И неким символом тоски-
Иссушен солнцем и состарен –
На прибережные пески
В молитве стелется татарин.
Но знаю, – оттого твой взгляд так светел,
Что был твой путь страстной – огонь и пепел
Ах, кто не любит вас любовью,
Тот любит ненавистью вас.
О, как вечер глубок и таинственен!
Слышу, Господи, слышу, чувствую, –
Отвечаешь мне тишиною стоустою:
«Верь, неверная! Верь, – воистину».
И тень бросать учились кедры,
И Ева – лишь успела пасть,
И семенем кипели недра,
И мир был – Бог, и Бог – был страсть.
Что крест над церковью истаял
И в этой церкви Бога нет!
Тем строже ночь, чем ярче был закат.
И не о том ли сердцу говорят
– – –
Замедленность твоей усталой речи,
И эти оплывающие плечи,
И эта – Боже, как она легка! –
Почти что невесомая рука.
Я видел вечер твой. Он был прекрасен.
Тютчев
– – –
Как пламень в голубом стекле лампады,
В обворожительном плену прохлады,
Преображенной жизнию дыша,
Задумчиво горит твоя душа.
Я видел вечер твой. Он был прекрасен.
Тютчев
Есть слова, что не скажешь и на ухо,
Разве только что прямо уж – в губы
