к этому кошмару пришли через столетия вполне достойной буржуазной жизни, через всеобщее утверждение обывательских ценностей — порядочности, скромности, сдержанности, самоуважения, почтения к повседневному труду. А к тому, что теперь называется гламуром, в традиционном западном обществе относились со снисходительным неодобрением и мирились с сорочьей страстью к блесткам только в среде публичных шутов, богемных выскочек и декоративных аристократов. Потом пришло время расплачиваться за горизонтальное распространение богатства, за доступность роскоши тем, кто не умеет ею пользоваться.
когда чайльд гарольды мелкопоместных родов щеголяли сплином, глуша кельнской пахучей водою природный аромат суточных щей.
Капиталистический материализм оказался погуще марксистского.
Мы не верим, нам не верят.
Как говорит один современный мыслитель: «Ответ — в бабле, а вот где бабло — это вопрос». Независимо от того, правда это или нет, грустно, что именно это мы считаем правдой.
неприятный закон отечественной жизни: в нашей стране отрицательные последствия наступают раньше положительных предпосылок.
Вот лежу, дремлю — не в колпаке, но дремлю… И тут приходит любопытнейшее соображение, однако же я не вскакиваю, не кидаюсь к письменному столу, чтобы записать, — авось утром зафиксирую.
А утром-то оказывается, что все забыл. Хоть убей, не помню.
первична реальность, а не отражение.
Загажено все, работать надо неустанно лет сто, чтобы разгрести вечную всероссийскую помойку,
людей глупых, очень глупых, непереносимо глупых и просто абсолютных идиотов везде хватает. У меня есть секрет: боюсь, что дураков везде больше, чем умных.
Среди многих определений и толкований любви я предлагаю такое: глубокое проникновение в сущность человека (предмета, страны, идеи), вследствие которого не возникло отвращения (скуки, равнодушия, усталости)
Старость ужасна тем, что у нее нет продолжения.
