрогнулась от дружного хохота штурмовиков. Даже полковник улыбнулся.
Конвой, разгоняя фарами красные сумерки, мчался по шоссе в сторону Порт-Артура. Оттуда до Верхнезаводска — рукой подать. И вот она, граница. По трассе мы шли с хорошей скоростью. А вот Порт-Артур и Верхнезаводск пролететь так же быстро, как и Грачевск, не выйдет. Грачевск — относительно молодой город, он строился перед самой Пограничной войной, и его широкие улицы были рассчитаны на оживленный трафик. Порт-Артур — город старый, с плотной застройкой, узенькими улочками. Еще и портовый, с тех пор, как Урал обмелел, все морские суда разгружаются именно здесь. Постоянно толпы приезжих, безумные таксисты и такие же горожане. Как-то раз я выбирался из него часа два. Верхнезаводск — тем паче. Первый город, построенный нашими предками на этой планете, первая столица. Пока ее не перенесли перед Второй Чертовой Войной в Грачевск. Когда строился Верхнезаводск — автомобилей-то было полторы штуки. И те — правительственные. Из конца в конец город быстрее пересечь пешком, нежели на машине. Правда, есть там объездная, звериная тропа, но не уверен, что водитель про нее знает, и вообще поедет по ней со столь ответственным грузом.
Придя к выводу, что в ближайшее время стрелять ни в кого не потребуется, я решил немного вздремнуть. Лопатин так давно вовсю храпел. Если что-то и случится, то или у самой границы, или уже после нее, в демилитаризованной полосе.
Проснулся я оттого, что автомобиль остановился. Вокруг — темно, ничерта не видно. Арес окончательно закрыл собой солнце, и такая темень продлится две недели. Крайне неудачное время для поездки.
— Приехали? — зевнул я.
— Да нет, смотри! — кивнул водитель.
Я посмотрел туда, куда он показывал. В луче фары-искателя блестели глаза скагов. Нескольких десятков скагов. Нелегалы! Мужчины, женщины, дети. Они испуганно жались друг к другу в свете прожектора. Как же они дорогу находят? Не видать ни зги! Тощие, в каком-то рванье, лохмотьях. Они шли к лучшей жизни. И в итоге напоролись прямо на Отдел Депортации Инопланетян.
— Чего ждем? — буркнул я. — Поехали.
— Отставить! — гаркнул полковник.
Тьфу! Я ведь совсем забыл, что здесь не я командир. Есть офицер, количество звезд на погонах которого совпадало с моим, но размером они поболее.
— Молодцев, давай, — приказал Грачев.
Зажужжала приводом турель крупнокалиберного пулемета, наводя ствол на беженцев.
— Постойте! Вы же не собираетесь… — возмутился я.
— Это именно то, что мы собираемся.
— Но там же женщины! Дети!
— Да ну!? — протянул командир. — И что? А черт на площади кого взорвал? Женщину. И ребенка. Если они воюют с женщинами и детьми — почему мы не можем? И не забывай, любой черт когда-то был ребенком. А потом взял в руки автомат, и пошел людей стрелять. Или рванул себя. Вот скажи — встреть ты того черта, когда он был еще ребенком, ты бы не вывел его в расход?
Именно так я вопрос не ставил. Я вообще не ставил вопрос — застрелил бы я того скага, знай, что он собирается сделать. Конечно замочил бы! Еще бы медаль за это получил. Здесь я не сомневался. Хотя я в жизни никого не убивал. Даже не стрелял в живое существо. Так, шмальнул как-то раз в воздух, и этого хватило.
Но я понимал, что готов выстрелить. И даже убить. В случае необходимости. Вот тоже забавно. Когда человек идет служить Родине, берет в руки автомат, он понимает, что рано или поздно вопрос встанет так, что придется убивать. Когда я был маленьким, родители меня учили, что целиться в людей, тогда еще из игрушечного пистолетика, нельзя. А в офицерском училище — что не только можно, но и нужно. И даже стрелять.
Я полностью разделял убеждение, что врага необходимо уничтожить. Более того — меня этому учили. Но учили механике. Вставил магазин, снял с предохранителя, передернул затвор, нажал на спуск. Но никто не говорил, как нажать на спуск, когда на тебя смотрят глаза живого человека. Или скага. Разумного существа. Да вообще любого живого существа. Хоть поросенка.
Я понимаю убийство ради того, чтобы выжить. Когда вариантов нету: или ты убьешь, или тебя. Даже понимаю убийство из-за голода. Про убийство в ходе выполнения поставленной боевой задачи и лапоть не свистел. Но убивать просто так, ради развлечения, только потому, что мы — люди, а они — скаги… я — солдат, а не палач!
— Они даже без оружия! — сделал я еще одну попытку возразить.
— Вообще не парься, — отмахнулся штурмовик. Тот самый, что перевел гнев начальства на себя, когда я, не подумав, ткнул полковника мордой в их недоработки. — Доберутся до города — достанут.
Звякнул затвор. Я не мог заставить себя смотреть на то, что сейчас произойдет. И отвернулся. Тут я бессилен. В самом деле, не буду же я убивать своих из-за того, что они убивают чужих!
У ЦСН с инопланетянами вообще отдельные счеты. Всю историю своего существования штурмовые бригады только и делали, что убивали скагов. И людей, конечно, куда без этого. Но кровных врагов нашли себе именно в лице чертей. Если штурмовик попадался в плен рогатым… ох, лучше было не попадаться. Или пилот. Убивали их медленно. Очень медленно. Слишком медленно, чтобы назвать это даже зверством. Даже у среднего инопланетного палача казнь может длиться дня три. У хорошего — неделю.
Загрохотал пулемет, озаряя вспышками тьму Невидимого Солнца. Зазвенели гильзы, сыпавшиеся на броню. Заверещали скаги. Истошно завопили. Застучали по степи десятки ног инопланетян, пытавшихся спастись бегством. Но заработал пулемет второго джипа. И скорострельная пушка бронетранспортера, которая и вовсе лупила разрывными. Кончилось все меньше, чем через минуту. Нет, не кончилось. Прозвучало еще несколько коротких очередей. Теперь-то все?
— А, драпает один, чертяка! — возбужденно произнес стрелок. — Слава, дай гром-палку.
Водитель протянул солдату снайперскую винтовку с огромным телескопом ночного прицела. Одиночный выстрел хлестко ударил по ушам. Вот теперь все. Только сейчас я нашел в себе силы посмотреть на поле боя.
Степь, бывшая минуту назад зеленой, превратилась в красную. А там, где блестели глаза скагов, блестела их кровь. Одежда, ранее — непонятного грязного цвета, теперь искромсанная пулями, окрасилась бордовым.
— И зачем? — задал я риторический вопрос.
— Старлей, ау! — похлопал меня по плечу полковник. — Они — черти. Преступники. И нелегалы. Полов
...
